273 дня до лета

Такси везло молодых людей по залитому фонарным светом проспекту. С лица девушки не сходила улыбка. Главной темой разговора явилась попытка уличить обманщика в подлоге. Одно знание имени и отчества официантки красноречиво говорило о том, что произошедшее было фарсом, тем не менее, спутник не сознавался, ссылаясь на необходимость вежливого обращения с обслуживающим персоналом и теорию вероятности, дарующую счастливое стечение обстоятельств.

Пообещав в следующий раз непременно вывести жулика на чистую воду, Эля скрылась в кабине лифта.

* * *

Фёдор зашёл к себе домой и набрал телефонный номер вневедомственной охраны.

– Пульт охраны, добрый вечер, – раздался в трубке приятный молодой женский голос.

«По интонации стало ясно, что оператор улыбается. Это может быть вызвано лишь двумя обстоятельствами, – рассудил Фёдор, – либо только что услышанным от коллеги анекдотом, либо барышня пытается понравиться собеседнику по ту сторону провода».

– Здравствуйте, 66799, снимите, пожалуйста, с охраны, – ответил он.

– Снимаю, десятая, – снова проскочила игривая нотка.

«Анекдот не может столько времени держать – флиртует курочка», – выдало чутьё охотника.

– Спасибо большое, я вам очень признателен.

– Пожалуйста, всего доброго.

– Как у вас хорошо дикция поставлена. Вы, наверное, специальные курсы заканчивали?

– Да ну что вы…

– Какой приятный, бархатный тембр. В наши дни у дикторов телевидения такого не услышишь. Вам прогноз погоды на ОРТ можно вести.

– Вы преувеличиваете.

– Как вам можно благодарственное письмо написать? У вас есть на работе жалобная книга?

– Вряд ли…

– А как же мне тогда выразить признательность за качественно оказываемые услуги?

– Такого у нас ещё не было, – рассмеялась десятая.

– Придётся вам тогда подарок отправить. Вы есть в социальных сетях?

– Да, есть, Лида и три смайлика.

– Всего вам самого наилучшего, Лида и три смайлика. Будьте счастливы.

* * *

На следующий день, после активной дневной переписки молодых людей, обсудив важную роль в жизни человечества десятого номера – от количества заповедей, полученных на горе Синай пророком Моисеем, до цифр на футболке у Пеле, Ромарио и Зидана, – Фёдор решил пожертвовать тренировкой для встречи с новой знакомой.

Для наслаждения чарующими видами вечерней бухты искатели романтических свиданий выбрали Площадь Героев.

Высоченные платаны, в миру бесстыдницы, не стесняясь, бросали под ноги прохожих элементы одежды – кору из «прошлогодней коллекции». Под некоторыми дежурили мемориальные камни. Они сквозь десятилетия несли потомкам даты рождения «деревьев-друзей», посаженных делегациями городов-побратимов. У портового города этой родни хватало – в районе десятка, однако вряд ли нашёлся бы хоть один новороссиец, получивший за всю жизнь хоть каплю пользы от этого братства. За исключением разве что принесённого домой в день выборов магнитика на холодильник с изображением иностранного населённого пункта.

Хватало и «отваги» у «благодарной» молодёжи нанести колото-резаные надписи на изящные стволы молчаливых красавцев. Не дрогнула рука оставить след в истории, невзирая на то, что платаны помнили их отцов ещё в детских колясках. Сложно сказать, что несли потомкам надписи «Яна», «Кира», «Лох», «Rammstein» и «АС/DС». Оставившие их – беззаботные ребята, такие же новороссийцы, как и те, кто, обещая вернуться, в последний раз перешагнул порог дома в 1941 году. Те, чьи фамилии смотрят с мраморных плит и железных табличек уличных перекрёстков. Те, кто обрёл вечный покой на Площади Героев и в безымянных братских могилах.

