Вдоль берега Стикса

– В общих чертах.

– Ну вот, на месте вашего бога я прикрыл бы лавочку уже на той стадии, за нарушение священного запрета. Сорвали яблоко, нарушили божественный запрет – всё! Я зачистил бы территорию и заселил заново. Но ОН поступил круче. Предпочёл изменить вашу биологию, разрешив людям самовоспроизводство. Со всеми последствиями.

– О чём ты?

– О смерти. Балансом бесконтрольного размножения всегда является смертность. Иначе эксперимент будет коротким и грустным.

– Люди стали смертными всего лишь из-за попытки спорить с богом?

– Ничего себе «всего лишь»! Да ты рисковый парень!

Алька чуть не упал, споткнувшись о щупальца медузоподобного существа, которое непонятным образом держалось в воздухе, застыло в очереди к трону Люцифера. Удержался, потому что вовремя схватился обеими руками за панцирь соседнего монстра. Этот своим внешним видом тоже вызывал ассоциации с морепродуктами, а не с жителями суши. И еще: обе статуи выглядели одинаково отвратительно.

– Но подожди-ка, Азраил! Если создатель в том мире допустил нарушение запрета, стало быть, изначально не исключал такую возможность?

– Так-так, а зачем ему?

– Ну смотри, если для меня категорически важно, чтобы штаны не спадали, я их сразу подвяжу ремнём, а не буду гадать, потолстеет ли моё брюхо к вечеру. Здесь то же самое. Раз запретный плод – или что там под ним понимается – лежал в свободном доступе первых людей, то значит, нарушение запрета не только не исключалось, а подразумевалось, верно?

Азраил скалился, но не перебивал.

– Что, если это лишь проверка порога подчинения? Испытание силы веры в людях? Могло же такое быть? Тогда, выходит, бог получил результат своего эксперимента! Может быть, первый важный результат с момента творения! В таком случае, ему не за что было бы наказывать людей?

– Очень интересная версия. Ты делаешь успехи, человечишка. Хотя цель эксперимента описал слишком узко, но это простительно. Понять мотивы бога – это тебе не крысу в капкан заманить. Но направление мыслей правильное. Скорее всего, человеческий вид был сохранен, поскольку соответствовал дальнейшему замыслу. Насколько мне известно, первородный грех ничего существенно не изменил в промысле, разве что сроки сотворения несколько сбились. В том мире, откуда пошла гулять эта легенда, планировались еще кое-какие доработки, и лишь после них можно было выпустить наружу первых обитателей сада-инкубатора.

– А за что тогда наказание?

– Запрет есть запрет. За нарушение пришлось расплачиваться.

Дьявол остановился возле громадной, под самый потолок, арки с двустворчатыми дверями. Алька подошел и тоже замер, задрав голову вверх, любуясь в восхищении.

Размерами каждая створка могла бы заменить ворота в пожарном депо. Хотя вряд ли сыщешь такое депо, стены которого выдержали бы вес конструкции. Обе воротины, закрепленные в стене на двенадцати толстых петлях, были отлиты из металла. Из идеально отполированной бронзы, а возможно, даже из золота разной степени чистоты, подобранной просто идеально, а местами искусственно затемненного патиной.

Цвет материала менялся от светло-желтого до темно-красного, в зависимости от глубины рисунка, выбитого на поверхности. Чеканка выглядела настолько тонкой, затейливой и детализированной, что в любое другое время Алька надолго застрял бы у этих врат, изучая сюжет.

По контуру всего полотна ворот располагался растительный узор, переходящий в очень понятное, мастерски переданное изображение сада на центральной части. Там маленькие крестьяне возле маленьких домиков возделывали маленькие деревца. Поливали, рыхлили землю крохотными мотыгами, собирали на телеги спелые плоды – ягоды на тугих кистях, вроде виноградных. Ярко-желтое солнце озаряло эту идиллию сверху, чуть подернутая волнами гладь озера омывала снизу, а два тициановых трона возвышались с боков.

В узорных основаниях тронов при внимательном рассмотрении можно было заметить ворота, бойницы, даже тонко прорисованные арбалестины и машикули. Аллегория художника угадывалась легко: троны являлись одновременно и крепостными стенами, защищавшими чудесный сад.

– Вот это да! – не сдержал восторга Алька, проводя пальцами по поверхности двери. – Колоссальная работа!

