Сердца в Антарктиде

За полтора часа, которые Винни и Снежана провели в медцентре, погода наладилась, и Ушуайя, показавшаяся им холодной и мрачной сразу после выхода из аэропорта, похорошела и расцвела под внезапно очистившимся от серой хмари небом. Воздух успел прогреться под солнцем, и по ощущениям, потеплело градусов до двадцати, хотя утром было чуть выше нуля. С помощью карты, которую Винни вывел на экран телефона, они быстро добрались до набережной, запруженной неспешно прогуливавшимися туристами, среди которых с озабоченным видом сновали работники порта. Вдоль длинного пирса выстроились яхты. Чуть поодаль величаво высились круизные лайнеры, похожие на многоэтажные дома. На их фоне горы с заснеженными вершинами, обступавшие выдававшийся в море берег бухты напротив пирса, казались не такими уж высокими. Вид открывался настолько прекрасный, что у Снежаны, успевшей благодаря Винни повидать немало живописных мест, замерло сердце. Она остановилась посреди движущейся толпы, и кто-то с ходу налетел на нее сзади. Потеряв равновесие, Снежана схватилась за Винни, отчего тот пошатнулся и с диким воплем «Моя нога!» повалился на проходящих мимо людей, увлекая ее за собой.

Пожилой мужчина, оказавшийся у них на пути, взмахнул руками, выронил портфель и растянулся на земле. Портфель шлепнулся рядом с ним и открылся, из него вывалилась кипа каких-то бумаг. Это был дорогой портфель из крокодиловой кожи с гравировкой «Brioni» на блестящей металлической застежке. Снежана как-то видела похожий в ЦУМе, на нем висел ценник с семизначной цифрой, и она подумала, что в цене ошибка, но оказалось – нет.

Сбитый с ног человек принял сидячее положение и нахмурился, наблюдая за тем, как разлетаются во все стороны его бумаги, подхваченные легким ветерком. Он не предпринимал попыток собрать их, да и на ноги не поднимался, так и сидел неподвижно, лишь его светлые влажные глаза, похожие на подтаявшие льдинки, бегали из стороны в сторону, да шевелились белые и тонкие, как лебяжий пух, волосы на голове – то ли тоже от ветра, то ли от тихого негодования, вызванного вопиющей картиной.

Обескураженный Винни бросился к пострадавшему, спеша помочь ему подняться, и при этом наступил на его портфель, выдавив из кожаного нутра остатки бумаг. Глядя на это, седовласый застонал. Окончательно сконфузившись, Винни склонился над портфелем и принялся запихивать в него бумаги, но вдруг замер, уткнувшись в один из листков с таким видом, словно прочел там некую сенсацию. В следующий миг из толпы, собравшейся вокруг, выскочил какой-то здоровяк с перекошенным от гнева лицом и, оттолкнув Винни, закричал по-английски, чтобы тот убирался прочь. Затем внимание здоровяка переключилось на владельца портфеля; он подхватил его под мышки, как ребенка, и легко поставил на ноги перед собой, но не отпустил, продолжая поддерживать за плечи. Участливо заглядывая ему в лицо, здоровяк спросил, не пострадал ли он. В ответ тот потребовал немедленно собрать разлетевшиеся бумаги; в его свистящем голосе слышалось раздражение. Они говорили на английском языке, но Снежана отлично все понимала: благодаря путешествиям ее английский постоянно совершенствовался и за год достиг примерно такого же уровня, какой на языковых курсах нарабатывают по несколько лет, ну а Винни и вовсе был полиглотом, свободно изъясняясь на многих языках.