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,

Средь военных трофеев и мирных костров,

Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от мелких своих катастроф49.

* * *

Гудки пароходов улетали в тёплое майское небо. Доносившийся запах моря напоминал о неизбежном приближении лета. Разноцветные портовые огни начинали отражаться в морской глади.

Одиннадцать красных роз сгорали от нетерпения быть понюханными новой хозяйкой. Тонкий чёрный галстук сжимал горло, а синяя отутюженная рубашка по традиции сочеталась с новыми джинсами.

В сумраке аллеи появилась нарядная, милая девушка, с ярко накрашенными губами, толкающая кроссовками беговую дорожку под названием «Вторая четверть века». Удивительно, но её алую рубашку украшал чёрный галстук. Глядя со стороны на пару, можно было подумать, что молодые люди – работники одного офиса, в котором начальник для поднятия коллективного духа решил ввести форму одежды – корпоративные удавки.

Фёдор пожал даме руку, после чего они спустились к набережной, где, сидя на лавочке, начали оценивать друг друга.

– Это большая удача, что мы сегодня увиделись. Я завтра уезжаю на сессию в Краснодар на целый месяц, – сказала Лида.

– Я всегда был фантастически удачлив.

– Расскажи мне о себе.

– Что вас больше интересует?

– Как тебе Барселона?

– Обязательно нужно вернуться, только уже с подружкой. Я даже не поехал в парк развлечений «Порт Авентура» по причине отсутствия спутницы. Как можно на аттракционах и без барышни? Все вокруг целуются, трогают друг друга, а я куплю себе петушка на палочке и буду на карусели круги наворачивать?

– А Сыроежкин? Он же в одиночестве катался!

– Точно! – ладонь приземлилась на лоб Фёдора. – Это же моя любимая песня: «До чего дошёл прогресс»50. Как я мог пропарить?

– Я в Таиланд с подругой летала, но обилие эмоций не давало мне чувства неполноценности.

– Ага, особенно после посещения квартала красных фонарей. Лукавите, матушка, – хитро прищурившись, погрозил пальцем Фёдор.

– Не надо! Я ещё не матушка, – заулыбалась Лида.

– Откуда тебе знать? – Фёдор на грани хамства прикоснулся ладонью к животу спутницы.

– Как откуда? Знаю! – по выражению лица девушки стало ясно, что шутка прошла.

– Ох, не зарекайтесь. Как говорит Жванецкий, «одно неловкое движение, и вы отец».

– Ты хочешь спросить, давно ли я одинока?

– Да.

– Давно.

– Ты меня удовлетворила.

После часа оживлённой беседы девушка попросила проводить её, но не тут-то было.

– У меня для тебя есть один очень серьёзный подарок, – Фёдор вытащил из бумажного пакета картонную коробку, перевязанную розовым бантом.

– Осенью, – продолжил он, – я познакомился с группой молодых людей, преимущественно из прекрасного пола – для чего, собственно, всё и делалось – и мы на выходных занимались трекингом. Короче говоря, пешеходным туризмом. Однажды мы от «Семи ветров» дошли до Шапсугской аномальной зоны. Природа, конечно, там потрясающая, голова кружится от кислорода, дорог нет, идешь по тропинке, а тут, на тебе, – река. Сняли обувь, босиком перешли вброд, обсохли и дальше пошли, и так каждые полчаса. Заночевали в палатках, на пару с енотами. Нахальные ребята – разрывают пакеты и тырят всё что можно.

– В недрах тундры выдры в гетрах тырят в вёдра ядра кедров! – блеснула скороговоркой Лида.

– Совершенно верно! А наутро мы пошли в гости к шаману-отшельнику Анатолию. Девчонки ему принесли печенья и сгущёнки – он им трав заговорённых насыпал. А я «подогрел» блок «Донского табака» и пакет молотого кофе.

– Шаманы курят?