Азраил в ответ пожал плечами.

– За ту цену, какую выкатил Люцифер, можно было здесь всю историю Дита выбить.

– Это картина из жизни Дита? – удивился Алька, – Не думал, что здесь жили фермеры. В наших книгах у города, кхм, несколько другая репутация.

– А, ерунда. Как обычно, любая дурная репутация является следствием однобокого освещения какого-нибудь конфликта. А уж вокруг Дита конфликт разразился ого-го! Ну, ты сам видишь, – Азраил показал на толпы воинов, застывших прямо в проходе.

– Расскажи? Все равно здесь с полчаса проторчим, пока дорогу прокопаем.

– Это уж точно. Смотри, как их тут плотно набилось, – согласился дьявол.

Когтями он поддел руку ближайшего из героев, вцепившуюся в створку ворот. Разжал скрюченные параличом пальцы и потянул тело на себя. На освободившееся место сверху сразу же упали две новых фигуры.

– На этих дверях изображена только небольшая часть истории города. Скорее даже притча, а не реальные события. Но достаточно близко к правде.

Азраил указал на самое верхнее изображение, сразу под солнцем, где участок земли был отчеканен пустым, а на нём стояла одинокая фигурка.

– Жил да был один, кхм, человек. – Азраил перешел на вычурную лексику, более подходящую к сюжету. – Он нашел пустынное место на берегу большого озера, поставил там дом и насадил сад. Человек этот был талантливый и умелый, урожай получал богатый, выручал за него хорошие деньги. И вскоре увеличил своё хозяйство, нанял много работников, а те селились в окрестностях озера. Так вырос город. Хозяин сада быстро прославился, стал продавать урожай в соседние страны. Город процветал, сад всё разрастался, и вот уже стало невозможно управлять всем этим в одиночку. Тогда человек этот позвал в город иноземцев. Лучших садовников, известных под небесами. Им передал уход за хозяйством. У города основал он завод для сбора сока и варки вина, угодья обнес высокой стеной, а для защиты горожан построил башню. Оттуда вместе с братом стал управлять городом.

– Слушай, да ладно, ты меня опять морочишь! – встрял Алька. – Знаю я эту притчу, у нас её вместо сказки детям читают. Потом, значит, хозяин отлучился, а разбогатевшие чужеземцы-садовники решили присвоить хозяйство. Убили брата, заняли трон, а потом убивали всех гонцов, приходивших за выручкой. В финале хозяин с божьей помощью вернул украденное и отомстил злым садовникам.

– Ерунду городишь, – подвёл черту Азраил. – Это совершенно другая притча. Сперва дослушай до конца, потом будешь лезть со своими трактовками.

Алька, совершенно уверенный в своей догадке, аж застыл от обиды с открытым ртом.

– Так вот, сад давал столь необыкновенные плоды, что вскоре стал известен на весь мир. Да что там, высшие существа других миров, поумерив свою спесь, посылали к городу Дит купцов и воров, чтобы хоть раз попробовать сок этих ягод.

– Здесь, на картинках, нет ничего подобного.

– Разумеется! Это никогда не афишировалось. Люцифер был не настолько глуп, чтобы дёргать богов за бороды. Он никогда не хвастался тем, что ангелы, гении, вайруа и все прочие становились в очередь на мосту и писали номерки на запястьях, чтобы получить бутылку Impios Uvas, безбожного вина.

– В каком смысле – безбожного? Люцифер что, сам создал этот виноград? Или… весь этот мир?

– Ты вообще слушал, что я тебе рассказывал? Он нашел этот мир. Пустынный и заброшенный мир, давно оставленный его создателем. Да, сначала Люцифер много веков пытался создать свой собственный мир. Но понятное дело, не сумел. Ну не бог он, при всей своей спеси – не бог. Он всегда хотел новых знаний и способностей, хотел сравняться с богами в могуществе. За одно только это желание был проклят и изгнан из того мира, в котором родился. И потом уже не совершал ошибки. Признал, что на создание миров у него пока кишка тонка. Зато можно починить чужую игрушку, выброшенную на помойку за ненадобностью.

– Ого. Он воскресил эту планету?

– Да. Разогрел остывающее без присмотра солнце, заново раскрутил небосвод. Это для него не сложно. Не так сложно, как создать жизнь – вот что у него совсем не получалось. Он ставил опыт за опытом, применял самую древнюю магию, какую мог найти в Стиксе, и самые передовые технологии, которые придумали обитатели миров-с-богами. Но из всех его экспериментов только один завершился удачей.