Судя по диалогу, происходившему между респектабельным старцем и здоровяком, последний приходился первому кем-то вроде прислуги – возможно, выполнял роль телохранителя или сопровождающего, хотя одет он был, как бывалый турист: в синюю, слегка полинявшую спортивную куртку с капюшоном, трикотажные брюки с растянутыми коленями и растоптанные, видавшие виды треккинговые ботинки с глубокими заломами на носу. Седовласый называл здоровяка Адамом, а тот его – Игорем. По мнению Снежаны, русское имя Игорь (пусть и считалось, что оно имеет древнескандинавские корни) никак не вязалось с обликом седовласого: не только речь, но и еще что-то неуловимое выдавало в нем иностранца. Путешествуя по разным странам, Снежана не раз узнавала среди незнакомых людей своих соотечественников, причем еще до того, как те заговаривали по-русски, однако она не могла объяснить себе, по каким признакам выделяла их из толпы: скорее, это происходило интуитивно. Разглядывая седовласого и его сопровождающего, она была почти уверена, что они не относятся к числу ее соотечественников, хотя, судя по выговору, едва ли английский язык был для них родным. «Возможно, это немцы или французы», – подумала она, переключив внимание на здоровяка, который наконец отпустил седовласого и теперь метался по набережной, собирая разлетевшиеся листы. На некоторых листах виднелись черно-белые оттиски чьих-то лиц, и внезапно Снежане показалось, что в одном из них она узнала себя. Как следует разглядеть этот листок у нее не вышло: здоровяк быстро сгреб его и спрятал в портфель. Заметив, что за ним наблюдают, он на миг вскинул голову и пробуравил Снежану колючим взглядом. Не готовая к этому, она вздрогнула, словно ее ударили, и в этот момент Винни потянул ее за руку.

– Идем! Кажется, пока у них нет намерения предъявлять нам претензии. Давай не будем дожидаться, когда они спохватятся.

– А как твоя нога? – Она посмотрела на его раздутую ступню в не зашнурованной кроссовке. – Еще не поздно отказаться от экспедиции.

Винни сделал шаг и зашипел, как прохудившийся водопроводный шланг.

– Ч-черт, ногу ломит так, словно ее переехал грузовик! Пожалуй, лучше мне пока на нее не наступать. Достань-ка из чемодана мой зонт, обопрусь на него.

– Ты взял с собой зонт?! В Антарктиду?! – Не сдержав усмешки, Снежана вскинула брови.

– По-твоему, в Антарктиде не бывает дождей? Там сейчас начало лета, и зонт вполне может пригодиться! – Винни окинул ее многозначительным взглядом знатока, а потом фыркнул и рассмеялся. – Шучу, шучу! Зонт я взял на случай, если мне понадобится трость, и, как оказалось, не зря.

В своей «веревочной» шапке и красной куртке Винни и так выглядел комично, а с зонтом-тростью в руке стал совсем похож на клоуна. Для завершения образа ему не хватало лишь шарообразного носа и кудряшек вокруг головы. Прохожие косились на него с улыбкой, а некоторые даже щелкнули камерой телефона, направленной в его сторону. Снежане стало неуютно, а Винни явно наслаждался всеобщим вниманием, впрочем, как всегда. Однако Снежана заметила некоторую обеспокоенность на его лице, и дело было вовсе не в больной ноге. Винни то и дело озирался, и, проследив за его взглядом, Снежана заметила седовласого и здоровяка, которые двигались в отдалении, направляясь в ту же сторону, что и они – к пирсу.

– Думаешь, эти двое решили предъявить нам претензии? – спросила она с тревогой.

– Претензии?.. – рассеянно переспросил Винни.

– Ну за то, что ты сшиб старика!

– Ах, это! Нет, вряд ли. Тут другое…

– О чем ты?

– Мне кажется, им не понравилось то, что я заглянул в их бумаги.

– И что же там, в тех бумагах?

Винни загадочно хмыкнул:

– Лучше тебе не знать.

– Ах, вот как! – Снежана возмущенно вспыхнула. – С каких это пор ты решаешь за меня?! Говори, в чем дело!

– Снежинка, не допытывайся! Расскажу позже, на яхте, – отмахнулся Винни.