– А как они, по-твоему, в транс входят? Кругом глушь, что Толик в трубку забивать будет? Мать-и-мачеху? Куриную слепоту? Медвежьи ушки?.. Так вот, он меня обязал пройти одно задание, а потом подарил заряженный неокуб. Это игрушка-конструктор из одинаковых шарообразных металлических магнитиков. В собранном виде в ребре куба должно получиться шесть шариков. Я пару месяцев собирал-разбирал его, думая о своём желании, и оно сбылось. Теперь по условию я должен передать его первому, кто попадёт в моё поле зрения. Толик вообще по магнитам «врывается». В его хижине масса магнитов разных форм и мощностей. Этот ему тоже кто-то подарил. Я оказался следующим владельцем, а ты соответственно пойдёшь дальше.

– А почему я, а не кто-то другой?

– Я сразу же задал этот вопрос, а он мне ответил: «Ты сам поймёшь, кто будет следующий». Короче, ты, Лидочка, первая, кто пришёл ко мне на свидание после сбывшегося желания. Моё дело тебе куб передать, а ты либо выполняй задание, либо дари его морю. Решай сама. И то и то будет правильным.

– Жалко дарить-то – вдруг он желание выполнит?

– Конечно, жалко, ничего себе! Такая удача не каждый день выпадает.

– А у тебя какое желание было? – спросила девушка.

– Я с тринадцати лет на игру в Барселону мечтал поехать, а оно за два месяца исполнилось. Крутовато, не правда ли?

– Может совпадение?

– Всё может быть…

– А какое задание?

– Откуда я знаю? Твоё задание – тебе и посылку открывать.

Счастливая обладательница приза вслед за неокубом вытащила из первого «чёрного ящика» меньшую по размеру, перемотанную бечёвкой коробочку. Венчала узел печать сургуча. Раскрыв её, Лида обнаружила чёрный бархатный мешок, сверху которого лежала записка. Печатные буквы были выведены тушью на клочке, оторванного от пачки «Донского табака». Надпись гласила – «Вытяни одну карту». В мешке оказался красивый, блестящий, увесистый металлический шар, по размеру напоминавший бильярдный. Это был спортивный снаряд от малознакомой девушкам французской игры «Петанк».

– Ого! Тяжёленький, как характер Толеньки, – сказал Фёдор, подбросив его в воздух, – больше полкилограмма будет.

– Здесь ещё какие-то карты, – обнаружила очередную находку Лида.

Фёдор перетасовал четыре карты и разложил их рубашками вверх, как экзаменационные билеты.

– Ну… Давай, тяни свою судьбу, – выдохнув, сказал он.

Лида вытянула червовый туз. На лицевой стороне было написано чёрными чернилами: «Подарить сферу заброшенному дому под звон оконных стёкол».

– Вот это я попала. Он хочет, чтобы я разбила окно?

– Видимо, да.

– А где заброшенный дом взять?

– Я знаю один. Тут недалеко, на улице Энгельса.

– А что на других картах было? Можно посмотреть?

Оставшиеся три туза имели надписи: «Подарить сферу кораблю, подобно пушечному ядру, ударив о борт», «Подарить сферу земле, закопав в городском парке» и, наконец, «Подарить сферу милиционеру».

– Ничего не поделаешь, надо выполнять предначертанное, пошли, – подытожил Фёдор.

– Мне страшно…

– По сравнению с другими заданиями это мы ещё легко отделались. Не бойся, я с тобой, – молодой человек, взял Лиду за руку, поцеловал её и больше не отпускал.

Незаметно перед ними вырос двухэтажный расселённый дом.

– У меня сердце выскакивает из груди, как у той несчастной курицы в руках у повара, – с дрожью сказала любимица Фортуны.

– Да брось ты, ночь на дворе, нас никто не видит. Давай сюда цветы.

– Я так не могу, – эмоции переполняли девушку.

