Дикая. Вернуть темного

И почему я больше не вижу света от Фединого фонарика?

– Там прохода дальше нет? – Котяра заметил странность раньше меня.

– Нет… – Дима пока ничего не понимал, но напрягся, глядя на нас. Обернулся: – А где Федя?

Мы не успели его остановить – Дима метнулся обратно в темноту.

– Стой! – все же крикнул Котяра, включая фонарик… и осекся. Потому что темнота продолжала клубиться перед нами плотной стеной, не пропуская ни молекулы света. Клубиться хищно и крайне недружелюбно. Мы смотрели на нее… а она на нас.

И тишина. Не было слышно ни шагов, ни криков. Что бы ни творилось в этом закутке – от нас оно было скрыто надежно.

Я все же позвала, уже понимая, что это бесполезно:

– Дима! Федя! Шутить надумали?

– Не похоже. – Котяра стал медленно отступать, не поворачиваясь к темноте спиной. – Пошли отсюда. Что бы это ни было – ребят там нет.

Блин, да как так?! Ни крика, ни хруста – раз, и нет никого. Телепорт там, что ли?

– Пошли, – повторил Котяра. – Черная «Мгла» здесь, похоже, не просто так оказалась.

– Ты о чем? – только зайдя за угол, я осмелилась задать этот вопрос вслух.

Котяра сморгнул, переведя взгляд на меня. Темнота, вопреки нашим опасениям, следом не двинулась.

– Не знаю. Ощущение такое. Интуиция, если хочешь.

Я кивнула, соглашаясь. Моя интуиция твердила то же самое. Но все же – как так?

– Зона… – сталкер пожал плечами. – Давай отойдем подальше, перекурим.

Да, перекурить определенно надо. Хотя бы попытаться уложить в голове произошедшее.

– Что делать-то теперь?

– Что делать… То же, что и собирались. Обыскать лабораторию, вынести все, что найдем. Пильману так и расскажем, что сталкеры, которые пошли с нами, пропали в странной темноте. Может, ученые знают, что это за хрень, – с сомнением добавил он.

Я вновь вспомнила про лежащую в рюкзаке папку.

– А тебя-то сюда кто направил? – спросила как можно равнодушнее. – И про лабораторию рассказал, и код от двери дал…

Если бы Котяра меня оборвал или перевел разговор на другую тему, я бы не удивилась. Однако сталкер неожиданно спокойно произнес:

– Они называют себя «Прогресс». Что-то вроде «Ясного неба». В Зоне появились недавно и очень интересуются, что за опыты проводились здесь раньше. За работу платят хорошо, но лишние вопросы не одобряют.

– «Прогресс»… И на фига им все эти знания? – Ох, не люблю я науку. Там, где она лезет в странное и необъяснимое, пытаясь понять, объяснить и повторить увиденное, обычно хорошего ждать не приходится. Зона-то, говорят, тоже в результате неудачного научного эксперимента образовалась.

Котяра пожал плечами.

– Ученые… Лекарства разрабатывают, свойства артефактов изучают, теории о происхождении Зоны строят. А оснащены гораздо лучше, чем наши, на Смоляном. Значит, и возможностей у них больше.

Тебе это зачем, хотела спросить я. Не стала. Котяра и так рассказал много, как бы не решил, что я лезу туда, куда не просят.

В лаборатории по-прежнему стояла тишина, нарушаемая только нашим негромким разговором. Эта тишина да тусклое аварийное освещение здорово давили на нервы, в расплывчатых тенях боковое зрение улавливало какие-то колебания, мечущиеся движения. Я осторожно выглянула обратно за угол и почти не удивилась, увидев, что тьма в закутке, где пропали сталкеры, больше не клубится. Исчезло ощущение недоброго взгляда, мрак стал самым обычным – аномалия исчезла так же бесшумно, как и появилась.

Котяра, выглянув вслед за мной, тоже это понял и, покачав головой, сказал только:

– Пошли дальше.

