Парадоксальная Золушка

В покоях сестры царил традиционный бардак, а сама хозяйка уже сняла вечерний наряд, переоделась в льняное платье и полулежала на светло-зелёном покрывале кровати, пошло раздвинув пыльные на ступнях ноги. Красное лицо и трясущиеся руки выдавали нездоровое состояние, а лёгкий запах благородного алкоголя намекал на причину.

– Почему так долго? – Потенциально тонкий девичий голос звучал как хрип недовольной старухи. – Я, между прочим, тут от жажды помираю.

Сегила привстала и сжала кулак, будто пыталась показать устрашающий жест, однако остановилась рассмотрев новый образ служанки: вместо синего с белым фартуком платья Золушку прикрывал грубый халат со следами грязи, навоза и налипшими стебельками соломы, ожидаемый стакан воды на подносе заменяло внушительных размеров ведро, которое носящая уже мягко поставила в метре от кровати.

– Ты чего приволокла? Я сказала пить хочу а не купаться! – Сегила ответила с бешенным возмущением и брезгливо взглянула на поверхность мутной воды с плавающими кусочками разнородной ботвы вперемешку с картофельными очистками.

– Сестрица, ты пить так просила, что подумала я, не обойтись тут стаканом. – Второе "я" правдоподобно, с мелкими огрехами копировало приветливую манеру Золушки. – Смотри, тут и минералы с клетчаткой тебе в рот.

– Да как ты смеешь? Ты когда такая дерзкая стала?

Сегила вскочила с кровати и вскользь задела ногой ведро, от чего содержимое пошло рябью и чуть не выплеснулось на лаковый тёмно-коричневый пол.

– Злобушка, прекрати! – В голове Золушка закричала резко, на грани истерики. – Я вижу, ты что-то недоброе задумала.

– Не лезь! Сейчас моя очередь не разговаривать.

Злобушка рявкнула про себя, а в реальном мире достала из накладного кармана рабочую перчатку, натянула на правую руку и медленно зашагала навстречу. Решительность госпожи сильно заколебалась, а мимика лица приобрела уравновешенный вид.

– Ты, сестрица, лучше на четвереньках пей, а то вдруг расплескаешь.

Пальцами, облачёнными в грубую ткань перчатки, едва дотрагиваясь, Злобушка обвела траекторию от виска Сегилы над правым ухом вниз к затылку, захватила ещё расчёсанные волосы и нежно стянула их в хвост, не сомкнув кулак.

– Хочешь, я даже волосы придержу, чтоб не намочились.

На что оригинальная личность тут же панически заголосила:

– Злобушка, это же уголовка!

Глаза Сегилы как загипнотизированные смотрели на ведро, куда при определённой физической настойчивости могла поместиться половина тела юной девушки. Обладательница достаточной силы уже стояла за спиной и держала волосы в считанных сантиметрах от затылка. Мозг, не смотря на очевидные последствия похмелья, живо представил ассоциации событий и последствий. Кожа побелела, а на лбу выступили капельки холодного пота. Сегила аккуратно вытянула волосы из руки сестры, отступила на пару шагов в сторону и повернулась к оппонентке. Вздохнула она тихо, а обратилась вежливо:

– Прости, Золушка, пить как-то расхотелось.

– В твоём состоянии пить обязательно надо! Или ты намекаешь, что я гадость какую-то принесла?

– Что ты? Ничего такого…

Сегила на дрожащих ногах вернулась к ведру и посмотрела на коричневую муть, украшенную вкраплениями растительной органики. Девушка нервно сглотнула слюну, а по её щеке вниз стекла капелька пота, застыв на краю подбородка.

– Злобушка, я не хочу видеть, как она это пьёт. – В сознании с осторожной интонацией прозвучали слова оригинального эго. – Пойдём лучше Терсию навестим.

– Ладно. – Второе "я" тут же отреагировало взмахом руки. – Расхотелось так расхотелось. Не буду же я тебя головой в ведро заталкивать, только потому что его сюда принесла. Но, компотик я тебе, сестрица, оставлю, а то вдруг снова жажда проснётся. Да пойду. Знаешь же сама, как много дел ждёт.

На этой фразе девушка оставила хозяйку комнаты наедине с собственными мыслями и, выйдя за дверь без обычной спешки, аккуратно её закрыла. Следующими на пути располагалась покои Терсии, и через полминуты служанка в униформе доярки стояла перед младшей из двух родных сестёр.