– Прекрати, всё равно через неделю бульдозер сровняет этот дом с землёй.

Внезапный вой сирены патрульного автомобиля, пронёсшегося улицей выше, заставил спины сообщников похолодеть. Совсем не вовремя на балконе в доме напротив замаячил красный огонь папиросы. Не добавлял оптимизма и доносившийся из приоткрытого окна крик Жириновского с «интеллектуального» ток-шоу.

Спустя минуту в самые отдалённые части квартала разлетелся мерзко-громкий звон битого стекла. Сквозь шум сыплющихся на землю осколков было отчётливо слышно, как тяжёлый шар с грохотом приземлился и покатился по деревянному полу.

Двое нарушителей спокойствия пустились наутёк, как удирают, побросав яблоки, школьники, услышав свисток сторожа. После спринтерской пробежки хулиганьё нырнуло в первый попавшийся подъезд отдышаться.

– Какая ты молодец, хорошо, что не промахнулась. Ну всё… После такого трэшака загадывай всё что хочешь. 200% сбудется.

– Я не верю… Я не могла этого сделать.

– Горжусь тобой, – Фёдор обнял Лиду.

Раскрасневшиеся молодые люди, не размыкая рук от самого подъезда, в промокших рубашках и с чувством полного удовлетворения незаметно подошли к раскинувшейся на шести сотках фамильной усадьбе Лиды.

К калитке вела ковровая дорожка, усеянная белыми лепестками садовых культур. Триумфаторов встречал оркестр домашних сверчков. Не упустила возможности блеснуть вокалом талантливая огородная лягушка. Плед из смеси запахов цветущих плодовых деревьев заключил в свои объятья.

Из фильмов обоим было известно, что обычно происходит с парочкой в момент расставания на первом свидании. Избегая неловкой паузы, Фёдор поблагодарил спутницу за незабываемый вечер, поцеловал ей руку, щёку и скрылся в темноте.

Спустя полчаса, плюхнувшись на диван, он обнаружил сообщение от Лиды: «Мама в восторге от твоих роз. Считай, ты ей подарил. Как жаль, что не могу увезти их с собой и рассказать ей о ночном преступлении».

* * *

На следующий день субботним утром в квартире Василия Юрьевича раздался звонок. Увешанный реквизитом Фёдор перешагнул порог. На деревянных плечах вешалки грузом висел взятый на прокат смокинг. Обувная коробка хранила чёрные туфли, окрашенные час назад аэрозолем.

– Привет, Федя.

– Привет, Василий, привет, Лена. Мне от вас нужно две вещи: женский взгляд и женский голос.

– Чай, кофе, горячий шоколад?

– Давайте всё!

Отхлебнув обжигающего напитка, Федя набрал с Лениного телефона номер Оли и дамы начали диалог:

– Здравствуйте, Ольга Викторовна.

– Здравствуйте.

– Нам вот знакомые дали ваш номер. У нас мальчик, двенадцати лет, хромает чтение.

– Какой язык?

– Французский. У вас есть возможность сегодня позаниматься?

– Так… Девочка у меня в 11:50 заканчивает. На 12:00 удобно?

– Да, удобно.

– Пусть подходит. Как его зовут?

– Толик.

– Он дом найдёт?

– Да, его отец привезёт.

– Номер на домофоне 359. После занятия я вам позвоню, возможно, пары уроков будет достаточно.

– Спасибо.

– Всего доброго.

– Ну что, Толик, двенадцати лет, пойдёшь с невестой знакомиться? – засмеялась Лена.

– А у меня другого выхода нет. Она меня месяц «хороводит»: в кафе не пойдём, подавай кино. Купил билеты в кино – нет, не получается срочно на работу вызывают. Что характерно, на телефонные переговоры время находится, а вот увидеться – времени никак нет.

– Всё ясно – стесняшка. А сколько ей лет?

