Истории дядюшки Беса

– О! Замечательно! Девушка в… в прекрасном платье, попрошу вас выйти на сцену!

Девушка-доброволец представилась Америкой и после, под звуки аплодисментов, малыш увел ее под ручку за кулисы.

Свет вновь погас.

Музыка нарастала, барабанный ритм становился все громче и громче. Наконец, когда к бешеному ритму прибавились звонкие залпы труб, сцену вновь окатил свет и бардовые кулисы медленно разошлись в стороны. Торжественная музыка утихла и ее сменили мотивы Дикого Запада и грохот копыт. Аплодисменты взорвали зал и зрителям предстала картина: одинокие кактусы из картона, перекати-поле из соломинок, декорации банка девятнадцатого века и около шести детишек на сцене, облаченные в полицейские костюмы. Все они восседали на лошадях, которые представляли собой деревянные конские головы на деревянных палках.

Когда аплодисменты утихли, один из малышей откашлялся и спросил:

– Что здесь происходит, шериф?

– Эти сукины дети из банды Золотых Жнецов вновь взялись за старое!

На фразе «сукины дети» в зале послышался удивленный вздох, на что малыши еле заметно улыбнулись.

– Так давайте схватим их за яйца и запихаем эти маленькие орешки их мамашам в их тугие задницы! – выкрикнул третий мальчуган.

– Не сейчас, Бенсон, – грозно хмыкнул «шериф». Это был мальчишка, лет десяти с накладными усами и невероятно огромной шляпой с полями, что так и норовила свалиться на глаза. – Там моя дочь Америка. И их главный головорез – Хэд Хантер, прекрасно знает, как выглядит дочка шерифа. Мне такие риски нахрен не нужны, все усекли?

Из-за картонного «банка» послышались выстрелы. Малыши-полицейские от неожиданности пригнулись и с ужасом посмотрели на своего босса.

– Что будем делать, шериф Макс?

– Я же просил, Флойд, звать меня просто Ивон. Давайте спрячемся, парни. Как только Жнецы выйдут из банка, мы оценим ситуацию, и я вам дам знак. Изрешетим этих поганых ублюдков, что тени от них видно не будет.

«Полицейские» дружно развернулись в зал и, спрыгнув со сцены, попрятались во тьме среди толпы зрителей, прислонив пальцы к губам, приказывая всем молчать.

В следующее мгновение «двери» картонного банка отворились и оттуда вывалилась целая гурьба малышей. На их лицах, кроме одного – главаря, были платки, закрывающие нижнюю часть их лиц. В руках каждого «бандита» сверкали револьверы. Сейчас на сцене можно было насчитать семь малышей-разбойников – двое из них усердно тужили свои лица, вытаскивая огромный «сейф».

– Отлично, Хэд, – девчонка с леопардовым платком на лице хлопнула другого мальчонку по плечу. – Бабки у нас. Где чертов Билл на своей сраной повозке? Кто нас повезет? Сейчас сюда нагрянут копы!

– А я по чем знаю, идиотка? – Хэду было на вид лет девять, но его нарисованная черным фломастером борода прибавляла ему еще лет пять сверху. – Позвони ему!

– Точно. – Идиотка достала из кармана дырявых брюк новенький айфон, вызвав в зале очередную порцию смеха. – Сири. Позвони Чертову Биллу На Сраной Повозке.

«Секунду», – ответила «Сири» и через мгновение в зале раздался телефонный звонок.

Шериф с удивлением увидел, как Флойд с улыбкой держит перед собой телефон и нажимает «сброс». После чего его вторая рука с зажатым в ней револьвером выскакивает из темноты и целится шерифу прямо в лоб.

– Надо было раньше давать знак, шериф.

Раздается выстрел, что с грохотом накрывает весь зал, но пуля не достигает цели. Один из других полицейских – «настоящих», наскочил на Флойда со спины и выстрел был произведен в потолок.

– Какого хрена, Флойд? – шериф не понимал, как его верный друг смог оказаться одним из Золотых Жнецов. – Как… как ты мог?

