Офисные сирены

После приёма хотелось пройтись пешком. Елена вспоминала, как всего полгода назад ощущала себя полным ничтожеством.

Увольнение высосало все душевные силы. И казалось – хуже быть уже не может.

Но стало.

Когда Елена работала в том самом агентстве, у неё завязалась дружба с креативным продюсером Аллой. Они были ровесницами. Общие воспоминания о схожем детстве позволили найти много тем для общения. Но главный сюрприз был в том, что и Алла, и Елена стали невестами в один год. Они обсуждали платья, кольца и, конечно же, торт.

Алла уволилась сразу после свадьбы и уехала в другой город. На этом настояли её муж и родители. Про любимую работу пришлось забыть. Мама заставила Аллу пойти в детский сад воспитателем.

– Эта работа даст тебе кусок хлеба. А дурацкие ролики ваши скоро и смотреть-то никто не будет в ваших этих интернетах.

Муж Аллу безмерно ревновал. Ему больше нравилось видеть жену в чисто женском коллективе, окружённую детьми.

Так подруга и оказалась заперта в своём «счастливом» браке. Муж работал в силовых структурах. Был строг. Не разрешал гулять и заводить новых подруг. Алла поддерживала общение только с Еленой.

Елена понимала, что подруга попала в настоящую беду. Пыталась вытащить. Намекала. Задавала наводящие вопросы, чтобы Алла поняла, что живёт с чудовищем.

Но, как известно, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Нельзя помочь тому, кто не хочет помощи.

Их сблизила ещё одна общая тема – несбывшееся материнство. Алла как-то призналась, что мечтает стать мамой. Елена тоже подтвердила своё намерение.

Только была у Аллы своя драма. Муж детей не хотел. Он уходил от темы, говорил «мы не готовы, у нас нет денег, ты станешь толстой и непривлекательной».

Елена с состраданием относилась к каждому звонку подруги. Её искренне коробило от всей этой ситуации.

– Представляешь, он вчера сказал мне, что я не заслужила родить ему ребёнка, – плакала она в трубку. – Потом ушёл на всю ночь. Гулял с друзьями. Только с рассветом появился. Я не спала. Беспокоилась.

«Не заслужила». Более отвратительной фразы Елена в жизни не слышала.

– Если кто и не заслужил ребенка, так это твой Роман, – подумала про себя Елена, но не озвучила. Боялась ранить подругу, и без того разбитую.

Созванивались они нечасто. Алла должна была успевать работать, содержать дом в идеальном порядке и поддерживать красоту в безупречном состоянии. Если что-то было не так, супруг не сдерживал язвительных комментариев.

В тот день, когда Елену уволили, она сама набрала Аллу. Так отчаянно хотелось услышать слова поддержки.

– Привет, Ал, – начала Елена. – Есть пару минуток?

– Только пару. Пирог для Ромы пеку. Как дела?

– Я ушла. Одним днём. Никто и не пытался уговорить вернуться, – голос Елены дрожал.

– Ну и хорошо. Давно пора было нормальную работу найти. Стабильную. Сколько ты ещё бегать будешь? Старость-то вот рядом уже. Надо, чтобы стабильный хлеб с маслом на столе всегда был, – Алла окончательно смирилась с установками своей мамы и сделала её голос собственным.

Елена замолчала. Ждала хоть капли сочувствия.

– Новость у меня, – Алла прервала тягостную паузу. – Я беременна! Уже на третьем месяце. Не хотела тебе раньше говорить. У тебя же не получается.

– Поздравляю, – выдавила Елена. – Это хорошая новость.

Дальше Алла что-то продолжала говорить. Делилась результатами анализов. Высказывала беспокойство о предстоящих родах. Елена слушала и поддакивала, давая понять, что всё ещё на проводе, хотя мысленно уже положила трубку.

– Ой, всё. Рома пришёл. Мне надо бежать на стол накрывать, – Алла сбросила вызов. В последнюю секунду Елена успела услышать недовольный голос монстра.

И осталась Елена в тишине. Одна. Со своими мыслями.

«Работа потеряна. Подруга беременна. Нужно радоваться за неё, она же так мечтала».

Но единственное, что женщина чувствовала – всепоглощающую, физическую боль. Словно все её внутренности вынули, подвергли чудовищным пыткам, предали огню, а затем этот едкий, горький пепел засыпали обратно.

Прошли недели, а может, месяцы – время слилось в одно серое пятно. Рана от того разговора и ухода с работы не заживала. Елена снова и снова возвращалась в прошлое.

– Я и как женщина не состоялась, и как специалист потерпела полное фиаско, – она не жалела для себя самых уничижительных слов.

Знала, что так нельзя. Себя нужно поддерживать и беречь. Но между этим пониманием и душой зияла пропасть. Проявить сочувствие к самой себе оказалось непосильной задачей.

Образы прошлого рассеялись. Перед глазами Елены был шумный перекрёсток. Люди спешили по своим делам, благоразумно кутаясь в куртки и пальто. Близился час пик.

Внезапно её внимание приковал к себе тощий седовласый старичок. На нём была не то роба, не то пижама – тёмно-синий комплект в тонкую белую полоску. Для промозглой осени он был одет слишком легко и странно.

«Вот мой будущий сосед по палате в клинике неврозов», – мелькнула у Елены мысль.

Точно так же шутили когда-то в её детстве. Для этого годилась любая иллюстрация в учебнике. Изображён червь? Это ты! Клоп? А это ты!

Старик в пижаме посреди города? Однозначно, мой сосед.

