скачать книгу бесплатно
Потом начал бродить по кабинету, повторяя про себя выученные накануне азербайджанские существительные: «гайната», «гялин», «кясмик», «хама»… Стал вспоминать идиомы. Всплыл в памяти стих Самеда Вургуна. «Севийорум чинку онлар, бирчедефе йашайамам чюнку гюлюм…»
Красиво.
От нежной лирики в груди шевельнулась старая любовная язва. Заныла. Думал, что уже давно прошло, перегорело. Оказалось, не до конца.
Уже почти три года прошло с тех пор, как Света со своим мужем уехала в Калининград. Вроде должен давно забыть. Тем более что переписку он сразу же оборвал. Но внутри, как стафилококк, продолжало жить что-то недобитое, недодушенное…
Рич сел за стол Суставина. Подумал, не позвонить ли Коле. Как они там с Ильей обустроились у Норы?
Но тут же передумал. Наверняка тут в кабинете не только «жучки» натыканы, но и современные «клопы» с «блохами». Его шеф с рынка Анвяр Алиханов активно такими пользовался: качество аудио- и видеозаписи отменное, угол обзора – максимальный.
Рич заозирался по сторонам, пытаясь угадать, где эти умные букашки могут располагаться. Махнул рукой: да где угодно. Вот хотя бы здесь. Он тронул рамку объемного 3D-снимка на столе Суставина. Крупная миловидная блондинка на рельефной фотографии казалась еще мощнее. Как и девочка лет 14, которая была ее копией. Хотя нет, не совсем. Торчащий нос и кривоватая линия рта были точь-в-точь как у Суставина. К тому же, в отличие от улыбающейся матери, девочка угрюмо смотрела мимо объектива. Позади них виднелось море.
Рич повернул фото спиной. На выпуклых 3D-попах виднелась гравировка: «Геленджик, 2031 год».
Рич вздохнул, погружаясь в воспоминания, на этот раз ни к чему не обязывающие. Давным-давно, в начале 2020-х ему довелось побывать в Геленджике с цыганским табором. Он плескался в море, нырял за рапанами и до полуночи целовался с юной Адой, самой маленькой и самой разбитной в таборе.
Сколько же ему тогда было? Шестнадцать? Семнадцать? Где сейчас эта Ада?
Рич задумчиво оглядел стол Суставина. Стационарный суперфон со спецвыходами и оперативными функциями. Подставка для ручек и карандашей, квадратики липких бумажек для срочных записей.
Внезапно дверь задергалась, в нее по-свойски затарабанили.
– Пантелей, ты здесь?
– Да нет Пантелея. Его вроде на задание услали, – послышался другой голос.
– А Сустав?
– Хрен его знает. С утра был, потом куда-то делся.
– Ладно, без них обойдемся. На двоих больше будет. Верно, Саня?
– Золотые слова, Геша.
Послышались удаляющиеся шаги, всплеснулось интимно-братское похохатывание людей, предвкушающих нехитрое удовольствие.
Подойдя к двери, Рич на всякий случай дернул за ручку. Озадаченно перед ней постоял. Зачем-то взглянул на часы. Похоже, о нем попросту забыли.
Арабист поежился. Солнце зашло, в кабинете следователей резко посвежело. Отопление еще не включили, и ночка обещала быть студеной.
Где-то за дверью снова послышались чьи-то шаги. «Может, заорать?»
Да нет, глупо. Ну, прибегут, взломают дверь. Хорошо, если просто изумятся. А если возмутятся или, чего доброго, разъярятся? «Ты кто такой и что здесь делаешь?»
Зная о непредсказуемости людей в форме, Рич решил не поднимать шум.
Тем временем холод ощутимо наползал. Арабист уже не мог усидеть на одном месте. Походил по комнате, сделал зарядку.
Захотелось есть. Он попытался отогнать голод своим любимым Саади. Замаршировал по кабинету, бубня в такт шагам:
Презренье обжорам! С утробой пустой
Быть лучше, по мне, чем с пустою душой.
О горе! Их участь тяжелая ждет —
Как скот, заблудились. Нет, больше, чем скот…
Помогло, но ненадолго.