– Это был сад?

– Да, это был сад. Одно-единственное растение, которое он сумел каким-то непостижимым образом создать. Но самое странное, что окончательно добило Люцифера, ни одна последующая попытка повторить этот эксперимент успеха тоже не принесла. Оставалось либо признать, что он никогда не сможет сравняться с богами, либо окончательно спятить. А в этом плане у него было, я тебе скажу, и так не всё в порядке. Однажды он едва не уничтожил свой сад вместе со всем Дитом, а может – и всем этим миром, когда решил, что семечко фрукта было подброшено ему кем-то ради хохмы.

Азраил закончил разгребать тела героев в дверном проёме и попытался сдвинуть створку. После третьей попытки петли скрипнули, металлическая пластина подалась, изнутри выпало с десяток статуй.

– Да чтоб вас… – ругнулся Алька. – И что случилось дальше с городом?

– Дальше Люцифер сделал свой выбор. Чтобы окончательно не тронуться на почве неудач, он решил бросить всё и уйти в Стикс. Искать новые знания, которые позволили бы ему сдвинуться с мертвой точки. Как и следовало ожидать, это решение сподвигло соседей заявиться к стенам Дита и предъявить права на него.

– На каком основании?

– Ну видишь ли, какие нужны основания вору в темной подворотне? Просят табачку, потом бьют за то, что не куришь. Если куришь, бьют за то, что табак без бумаги.

– А если в бумаге, то бьют за то, что без фильтра, – продолжил Алька со знанием дела, непроизвольно почёсывая челюсть.

– Вот так и здесь. Они заявили, что мир был заселён без спроса, а город построен без разрешения старых хозяев. И народ в него уведён из разных земель вообще преступно, через Стикс, который – обиталище проклятых, а не трамвай между мирами.

– У кого, интересно, нужно было спрашивать разрешения на брошенный мир?

– Ну, нашли для проформы пару прежних высших, созданных здесь. Старые скитальцы, выжившие из ума без внимания своего обожаемого бога. Попробовав вина из сада Люцифера, они, конечно, выступили на стороне захватчиков.

Азраил разогнулся и навалился на дверь. Створка легко пошла по расчищенному пространству и врезалась в стену. Раздался звон, словно в комнате ударили в большой колокол.

– А дальше? – спросил Алька, дождавшись затихания звука и открывая уши.

– Дальше всё почти как в твоей притче. В город отправили посольство, заявив о живых наследниках и потребовав ключи от города. При дворе Люцифера не в ходу были церемонии, послов спустили с лестницы, да прямо в озеро Коцит. Воды его горьки, но именно они наполняют местные фрукты чудесными свойствами.

– Не отвлекайся!

– Да что ты? Ну ладно. Короче, взять этот мир штурмом другие высшие не могли. Операции такого масштаба нельзя провернуть незаметно для богов, а уж их внимание привлекать пропойцы-полубоги совершенно не хотели. Поэтому объявили неслыханную награду тому, кто убьёт правителя города Дит и принесёт наследникам знаки власти.

– А чтобы желающих набралось побольше, перенесли эту историю в русло своих религий, возбудив толпы фанатиков?

– …Тела которых мы с тобой тут сейчас прибираем! – подтвердил Азраил. – Так и сказали: идёт-де домой хозяин сада, и должен он злодеев-садовников предать злой смерти, а землёй чудесной наделить людей праведных, которые одного лишь должны придерживаться уговора: отдавать часть плодов в день урожая. И пошла история гулять от мира к миру, попадая в виде легенд и сказок даже туда, где не слыхали никогда ни про Люцифера, ни про волшебные сады.

Он распахнул вторую створку и Алька проворно заткнул уши, чтобы опять не оглохнуть от звона.

– И вот теперь толпы чужаков прутся сюда по пяти протокам Проклятой реки. Века тратят на поиски нужного берега, тащат на себе самую страшную магию и оружие, а всё без толку! – заявил дьявол и шагнул в тронный зал. – Дорога свободна, пойдём.

– Погоди-погоди! – Алька схватил его за локоть. – Почему без толку-то? Раз всё здесь замерло и попасть сюда так легко, почему никто до сих пор не убил Люцифера?

