скачать книгу бесплатно
Определяет только бог.
5
А я обычным человеком,
Каков и есть, лежал, дрожа,
Поникнув головою пегой
У рокового рубежа.
Листая в памяти страницы
Своих деяний – день за днём,
Ища, чем можно обелиться
В пути запутанном моём.
Не зная, как всё обернётся,
Ловя обрывки странных фраз
Из уст в халатах инородцев,
Мной озадаченных сейчас.
Продрогнув под простынкой голой,
Ещё не зная, что к жене
Уже прислушался Никола
В её молитве обо мне,
Пока, полученное налом,
Врачи делили не спеша,
И, не держа мочи и кала,
Я отходил от АКаШа.
«Горе, что чернее солнца…»
Горе, что чернее солнца
В час затемнения луной,
Без единого оконца
Опустилось надо мной.
И не свалишь всё на случай,
На судьбы слепой огрех,
Видно, просто невезучий
Или это – как у всех.
«Горит полярное сиянье…»
Горит полярное сиянье,
Фосфоресцируя снега:
Со стужей в противостоянье
Сдалась недельная пурга.
Вновь пыл охоты рвёт и мечет,
Хотя, лишь выйду на крыльцо,
Куржак обхватывает плечи
И даже целится в лицо.
Зато со мною снега шёпот,
Спокойных мыслей ровный лёт.
И песня в собственных синкопах,
Что человек себе поёт.
А все грехи, и лихолетство –
Ничто пред снежной тишиной,
Когда покой уносит в детство,
Где чист был сердцем и душой.
И мне яснее с каждым шагом:
Дойду, добуду, донесу,
Сколь не опасен склон оврага
И наледь гиблая внизу.
Не зря же, лазерною гранью
Чертя речушек берега,
Горит полярное сиянье,
Фосфоресцируя снега.
«Город этот не мой и страна не моя…»
Город этот не мой и страна не моя,
И планета, похоже, чужая,
Если царствуют в них гигабайты вранья,
Беспринципность и злоба без края.
Вообще для меня есть ли жизни удел?
Может там высоко за семью облаками,
От рожденья о чём и помыслить не смел,
А тем более тронуть руками?
Но рычит надо мною чиновная рать,
И смеётся народа властитель,
Что стою перед ними, как пойманный тать,
Думавший что – отец и учитель.
«Горнолыжница. Горнолыжница…»
Горнолыжница. Горнолыжница.
То ли видится, то ли слышится.
С перепою иль из мечты
Рядом, около – снова ты.
Вся как белая, как на белом.
Голубые глаза, как край.
Застываю оторопело.
Здравствуй, милая, и прощай.
Эти склоны – твое убежище,
Где весенний снег чист и свеж ещё.
А ты властная госпожа,
Незнакомых гостей встречая,
Поишь, мучая и стужа
Горным воздухом вместо чая.
Замечательная негодница,
Не ботаница и не модница.
Несравненная. И умела
Всё ты вовремя – невзначай.
Застываю оторопело.
Здравствуй, милая, и прощай.
Чтоб над снежною тканью зыбкою
Одарить как тогда улыбкою.
Мне с тобою позор не страшен,
Мне беда с тобой – не беда,
Если сладкие встречи наши
В память врезались навсегда.
Ты – единственная. Ты – одна.
Кто была для меня нужна.
Помни это, покуда дышится.
Горнолыжница. Горнолыжница.
«Горько, горестно – не скажи!..»
Горько, горестно – не скажи!
И забыться бы, да не в силе,
Чтоб как в детстве нас от обид и лжи
Звери сказочные уносили.
Больно, боязно – невтерпёж!
Но задумайся – всё по делу,
Грёзы юности не вернёшь,
Если молодость пролетела.
Ай, как холодно! Холодна слеза!
Стала кровь темна и тягуча.
И закрыла навеки от нас небеса
Крепче камня могильного туча.
«Грехи мои останутся грехами…»
Грехи мои останутся грехами:
Не отмолить у неба и людей,
Не расплатиться песней и стихами,
И даже кровью гордою моей.
Так проклята будь, подлая минута,
Похмельного сознания изгиб,
Когда, тебя с другою перепутав,
Пошёл за ней, добился и погиб.
Ей ни к чему страдания былые
И радости иссякшие струи,
Где, словно незабудки голубые,
Безвольно отцвели глаза мои.
Напрасно я надеялся, болезный,
Да и она всё видела не так
В своих мечтах туманных, бесполезных,
В обыкновенных девичьих мечтах.
Поэтому, вкусив житейской прозы
Я, встав у предначертанной черты,
Выслушивал, упрёки и угрозы,
И хорошо лишь, что она – не ты.
А рядом, упиваясь сладострастьем,
Пел соловей, о безвозвратном пел,
О том далёком, чуть не ставшем счастьем,
В котором я с тобой не преуспел.
И про грехи – им тоже выйдут сроки.
Последний час, он ближе с каждым днём,
Чтоб слёзы, что твои залили щёки,
Меня настигли огненным дождём.
«Гуляй, мой милый, всё равно…»
Гуляй, мой милый, всё равно,
Разгул последствий не отымет,
Кому с рожденья суждено
Жить вожделеньями своими.
Ведь как судьбе не прекословь,
Остерегаясь бестолково,
Свободой порченая кровь
Не может не вести к оковам.
А там, поверженный врагом,