Рич пошуровал в ящиках столов Суставина и Пантелеева, надеясь урвать хоть что-нибудь.
В столе у Пантелеева нашелся бывалый бутерброд. Развернув пакет, Рич с тоской взглянул на затверделую инсталляцию «хлеб с сыром в коконе плесени». Сунул ее обратно в ящик.
В другом ящике что-то елозисто каталось. Оказалось, коньяк.
Вообще-то Рич не любил крепкие напитки, которые быстро сшибали его с ног. Но сейчас он обрадовался. Главное, помнить предостережение Абу-аль-Фараджа и остаться на первой стадии павлина. В крайнем случае, обезьяны.
Без всяких сомнений и угрызений совести он отвинтил крышку.
От маленького глотка внутри приятно потеплело. Отпив из бутылки еще немного, он почувствовал, как отмокают конечности, как прокатывается в недрах тела бархатистая волна.
В сумраке он походил по кабинету, подмурлыкивая себе под нос «Knocking on Heavens door» Боба Дилана. Поразглядывал плакат, на которой красовались актеры из дурацкого сериала. В полутьме на глянцевитой поверхности поблескивали самонадеянные рожи детективов.
Похулиганить, что ли? Встав в боевую стойку, Рич расслабленно запрыгал перед плакатом. Сфокусировался. Крутанулся пару раз вокруг своей оси и на волне третьего разворота выбросил ногу. Подошва кроссовки гулко припечатала сериального мачо.
Рич чечеточно притопнул: добрый удар!
Вскоре в комнате стало совсем темно. От холода коньяк из головы быстро выветрился. Но пить больше не хотелось.
Рич сделал дыхательную гимнастику. Ежась и потирая руки, забегал по комнате. Было понятно, что всю ночь так не пробегаешь. Но и спать в таком холоде казалось немыслимо.
Он закружил по комнате интенсивнее, часто дыша. На одном из виражей чуть не врезался в большой сейф. Смерил его взглядом. Вспомнил про найденный ключ. Всунул его в дверь сейфа – подходит.
Он заглянул внутрь. Никаких ценностей в стальном чреве не было, лишь какие-то папки, бумаги. Но, главное, там было тепло. Сперто, затхло, зато МОЖНО ЖИТЬ.
Рич быстро оценил габариты и полез внутрь. Уютно умостился, поджал ноги. Что-то твердое вжалось в голень.
Оказалось, пистолет. Рич осторожно отгреб его ногой. После чего плотно закрыл дверь, сунув в щель сложенную бумажку.
«Как хорошо-то», – подумал он, сворачиваясь кренделем и успокаиваясь. Быстро растаяли переживания последних дней, хулиганы и следователь, бегство из дома, курды с рынка. Все теперь было неважно…
Рич по-собачьи горласто зевнул и мгновенно канул в сон.
Ему снились торговцы на рынке и Гасан, живой и невредимый. Он ходил по рынку, крутя в руках полицейской фуражкой. За ним трусил Суставин и обмахивал его веером. Но что-то было не так. Рич присмотрелся и увидел, что из Гасана выливается кровь. А тот лыбился как ни в чем не бывало. «Это не кровь, – услышал Рич от кого-то из торговцев, – это кетчуп». «Ага, кетчуп», – подмигнул ему Гасан и прошел мимо. А Суставин зверски оскалился.
Спасибо, вампир!
Рич проснулся от голосов. Но они совсем не походили на рыночный гомон торговцев. Повернув затекшую шею, он ткнулся макушкой в стенку сейфа.
Снаружи что-то происходило. По облачку, лизнувшему тьму внутри сейфа, Рич понял, что в кабинете следователей зажгли свет.
– Гаси, – хрипло скомандовал кто-то.
– Извини, Жага, не подумал.
Свет погас.
– Советую думать, Бара, – заметил хриплый.
Вновь пришло дуновение света, теперь тусклого и мерцающего. Фонарь включили, смекнул Рич.
Неизвестные люди продолжали перебрасываться скупыми репликами. Тип по имени Жага был явно за главного. Бара ему безропотно подчинялся.
Почти сразу стало ясно, зачем они пришли.