Как и Сегила Терсия ютилась на кровати, переодетая в домашнее. Её бальное платье смятое и потоптанное валялось у шкафа. Лицо и поза девушки выдавали продолжительные терзания душевного характера: чуть красные глаза смотрели в одну точку, голова, подпёртая согнутыми коленями, немного покосилась, а обе руки обнимали ноги в районе голеней. Предположения по поводу подавленного состояния ещё больше подтвердили всхлип и вздох, последовавшие через короткое время после того, как некто в теле Золушки вошёл в комнату. Одномоментно где-то за дверью раздался женский крик, мяуканье, снова крик, но на эти звуки никто внимания не обратил.

– И где же тебя носит? – Терсия подняла голову и начала нейтральным тоном с оттенком грусти. – Мама с Сегилой уже и звать охрипли.

Злобушка лишь сдержанно зевнула и кинула полный безразличия взгляд на свою собеседницу, которая спустила ноги с кровати и спросила в понимающей манере доброго жандарма:

– Спала?

– Да разве уснёшь в такую ночь, Терсия. – Злобушка отвечала мягко, как любящая мать. – Всё дела да заботы. А ты почему такая невесёлая?

– Ха! Да какие у тебя заботы? Навозом пропахнуть? – Приёмная сестрица приободрилась, показав издевательскую улыбку и выразительно махнув рукой. Но через мгновенье усмешка сменилась злобой. – Постой-ка… Как ты сказала? Ка-ка-я "Терсия"? Для тебя я госпожа!

– Как знала, что ведро не стоит оставлять. – назначенная служанкой произнесла чуть слышно, копаясь пальцами в левом кармане.

– Что там бормочешь? Ты гитару принесла, как я приказывала?

– Как поднималась, руки были заняты.

– Какая неслыханная наглость. – Родственница с вызовом встала с кровати. – Послушай, у твоей госпожи сейчас очень плохое настроение. И для тебя разумно спрыгать козочкой вниз-вверх за гитарой и пропеть лиричные сопли про несчастную любовь. Тогда сильно тебя не накажу.

Из накладного кармана халата Злобушка вытянула левую перчатку, которую тут же надела, под злобным взглядом сестры достала конец верёвки толщиной в полсантиметра и принялась наматывать на правую кисть. Гнев Терсии на лице сменился пренебрежением, затем удивлением, когда служанка отмерила расстояние в полтора локтя и стала набирать витки левой рукой, пришла очередь смятения.

– Знаешь, госпожа, гитару я, конечно, не взяла, зато смотри какая отличная струна завалялась.

Злобушка закончила мотать и пару раз резко натянула верёвку, вызвав низкий немузыкальный звук.

– Я сейчас на ней сыграю и ты быстро быстро песнь райских птиц услышишь. Давай свою шею. Я хочу, чтоб она почувствовала каждую ноту.

– Злобушка, не надо больше. Мне отсюда смотреть страшно. Представляешь, как она испугалась. – На этот раз внутри сознания Золушка проговорила значительно тише, создав ощущение, что за Терсию беспокоится куда меньше.

Минуту назад свирепые глаза неродной сестры смотрели заячьим взглядом, а сама обладательница, пройдя на безопасном расстоянии вдоль стены, поспешила в дверь. Раздался женский крик, мяуканье, снова женский крик. Когда Злобушка покинула комнату, она лишь увидела голые пятки, стремительно удаляющиеся по коридору в направлении покоев мачехи, а также Бублика и Сушку. Последняя вылизывала правую лапу. Без какой-либо спешки девушка направилась вслед за беглянкой.

Комната Эмеральды располагалась в середине второго этажа и усилиями Золушки выглядела роскошно даже через несколько лет после потери семейством холдинга "Ришман". По краям находились два встроенных шкафа во всю четырёхметровую высоту и пятнадцатиметровую ширину с мягкой обивкой тёмно-красного цвета, золотым узором и зеркальной поверхностью массивных центральных створок. Окно на противоположной от входа стороне занимало целую площадь стены и открывало вид на живописный ландшафт южного склона, который слева робкими лучами только только начало заливать рассветное солнце. Равноудалённо от шкафов, в шаге от утреннего пейзажа стояла кровать, симметрично от неё две тумбочки, кресла и чайные столики. Эмеральда в бордовом домашнем халате под тон обстановки сидела слева прямо на полу в окружении обеих дочерей, показывая успокаивающие жесты. При виде Золушки экс-семейство Фестарх синхронно встало на ноги и выстроилось в шеренгу, от чего на левом бедре Терсии и на правой голени Сегилы заблестели свежей кровью диагональные царапины.