– Пошел в задницу, старый козел… – левое колено полицейского надавливала на шею Флойда, прижимая того к земле и не давая тому шансов вырваться.

– Я не могу дышать! – кричал Флойд. – Не могу дышать!

– А ну отпусти его! – выкрикнула со сцены Идиотка и направила свой револьвер на шерифа. Он, в свою очередь, направил оружие в грудь их главаря Хэда, а сам Хэд лишь ехидно улыбнулся.

– Приведите ее, – еле слышно выговорил он, но, тем не менее, шериф его прекрасно услышал и взвел курок своего 45-го.

К ногам Хэда швырнули, словно тряпку, «дочку шерифа». Америка была вся растрепанная, в порванной одежде и тушь черно рекой стекала по ее щекам.

– Убери колено с шеи Флойда, – процедил сквозь зубы Хэд. – Или я убью твою дочь.

– Парни, – вместо ответа сказал шериф. – Приготовиться. Этот сукин сын блефует.

Остальные полицейские направили свои пистолеты в толпу бандитов, а те, в свою очередь, нацелились в копов.

Ожидался перекрестный огонь.

– Последний раз повторяю, – Хэд грубо схватил за волосы дочь шерифа, что безжизненной куклой сидела на коленях лицом к залу и рыдала в голос, затем резко дернул так, чтобы шериф видел какой страх и ужас бешено отплясывает в глазах его дочери. – Пусть он уберет свою поганую ногу, и никто не пострадает.

– Пошел ты. – Шериф сплюнул.

– Раз.

Шериф медленно улыбнулся, покачивая головой.

– Два. – Хэд взвел курок. Америка всхлипнула от испуга. Черные капли с ее лица медленно разбились об пол. – Последний шанс, старик.

Желваки на лице шерифа зашевелились. Он понял, что головорез не шутит.

– ТРИ!!!

– Хорошо- хорошо! – шериф вытянул вперед ладони, выпустив из рук пистолет и кинул нервный взгляд в сторону. – Дерри, отпусти его.

Дерри нехотя встал с парня и отошел в сторону. Несколько секунд ничего не происходило.

– Флойд? – дрожащим голосом спросила Идиотка.

Шериф встретился взглядом с испуганными глазами Дерри и понял все.

Паренек был мертв.

– Послушай, Хэд… – шериф повернулся к сцене. Ему нужно было как-то уладить ситуацию.

– Лживый ублюдок! – Выкрикнул головорез и отшвырнул от себя Америку. Когда девушка, всхлипывая, подняла голову, ее отец увидел ее лицо последний раз.

Прогремел выстрел.

Сначала в зрительском зале висела тишина.

Потом кто-то нервно вскрикнул.

В следующее мгновение весь зал начал мычать от ужаса, и зрители хотели повыскакивать со своих мест.

Мычать – потому что крикам зрителей мешал кляп во рту.

Хотели – потому что не могли, ибо они были привязаны к своим креслам намертво.

Поэтому зал суматошно раскачивался в своих сидячих местах, словно неваляшки.

А в ужас их повергло следующее: когда раздался выстрел, Хэда и Америку накрыло облако густого красновато-серого тумана. Первым из-за тумана показалась часть пульсирующего мозга девушки. Затем ее лицо, или точнее сказать то, что от него осталось. Правую сторону лица бедняги, что совсем недавно выскочила на сцену добровольцем, снесло на первые ряды шокированной публики. Левый глаз девицы, залитый кровью, суматошно вращался, словно стрелка взбесившегося компаса, а язык, похожий на веревочку слива в сельском сортире, свисал из окровавленного беззубого рта – нижнюю челюсть девушки разорвало на мелкие осколки, словно дамочка наглоталась динамита.

– Как тебе такое, Ивон Макс? – хохотнул Хэд, но следующую реплику шерифа уже никто не услышал.

Провисев в неестественном положении около десяти секунд, девушка рухнула вниз со сцены с чавкающим звуком и в этот самый миг зал взорвался стонами ужаса.

Ведущий выбежал на сцену и, скинув с края сцены носком лакированного ботиночка кусочек кости черепа, начал размахивать своей тростью.