– Как его звать, все забываю? – прогудел Бара. – Му… Мо…
– Муромцев Илья. Да не по фамилии ищи, а по номеру. Дело № 182. Папка где-то сверху должна лежать.
У них был странный акцент. С виду правильная речь имела непривычный привкус. Как у иностранцев, которые в совершенстве выучили русский, но не до конца приручили пару-тройку чуждых звуков.
Стараясь не шуршать, Рич включил на своем суперфоне диктофон. Настроил дальнее усиление.
Где-то рядом пророкотал голос Бары:
– Будем сейф ломать?
– Лишний шум ни к чему. Для начала посмотри в столах, – отозвался Жага.
У Рича немного отлегло. Свет фонаря сделался тусклее. Послышались звуки выдвигаемых и задвигаемых ящиков.
– Ничего.
– Посмотри еще вон в том.
Понимая, что рано или поздно эти двое доберутся до сейфа, Рич стал готовиться к вторжению. Развернулся ногами к двери, головой уперся в заднюю стенку. Только попробуйте сунуться – шарахну так, что зубы по всей комнате искать будете.
Тем временем ночные визитеры обыскали все ящики столов. Судя по шуршанию пакета и звяку бутылки, они добрались до заплесневелого бутерброда и коньяка.
– Початый. Причем пили недавно, – проскрипел Жага.
– Откуда знаешь?
– Как только мы вошли, я сразу запах учуял.
– Глотнем? – гыгыкнул Бара.
– Нет.
Кто-то из них шумно испортил воздух.
– Тьфу ты, вонючка, – возмутился Жага. – Открой окно, смерд.
Рич даже в сейфе почувствовал, как потянуло холодком.
– Теперь глянь, что здесь на плакате.
– Артисты какие-то.
– Я не про то. Видишь грязь? Вон, на лбу у мордатого.
– Ну, грязь, Жага. Давай лучше папку с делом искать.
– Я сам решу, что надо делать, ахат расхат! – непонятно выругался Жага.
– Извини, не подумал.
– А ты думай. Это не просто грязь, а след от подошвы. Да и земелька больно свежая.
– Не пойму, к чему ты клонишь.
– А ну-ка, Жагушка, где твой ломик? Чую, пора таки сейфом заняться.
Рич напрягся, как гоночный болид перед стартом. Но выскочить не успел. Странный звук полоснул тьму и завибрировал, ввинчиваясь в нее истошным клекотом.
Бесформенно заорали неведомые Жага и Бара. Загрохотала входная дверь, отрыгиваясь уносящимся топотом.
Что за чертовщина? Отчего они сбежали?
Минуту в кабинете следователей пульсировал звук, который Рич никак не мог опознать. Он осторожно приоткрыл дверцу сейфа. Нечто металось в темноте, издавая ужасающий визг, противный физиологически, до выверта желудка.
Рич резко выпрыгнул, сделал кувырок и зажег свет. Замер в боевой стойке.
Об оконную раму отчаянно билась летучая мышь. Очевидно, она влетела в открытое Барой окно и теперь не могла выбраться обратно. Перепончатые крылья были слишком велики, бестия бестолково билась в стекло. Пронзительный визг разносился по всей округе, где-то слышались ответные клики ее сородичей.
В отчаянии мышь взмыла под потолок, сокрушила мульти-лампу. Рич еле увернулся от дождя осколков и ринулся прочь из кабинета следователей. Сбежал по лестнице вниз.
Ночных визитеров нигде не было. Теперь все его мысли были заняты тем, как проскочить мимо охраны.
Рич осторожно подкрался к прозрачной кабинке. Невиданная удача! Дежурный капитан спал, опустив голову на стол.
Опустившись на четвереньки, Рич осторожно пролез под турникетом, стараясь не задеть цилиндрические железки. Украдкой оглянулся на дежурного.
Тот не спал. Рядом с головой офицера на столе расползлось красно-бурое пятно. Алые капли повисли на краю стола.
«Жага и Бара», – отчетливо понял арабист. И выстрелил в холодную осеннюю ночь.
Два километра он стремительно бежал. Потом шел как пришибленный, пока не заметил огонек проката максидронов…
Возвращение