Остросюжетная частушка радостно разлетелась по кухне: «Нынче новые права – старых девок на дрова, двадцати пяти годов – на всю зиму хватит дров»! Подытожил песнопение хлопок мужских ладоней в воздухе под ковбойский выкрик «Yee-Нaw!».

– Какие вы бесстыжие! – возмутилась смеющаяся Лена.

– А письма какие шикарные пишет… На полстраницы, со стихами, с предложениями на французском – произведения искусства. Дам почитать, приколешься.

– В школе преподаёт? – поинтересовалась хозяйка.

– А-а-а! Федя училку склеил! – противным голосом попугая, прокричал Василий.

– Не совсем, она в контейнерном бизнесе работает. А занимается с детьми английским и французским по выходным, потому как ипотеку надо выплачивать. Вот ведь кабала, не приведи Боже.

– А где вы познакомились? – не унималась любительница романтических историй.

– У меня один выход на дамочек – социальная сеть, храни её Небо.

– Так, если вы замутите – она к тебе переедет, а её квартиру можно будет сдавать.

– О! Вот это мысль, обязательно сегодня предложу. Пошли наряжаться, Федя преподаст урок учителю!

В 11:58 по лестничной клетке шестого этажа разлетелся аромат дорогого парфюма. Молодой человек, в чёрном, подогнанном по фигуре смокинге, в белой рубашке и чёрной бабочке, стоял возле металлической двери «предбанника», отделяющей будущее от прошлого. В лучах подъездного окна играли серебристые запонки. Шёлковые переливающиеся лацканы и красный нагрудный платок создавали атмосферу неизбежного праздника. Если бы не «Таллинский» торт и одиннадцать красных роз, то жители могли бы подумать, что в их подъезде проходят съёмки передачи «Что? Где? Когда?».

Раздался звонок. В распахнутой двери показалась ошеломлённая хозяйка. Девушка закрыла ладонями носогубную часть вмиг покрасневшего лица. Фанат французского с непоколебимостью спецагента сделал шаг вперёд и занял преподавательские руки дарами.

– Скажи спасибо, что я оператора и ведущую оставил внизу, – прошептал он на ухо.

Чтобы окончательно добить несчастную «жертву», троекратно поцеловал предательски полыхающие щеки.

– Ну здравствуй, малыш, – добавил очередной градус безжалостный «банщик».

– Какой кошмар, я же совсем не накрашенная.

– Я пришёл заниматься. Вот причитающийся гонорар, – сказал он томным голосом, указав взглядом на заправленный под ленту кондитерской коробки конверт-открытку в виде женской груди.

– Я не буду их тратить, оставлю на память.

– Я это предвидел. Можешь даже заглянуть вовнутрь.

Новая, хрустящая двадцатидолларовая банкнота была украшена надписью, выведенной тушью: «Моей Оленьке на долгую память».

– Пойдём же пить кофе и учить французский алфавит, – губы ученика коснулись руки наставника.

Сердце девушки выпрыгивало наружу, как у той несчастной курочки в руках повара, под которой она две недели назад оставила свой комментарий.

– Так нельзя. Я в домашней одежде, а ты при параде.

– Что ты? Я каждый день так на работу хожу, к тому же ты мне не оставила выбора. Твоя скромность стала каменной стеной на пути нашего счастья.

Проболтав полчаса, дождавшись, когда хозяйка встанет, Фёдор повторил за ней то же самое. Вернув на стол чашку с блюдцем, положил робкой избраннице на талию руки и аккуратно поцеловал её в шею.

– У меня к тебе вопрос. Скажи, Ольга, как ты считаешь, если два любящих сердца подали заявление в ЗАГС, им уже можно вступать в интимную близость или нужно месяц ждать до первой брачной ночи?

Второй и третий поцелуй пришёлся в противоположную часть шеи.

– Я не готова, прости.

– К чему? Крошка. У меня всё с собой есть.

– Я так не могу.