– Почему не сейчас?

– Потому что тогда ты, скорее всего, отправишься в полицию, и наша поездка в Антарктиду сорвется.

– О господи! Да что же ты там такое увидел?! – Снежану охватило неуемное любопытство.

– Повторяю: расскажу на яхте, когда отойдем от берега. – Винни продолжал упорствовать, и Снежане оставалось лишь ворчать: она знала, что он умеет быть непреклонным.

По мере того как они приближались к берегу, ветер крепчал, поднимая волны в гавани и раскачивая яхты и катера так, что они терлись боками о деревянный настил пирса и друг о друга. Винни сдвинул на затылок свою шапку с разноцветной «лапшой» и, приставив ладонь козырьком ко лбу, скользнул взглядом по скоплению разнокалиберных судов, выстроившихся по обе стороны от причала.

– Ого, сколько здесь корабликов! – озадаченно присвистнул он. – Придется еще побегать, чтобы найти свой.

– Мне кажется, я уже нашла! – Снежана указала на яхту с крупной надписью «DREAM-ARCT ELIS» на борту, но прежде чем разглядела надпись, она узнала ее по алым парусам, спущенным к палубе.

– Да ладно, не может быть, чтобы это была наша яхта! – Винни недоверчиво фыркнул. Несмотря на высокий рост, позволявший ему далеко видеть, он не мог прочесть надпись на борту из-за слабого зрения.

– Скоро сам убедишься, – заверила его Снежана.

– Нет, ну это несерьезно! – Винни протестующе затряс головой, отчего шапка сползла ему на лоб и веревочные «макаронины» закачались перед глазами. Он сдвинул их в сторону и придирчиво взглянул на яхту, на которую указала Снежана. – Она же крошечная! Не представляю, как в нее поместятся тринадцать человек! Разве что стоя? Нет, тут какая-то ошибка! Вон, рядом яхта вдвое больше по размеру. Может, это наша?

– Нет, наша как раз маленькая, и если заявлено, что она вмещает тринадцать человек, значит, так и есть. – Снежана дернула Винни за рукав, заставляя сдвинуться с места.

– Как странно, – буркнул он, в недоумении морща лоб. – Вероятно, это какая-то мистическая яхта, которая внутри гораздо больше, чем снаружи. Я видел такой дом в одном фильме, и это был ужастик.

Но ничего мистического в яхте не оказалось, ее вместимость объяснялась эффективной организацией внутреннего пространства, скрытого под двадцатиметровой палубой. Там находилось шесть кают, крошечных, как шкафчики, два санузла с душем и довольно просторный камбуз, где вполне свободно могли расположиться все тринадцать человек – девять гостей и четыре члена экипажа.

Винни и Снежану встретил капитан, вынырнувший из рубки, как только они ступили на палубу. Это был самый настоящий капитан из детских книжек: высокий, плечистый и с брюшком, одетый в красный шерстяной свитер грубой вязки с высоким воротом, подпиравшим короткую окладистую бороду, которая обрамляла обветренное загорелое лицо. Приветствуя гостей, капитан радушно раскинул руки и громогласно пробасил: «Добро пожаловать на борт!» Затем он повел их вниз, читая на ходу лекцию по технике безопасности во время нахождения на яхте: «Помните, у вас всегда должно быть как минимум три точки опоры, три! Рука-нога-нога, или нога-рука-рука, то есть, держитесь за что-то двумя руками, если не стоите, а передвигаетесь, и не важно, есть качка в это время или нет…» Он говорил очень быстро и четко, чувствовалось, что ему часто приходится произносить подобную речь, однако его широкая белозубая улыбка скрашивала дежурные фразы.

Для роста Винни потолки на яхте были слишком низкими, и он все время пригибался, а чтобы пройти в дверной проем, и вовсе складывался пополам, поэтому он последним увидел тех, кто находился в камбузе, когда капитан привел их туда. Зато Снежана успела заметить знакомые лица еще до того, как вошла, и остановилась как вкопанная, едва перешагнув через порог.

