Осколки сердец

Любовь К.

Осколки сердец

Глава 1

Мумбаи – город контрастов, один из важнейших центров Индии, где одни мечты обретают крылья, а другие так и остаются лишь несбывшимися надеждами. Но в этом бурлящем мегаполисе есть история, которая выделяется: история семьи Чаудари, чьи желания и стремления удивительным образом воплотились в жизнь.

Глава семейства Чаудари, Харман, начал свой путь с самых низов, но благодаря неустанному труду и непоколебимой поддержке своей жены Махини, достиг вершин успеха. Он построил крупную строительную империю, а Махини прославилась своими бутиками, предлагающими изысканные сари ручной работы. Семья Чаудари была примером для многих, вызывая восхищение и, как это часто бывает, зависть.

Их резиденция в престижном районе говорила сама за себя. Высокий, неприступный забор и внушительные железные ворота с изящно выкованными инициалами "ХМ"создавали ощущение защищенности и эксклюзивности. Переступив порог, вы оказывались в настоящем саду чудес: редкие растения и благоухающие цветы обрамляли дорожки, выложенные плиткой с уникальным авторским дизайном. Светлый фасад дома, пронизанный светом через огромные окна, обещал уют и простор. Внутри, величественный холл открывал путь в гостиную, а по сторонам располагались элегантная столовая и просторная кухня с внушительным столом. Справа от холла вилась лестница на второй этаж, а также открывался проход к манящему бассейну.

В доме Хармана жила большая семья: сам Харман, его супруга Махини, их дочери Прагья и Адити, а также мать Хармана.

Действие начинается на залитой солнцем кухне. У плиты, облаченная в голубое сари, расшитое золотой нитью и усыпанное мелкими камешками, сверкающими на свету, стояла Махини. Несмотря на штат прислуги, именно она каждый день сама готовила для своих близких. Вдруг на кухню влетела маленькая девочка, и Махини встревоженно воскликнула:

– Адити, осторожнее! Ты же можешь пораниться. Куда ты так несешься?

– Мама, я ищу папу. Мне нужно с ним поговорить.

Адити, шестилетняя дочь Хармана и Махини, несмотря на юный возраст, обладает редкой мудростью. Она верит, что любовь и доброта – ее главные щиты, ведь сам Бог будет оберегать ее. Эта вера побуждала ее помогать всем нуждающимся, будь то в храме или на рынке. Праздничные подарки – деньги, заколки, сладости – Адити щедро делила с бедными. Однажды она отдала свои туфли девочке, оставшись босой.

Старшая дочь, Прагья, была полной ее противоположностью. С детства избалованная, она требовала все большего с возрастом. Прагья ненавидела Адити, считая, что та крадет всю родительскую любовь. В школе она унижала сверстников, демонстрируя свое богатство. Харман и Махини прощали ей все, но бабушка была против, что приводило к постоянным ссорам в семье.

– Мама, ну скажи, где папа? – спросила девочка.

– Дорогая, он уехал встречать бабушку, – ответила мама.

В этот момент на кухню вошла Прагья, недовольно буркнув:

– Опять возвращается эта ходячая энциклопедия правил.

Махини строго посмотрела на дочь:

– Не говори так. Она твоя бабушка, и ты обязана ее уважать.

– Уважать? Это не надевай, так не говори, туда не ходи! – возмутилась Прагья.

– Прагья, помолчи, пожалуйста.

– Вот так всегда! Адити уделяют больше внимания, чем мне. Вся семья меня ненавидит! Папа хвалит только Ади, мама тоже хвалит только Ади, даже для сумасшедшей бабушки Ади – идеал. А я? Я вам не дочь?

– Хватит закатывать истерики. Иди в свою комнату и займись учебой, ты и так отстаешь по всем предметам.

– Учеба – это не главное! Главное – деньги, а у нас их столько, что я могу всю жизнь не работать, – с ехидной улыбкой сказала Прагья и ушла.

В этот момент в доме появились Харман и его мама. Услышав знакомый голос отца, Адити тут же бросилась к нему навстречу, радостно выкрикивая:

– Папа! Папа!

– Привет, моя принцесса, – ласково ответил он.

Бабушка, наблюдая за этой сценой, тепло улыбнулась.

– Малышка, как же я по тебе скучала!

– Бабушка, вы оставили все свои дела, чтобы приехать на мой День Рождения? – с удивлением спросила Адити.

– Конечно, моя дорогая. Как я могла пропустить такой важный день?

Бабушка, чье настроение было безмятежным, вдруг замерла, заметив зияющую пустоту на стене. Ее взгляд, полный гнева, устремился к Харману.

– Ты снова ее снял? Сколько можно убирать ее после моего отъезда?

– Мама, пожалуйста, давайте не будем начинать этот разговор снова.