– Малыш, когда ты рядом, нет никаких сил держать себя в руках. «В груди моей Везувий так и клокочет»51.

Выражая симпатию поглаживанием спины, он нащупал пальцами застёжку бюстгальтера, и, оттянув, расстегнул её.

– Ко мне ученик придёт через десять минут, – сказала Оля, с одышкой участника стометровки.

– Давай не открывать, – предложил запыхавшийся спринтер.

Горящие огнём девичьи щёки подверглись бомбардировке поцелуями.

– Ты представляешь, какая у ребёнка будет психологическая травма?

– Представляю, во второй половине субботы лишиться занятия – страшнейшая травма. После таких ударов, как правило, не поднимаются.

– А родители что скажут? Это, наконец, непрофессионально.

– Согласен. Тут ты права. Скандал будет. Вот когда ты права – ты права. Я к профессионалам отношусь с уважением. Чувствуется советская школа.

Фёдор, тяжело дыша, элегантно поправил рукой бабочку.

– Пойду я, малыш, а то оператор с ведущей внизу, наверное, уже замёрзли.

– Ты меня разыгрываешь?

– Позвать?

– Ни в коем случае! Верю.

– Пока, крошка, – сказал он шёпотом.

– Спасибо за цветы.

– Мелочи. Аu revoir, mon petit.

Указательный палец кавалера приземлился на кончик девичьего носа.

* * *

Вернувшись домой и с чувством полного удовлетворения приняв форму дивана, Фёдор услышал на телефоне задорную мелодию под вынос чёрного ящика на передаче «Что? Где? Когда?»52.

– Вот это встреча! – радостно воскликнул молодой человек.

– Я звоню «прояснить ясность», – начала Эля.

– Давайте прояснять.

– Мы с вами расстаёмся? Наша встреча была роковой ошибкой?

– С чего вы взяли?

– Суббота, вторая половина дня, меня зовут на торжество.

– Это замечательно.

– С этого торжества я могу не вернуться.

– Ого! Всё так серьёзно?

– Я могу вернуться, но уже не той. Не той, что прежде. Вы меня понимаете?

– О-о-о… Это будет невосполнимая утрата.

– Вы решили вести двойную игру? Так знайте же, я в мужчинах этого решительно не переношу.

– Душа моя… Не хотел вас огорчать, но, видимо, придётся. Мы давно связаны с одной дамой. Она сейчас на учёбе в Краснодаре, и нам предстоит месяц разлуки. Несмотря на всю мою симпатию к вам, особенно после нашей незабываемой встречи, мы вряд ли будем вместе. Хотя увидеть вновь блеск ваших шаловливых глазок почту за счастье-с.

– Так я для тебя что, подушка безопасности?

«Крючок проглочен!» – в мыслях, торжествуя, тянул за нитку хлопушки весёлый проказник.

– А хоть бы и безопасности… Безопасность в отношениях – первое дело. Вы со мной согласны?

– В мужчинах я это почитаю за низость!

– Подушечка… Какой, однако, замечательный эпитет. Как ёмко и как поэтично. Сразу хочется прижаться щекой к прекраснейшей части женского торса. И чем пышнее милое создание – тем лучше. Вот это я завёлся… Создала же природа такое чудо как титички… Как автора аллегории, сей же час переименую вас в телефоне на «Подушечку». Вы не возражаете?

– Как зовут вашу студентку-избранницу? – заулыбавшись, спросила любительница разоблачений.

– Анфисою зовут.

– Всё неправда! Не бывает таких имён.

– Милая Эля, я с вами предельно откровенен.

– Скажи, что это шутка.

– Я шутил когда-нибудь? Вспомни.

– Да, постоянно, один сплошной вечер юмора!

– М-м-м… Переживаешь? Ну это естественно, с меня всегда тёлочки пёрлись… Понимаешь, о чём я? Детка.

– Да, любезный… Какой вы, однако, гадкий.