Коридоры, коридоры… Обвалившаяся плитка, хрустящая под ногами бетонная крошка, спертый сырой воздух и усиливающееся чувство психического давления. Я снова посмотрела на КПК. Всего-то шесть часов вечера! Значит, дело не в том, что генератор пси-поля вот-вот заработает.

Впереди снова показалась лестница, на этот раз – вниз. С нее открывался неплохой обзор на совершенно пустую широкую площадку и не менее широкий коридор, ведущий влево, к очередному темному проему.

– Стой. – Котяра остановился и сам. Поверх ствола автомата осмотрел площадку, но ничего подозрительного не заметил и потянул с плеч рюкзак. Достал оттуда странную конструкцию, больше всего напоминающую наушники с металлическими пластинами, кучей проводков и датчиков, не торопясь приладил на голову. – Жди здесь. Уровень пси-излучения с каждым метром растет, значит, без шлема дальше лучше не соваться.

– Там источник? – теперь понятно, зачем Котяре все-таки понадобился шлем.

– Похоже на то. Жди два часа. Если за это время не объявлюсь, уходи, иначе не успеешь выбраться с завода.

Я, молча кивнув, покрепче перехватила свое оружие: пистолет и нож. Автомат остался висеть за плечом – в нынешних декорациях так было удобнее. Котяра, поглядывая на прилагающийся к шлему пульт с мигающими кнопочками, двинулся к проему, и вскоре его шаги, и так негромкие, стихли окончательно.

Замечательное, однако, чувство… Я одна под многометровой толщей земли, в полной трупов и тайн лаборатории, где темнота едва разбавляется редкими светильниками, и откуда ждать очередной пакости – неизвестно. Даже наличие стены за спиной не прибавляло оптимизма. Наверняка здесь имеются тайные ходы, и кто знает, может, бывшие подопытные там еще шатаются. Или бывшие экспериментаторы, что не лучше.

Час, который отсутствовал Котяра, показался мне едва ли не вечностью. Чем дальше, тем сложнее было справиться с порывом бросить все и опрометью кинуться к выходу – лишь бы увидеть наконец над собой небо вместо обшарпанного потолка. Удерживало на месте только то, что голова при малейшем движении начинала гудеть не хуже колокола, а к горлу подкатывала тошнота.

Но час прошел, и вернувшийся Котяра довольно сообщил:

– Филин был прав, лаборатория действительно очень интересная.

– Филин? – Стоило сталкеру появиться на горизонте, и голову чуть отпустило. Настолько, что я вновь обрела способность к любопытным вопросам.

– С Вээсэсом часто в паре ходит. Вээсэса ты вроде знаешь.

Еще бы. Я снова вспомнила закуток за баром «анархистов», ящик с непонятным камнем и сталкера в «химзе».

– И Филина видела. Мельком. Так это они – «Прогресс»?

Котяра кивнул.

– Понятно. Я так понимаю, ты что-то нашел? Идем обратно? А то мне здесь чем дальше, тем неуютнее.

Сталкер, спохватившись, схватился за шлем. Снял его, протянул было мне…

– Ох, ё… – простонал он. – Это ты называешь «неуютно»?

Я воззрилась на него, поспешно натягивающего шлем обратно.

– Ну да. Голову давит, но терпеть можно. Что с тобой?

Котяра вместо ответа быстро пошел к выходу, не забывая, впрочем, контролировать темные углы. И только в комнате с трупами «каменщиков» наконец признался:

– Я вообще не понимаю, как ты здесь целый час без шлема провела. Когда я его снял, меня словно мозголом шарахнул! Вон и датчики показывают… – Он сунул мне под нос пульт от шлема. – Что здесь пси-излучение растет с каждой минутой!

Мне стало не по себе.

– Пильман все-таки с расчетами ошибся?

– Да черт с ними, с расчетами! Ты как вообще на ногах стоишь?