– Харман, если ты будешь продолжать снимать картину, мы будем возвращаться к одному и тому же. Сколько раз тебе говорить, что сняв ее со стены, ты не изменишь истину? Малик – член нашей семьи, что бы он ни делал.

– Нет, мама. Я вычеркнул его из своей жизни два года назад. Малик не имеет никакого отношения ко мне и моей семье.

– Ты вычеркнул его из своей жизни, но не я. Он мой сын, и это не изменить. Да, он совершил много ошибок, но это не повод отказываться от него. Вы вычеркнули его из своей жизни, но не я. Я не видела своего сына два года, так что позвольте мне хотя бы увидеть его фотографию.

– Хорошо, мама. Но это в последний раз, когда лицо этого человека появится на нашем празднике.

Харман позвал слугу.

– Принеси картину из кладовой и повесь на место, – приказал он.

– Хорошо, сэр, – ответил тот.

В этот момент раздался голос Махини: "Ужин готов. Идите к столу".

Мама Хармана недолюбливала Махини, и одной из главных причин была Прагья. Бабушка считала, что Махини не уделяла дочери должного внимания. Постоянно занятая делами, она пыталась компенсировать свое отсутствие подарками и деньгами, покупая таким образом любовь Прагьи.

Семейный ужин не обошелся без происшествий: Прагья появилась в коротком платье с открытыми плечами.

– Хоть меня постыдилась бы, раз родителей не слушаешь!– злобно бросила бабушка.

Прагья не обратила внимания. Она привыкла к подобным упрекам и была к ним невосприимчива. Не получив ответа, бабушка продолжила:

– Это всё из-за тебя, Махини. Ты ее так воспитала. Вы не учите дочь хорошим манерам. Она не только старших не уважает, но и культуру с ценностями нашей страны тоже.

Махини вздохнула:

– Это всего лишь ребенок, у нее такой возраст. Скоро это пройдет, и она начнет уважать традиции. Просто она еще не до конца сформировалась.

Бабушка, усмехнувшись словам Махини, возразила:

– Ах, вот как? "Незрелая"… Будем все списывать на это? Боюсь, Махини, это ты незрелая, раз не можешь должным образом воспитать свою дочь. К счастью, воспитанием Адити занималась я. Иначе, через десять лет ты бы тоже прикрывалась ее "незрелостью", оправдывая собственное упущение. Сыта я этими разговорами о незрелости! Устала, хочу отдохнуть.

Бабушка ушла в свою комнату, Адити последовала за ней. Прагья попыталась выйти, но Харман остановил ее, отправив в свою комнату, и сам поднялся наверх. Махини осталась за столом, рыдая так, словно потеряла самообладание.

– Почему я должна это выслушивать? – прошептала она – Да, я признаю ошибки в воспитании Прагьи, но зачем постоянно напоминать? Я понимаю маму, ей тяжело. Харман выгнал Малика два года назад, и от него ни весточки. Но зачем срывать гнев на мне? Я ничего не могла сделать, не могла остановить Хармана. Боже, надеюсь, все наладится, Малик вернется, и все будет как прежде.

Поздний вечер. Комната Адити.

Комната Адити представляла собой просторное убежище, окутанное нежными пастельно-розовыми оттенками. Белоснежная мебель, словно облака, располагалась в комнате, а в одном из углов возвышался изящный кукольный домик. Для Адити это было не просто игрушечное жилище, а самое дорогое сокровище, созданное ее дядей перед его долгим отъездом. Сейчас, сидя на мягкой кровати, она с грустью смотрела на этот подарок, словно в нем хранились воспоминания о близком человеке. В этот момент дверь комнаты тихонько отворилась, и в нее вошел Харман.

– Принцесса, ты до сих пор не спишь? – в голосе отца звучало искреннее удивление, смешанное с легким возмущением.

– Папа, я жду вас, – ответила Адити, ее голос был едва слышен – Вы забыли, я не могу уснуть без ваших волшебных историй.

Харман мягко улыбнулся.

– Папа, – голос Адити дрогнул, – почему дядя уехал, даже не попрощавшись? Я так скучаю. Он уже два года пропускает мой день рождения. Может быть, он меня больше не любит?

– Нет, дорогая, – Харман нежно погладил ее по голове. – У дяди просто возникли очень важные дела, которые потребовали его немедленного отъезда. Я уверен, что как только он все уладит, то сразу приедет к тебе. Просто немного подожди, хорошо?

Адити кивнула, ее взгляд все еще был полон грусти.

– Принцесса, я собирался подарить тебе это завтра, но сейчас подумал… зачем откладывать радость?

Харман извлек из кармана брюк небольшую розовую коробочку, перевязанную тонкой белой ленточкой, и протянул ее Ади.