На мягком диване, окружавшем длинный стол с трех сторон, сидели несколько человек. Все они разом повернулись к вошедшим, и Снежана обомлела, узнав среди них недавних знакомых: седовласого и здоровяка.

– А вот и Созерцатели! – воскликнул седовласый по-русски, вскидывая руку в знак приветствия. – Присаживайтесь, мы как раз вас поджидаем!

Винни резко выпрямился, с глухим стуком врезавшись затылком в потолок камбуза.

– Разве мы знакомы? – холодно бросил он в ответ.

Седовласый дружелюбно улыбнулся.

– Я подписан на ваш канал о путешествиях.

Глава 3. "Элис" и компания

Эльза с любопытством разглядывала парня и девушку, вошедших в камбуз вслед за капитаном. Занятная парочка! Они были полной противоположностью друг друга: он – высокий блондин с аристократической внешностью, она – мелкая «серая мышка», хотя и старалась казаться ярче, судя по выбеленному ежику волос на голове и фальшивым ресницам, густым, как ворс на обувной щётке. Капитан представил их как Вениамина и Снежану. Забавные имена, и, по мнению Эльзы, они совершенно не сочетались с обликом своих обладателей. Парню больше подошло бы имя скандинавского происхождения, к примеру, Глеб или Олег, а девушке – какое угодно, но только не Снежана. Какая из нее Снежана, если под белым ежиком волос видны отросшие корни угольно-черного цвета? Имя Снежана ассоциировалось у Эльзы с длинноволосой блондинкой. «Вот если бы этот Вениамин был девушкой, из него получилась бы отличная Снежана», – подумала Эльза и вдруг спохватилась: погрузившись в свои размышления, она и не заметила, что среди присутствующих завязалась оживленная беседа.

– А это наш кок Карлито! – произнес капитан, поворачиваясь к невысокому мужчине в желтой панаме и такого же цвета фартуке, суетившемуся у газовой плиты в дальнем углу камбуза. Тот сразу обернулся и закивал, расплывшись в широкой улыбке. Он был похож на бородатого ребенка: мелкий, узкоплечий, с наивным выражением лица, на котором черными бусинами сверкали озорные глаза.

– Я Карлито, да-да! Карлито Гарсиа! Отчень пря-атно!

– Он испанец и с трудом говорит по-русски, но все отлично понимает, – сообщил капитан. – Ну а готовит просто божественно!

– О, для кока это самое главное! – неожиданно подал голос Феликс, супруг Эльзы, с которым она собиралась развестись сразу по возвращении из экспедиции в Антарктиду, но пока не сообщила ему об этом. Феликс любил хорошо поесть. Также он любил хорошо одеваться, хорошо отдыхать и вообще ни в чем себе не отказывал с тех пор, как стал ее мужем.

Словно почувствовав, что она о нем думает, Феликс повернулся и поцеловал ее в щеку. Губы у него были холодные, как кожа змеи, пролежавшей весь день под сырым камнем. Эльзе стало неловко, что он поцеловал ее при всех, хотя он часто так делал: нет-нет да и клюнет ее куда-нибудь – то в щеку, то в плечо, то в висок. Но именно сейчас это показалось ей совершенно неуместным, и по ее телу опаляющим жаром разлился стыд. Пусть она еще не знакома с этими людьми, сидевшими рядом с ней за одним столом, но ей предстоит провести вместе с ними около трех недель, зная, что все они видели этот машинальный, как рефлекс, поцелуй, в котором было не больше чувств, чем если бы Феликс моргнул или зевнул.

Их брак был ошибкой, Эльза знала это с самого начала и все же не жалела о том, что вышла за Феликса, считая, что тем самым спасла ему жизнь. Она подобрала его на улице, как бездомного голодного щенка, настолько жалкого, что пройти мимо было бы преступлением.

