скачать книгу бесплатно
– Сколько Ты мне будешь бессовестно врать и говорить всякий бред? Сколько еще будешь утешать на краю гибели? – возопила я.
Отчаяние и злость, страх и надежда, ярость и любовь слились в неизвестное доселе чувство. Несокрушимая внутренняя сила одним порывом швырнула меня вперёд.
Сначала макушка, а за ней и вся голова стремительно вышли наружу. Резкий свет ударил по глазам. С трудом различала движения и голоса незнакомых мне существ. Однако всё моё внимание было приковано к происходящему внутри. Моё существо отчаянно рвалось на свободу, вытворяя что-то невообразимое: разворачивались плечики, протискиваясь через узкую лазейку, в порыве страха ручонки намертво ухватились за стенки матки, увлекая их за собой наружу.
Голова, находящаяся снаружи, уверенно скомандовала:
– Всем вперед, на свободу!
И подчиняясь её приказу, все оставшиеся члены маленького тельца вышли, вернее, выскочили, наружу.
Вместо ожидаемой свободы и безопасности, меня встретили чужие равнодушные руки, и их прикосновения причинили мне боль.
Быстрым резким движением чьи-то руки умело отсекли пупочный канатик, потом так же быстро наложили швы и прижгли зеленкой. Живот пронзила острая резь.
Холодный воздух заставил дрожать каждую мою клеточку и поставил дыбом каждый волосок; резкий свет ударил по глазам, многочисленные усталые голоса чужих людей привели меня в полное замешательство.
– Где же здесь такая долгожданная любовь и безопасность? Где же моя мама, с которой мы были вместе долгие месяцы?
Не было ответа на эти мгновенно промелькнувшие в моей голове вопросы…
Никому не было ни малейшего дела до того, что я испытывала в этот момент, чем я обеспокоена и что я переживаю. Каждый был занят своим делом…
Между тем внутри что-то было не так: возрастало напряжение и грудную клетку распирало все больше и больше.
Мои глаза стремительно увеличивались и готовы были выпрыгнуть из орбит. И тут чьи-то сильные руки схватили меня и перевернули головой вниз. И в следующий момент я почувствовала несколько сильных ударов по мягкому месту.
От боли и обиды я безутешно заголосила, и вместе с первым вдохом в мои лёгкие ворвался поток обжигающего воздуха. От такого стремительного натиска органы дыхания полностью раскрылись, и я испытала жуткую боль – верхушка обожженных лёгких умерла навсегда. И благодаря этой маленькой смерти я ожила.
– Почему ребенок кричит? Что вы с ним делаете? – до меня донесся такой знакомый и родной, тревожный материнский голос.
Не успев порадоваться в полную силу своему спасению, я ощутила, что меня передают из рук в руки.
– Поздравляю! У вас – девочка. И она у вас особенная. Богом отмеченная: в рубашке родилась! – это говорил молодой мужчина-врач, и в каждом его слове звучала и гордость, и любовь, и радость.
Покоясь на его руках, я чувствовала себя абсолютно спокойно и защищено.
В следующее мгновение доктор передал меня акушерке. Та меня внимательно осмотрела, увидела левую ступню, свернутую кулачком, и тихонько ойкнула. А потом, показав меня маме, негромко сказала:
– Ваш ребенок – калека. У вас с ней будет много проблем.
Ещё не дослушав до конца, мама потеряла сознание.
А я сделала очень важные для себя выводы:
– Мужчина тридцати лет – источник любви. А женщина – источник опасности.
Как эти выводы повлияли на мою жизнь, вы узнаете, читая дальше.
Глава 2
Двадцать лет спустя
Мне неполных двадцать лет, и я – молодая мать-одиночка (так тогда называли женщин, родивших без мужа).
И мы с сынишкой живём в маленьком северном поселке. Вернее, в трёх километрах от него, в одиноком деревянном домишке на берегу озера. Мы занимаем одну из трёх комнат в трехкомнатной квартире. В остальных живут мои коллеги по работе: две девушки, приехавшие на метеостанцию по направлению.
Наша комната самая крайняя и самая холодная. Сырые дрова не горят, а преют. Вода в колодце всегда ледяная. А в моей голове одна и та же мысль: мне снова не повезло. Не повезло. И выхода нет.
Вовчик не вылезал из простуд, а потом пришёл бронхит, вслед за ним – пневмония. Поселковая больничка стала нашим вторым домом. Моё сердце стало давать сбои.
– Это всё – от нервов. Переживаешь слишком много, – успокаивал единственный поселковый уставший доктор с грустными глазами.
Пялясь в потолок, напряженно искала выход. Ведь он должен быть!