– Хе, ну ты точно глухой! – дьявол оскалился в улыбке. – Я же сказал, почему! Потому что он давным-давно плюнул на это место и исчез. Когда проклятье накрыло озеро Коцит, Люцифера здесь уже тысячу лет как не было.

Он подтолкнул Альку в полутьму зала. Пустого, гулкого, величественного. В дальнем его конце возвышались два трона, очень похожие на рисунок с двери. И оба трона были пусты.

* * *

Подойти к трону оказалось не сложно.

Даже в какой-то степени проще, чем разгрести проход в зал. Внутри застывшие существа не сбивались плечом к плечу и не стояли друг у друга на головах. Здесь было больше фигур, скорченных от ярости, потрясающих кулаками в проклятье небесам, полных отчаяния и ощущения эпического провала.

Троны высотой в полтора человеческих роста мастер вырезал из кости. Из двух одинаковых цельных кусков, украшенных витиеватым орнаментом и камнями-самоцветами по всей поверхности. Те участки, где спиленная кость проступала своей пористой внутренней структурой, были также вписаны в узор, инкрустированы и отполированы. Мастерство резчиков сомнений не вызывало, но возникал сразу вопрос насчет размеров существа, чья кость пошла на изготовление такого колоссального произведения искусства.

Да, трон Люцифера был пуст. Шёлковая накидка на изголовье и бархатная красная подушка сбиты набок, истыканы лезвием одного из убийц-неудачников. Никаких символов власти, как их себе представлял Алька, видно не было. Ни на самих тронах, ни на массивном белом каменном помосте под ними, ни на золотых подставках позади – вообще нигде в этом помещении.

– Вот, собственно, и конец пути, – прокомментировал очевидное Азраил. – Знаешь что, приготовь-ка амулет, который мы отобрали у того изверга в деревне. Может пригодиться.

Алька удивленно посмотрел на дьявола – не шутит ли? О безделушке он давно забыл, печальные воспоминания как-то сами со временем потускнели в памяти. О свойствах трофея Азраил ни разу не заговаривал, да и вообще не вспоминал больше о случившемся. А тут вдруг на тебе…

– К трону близко не подходи, – всё тем же ровным деловым тоном продолжал он. – Я никак не пойму, где именно у проклятья источник. Чую только, что он уже очень близко.

Он выставил ладони перед собой и осторожно пошел от трона вправо, стараясь даже не касаться застывших фигур. Почти обойдя зал по кругу, остановился и разочарованно плюнул.

– Вот ведь паразит, стиксово теченье, всех надул! Вообще не здесь, представляешь? Даже не в этой комнате!

Теперь он быстрым шагом двигался вдоль стен, осматривая кладку и иногда постукивая когтем по декоративным панелям, рамам и гобеленам. Алька шагал следом, по-прежнему не понимая, о чём речь и что происходит. Дьявол же притормозил у одной из широких малахитовых полуколонн, выступающих из стены, и задумался. Постучал костяшками у основания, потом чуть повыше, просиял – и врезал по колонне кулаком.

– Некогда было дверь искать, – пояснил он Альке, пока тот отряхивал с одежды пыль и каменные осколки. – Тут должен быть вход в покои и кабинет, уж я-то знаю этот тип построек.

Навалившись плечом, помогая себе руками, Азраил расширил проход, а под конец, выдрав из стены погнутый металлический стержень, легко отодвинул в сторону часть каменной стены. До этого момента она казалась нерушимо-монолитной.

– Пошли. У нас осталось очень мало времени. Амулет держи всё время в руке, глаз с него не спускай!

Нужная комната обнаружилась справа по коридору, третьей по счету. Это была просторная спальня с невысокой, но роскошно убранной кроватью размером от стены до стены. Стены украшали картины в рамах и гравюры на золотых пластинах, под изразцами в камине замер огонь на аккуратных поленьях. Настоящая спальня короля.

Сам король полусидел-полулежал на пирамиде подушек, бессильно откинув голову. Рот огромного рогатого существа был приоткрыт и оскален в гримасе боли, демонстрируя два ряда острых желтых зубов. Одна рука застыла в области груди, безуспешно пытаясь дотянуться до горла, вторая же безвольно висела. Кожа, которой полагалось быть тёмной, бордово-красной, отсвечивала едва розовой белизной.

– Лю… Люцифер? – с сомнением промямлил Алька.