Он стоял на мосту, навалившись на перила, и смотрел вниз, в густую темноту, скрывшую под собой Москву-реку. Людей на тротуаре моста не было, и его одинокая фигура бросилась Эльзе в глаза, выхваченная светом фар ее автомобиля, въезжавшего на мост. Не раздумывая она нажала на тормоз: вся поза парня выдавала готовность броситься вниз с многометровой высоты. Парень повернулся на звук хлопнувшей дверцы и, встретившись с ней взглядом, нахмурился, но его брови, сомкнувшиеся у переносицы, не удержались там и тотчас разошлись в стороны, изогнувшись при этом, как у глубоко несчастного человека.

– Что вам нужно? – Его приятный бархатный голос вибрировал от напряжения, а в темных глазах, сверкавших из-под каштановых локонов, сквозило отчаяние.

– Ничего. Просто хочу постоять, подышать воздухом! – Перешагнув через бордюр, Эльза встала рядом с ним, облокотившись на перила.

– Постойте где-нибудь в другом месте! – с вызовом воскликнул парень, и этот вызов показался ей наигранным, несмотря на протестующий взгляд. Судя по всему, парень понял, что она догадалась о его намерении сигануть с моста, чтобы свести счеты с жизнью, и был рад этой отсрочке, иначе не стал бы ее прогонять, а скорее всего, ушел бы сам. Нет, ему явно хотелось выговориться, излить душу, и она не стала лишать его такой возможности. Стоило ей задать ему пару наводящих вопросов, и он выложил все свои беды как на духу. Оказалось, что его бросила девушка – ну, действительно, какая же еще может быть причина для самоубийства у парня, которому едва исполнилось двадцать? Эта девушка, конечно же, была его первой и единственной любовью со школьной скамьи, и когда она внезапно предпочла ему, бедному студенту, состоятельного бизнесмена средних лет, в его душе разверзлась бездна размером с Марианскую впадину (он прямо так и сказал!). Продолжать жить с бездной внутри он никак не мог, поэтому и оказался на этом мосту. Парень говорил бурно и эмоционально, будто играл роль на театральной сцене: закатывал глаза, заламывал руки и сыпал метафорами вроде Марианской впадины. Он выглядел смешно и жалко одновременно. Эльза видела, что ему хочется произвести на нее впечатление, но ей с трудом удавалось сдерживать смех. Чтобы не рассмеяться и не оскорбить тем самым своего собеседника, Эльза попыталась вспомнить какой-нибудь трагический эпизод из своей жизни, и в ее памяти тотчас всплыл момент из далекого прошлого, который ей хотелось бы забыть навсегда.

***

Пляж, раскалившийся под июльским солнцем. Прохладное озеро, ярко-синее от того, что в нем отражается небо. Плакучие ивы лениво полощут в воде свои длинные гривы. Шестнадцатилетняя Эльза расстилает плед на желтой растрескавшейся земле, с опаской поглядывая на компанию, веселящуюся неподалеку: там, за кустами, целая толпа нетрезвых парней, которые то и дело косятся на нее и ее подругу. Эльзе хочется уйти, но подруга уже сбросила легкий сарафан и, на ходу поправляя купальник, вприпрыжку несется к воде. Она их не заметила, поэтому ведет себя так беспечно, зато Эльза кожей ощущает опасность. Несколько семейных пар, отдыхающих на этом же пляже, не станут вмешиваться, если парни начнут приставать к Эльзе и ее подруге. Скорее всего, отдыхающие даже не посмотрят в их сторону, ведь всем известно, что это за парни – бригада местного криминального авторитета по кличке Исай, настоящие отморозки, которым человека убить —что комара прихлопнуть. Эльза нервничает, но не может уйти и оставить подругу одну. Боковым зрением она следит за тем, что происходит за кустами, а заодно разглядывает парней – может быть, ей показалось, и это все-таки не они? Нет, не показалось. И хотя она не знает никого из них по имени, но ей настолько примелькались эти лица, что достаточно еще одного беглого взгляда, чтобы остатки ее сомнений развеялись. Почти каждый день «исаевская» братва наведывалась на местный рынок, расположенный в жилом квартале на окраине города. Продавцы в ларьках бледнели, завидев их, и поспешно крепили к витрине лист бумаги с нацарапанными от руки словами «Закрыто» или «Учет», а затем запирались в ларьке в надежде, что в этот раз им удастся избежать неприятной встречи с рэкетирами, но, как правило, этот маневр не срабатывал. Рэкетиры забирали часть выручки и уезжали. Если же кто-то отказывался делиться с ними, в ту же ночь на рынке случался погром или поджог. Владелец ларька, дерзнувший заявить в милицию, вскоре пропадал без вести, и продавцы на рынке шептались, что его, скорее всего, «закатали в бетон» и выбросили где-нибудь в лесополосе или на городской свалке.