– Нормально стою. – Я пожала плечами. Все мышцы ныли, но тоже терпимо. – И предпочитаю, чтобы и дальше так было. Если излучение растет, то чего мы болтаем? Двигаем отсюда!

Мы бросились едва ли не бегом. Залетели в лифт, вылетели из него этажом выше, пролетели по лестнице вверх, к выходу… Котяра резко затормозил, заметив в окне соседней комнаты красноватые отблески.

– Костер? Странно. – Он покосился на пульт, который по-прежнему держал в руке. – Дикая, давай аккуратно, прикроешь, если что.

– Погоди, Котяр, – начала я, шагнув вслед за ним. – Похоже, это не костер!

Но было поздно. Голову словно сдавили тисками, перед глазами сначала замерцало красное, а потом и вовсе схлопнулся черный экран. Последнее, что я увидела перед тем, как потерять сознание, – оседающий у самого окна Котяра…

Глава 5

«Прогресс»

О-о-ох, как башка-то болит! Пила я вчера, что ли? Блин, с кем, с мозголомом? Я ж не пью почти, а тут… перед глазами фейерверки взрываются, в ушах барабаны бьют, содержимое желудка наружу просится… паршивое состояние, короче. Еще и лежу на чем-то очень холодном. И кажется, если глаза сейчас открою, то очень об этом пожалею.

Открыла и тут же зажмурилась. Новая яркая вспышка ударила по глазам не хуже галогеновой лампы, а от раздавшегося следом жуткого грохота едва не заложило уши. Зато стало понятно, что лежу на выщербленном бетонном полу в каком-то старом здании, а за окном бушует гроза. Но как я тут оказалась? На этот вопрос ответа пока не было.

Надо встать, решила я. Медленно и аккуратно, как можно меньше вертя головой, в которой сейчас как будто чугунный котел перекатывается. Сначала, стиснув зубы, на бок. Потом – на живот, потому что вертикальное положение сейчас я точно не осилю. Осталось собрать в кучу конечности…

Рядом кто-то застонал. Я резко повернула голову на звук, за что мгновенно поплатилась приступом выворачивающей внутренности дурноты. Зато, когда отплевалась, полегчало. По крайней мере смогла навестись в нужную сторону и проползти пару метров почти не отклоняясь от курса, пока не наткнулась на тело. Котяра, вспомнила я имя. В прояснившейся голове замелькали картинки: завод, лаборатория, Дима с черной «Мглой», пси-шлем, аварийное освещение лаборатории и красноватые отблески в окне…

Екарный бабай! Это ж Выброс был!

Теперь Котяра лежал ничком у окна, и косой дождь уже изрядно промочил его комбез. Пси-шлем валялся рядом, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять – восстановлению он не подлежит. Ну, хоть крови не видать и паленым мясом не пахнет, утешила я себя. Котяра под Выбросом оказался почти без всякой защиты, странно, что он вообще дышит!

– Котяр? – осторожно позвала я. Утвердившись на трех конечностях, левой рукой аккуратно дотронулась до его плеча. – Котяра, ты живой?

Ага. Шлем шлемом, а только меня, в отличие от Котяры, бетонные стены защитили. Так что встанет сейчас бывший сталкер, он же новоявленный зомби, и начнет палить в белый свет как в копеечку, а я ни убежать, ни выстрелить в ответ не смогу. Состояние не то.

– Котяр… – снова позвала я, непонятно на что надеясь. – Слышишь меня?

И он очнулся. Посмотрел на меня мутными глазами, честно попытавшись сфокусироваться. Прохрипел:

– Слышу… Времени… сколько?

Ох, елки! Я схватилась за КПК. Начало двенадцатого ночи! Мысли заметались как бешеные тараканы. Нужно срочно уходить, но в таком состоянии мы далеко не уйдем ни вместе, ни поодиночке. Нет, бросать Котяру я не собиралась, но… Не нравилось мне что-то в его глазах, ох, не нравилось. Правый – словно желтой дымкой подернут. Что это, а? Показалось?