Появившись в сопровождении хищников, по окрасу напоминающих домашнюю кошку, а размеру рекордных габаритов рысь, Злобушка двинулась навстречу трио родственников. Звери же захлопнули обе створки дверей и улеглись на ковёр, преградив выход пушистыми телами. Медленно и уверенно девушка шла, не стесняясь поочереди сверлить взглядом обрамлённые зелёным зрачки главной оппонентки и её менее яркоглазых дочерей, чего вполне хватило, чтобы морально более слабые отпрыски ретировались назад.

– Эку трагедию вы изобразили сестрицы. – Злобушка выждала, пока дистанция сократится, и вступила ровным, без тени эмоции голосом. – С такими талантами вам в футбол играть. В мужской лиге.

– Ты что себе позволяешь? – Мачеха отреагировала тоном, полным назидательного превосходства. – Разве ты забыла, кто мы такие?

– Я не забыла кто вы такие, потому и позволяю.

– Если ты обиделась на столько, что готова задушить, это, дитя моё, требует немедленного разговора.

– Я дитя тех, кого уже нет, а разговаривать ты можешь только со злобой, приправленной свежей желчью. – Стабильно холодная и равнодушная речь падчерицы вызвала замешательство на строгом лице Эмеральды.

– Ты заговорила как маленькая стерва, которую я встретила на кладбище много лет назад.

– Правда жизни в том, что маленькие стервы вырастают в злобных мстительных сук.

– Слова меня не пугают, моя маленькая сука. Так что, возвращайся к своим обязанностям, если ты чем-то расстроена, и…

– А я расстроена! – Злобушка перебила мачеху с заметным выражением и вернулась к прежней манере разговора. – Расстроена тем, что карету, которую я мыла, унесли лошади, которых я кормила, вместе с людьми, о которых я заботилась. А меня не взяли. Расстроена тем…

– Такое ощущение, что у тебя прорвало пятилетний запор. – Грубый выпад Сегилы заставил Эмеральду оглянуться, а падчерицу замолчать.

Не тратя ни момента на раздумия, уверенно как альфа бык Злобушка пошла напролом – инициативное лицо невежливой сестры снова побледнело, и все три неродных родственницы отпрыгнули в сторону. Терсия, стоявшая от траектории дальше всех, рассмотрев торчащие из левого кармана перчатки, неприлично громко сглотнула слюну и одарила свою двойняшку осуждающим взглядом. Опасность же прошла мимо и устроилась в хозяйском кресле, возбудив интерес шести глаз.

– Кажется, я начинаю завидовать. – Голос Золушки в голове впервые зазвучал с одобрением. – Ведром, удавкой и несговорчивым настроением ты заслужила больше уважения, чем я за три года упорного труда. Может мир?

– Мир! – Больше Злобушка ничего добавить не успела, поскольку реальность требовала немедленного внимания.

– Золушка, чего ты добиваешься? – Нотки неприкрытой злобы уже отчётливо слышались в сдержанной речи мачехи.

– Богатства, власти, достойного самца.

– Даже не знаю какой из пунктов для тебя менее несбыточный. Да и спрашивала я не о том. Однако, если ты будешь общаться со мной как с дурочкой, быстро переселишься из дома в сарай.

– Не тебе распоряжаться, Эмеральда, ни сараем, ни домом, ни мной.

– Завещание, говорит, что мне. И ты не можешь называть меня "Эмеральда".

– Доподлинно тебе будет известно, Э-ме-ра-льда, – падчерица интонацией выделила имя, – что секс с нотариусом юридической силы не имеет.

Мачеха еле заметно пошевелила головой в стороны и скользнула растерянным взглядом по лицам родных дочерей.

– И ту бумажку, что в слезах я читала шесть лет назад, ты никому не показывай. Это в чистом виде триста двадцать седьмая, пункты один и три.

Девушка достала руку из кармана, открыла кулак и коснулась средним пальцем мохнатой спинки смиренно сидящего шмеля. Тот взлетел до уровня лица и высветил в воздухе изображение с документом о собственности, на котором чёрным по золотистому красовалось "Золушка Эшповна Ришман". Эмеральда жалостливо выдохнула, но отвечать принялась очень нагло:

– Цветными картинками впечатляй малолетних сверстниц. Меня этой бутафорией не обманешь.