– Вы предлагаете мне бросить Анфису?

– Нет у тебя в Краснодаре никакой Анфисы! Ты просто морочишь несчастной девушке голову!

– Ну нет, так нет. Как скажете. Цирк, музей, домино, тир – развлечение какой страны вы предпочитаете в это время суток?

– Как бы мне хотелось оставить след кухонной лопатки на вашей ягодице. Для этого подойдёт какое-нибудь тихое место с минимальным количеством свидетелей.

– А помните советский мультик «Про Веру и Анфису», его ещё Олег Басилашвили озвучивал. Там проказница-мартышка Анфиса себе на голову надевала ночную вазу. И обезьянку бабуля Веры нарекла в честь своей заведующей, а вы говорите, не бывает таких имён…

– Теперь мне ясно, кто ваша муза, – засмеялась Эля.

– Там, как сейчас помню, песенка была с глубоким смыслом: «Им всего нужней друзья…». Вот вы, к примеру, верите в дружбу между мужчиной и женщиной?

– Нет. Не верю.

– Я тоже не верю, видите, как много у нас общего?

– Значит, вы мне лгали, что у вас с Оксаночкой просто дружба?

– Так вот! Что я вам хотел сказать: через дорогу от моей прекрасной «норы» эпохи грациозного хрущёвского минимализма есть гламурный супермаркет премиум-класса – «Чибис». Мы можем накупить там кексов, пирожных, изысканных вафель и других «кошачьих шалостей», а затем испить кофию на моей уютной кухне. А хотите, купим там сосисок, и я приглашу вас на сосисончик.

– Ладно, так уж и быть, выкрою в своём плотном графике для вас тридцать минут.

– Во сколько прикажете подавать экипаж?

– Подавайте к двадцати… Я спущусь.

В 20:17, выйдя из подъезда, Эля увидела Фёдора, стоящего около автомобиля и беседующего с таксистом в синем пиджаке, галстуке и фуражке пилота гражданской авиации «Аэрофлота» СССР.

На ухажёре были приталенный костюм стального цвета и белоснежная рубашка с серебристым галстуком. Нагрудный карман украшала бежевая бутоньерка из живых цветов. Вдоль крышки капота протянулись две тканевые ленты – белая и кремовая. К боковым зеркалам крепились воздушные шары той же масти. В салоне машины звучал «Вальс цветов» Чайковского.

Поздоровавшись, стороны расположились на заднем сиденье. В руках Эли оказался небольшой полукруглый букет, из белых и бежевых роз, чудесным образом совпавших по стилю с бутоньеркой. Девушку распирало от любопытства, но она не решилась открыто проявлять чувства, чтобы не выглядеть простушкой, и постеснялась осыпать собеседника очередной порцией вопросов в присутствии постороннего человека.

В начале движения классическое произведение на время стало тише, и капитан судна зачитал объявление:

– Добрый вечер, дамы и господа, говорит командир корабля Анатолий Сухаридзе, температура за бортом 20 градусов, время в пути составит около 20 минут, желаю вам приятной поездки, спасибо что выбрали нашу компанию, благодарю за внимание. Good evening, ladies and gentlemen, this is your captain speaking Anatoly Sukharidze, the outside temperature is 20 degrees, the journey time will be about 20 minutes, wish you a nice trip, thank you for choosing our company, thank you for your attention.

Смех пассажиров заставил прохожих повернуть головы. Глядя в окно, Эля вытирала платком потёкшую тушь.

В середине пути подавившийся жвачкой Фёдор закашлялся и срочно потребовал воды. Водитель ответил, что у него есть что выпить, только для этого необходима остановка. Автомобиль повернул к памятнику на площади Свободы. Таксист открыл багажник, достал из плетёной корзины с фруктами три хрустальных фужера и вручил их своим новым знакомым. Пробка от детского шампанского взмыла в воздух.