– У «Прогресса»… точка сбора… неподалеку… Один… не дойду…

– Мы и вдвоем не дойдем, – отмахнулась я, пытаясь совладать с калейдоскопом мыслей. Криво ухмыльнулась: – Всяких котов таскала, но вот под центнер весом…

Стоп! Есть аптечка! А в ней – глюкоза, от которой Котяре хуже точно не станет. Я сноровисто, насколько позволяло состояние, задрала Котяре рукав и, утихомирив дрожь в руках, вколола сразу три ампулы. Глотнула воды из фляги, передала ее Котяре.

– Ну как?

– Волшебница… – улыбнулся Котяра. – Лучше. Намного.

Он даже смог подняться. Сделал шаг, другой… Ноги дрожали, подгибались, и я пристроилась сбоку, закинув его левую руку себе на плечи. До включения пси-поля оставалось чуть больше получаса, но об этом я старалась не думать. Больше интересовал вопрос, как далеко мы сможем пройти, прежде чем Котяра свалится. Дежавю, однако…

Котяра шел. Неровно, медленно, но шел. Споткнулся, когда переступал порог, но на ногах удержался. И в глазах его горело уже знакомое мне упрямство. Такое же, как у нахватавшегося радиации Пары. Если понадобится – он с мантикорой схватится не на жизнь, а на смерть, и даже, возможно, выйдет из схватки победителем.

– К воротам… – указал направление Котяра. – В Мертвячий город пойдем.

– Какой город?! – возмутилась я. – Тебе к ученым надо как можно скорее. До города десять раз помереть успеешь.

Ворота оказались покосившимися, створки давно держались на одной скобе и честном слове, так что вышли за территорию завода мы без особого труда.

– Так мы… к ученым и пойдем… – Он достал из кармана на плече рацию. – Филин… прием! А, черт! Связи нет…

– Да погоди ты со связью. Выброс же был. Скажи лучше – как далеко действие пси-поля распространяется?

– Вроде только над заводом, – не шибко уверенно ответил Котяра.

Ага. Я посмотрела на КПК. Через полчаса узнаем. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы обогнуть скрывающуюся в пелене дождя где-то впереди пятиэтажку. По крайней мере Котяра шагает относительно бодро – то ли потихоньку в себя приходит, то ли глюкоза еще действует. Да и шлем, похоже, большую часть энергии Выброса на себя принял.

Я вспомнила его желтеющий глаз.

– Этот Филин тебя на опыты не отправит? Ты же, как-никак, Выброс пережил. Хоть и в шлеме, но можно в мутанты записать.

Котяра дернул углом рта.

– Риск, конечно, есть. Но смею надеяться, что я для них слишком ценный экземпляр. Да и за живым дружелюбным мутантом гораздо интереснее наблюдать, чем мертвого препарировать, не находишь?

Я скептически хмыкнула, про себя надеясь, что Котяра прав.

Пиликнул КПК.

– А вот и связь, – констатировала я, машинально кинув взгляд на экран. – Ох, елки…

Сообщение, только что пришедшее на КПК, гласило: «Приближается Выброс! Ищите укрытие!» Вот только отправлено оно было около трех часов назад, когда мы шарахались по лаборатории, надежно укрытой от радиоволн толщей земли.

– Вовремя, – пробормотал Котяра. Его КПК вообще не сработал.

– Легко отделались, – растерянно отозвалась я, только сейчас начиная осознавать, насколько нам повезло. Короткий Выброс, закончившийся ровно в тот момент, когда мы выбрались наружу, и часовое «окно» до включения пси-поля… Это уже даже не сказочное везение, это – за гранью!