– Профессиональный графолог без труда разберётся, где именно бутафория. И после судебного разбирательства ты потеряешь не только дом, но и репутацию добропорядочной мадам.

– Судом меня не напугаешь, а за мою честь вступится весь двор, вплоть до самого Виктора.

– Не думаю…

Эмеральда снова посмотрела на падчерицу. На ладони девушки уже ожидали несколько насекомых доставки. Злобушка активировала самый современный на вид экземпляр с глянцевым туловищем, плоскими треугольными глазами и тонкими, почти невидимыми, крыльями. Шмель молнией поднялся вверх и завис в паре метров от своего мультимедийного собрата. Высветилась размытая картинка и послышался женский стон. Через пару секунд на движущемся изображении проявился образ Эмеральды, которой лысый месье поднял юбку, прислонил руку в районе лобка и принялся аккуратно массировать. Мадам реагировала встречными колебаниями тела и учащённым дыханием, переходящим в продолжительное "а". От откровенной сцены Сегила опустила взгляд вниз, но регулярно стреляла глазами в место где происходило что-то совершенно взрослое, а Терсия радикально отвернулась. Дождавшись момента, когда розовые кружевные трусики мягко соскользнут до лодыжек, падчерица вытянула руку, щёлкнула двумя пальцами и четырьмя резко качнула к себе. Оба насекомых тут же выключили проекции и с разными скоростями полетели к хозяйке.

– Это месье Сезал – нотариус и по совместительству борец за приватизацию золотых рудников, хороший друг месье Лигода. Дальше там бурного секса на шесть минут и диалог лет на двадцать в колонии поселении каждому. – Злобушка прокомментировала невозмутимым голосом.

Мачеха беспорядочно бегала глазами, с шуршащим звуком теребя ткань халата в районе живота. Заговорила она будто ни к кому и не обращалась:

– Какое-то знакомое чувство… И это голубоглазое исчадие опять рядом… Как три года назад… Когда я окончательно потеряла кое-что значимое…

– Злобушка, она нас подозревает!

Суетливый писк оригинального эго прозвучал в голове резко как выстрел, но на хладнокровный ответ в реальности не повлиял никак, лишь отразившись на губах лёгкой улыбкой:

– Моя милая Эмеральда, тогда ты села играть в карты, принеся с собой целый банк, но не зная ни правил, ни игроков. Ничего удивительного, что твой капитал так быстро превратился в мою вчерашнюю карету.

На сравнении с каретой Сегила и Терсия вопросительно переглянулись и обе пожали плечами. Мачеха, судя по мимике, глубоко задумалась и ушла в себя.

– Мы отсюда никуда не уйдем! – Поглядывая на ступор матери, в разговор решительно включилась Сегила.

– Я очень на это надеюсь. – И получила привычно спокойную реакцию оппонентки, которая закрыла ладонь с обоими шмелями и убрала содержимое в карман.

– Что?

– Я очень надеюсь, что вы отсюда никуда не уйдёте. Последние три года я посвятила заботе о тебе и твоём семействе. Поэтому вполне честно, если вы втроём послужите мне один год.

– Я наследница благородной династии. Какие причины заставят меня опуститься до прислуживания в качестве горничной?

– Голод, холод и напутственное физическое воздействие члена социума с обострённым чувством справедливости. Но до горничной опускаться тебе, действительно, никак нельзя… – Злобушка прервала речь как только на лице сестры показалось довольное сияние. – Все пойдут в секцию для коров!

– Неужели ты так самоуверена, дитя, что надеешься заставить нас?

В дискуссию с надменно искривлёнными губами вернулась мачеха. Она сделала пару шагов вперёд, в то время как дочери обошли кресло с флангов. Злобушка, не смотря на очевидность замысла формальных членов семьи, лишь подняла вверх правую руку с раскрытой ладонью, разглядывая что-то за спиной Эмеральды, и заговорила слегка озлобленно:

– Несколько сучек, и правда, способны загрызть волка, но тигрица сожрет их за секунды.