И когда нас пришёл навестить мой начальник, стала его просить о помощи. Ведь если так пойдёт, я просто не смогу работать, а сынишка может не справиться и уйти…
Прямо с больницы мы переехали в общежитие. Это была огромная радость. Просторная тёплая комната, прямо на полу можно играть; большое окно выходит прямо на привокзальную площадь, где всегда происходит что-то интересное. Удобства: душ, умывальник и туалет на первом этаже, не на улице!
Мы с сынишкой
Вовчика пришлось отдать в круглосуточные ясельки: ночные дежурства вынудили.
А через некоторое время комендант общежития сообщила, что нас могут выселить, т.к. ожидается приезд большого количества командировочных.
Грустно размышляя над своей невезучестью, я поднималась по полутёмному коридору в свою комнату. И вдруг прямо носом воткнулась в чью-то большую и крепкую грудь. От неожиданности я вскрикнула, пальцы сами собой разжались, и прямо на пол с жутким грохотом посыпалась вымытая посуда.
– Тихенько, дивчинка, тихенько, – услышала приятный низкий голос и, подняв голову, увидела пронзительно голубые искристые глаза. Даже в полумраке они излучали какой-то особый свет.
– Давай-ка подмогну, – продолжал обладатель удивительного голоса.
И наклоняясь, мы вместе стали собирать черепки разбитой посуды. Получилась внушительная горка из бывших чашек и тарелок.
– Я сам вынесу, а ты ложки-вилки подбери, их стоит опять помыть, – сказал незнакомец, и мы вместе двинулись назад, к кухне. Справились мы быстро: черепки полетели в ведро, вилки-ложки помылись под краном.
– А теперь пойдём ко мне, – продолжал незнакомец.
Поймав мой вопросительный, немного испуганный взгляд, засмеялся:
– Не бойся, приставать не буду. Поделюсь с тобой посудой, ты ведь свою из-за меня разгрохала.
Его комната была небольшая, с двумя кроватями и столом. На столе – телефон, какие-то бумаги, записная книжка. Над столом – полки с посудой. В углу – шкаф.
По-хозяйски горочкой сложил тарелки, мне вручил чашки.
– Сгодится?
Я молча кивнула головой.
– Вот и ладно. Понесли посуду к тебе. Чаем-то напоишь? – спросил мужчина.
Я опять молча кивнула.
И уже сидя за столом напротив друг друга, я смогла его как следует рассмотреть.
Красивое, уже немолодое, породистое лицо, широкие брови, красиво очерченные губы, несколько большеватый нос, и в довершении всего, копна полуседых, слегка вьющихся волос. Едва заметные морщины, идущие вниз от крыльев носа, придавали лицу очень мужественное выражение. Живые и по-мальчишески озорные глаза пытливо смотрели на меня.
Алексей Демьянович
– Меня Алексей Демьянович зовут, – сказал он.
– А я – Люба, – представилась я.
– Люба, Любушка, Любаша, – проговорил он. – Славное имя и редкое, ко многому обязывающее. Родители назвали?
– Нет, брат. Мама Ольгой хотела назвать, а брат условие поставил: или Любкой или он меня, как лягушку, за ножку с балкона выкинет. У всех его друзей были братья, и он братика ждал, а родилась, как говорил брат, девуха. В свои семь лет он любил девочку Любу, вот и настоял, чтоб и меня так назвали. Вот такая история с моим именем.
– А вы кто по профессии и чем в этой глуши занимаетесь? – в свою очередь поинтересовалась я.
– Строительством мы здесь занимаемся, на зимник приехали. Так что всю зиму будем вам глаза мозолить, – улыбнулся Алексей (так я его про себя назвала, без отчества).
– Да что вы! Это же так здорово! – невольно вырвалось восклицание. – А давайте мы с вами для работников метеостанции дом построим. А то мои девчонки комнаты снимают, а мы с сынишкой здесь живем. И то время от времени выселить грозятся.
Пристально взглянув на меня, спросил:
– Так ты что, начальник метеостанции?
– Да, пришлось принять эту должность: бывший начальник на пенсию ушёл, а его заместитель и по совместительству, дочка – в декрет. Так что теперь приходится все вопросы самим решать. Поможете? – не унималась я.
– Помогу, – подумав, ответил Алексей. – Звони, пиши в своё управление, получишь согласие начальства, а там и начнем.
С этими словами он поднялся и направился к двери. Я встала проводить гостя. Только сейчас, поравнявшись с ним, осознала, какой же он высокий. Моя голова была как раз напротив его плеча, и чтобы взглянуть Алексею в глаза, мне пришлось запрокидывать голову. В полумраке смутно уловила его взгляд. Он протянул руку:
– Спасибо за чай. И больше не бей посуду, а то вдруг меня рядом не окажется, – улыбнулся он на прощание.
Закрыла дверь на защёлку, поправила сбившееся одеялко у спящего сынишки и легла в свою постель.