Котяра вновь достал рацию и попытался связаться с «Прогрессом». Успешно. В ходе короткого радиообмена выяснилось, что группа нынче обретается совсем рядом, буквально в соседней пятиэтажке. Если точнее – в той самой, которая высилась перед нами. И Филин, даже сквозь помехи уловив, что с Котярой что-то не то, уже послал нам навстречу двух бойцов – Вээсэса и Прапора.

До полуночи оставалось пятнадцать минут. Я, чувствуя, что еще немного, и мы с Котярой оба ляжем прямо здесь, достала из аптечки последнюю ампулу глюкозы. Котяре она точно не повредит, так же как мне – двухминутная передышка. Отломить кончик, набрать жидкость в шприц, ввести, вдохнуть, выдохнуть…

Возникший рядом Вээсэс приветственно кивнул и, дождавшись, когда я закончу, молча оттеснил меня от Котяры. Прапор так же молча подхватил Котяру с другой стороны, и они почти бегом устремились обратно. Я подняла уже почти неподъемный автомат и двинулась за ними, прикрывая. Точнее, пытаясь это сделать. Даже мысли в голове шевелились с трудом. У Прапора, кажись, лицо знакомое… Видела его несколько раз в Зоне, только тогда он в обычной куртке ходил…

И вот мы наконец в чистом и сухом подвале пятиэтажки. Массивную дверь на входе открыл изнутри сам Филин.

– Что случилось?

– Выброс. Самым краем зацепил. Пси-шлем вдребезги, – коротко ответила я, пытаясь отдышаться.

– Так. – Филин повернулся к Котяре, с трудом стоявшему на ногах, посветил фонариком в глаза, особенно заинтересовавшись правым. Обернулся, крикнул: – Готовьте процедурную! Протокол «пять-пять»… – Он на секунду задумался. – «…тринадцать»!

В дальнем конце подвала хлопнула дверь, засуетились люди. Я сумрачно поинтересовалась:

– Что за протокол?

– Выживший после Выброса. – Филин с интересом посмотрел на мои руки, вцепившиеся в автомат. – Думаешь, препарировать его собираемся? Ошибаешься.

– Хорошо бы, – хмыкнула я. – Всю глюкозу на него перевела, обидно будет, если зря.

– Глюкозу? – заинтересовался Филин. – И как?

– Как видишь. Дошел. – Я прислонилась к стене, изо всех сил стараясь не выдать, что больше всего хочу упасть прямо здесь и чтобы меня никто не трогал. Но, видимо, маскировка не удалась, потому что Филин теперь внимательно посмотрел на меня:

– Ты сама как?

– Нормально.

А «нормально», как известно, понятие растяжимое. Неудивительно, что Филин не поверил. Но спрашивать больше ничего не стал.

– Ладно. Переночуешь у нас, завтра поговорим. Надеюсь, Котяра к тому времени тоже в себя придет.

Я кивнула. Даже на банальное «спасибо» сил уже не осталось. До выделенной мне комнаты я дошла на автопилоте и, осев на пол, отключилась, едва за мной закрылась дверь.

* * *

Болело все. Даже то, что болеть не могло в принципе. Оттого я и проснулась в семь часов утра вместо того, чтобы спокойно проспать как минимум сутки (ну или сколько бы мне дали). И тут же, словно того и ожидая, раздался стук в дверь.

– Дикая, спишь?

Котяра!

– Нет. Заходи. – Я сделала попытку встать, но затекшее тело отказалось слушаться. Так что напарника пришлось встречать сидя, аккуратно разминая шею. – Ты как? Напугал меня вчера… ох, ешкин кот!

Котяра невесело усмехнулся.

– Точнее не скажешь. Накаркали, выходит, а?

Причина такой моей реакции оказалась проста и незамысловата. Не ожидала я, что привидевшаяся мне вечером странность оформится за ночь окончательно. Но – оформилась, и теперь правый глаз у Котяры выглядел как от кошки пересаженный. Ярко-желтая радужка и хищно вытянутый зрачок.