Неожиданно девушка толкнулась от подлокотников и, на полусогнутых ногах молниеносно отскочила влево в сторону Терсии. В следующий миг та получила предплечьем в шею и позволила захватить правую руку, которую агрессивная сирота тут же заломила за спину и, подняв конечность выше, толкнула податливое тело вперёд на Эмеральду. Последняя под натиском падающей дочери потеряла равновесие и, ударившись левым боком о край чайного столика, завалилась на спину. Пока Сегила ещё осознавала полёт ближайших родственников, её правая подколенная ямка получила тычок стопой с одновременным рывком головы за волосы, в результате чего благородный организм рухнул на ковёр с глухим звуком.

– И как-то, девочки, полосок на вас не видно. – Голос Злобушки прозвучал с некоторым удовлетворением.

Коты, оказавшиеся в непосредственной близости от драки, зевнули розовыми пастями и ленивой рысью зашагали обратно к дверям. Сама нарушительница спокойствия обыденно направилась к креслу.

Ещё до того как её мягкое место почувствовало прикосновение к бархатистой обивки седалища, створка дверей открылась и в комнату вошла Мифет. Ямки на щеках и костлявые руки никак не позволяли оценить её возраст в привычные двадцать пять, однако и усохшей старухой, как в момент расставания перед балом, крёстная уже не выглядела, а походка, движения рук и люминесценция платья выдавали существенный моральный подъём. Сушка и Бублик восприняли гостью настороженно прижав уши, однако лёгкий взмах волшебной палочкой разгладивший шерсть на теле и распушивший в районе щёк моментом превратил бдительных охранников в мурчащие от осязательного удовольствия комки шерсти.

– Какие шикарные экземпляры. – Питомцы преградили путь феи в пяти метрах от кровати и со всей доступной нежностью принялись тереться о бёдра огромными мордами. – Чем кормишь?

– Мышатина, воробьятина, голубятина, утятина, гусятина. Кажется, позавчера кабанчика поймали.

– Нормальный рацион. От чего так разрослись, интересно. – Мифет встала на колени и мягко оттянула загривок Бублика, поглаживая нос нижней частью запястья.

– А это они радужного стула обдриставшихся единорогов наелись. В детстве. С тех пор поумнели, ко всему прочему. Правда, вспоминать об этом не любят.

– Вот как. Я думала такое только в Тёмных Землях возможно.

Сушка оттеснила коллегу по эскорту и вложила голову в руки крёстной, уже привставшей, чтоб пойти дальше. Вынужденная продолжить Мифет приняла прежнюю позу и, воткнув палочку в декольте, начала в две руки массировать область за ушами настойчивой кошки.

– Она просто ни разу не видела как ты злишься. – В нудной манере Золушка констатировала внутри сознания. – Там половина обитателей Тёмных Земель обделается.

– Я думала у нас мир.

– Да мир, мир. Хочешь, отметель Фестархов ещё раз.

– Между прочим, я для дела и без удовольствия.

– Как будто я выработку эндорфина не заметила.

Пока Золушка в полном умиротворении болтала сама с собой, Мифет встала на ноги и продолжила путь к крестнице. Кошачьи перестали откровенно мешать, но и оставаться у двери отказались, последовав позади феи подобно собакам. Через дюжину шагов крёстная заметила, как две кучки неряшливо разбросанных платий преобразились в остальных обитателей дома. Эмеральда стояла на трёх конечностях, одной рукой держась за бок ниже рёбер. На полу с вытянутыми ногами сидели её дочери, вращая головами медленно и бесцельно.

– Ух! – Мифет улыбнулась и заговорила с восхищением. – Выглядит так, будто у вас произошла горячая классовая дискуссия.

– Не в точности. Дискуссия всё-таки подразумевает множество мнений, а этот спор иссяк уже после первых аргументов. – Крёстной, в отличии от приёмных родственников, Злобушка отвечала живо, без холода в голосе. Закончив фразу, девушка поочереди напрягла мускулы предплечий.

– Сама уважаю такие аргументы, – Мифет одобрительно закивала головой, – есть в этом что-то возбуждающе первобытное.

Сместив ладонь в район левой почки, Эмеральда распрямилась с тяжёлым вздохом. Свободной рукой она тут же принялась разглаживать причёску и поправлять одежду, поэтому уже через несколько секунд выглядела опрятно как до падения. Удовлетворив светские инстинкты, мадам осмотрела дочерей, скользнула взглядом по Золушке, восседающей в хозяйском кресле и, наконец, переключила внимание на обладательницу самого яркого в радиусе по крайней мере пяти километров платья.

– Вифрон? – Тон Эмеральды звучал без малейшей дружественности. – Ты то что забыла в этом доме? Здесь тебя удовлетворить никто не сможет.