– Нет, конечно. – Азраил склонился над телом и придавил пальцами над кистью, ища пульс. – Ну включай уже мозги, ты же видел в зале два трона! Это король-регент, его родной брат. Его имя Феосфер, может слышал?

Алька, выставив перед собой амулет словно оружие, шагнул к кровати и заглянул существу в лицо. Оно было страшным. Не человеческим, но и на вытянутую морду дьявола тоже не походило.

– Я даже и не знал, что у Люцифера был брат.

– Есть брат. Пока еще есть. В этом-то и причина проклятия, я полагаю. Феосфер не очень похож на Люцифера, хотя без сомнений, он тоже вышел из рода сатан. По характеру всегда был более… как бы выразиться… прагматичный, что ли? Поэтому именно он, а не Люцифер, стал настоящим правителем в Дите, и все знали, что так будет лучше.

Не оборачиваясь, он ловко выхватил у Альки из рук золотую цепочку и моментально нацепил ему же на шею. Прижал скол черного камня когтем к коже, прошептал – украшение ответило легким мерцанием.

– Ну, я так и думал. Вот почему никто до сих пор не сумел его убить. Погляди на его шею. Похоже?

Да, Феосфер носил очень похожее украшение. Только цепочка с его шеи свисала солидная, чуть ли не в руку толщиной, а черного стекла вокруг круглой сердцевины амулета почти не было видно.

– Еще один Глаз божий?

– Удивительно, правда? – Азраил вернулся к руке сатаны, опять пытаясь различить пульс. – Их ведь таких всего штук шесть на весь Стикс осталось, архиредчайшая безделушка! Я ни разу не слышал, чтобы в одном месте оказывались сразу две из них.

– А для чего? Что они делают?

– О, брат! Они выполняют такую престраннейшую задачу. Оберегают хозяина.

– Как собаки?

– Нет, скорее как пауки. Это почти живой и почти разумный орган одного могущественного существа…

– Правда что ли, глаз бога?

– Конечно нет. Откуда у бога глаза? – в голосе зазвучали раздраженные интонации, словно в беседе со слабоумным.

– А откуда взялись слёзы для твоего Стикса? – парировал Алька.

– Из… Эмм… Тьфу, отстань, не важно сейчас. – Азраил переложил ладонь на грудь сатаны, ища биение сердца. – В общем, это на самом деле глаз, только не бога, а древнего высшего, одного из самых древнейших. Он получился настолько хорош, что создатель на третий день уничтожил все опытные образцы, предчувствуя беду. Сам я их не видел: возможно, это случилось еще до моего рождения, но как видишь, оставшиеся запчасти по-прежнему функционируют.

– Это из-за него что ли в городе всё застыло?

– Скорее всего. Древний высший был наделен способностью видеть во времени. Как же там писали? «Дано ему видети миг настоящий, миг минувший и миг грядущий. Аще дано бедствие любое узрети и минувшее в грядущее обратити».

– А попроще?

– Можно и попроще. Амулет предсказывает момент смерти владельца и останавливает время, сдвигая его на секунду назад. Почти идеальная защита. Что бы ни случилось, ты всегда возвратишься и получишь целую секунду, чтобы избежать смерти.

– А если не получится?

– Значит, будешь умирать и умирать, пока не найдёшь выход. Есть стимул шевелить мозгами пошустрее.

Алька подошел поближе к кровати с телом.

– А если убийца просто снимет амулет? Подкрадется и сорвёт?

– Ничего не выйдет. Это предусмотрено, в украшении есть защита. Любая попытка лишить владельца Глаза приравнивается к покушению.

– Ты же забрал его у инквизитора без последствий?

– А старый дурак и не носил амулет. Просто таскал при себе.

Алька неохотно опустил руку, уже протянутую к горлу сатаны. Самый простой выход оказался, как водится, тупиком.

– Судя по внешнему виду, королю не сильно помогла защита.

– На моей памяти, то есть уже после ухода Люцифера, но еще до того, как из этого мира в Стикс перестали приходить новости, Феосфер избежал около полутора сотен покушений. Поначалу его это даже забавляло. Развешивая неудачников на столбах, он снабдил своих солдат самыми чудесными образцами оружия. Скопил коллекцию ядов на приличную планетарную войну. Дворцовый арсенал ломился, новые железяки стало некуда складывать. Пойманных убийц – негде вешать, а присягнувших на верность – нечем занять. Пришлось даже выставить кордоны, объявить карантин и на всех известных берегах заворачивать прибывающих обратно в Стикс.