Она неожиданно для себя фыркнула. Прямо посреди шумного перекрёстка. Этот маленький, нелепый момент вдруг вернул её в реальность – странную, но всё-таки реальность.

Вернувшись в офис, Елена застала Полину в коридоре. Та лихорадочно рылась в сумке, что-то бормоча себе под нос. Увидев Елену, она резко выпрямилась, и на её лицо мгновенно вернулось привычное, слегка отстранённое выражение.

– Не могу ключи найти, – голос Полины прозвучал ровно, но пальцы всё ещё нервно перебирали содержимое сумки.

Елена молча достала свои ключи и открыла дверь. Юли не было на своём месте. Наверное, отпросилась сдавать зачёт.

Полина включила свет, сняла пальто и опустилась в своё кресло у окна. В её движениях была непривычная тяжесть.

– Меня сегодня в консультации отчитали, – вдруг, ни с того ни с сего, выпалила она. – Сказали, мало прибавляю. И гемоглобин низкий.

Елена смотрела на неё, не понимая. Бизнес-аналитик поймала её взгляд и на мгновение смутилась, будто проговорилась о чём-то запретном.

– Я на пятом месяце, – тихо сказала она, глядя в окно. – Просто… пока только Юля знает, теперь и ты.

– Поздравляю. Это здорово, – сказала Елена уже заученную на бесчисленных знакомых фразу, и тут же почувствовала фальшь в собственном голосе.

– Спасибо, – Полина улыбнулась криво, без радости.

Этот неловкий разговор прервался шумом из соседнего кабинета. Айтишники снова включили радио и, не попадая ни в одну из существующих нот, горланили песню певицы Максим.

– Знаешь ли тыыы, вдоль ночныыых дорог шла босиком не жалеея ноог…

Коллеги переглянулись и не сговариваясь прыснули от смеха. Лёд был растоплен этим нелепым дуэтом.

– Надо же, вроде мужчины. А любят женские песни про неразделённую любовь, – подметила Полина, и в её глазах на секунду мелькнул огонёк.

Она рассказала Елене, что вышла замуж недавно. Сыграла красивую свадьбу на деньги родителей. Раньше работала в крупной корпорации и сама не поняла, как оказалась заложницей цифр и графиков, ведь душа всегда лежала к миру моды.

– Муж всё время работает. График риэлтора – 24 на 7. Денег приносит то густо, то пусто. Чаще – пусто, – голос её стал ровным, будто она констатировала погоду. – Мои родители помогают. А его… живут на соседней улице, только звонят.

Она сделала паузу, глядя на свои руки.

– Новость о внуке они восприняли… холодно. Свекровь как-то сказала ему по телефону: «Она теперь точно тебя без последних трусов оставит. А это точно твой ребёнок?» Я случайно подслушала.

Елена слушала, и её собственная боль на мгновение отступила, уступив место сопереживанию.

По дороге домой Елена ловила себя на странном чувстве. За Полину ей хотелось радоваться. Искренне, по-человечески. А за Аллу – нет.

Алла была уже на последнем месяце. Вот-вот должна была родить сына. Она так мечтала о дочери, и причина была чудовищно веской: муж заранее обещал быть «строгим» с наследником. Воспитывать ремнём, «как меня самого». Девочку, говорил он, трогать не станет – всё это розовое, сопливое ему неинтересно.

И Елена поняла. Она радовалась не «беременности», а будущему ребёнку. Тому, которого ждали. Которому были рады. Которого собирались любить.

Алла же ждала кирпичик. Мальчика, которому с пелёнок уготована роль – скреплять фасад родительского брака. И эту разницу, эту пропасть между двумя материнствами, сердце чувствовало безошибочно.

Видимо, что-то почувствовав, Алла позвонила в этот вечер.

– Всё-таки девочка будет! Говорят, ошиблись на прошлом УЗИ. Я так рада, так рада! Как у тебя дела? – голос Аллы звенел, в нём слышалось настоящее, детское облегчение.

– Мне сказали, что анализы хорошие. Непонятно, почему не получается…

– Ой, тебе расслабиться просто надо. Это легко. Голову отключи, – Алла с готовностью переключилась на заезженную пластинку народной мудрости.

Елена слушала и грустно улыбалась. Всё это она уже слышала от родственников, читала в интернете. Перепробовала всё.

– Ой, я вот думаю, ты сразу после меня родишь. А вообще, знаешь, так страшно в роддом ехать. Там столько историй рассказывают…

Разговор снова оборвался с приходом Романа. Алла быстро положила трубку. Через пару минут прислала сообщение: «Потом договорим».

«А что тут договаривать-то? Говорить не о чем», – подумала Елена.

И, как всегда, ворочалась перед сном, думая об одном и том же.

Аист достаточно странно выбирает свой маршрут. Где-то ему рады. Где-то нет. Женщины в своём хрупком положении очень нуждаются в поддержке. А те, кто не в хрупком? Не в положении? Они тоже в ней нуждаются. Просто каждой нужна своя поддержка. Крепкое плечо мужчины рядом. Радость в глазах родителей. Тогда не так страшно сделать этот шаг в неизвестность.

Глава 4. Совет трёх

Всегда после шторма наступает затишье. Стихия, выплеснув всю ярость, отступает, оставляя на берегу жизни обломки прежних надежд и иллюзий.

Елена медленно шла по этому условному берегу, разглядывая щепки – увольнение, бесплодие, беременность Аллы. Но буря стихла. И в этой новой, хрупкой тишине ее действия наконец обрели смысл, рожденный не отчаянием, а простым желанием жить.