– С днем рождения, моя принцесса. Желаю тебе безграничного счастья.

Ади, с нежной улыбкой, взяла коробочку из рук отца.

– Спасибо, папочка.

Она аккуратно развязала ленточку и приподняла крышку. Внутри, на бархатной подкладке, покоилось маленькое золотое сердечко на изящной цепочке. На его оборотной стороне виднелась выгравированная буква "А". Когда Адити открыла медальон, справа обнаружилась фотография мамы, а слева – папы. Девочка взглянула на отца, и в ее глазах заплясали озорные искорки.

– Это так чудесно! Теперь вы всегда будете рядом со мной.

– Да, моя принцесса. Быть может время и расстояние разлучат нас, но этот кулон станет твоим верным напоминанием о нашей любви.

– Что ты такое говоришь? Никакое время нас не разлучит.

– Хорошо, только пообещай мне одно.

– Что, папа?

– Пообещай, что ты никогда не расстанешься с этим кулоном. Что он будет с тобой, несмотря ни на что.

– Я обещаю, папа. Я никогда не забуду о вас, ведь вы всегда будете рядом.

Харман едва сдержал слезы.

– Хорошо. Теперь ложись спать. Завтра твой день рождения, и ты должна выглядеть лучше всех, как настоящая принцесса.

– Папа, ты забыл, я и так ваша принцесса.

Харман улыбнулся, поцеловал ее в лоб и сказал:

– Спокойной ночи, моя принцесса.

Выключив свет в комнате Адити, он ушел спать. В три часа ночи Махини проснулась от оглушительного грохота, донесшегося снизу. Что-то разбилось. Она сразу подумала о матери Хармана, чья бессонница заставляла ее бесцельно бродить по дому в ночное время.

Махини спустилась вниз. Гостиная погрузилась в бархатную темноту. Не включая свет, она направилась прямиком на кухню, убежденная, что источник звука там. Но не успела она пройти и половины пути, как в тишине раздались шаги.

– Харман, ложись спать. Я сама всё проверю, – пробормотала Махини, намереваясь обернуться к мужу.

В тот же миг, прежде чем она успела повернуть голову, ледяное прикосновение металла пронзило её спину.

Пронзительный крик разорвал тишину, и тут же за ним последовали еще пять глухих, тяжелых ударов. Махини безвольно упала на пол, ее голова с глухим стуком ударилась о край журнального столика. Этот звук, словно эхо беды, разбудил Хармана. Внутри него мгновенно зародилось предчувствие чего-то ужасного, и первое, что он сделал, – бросился к детским. Комната Прагьи оказалась пуста.

– Она тоже услышала и ушла, – пронеслось в голове Хармана, наполняя его тревогой.

С надеждой, смешанной со страхом, он распахнул дверь в комнату Адити.

Она мирно спала в своей кровати. Этот вид принес Харману столь долгожданное, хоть и временное, облегчение.

– Принцесса… – отец тихо позвал свою дочь, пытаясь разбудить ее.

– Папа, что случилось? – сонно спросила она.

– Дорогая, умоляю тебя, спрячься под кроватью. И ни звука, слышишь? – его голос дрожал от напряжения.

– Да, папа. Но что это за игра? – в ее голосе прозвучало недоумение.

– Потом, милая. Сейчас просто сделай, как я сказал.

Адити юркнула под кровать. Харман, покинув комнату, тут же набрал номер знакомого полицейского. Внезапно раздался крик его дочери Прагьи. Не раздумывая, Харман бросился вниз по лестнице. В гостиной его ждало ужасающее зрелище: тело его жены. Слезы хлынули из глаз Хармана, но он не мог остановиться. Единственной мыслью, согревающей его, была надежда спасти дочь. Направляясь на кухню, он обнаружил мать, лежащую на полу с перерезанным горлом. Но едва он шагнул в столовую, как раздался выстрел. Пуля, точно в голову, повергла Хармана на пол.

Звук выстрела заставил Адити вздрогнуть. Слезы навернулись на глаза, а сердце забилось в панике. Она отчаянно пыталась убедить себя, что это всего лишь игра, что родители готовят ей сюрприз, а внизу, возможно, случайно взорвалась хлопушка. Но затем послышались шаги, медленно, но верно приближающиеся к ее комнате. Дверь отворилась, и в проеме показались ноги мужчины в черных кроссовках. Он оглядел комнату, затем подошел к кровати и присел на корточки. Между ним и Адити, укрытой одеялом, было лишь тонкое покрывало. Девочку сотрясал неконтролируемый страх. Она уповала на чудо, моля Бога о помощи отца. В один миг, словно очнувшись от кошмара, мужчина вскочил, услышив звук похожий на вой сирены, он бросился прочь из комнаты. Адити, обессиленная, потеряла сознание.

Глава 2

Полиц