Думая об этом, Эльза покрывается гусиной кожей и с тоской смотрит на резвящуюся в воде подругу: та поднимает фонтаны брызг и громко зовет ее плавать. «Может быть, обойдется», – думает Эльза, шагая к озеру и чувствуя, как в спину упираются взгляды «исаевцев». Кто-то окликает ее сзади, и она внутренне съеживается, но в следующий миг ее обуревает радость: она замечает на пляже Игоря – знакомого парня, который часто бывает в гостях у ее соседей. Они познакомились год назад, когда Эльза, выходя из квартиры, столкнулась с ним в подъезде. Он преградил ей путь и, глупо улыбаясь, огорошил дурацким вопросом: «Девушка, извините, кажется, я заблудился! Не подскажете путь к вашему сердцу?» Эльзе было пятнадцать, и ей отчаянно хотелось казаться старше, поэтому, если кто-то обращался к ней, называя девушкой, ее переполняла гордость. Чувствуя себя королевой, Эльза презрительно фыркнула в лицо незнакомому парню, стоявшему перед ней с раскинутыми в стороны руками, и, оттолкнув его, прошла мимо, однако с тех пор она стала часто встречаться с ним в подъезде и догадывалась, что он намеренно подкарауливает ее там. Однажды ему все-таки удалось ее разговорить, и она узнала, что его зовут Игорь, а на прошлой неделе он признался ей в любви и ошарашил первым в ее жизни поцелуем, коротким, напористым и пьянящим.

Направляясь к Эльзе, Игорь привычным движением руки откидывает со лба длинную челку, пропуская волосы между пальцами, и Эльза понимает, что он волнуется. Рядом с Игорем идет какой-то парень, вероятно, его приятель. Судя по всему, они только что пришли на пляж: оба в джинсах и футболках, с рюкзаками за спиной, и у каждого в руках пара пыльных кед: уже успели скинуть обувь. «Исаевская» братва провожает их рассеянными равнодушными взглядами и теряет к ним интерес. Эльза с облегчением выдыхает: теперь все будет нормально, вряд ли «исаевские» головорезы вздумают приставать к ней или к ее подруге в присутствии Игоря и его приятеля.

Но она ошиблась.

Вероятно, появление парней рядом с Эльзой, наоборот, раззадорило «исаевских», а может, им просто захотелось разогнать скуку. Спустя некоторое время несколько головорезов с осоловевшими от алкоголя взглядами отделились от общей компании. Неспешно приблизившись к Эльзе, они стали настойчиво приглашать ее в свой круг. Игорь, конечно же, сразу вмешался. Загородив собой Эльзу, он ответил им, что она его девушка, и вежливо попросил их уйти. Те дружно расхохотались ему в лицо, а потом набросились на него и начали бить. Падая, Игорь крикнул Эльзе: «Беги!»