– Как толсто. – Фея отреагировала равнодушно. – Впрочем, что ещё можно услышать от самой безотказной дырочки шестого района.

– Я с тринадцатого!

– В данном контексте муниципальная география вторична.

– Скажи, Мифет Фломовна, что ты здесь делаешь?

– Я пришла не к тебе.

– Я догадалась к кому ты пришла. Но что ты здесь делаешь в семь часов утра?

– Эмеральда, угомонись. – Злобушка вклинилась в диалог медленно и повелительно. – В этом доме вопросов ты больше не задаёшь.

– Я вдова героя и ты не смеешь со мной так разговаривать.

– Я тоже вдова героя, а то, – Фея приглушила сияние платья и показала на крестницу, – сирота героя. Просто нашим героям памятника напротив дворца не поставили.

– И я сирота героя. И Терсия ещё. – Хамская манера разговора Сегилы узнавалась бы и с заложенными ушами. – А мама вдова двух героев. Значит… на троих у нас четыре голоса.

– Так стоп. Мы тут не в демократию играем, а живём капитализмом. – Злобушка прищурилась, скривила губы и высказала с начальственной надменностью. – Дом мой, и дважды вдова больше здесь не командует.

Фея миновала мать двоих детей и мачеху одной, через пять шагов достигнув крестницы. Последняя не осталась сидеть в кресле подобно королеве, а встала и уважительно поклонилась старшей по возрасту гостье. Мелькнув гримасой удивления, Мифет кивнула в ответ и заговорила совсем негромко:

– Золушка, меня рано утром пчёлка уведомила, что долг списали. А после ещё шмель прилетел с дарственной на площадь в королевском торговом центре и второй с контрактом на четыре миллиона. Я не из скромных, но по моим меркам этого немножко много.

– Это еврейским девушкам немножко много, потому мужиков и обрезают. А ты, крёстная, заслужила. – Злобушка мягко погладила собеседницу по плечу и подбадривающе покивала головой.

– Спасибо, моя дорогая. Кстати, как у тебя бал прошёл.

Тем временем Эмеральда, внешне отошедшая от последствий драки, слушала так внимательно, что даже закрыла глаза. В непосредственной близости, не проявляя сколь-нибудь видимой активности, стояли дочери.

– Интересного было мало, как ты и предупреждала. – Девушка махнула ладонью и её тыльной стороной потёрла кончик носа. – Ещё и дорога назад нервной оказалась.

– Пробки?

– Турбулентность!

– Ты же там ничего не натворила?

– Ничего противозаконного…

– Просто мне на кристалл из дворца столько вызовов поступило, что мана упала на четверть.

– Чёрт!

Злобушка выругалась так громко, что мачеха открыла глаза и подпрыгнула. Изогнутые лёгкой улыбкой губы девушки вытянулись короткими ниточками, брови опустились вниз, сократив видимый размер глаз, а на лбу показалась пульсирующая вена.

– Не думала, что он меня так быстро найдёт.

– Кто? – Фея выглядела совершенно растерянной и говорила будто провинилась.

– Личинка монарха.

– Кто???

– Топ мажор королевства, его светлость Копт.

– Если будет легче, я ни одного вызова не приняла.

– Поздно. Триангуляцией эфира нас уже нашли.

– Постой, ты с принцем познакомилась?

Ответный визит

Вдруг через быстро отворившуюся дверь в комнату ворвалась Маца. Не смотря на запыхавшийся вид, жёлтый шерстяной комок ускорился в направлении людей, пулей преодолел пятнадцать метров по ковру, прыгнул через собратьев по семейству вблизи левой ноги Мифет и, приземлившись на свободном пятаке вблизи хозяйки, принялся показательно вышагивать сначала левой передней, правой задней лапами, а затем правой передней, левой задней, будто пародировал упряжный аллюр лошади.

– Что это значит? – Сегила спросила еле слышно, рассматривая чудаковатые движения животного через зону видимости между феей и приёмной сестрой.

– У нас гости!

Ответ на вопрос, который слышать никак не могла, Злобушка дала в уверенной манере, принимающего бой капитана. Кошка тут же очертила круг и прибежала тереться к ногам.

– Злобушка, – переполненный радостью голос оригинального эго зазвучал в сознании подобно выстрелу в туманной тайге, – я чувствую, это принц. С каким-то абсолютным везением мы получили второй шанс.