Несмотря на позднее время, спать совсем не хотелось. В душе – буря чувств, в голове – рой мыслей. И самая важная, самая главная – надежда на то, что с помощью Алексея мы сможем построить Наш дом.
Прикрыла глаза и увидела рядом с метеостанцией новенький деревянный дом с высоким крыльцом и нарядными занавесками на окнах. Из трубы весело поднимается лёгкий дымок, из дома доносятся оживленные голоса… Все глубже погружаясь в приятную дрему, незаметно для себя, уснула.
Глава 3
Врачебный приговор – рак
Я сидела на своей кухне. Одна. Мужа проводила на работу, деток – в садик.
И со всеми мысленно попрощалась и попросила прощения за то, что ухожу. За окном солнечное летнее утро, заливисто поют птицы, оживленно беседуют бабушки на лавочке, солнечные лучи скользят по моему равнодушному лицу и рукам, по свежеоклеянным стенам и потолку…
Тихо так, что слышно, как стучит моё сердце. Взгляд упал на старинные часы, стоявшие в коридоре на трюмо. Восемь часов ровно.
– Вот сейчас всё и закончится, – спокойно-безразлично подумала я. – Так странно: меня не будет, а жизнь будет продолжаться, так же, как сейчас, будет светить солнце, и бабушки будут обсуждать очередную важную тему, будут бегать дети во дворе, и среди них – мои.
Живо представила эту картину. Мир без меня.
– Что ты чувствуешь? – задала сомой себе вопрос. – Какое-то тупое безразличие, смешанное со спокойствием и с облегчением. В своем воображении я была уже где-то далеко-далеко на белом пушистом облаке и с высоты взирала на дорогих мне людей.
– Тебе не жаль их оставлять? – ещё один вопрос себе.
– Уже нет. Думаю, им без меня будет легче.
За последние пять лет из молодой цветущей женщины я превратилась в старую, толстую, больную развалюху.
После рождения младшей дочки стремительно увеличивался вес, и так же стремительно ухудшалось здоровье.
Холецистит, гастрит, ревматизм, порок сердца, гипертония второй степени, остеохондроз и многие другие болезни, как грибы после дождя, возникали в моем организме.
В городской поликлинике и больничке все врачи знали меня в лицо и по имени.
А с гинекологами мы практически стали родней.
Началось всё с безобидного воспаления придатков. Амбулаторное лечение вместо ожидаемого улучшения дало резкое ухудшение: появились кисты на яичниках. Постоянные боли, хождение по врачам, непрекращающиеся болезни детей сделали меня мнительной, раздражительной и плаксивой.
Не хватало сил на уход за собой, мой обычный домашний наряд – засаленный халат, вряд ли добавлял привлекательности в глазах мужа. И без того редкие интимные встречи с ним прекратились совсем. И лечь спать я старалась в детской, чтоб избежать лишних вопросов и объяснений.
После очередного осмотра мой лечащий врач внимательно посмотрела на меня и строго спросила, как часто я сплю с мужем.
Услышав отрицательный ответ, решительно посоветовала завести любовника. В противном случае (по словам всё того же врача) мне грозила очень незавидная участь: дальнейшее ухудшение женского здоровья и окончательный развал семьи.
Воспитанная мамой в духе уважения и верности по отношению к мужу, я испытала настоящий шок. Возмущение, негодование, растерянность, обреченность стремительно сменяли друг друга.
– Как же мне не везёт! И выхода совсем не видно, – грустно думала я.
Дела шли всё хуже. Амбулаторное лечение не давало положительных результатов, и тогда мне предложили лечиться в стационаре, у самого лучшего женского доктора города и района.
Вечером, дождавшись мужа с работы, всё ему рассказала. Тот, помолчав по своему обыкновению, согласился с тем, что стационарное лечение у такого светилы, как Владимир Васильевич, может быть очень полезно. На вопрос, как он справится с тремя детьми, успокоил: «Дома и стены помогают»…
Весна. Месяц в больнице. Уколы, капельницы, процедуры. Больничная маята, вина перед мужем и детьми, надежда на выздоровление, бесконечная вера в великого и могучего В. В. Улучшение было, и хватило его до осени. Осенью – рецидив. Скорая, и опять больница. И всё по новому кругу.
И всё по нарастающей.
И так ещё долгие три года.
Весна, осень – стационар, а между ними – домашний ад с поисками выхода, прогрессирующей болезнью сына, с бесконечными болезнями девчонок-погодок и частыми скандалами выпившего мужа-ревнивца, кидавшегося то с ружьём, то с ножом…
Весеннее лечение подходило к концу.
Чувствовала я себя куда лучше обычного и радостно готовилась к выписке. Дома с нетерпением ждали истосковавшиеся по маме детишки и уставший от бытовухи, муж.