Вот только мне ли таких странностей бояться? После брата-темного?

– Теперь ты точно – Котяра.

– Ага. «Закону» теперь на глаза лучше не показываться. Да и одиночки могут не оценить.

Тут он прав, как ни крути.

– Зато представь, как тебе, тертому калачу, новички завидовать будут? Ты ж в темноте теперь как кошка видеть должен.

– Есть такое. – Котяра покрутил головой, явно привыкая к новой способности.

– Ну вот. Сколько о тебе баек сложат, представляешь? – я шутливо ткнула его в ногу.

– Такое себе утешение, – ответил Котяра. Но я-то видела, что губы его расползаются в улыбке.

Впрочем, он тут же посерьезнел.

– Тебя со мной в лаборатории не было, поняла? – произнес еле слышно, словно случайно придвинувшись вплотную и тут же вернувшись на прежнее место.

Чего ж тут непонятного… Чем меньше Филин знает о моем участии, тем лучше. Тот же Котяра может припомнить, что пси-излучение я перенесла гораздо легче его самого. Если уж он, зная «Прогресс», решил об этом не упоминать, то мне тем более не стоит.

* * *

После повторного осмотра в той же процедурной Филин резюмировал:

– Везучий ты, сталкер. Больше никаких изменений в твоем организме, кроме глаза, пока не обнаружено. Отделался легким испугом, можно сказать.

– Ага. Обделался, – хмыкнул Котяра. – Вот только «законникам» этого не объяснишь.

Филин почему-то посмотрел на меня.

– В связи с этим есть предложение. Как вы оба смотрите на то, чтобы вступить в нашу группу? Ты, Котяра, показал себя вполне полезным членом команды. Да и ты, Дикая… медик нам лишним не будет. Зато вам не придется по кустам прятаться от каждого шороха.

Однако… Щедрое предложение, ничего не скажешь. И даже вроде без подвоха.

– А ваша группа – она что собой представляет? – поинтересовалась я больше для того, чтобы не молчать растерянно.

– Скажем так – наемные ученые, – подмигнул вдруг глава «Прогресса». – В конфликты не вступаем, занимаемся сбором и обработкой различной информации. Соответственно, по Зоне ходить придется не меньше, чем вы ходили до этого, но вот еду и патроны уже самостоятельно добывать не придется. Да и твой глаз, Котяра, людей будет раздражать гораздо меньше. Точнее, связываться не захотят.

Мы с Котярой переглянулись, и он правильно истолковал сомнение в моих глазах. Повернулся к Филину:

– Мы чуть позже тебе ответ дадим.

– Понимаю, – кивнул тот и вышел из комнаты. Мы остались одни среди белой плитки, перемигивающихся приборов и различных колбочек. Только с потолка равнодушно смотрел глазок видеокамеры.

– Ты хоть и Дикая, но в группе шансов выжить больше.

Может, и больше. Но в таком случае «Прогресс» рано или поздно прознает про Стаса, и что за идеи взбредут тогда в их многоумные головы – одной Зоне, пожалуй, и известно…

– Зона против.

Котяра вздохнул.

– Мне с Зоной не спорить, факт. Ладно. Я у тебя в долгу, но пока могу отплатить только припасами в дорогу. А там… Зона сведет – встретимся.

Я улыбнулась.

– Договорились.

Глава 6

Доктор

Вычитав в КПК все, что касалось Болот, я поняла только одно – Зона там еще более негостеприимна, чем обычно. Живность по большей части не изучена, а та, с которой сталкерам повезло – или не повезло – встретиться, могла вызвать оторопь даже у самых опытных. Огромные зубастые твари в бочагах, мутировавшая до размеров крупной мухи кровососущая мошкара, призрачные зомби и плотоядные растения… Плюс ядовитые испарения, болотные огни, топи и прочие прелести, присущие болотам.