Алька вспомнил замороженные толпы, жаждущие добраться до трона.

– Таких завернёшь, пожалуй!

– Да уж, на границах Дита начались перманентные бои с применением всего того барахла, которое тащили сюда и герои, и мерзавцы. А также короли, монахи, рыцари, юродивые, сумасшедшие, маньяки и прочая братия беспокойных из миллионов разных миров. Вскоре пограничные земли приобрели вид выжженной пустыни, заваленной остывающими трупами. Вот отсюда, кстати, и пошла гулять молва. Ну, насчет звериной жестокости Люцифера, живущего в сущем аду, где всё живое гибнет, а чёрная кровь льётся в реках вместо воды. Он, знаешь ли, очень потом удивлялся этой неожиданной славе.

– И долго это продолжалось?

– Долго. Недостатка не было ни в агрессорах, ни в защитниках, а с вопросами милосердия у расы сатанов, сам понимаешь… Великий регент Феосфер не слишком беспокоился о происходящем.

– А потом что-то пошло не так, – констатировал Алька.

– Ага, – кивнул дьявол. – Только понять бы, что именно.

* * *

Залежи бутылок они нашли в следующей комнате.

Больших и маленьких, целых и расколотых, пустых, полных и недопитых наполовину. Шкафы, стеллажи, пирамиды стеклотары под самый потолок. Распахнувшись, дверь впервые за века подняла ветер в этом помещении, и в нос ударил густой запах алкоголя.

– Фу, ну и вонь! Мерзость! – поморщился Алька. – Это и есть легендарное вино озера Коцит?

– Конечно же нет, – Азраил поглядывал на этот рай алкоголика с сомнением. – Вино хранят в мерных морёных бочках, а разливают перед продажей в кувшины. А это похоже на коллекцию пойла всех времён и народов.

– Феосфер что, запойный?

– Я удивлён не меньше твоего. Это не может быть его.

– Ну а чьё тогда? Кто мог устроить за стеной королевской спальни такой… алтарь Бахуса?

– Скверное дело. Понимаешь ли, раса сатанов не так устроена, как раса людей. Их родина более сурова, в их тканях больше серы и кремния, чем углерода и воды. Алкоголь влияет на них совершенно иначе.

– А точнее?

– Куда уж точнее? Им противопоказан спирт, и всё тут. Как и большинству высших, строго говоря.

Алька растерялся.

– А как же тогда сад, вино Коцит?

– В том и дело, что это чуть ли не единственный напиток по обе стороны Стикса, выведенный высшим специально для высших. Людям пробовать его не рекомендуется, даже сильно разбавленное оно вызывает эйфорию и пристрастие. В чистом виде для вас это откровенный яд, как и ваш спирт – для сатанов.

Алька прикинул в уме все открывшиеся факты и убеждённо заявил:

– Тогда всё сходится!

– Что у тебя сходится?

– Ну вообще всё. Ты выяснил, что Феосфер жив, так?

– Конечно. Он и не мог умереть, пока на нём Глаз бога.

– Значит, его не могли убить. И не могли отравить, раз при дворе служила орда дегустаторов, верно?

– Всё так.

– Что-то ввергло его в такое состояние, которое амулет не считает смертью, а по факту не является жизнью.

– Перепой?

– Не просто перепой. Хмель рано или поздно прошёл бы. У него алкогольная кома, в самой жесточайшей форме, какую мне только доводилось видеть. Его до смерти споили, Азраил!

Дьявол не верил.

– Сам понимаешь, что несёшь? Как можно споить сатану?

– Да-да, я помню, прагматичного и прижимистого. Который не стал бы упиваться дорогущим напитком собственного производства, пожадничал бы. Вот, ты только посмотри на эти бутылки. Внизу, у стены – сначала это были элитные вина. Может быть даже близкие по вкусу к вину Коцит.

– Ну, похоже, – подтвердил Азраил и непроизвольно облизнул губы.

– Потом были коньяки, так себе, среднего уровня. Ага, вот пять ящиков дешёвой ржаной водки. Наконец, вон там посуда от свекольной настойки на спирту. Думай, что хочешь, Азраил, но твой Феосфер спился, словно последний вокзальный бомж!