И она убежала, о чем жалела по сей день. Может быть, она бы осталась, если бы перепуганная подруга не потащила ее за собой. Впрочем, это было слабым оправданием.

С тех пор Эльза больше не видела Игоря, не знала, где он и что с ним. Его родственники, которые жили по соседству с ней, отказались отвечать на ее вопросы, сказали только, чтобы она забыла о нем, и заверили ее, что, как бы она ни старалась найти его, ей это не удастся. Слышать такое было ужасно, в голову Эльзы закралась мысль, что Игорь не выжил после стычки с «исаевскими» братками, но она надеялась, что в таком случае родственники не стали бы скрывать от нее факт его смерти. «Нет, скорее всего, Игорь жив, и возможно, ему удалось сбежать, но приходится скрываться, опасаясь преследования братков», – решила Эльза и больше не пыталась разыскивать Игоря. Братки, кстати, тоже куда-то пропали. Торговцы на рынке не могли поверить в такое счастье и еще долго пребывали в тревожном ожидании, что знакомые рэкетиры вот-вот нагрянут и взыщут с них за все время своего отсутствия, но те так и не появились. Может, нашли себе рынок пожирнее, а может, были задержаны милицией за что-то противозаконное. Так или иначе, но в квартале, где жила Эльза, стало спокойнее, и со временем из ее памяти стерлись лица «исаевских» братков, только вот колкое чувство страха, испытанное тогда, на пляже у озера, то и дело давало о себе знать, ничуть не притупляясь с годами и даже десятилетиями.

Вынырнув из воспоминаний, Эльза увидела перед собой участливое лицо Феликса и только в этот момент осознала, что произнесла все свои мысли вслух. Феликс обнял ее, и она его не оттолкнула. Потом они поехали к ней домой, и он остался у нее жить.

Первое время Феликс действительно в ней нуждался, и его искренний благодарный взгляд согревал ей душу, но теперь, спустя пять лет, от искренности не осталось и следа: Феликс тяготился ею, и пора было его отпустить. Все-таки двадцать лет разницы в возрасте, когда перевес на стороне женщины, не предполагает долгих и крепких отношений. Случается, конечно, что такие пары живут вместе до гробовой доски, но это, скорее, исключение из правил, и жене в таком браке неизбежно приходится сталкиваться с косыми взглядами и пересудами за спиной. Зато если наоборот, муж годится своей жене в отцы, это мало кого удивляет, а некоторых даже восхищает: надо же, какой мужчина, женился на молодой, и возраст ему не помеха!

Пересуды Эльзу не особенно смущали, но было слишком унизительно видеть, как Феликс стесняется ее на людях. Однако надо отдать ему должное: он очень старался, играя роль любящего супруга. Правда, актер из него был никудышный. Эльза выходила за Феликса замуж, зная, что это не навсегда. У них было много хороших дней, но они давно закончились, она и так слишком долго оттягивала момент разрыва. Мысль подать на развод возникла у нее еще три месяца назад, но Феликс внезапно сообщил ей, что выиграл тур в Антарктиду на двоих, и она решила отложить разговор о разводе до возвращения из путешествия. Ей не хотелось омрачать радость Феликса: впервые в своей жизни он что-то выиграл и сиял от счастья, как ребенок, которому вручили главный приз.

***

Шум голосов вернул Эльзу в реальность, и она почувствовала запах еды, а потом заметила, что стол перед ней уставлен блюдами, от которых валит ароматный пар. Люди в камбузе оживленно обсуждали обед, который только что подал кок Карлито. Блюда выглядели не хуже, чем те, что подают в хорошем ресторане, и у Эльзы даже возникло желание что-нибудь съесть, несмотря на отсутствие аппетита, связанное с волнением перед предстоящим путешествием. Ее скользящий взгляд остановился на супнице с золотисто-янтарным бульоном, в котором среди нарезанных кубиками овощей плавали крупные розоватые куски рыбы – судя по всему, форели.