Но деваться мне было некуда. Звериный доктор редко появлялся вне своей вотчины, и предсказать, когда и где это произойдет в следующий раз, не мог никто. Так что между «ждать чуда» и «чудить самой»… простите, «действовать»… я выбрала второе.

– Что Пильману скажешь? – поинтересовалась я у Котяры перед уходом.

– Да как есть, так и расскажу. Прапор остатки пси-шлема принес, будет что предъявить в доказательство. «Прогресс» я насчет Феди и Димы уже озадачил. Пускай они головы ломают, что это было.

Они-то поломают… Надеюсь, не зазря. Мы мало-мальски внятного объяснения не нашли даже на свежую голову.

Теперь я шла по узкой лесной тропе, дышала свежим воздухом и никак не могла отделаться от ощущения, что всего этого могло больше не быть. Все это могло закончиться вчера. Но почему-то я продолжаю жить, шагать, дышать. Почему? Может, Зоне от меня что-то нужно?

Впереди послышался характерный электрический треск, и я выбросила из головы лишние мысли. «Молнии» в лесу – редкость, они больше асфальт и бетон предпочитают. Там, где все это имеется, конечно. Я, стараясь как можно меньше трещать ветками, обошла опасное место, но вскоре с тропинки пришлось уйти окончательно: проход перекрыли сразу несколько разных аномалий. Я признала еще одну «молнию», «топку» и две «комариные плеши» и собиралась обойти и их, когда «топка» неожиданно поползла в мою сторону. Едва удержавшись от изумленного возгласа (мало ли, на звук среагирует), я оперативно вернулась в кусты, очень надеясь, что аномалия далеко не пойдет. Пожара еще тут не хватало…

«Топка» следом не двинулась, но лес здесь оказался настолько густой и буреломный, что о привале я начала мечтать уже через полчаса. Ветки и кусты цеплялись за одежду и волосы, коряги – за ноги, и вскоре я готова была поклясться, что они делают это специально. Еще и лабиринт из упавших стволов, которые приходилось перепрыгивать, переползать, обходить… Хорошо, хоть аномалий здесь не было, – видимо, им соседство с павшими лесными гигантами не нравилось.

В общем, я упала на отдых, едва добравшись до первой мало-мальски подходящей полянки. Подходящая – это пять шагов в диаметре и без нависающих над головой веток. Костер, конечно, не развести, но сесть на ствол павшей березы, ноги вытянуть и перекусить консервами – самое оно. В лесу тишина, только ветер верхушки елок качает. Я покрутила головой, прислушалась. Откуда-то с юга донеслось грозное завывание, раздалась автоматная очередь, и снова все затихло. Ну, мутантов здесь можно не опасаться – они тоже не дурные, чтобы в этом буреломе дичь караулить.

Сунув руку в рюкзак, сразу наткнулась на найденную в лаборатории папку. Я так и не сказала Котяре про нее. И уж тем более не стала сообщать «Прогрессу». Мне самой было очень любопытно. Про лаборатории, разбросанные по всей Зоне, слухов ходило множество, и большинство сталкеров склонялись к версии, что проводились там опыты по выведению новой породы людей. Иначе как объяснить появление всех этих спрутов, топтунов, мантикор? Это явно не просто мутации – это результат целенаправленного воздействия. Побочные продукты, так сказать… Я вздрогнула, вспомнив разорванные тела «каменщиков». Интересно, создавая чудищ, они думали о том, что однажды сами попадут под раздачу?

Как я и предполагала – в папке оказались отчеты о ходе экспериментов и нечто вроде дневника одного из ученых. Я просматривала материалы по диагонали, спотыкаясь на незнакомых терминах, но суть уловила. В лаборатории действительно ставили опыты над людьми: исследовали скрытые резервы организма, облучали радиацией, кололи экспериментальные препараты. Увлекались и биоинженерией. ДНК человека скрещивали с ДНК цыплят, крыс, кошек… Неудавшиеся образцы утилизировали, с удавшимися работали дальше.