– Я приказываю вам всем немедленно успокоиться, дамы и господа! Дайте представлению закончиться! Пожалуйста, пожалуйста, мать вашу, заткнитесь нахрен!

Зал в испуге затих, но лишь на мгновение.

Труп девушки, на который с неистовым ужасом глядел первый ряд (кто-то даже обмочился), издал какие-то хриплые, бурлящие звуки, от чего зал вновь принялся дергаться и вопить сквозь старые тряпки, что были запиханы им в рот.

– Ах вы твари! – ведущий взмахнул своей тростью – та щелкнула в его руках и стала длиннее метра на три. Металлический набалдашник теперь возвышался над испуганными зрителями. – Я больше повторять не буду! Вы прерываете мой спектакль! – Набалдашник стремительно полетел вниз. Череп одного из вопящих мужчин раскололся на двое, словно арбуз, напичканный лазаньей, что принялась разлетаться в стороны, на остальных зрителей.

Кому-то из бедняг удалось вырваться. Парень, лет двадцати пяти, вскочил с места и помчался к дверям выхода.

– Полиция! – Выкрикнул ведущий. – Остановить нарушителя!

– Один из «полицейских» направил свой револьвер в спину беглеца и после оглушительного выстрела, паренька отбросило в стену, словно тряпичную куклу.

– Кто-то еще хочет попробовать сбежать?! – малыш поглядел на свою белоснежную рубашку – теперь на ней красовались бардовые капли. – Ах вы… мама стирала и гладила мне эту рубашку сегодня утром! Я ее ни разу не надевал!

Он повернулся к своим друзьям, что играли роли бандитов на сцене и их глазки горели, что ведущему очень сильно понравилось.

– Прикончите их всех.

Кому-то из зрителей тоже удалось вырваться, но он тут же терял голову от точного выстрела револьвера в руках одного из малышей.

Громкие хлопки и фонтаны крови бурлили внутри зала. Одна из пуль задела «полицейского», от чего маленький «шериф» возмутился: «Эй, мы так не репетировали!» и после чего молниеносные пули начали лететь уже в сторону сцены.

– Легавые открыли огонь по нам! – Выкрикнул Хэд, перепрыгивая через декорации и хохоча на ходу, перезарядил револьверы. Он спрятался за деревянной бочкой, набитой песком, который не успели высыпать перед выступлением. – Джимми, неси своих малышек, а я попробую добраться до любви всей моей жизни.

– Я думала, что я – любовь всей твоей жизни, малыш. – обиженно выкрикнула Идиотка, что пряталась рядом с Хэдом и пыталась перекричать грохоты револьверов.

– Безусловно, моя дорогая, – Хэд пальнул в зал и отстрелил пах одному мистеру. – Но ты не умеешь того, чего делает она, уж извини.

После этих слов он удалился за сцену и его тут же сменил Джимми. Он светился от двух горящих бутылок в его руках, словно бенгальский огонек в новогоднюю ночь.

– Как вам такое, жалкие свиньи? – выкрикнул он и швырнул в зал первую бутылку «Коктейля Молотова», затем вторую.

Крики ужаса и агонии разыгрались с новой силой. Языки пламени плотным одеялом накрывали зрительский зал. Толпа людей обезумела и буквально вырывала кресла с мясом, после чего неслась, объятая пламенем, к дверям выхода, которые, естественно, были заперты.

С диким хохотом Хэд выкатил «любовь всей своей жизни», что восседала на двух колесах – пулемет Гатлинга.

– Откуда нахрен… – только и успел выговорить «шериф».

Стволы застрекотали, и машина смерти пришла в действие, под дикий хохот Хэда Хантера. Барабанная дробь, что вначале открыла этот спектакль, сменила пулеметная.

Спектакль окончен.

Уровень второй

– Так, стоп! Снято! Это все хрень собачья! Нужно больше секса!

Декорации зала отъехали в стороны, хромакей, предназначенный для спецэффектов, был сложен и убран в сторону, массовка, что играла зрителей в зале, смыли с себя грим и разбежались, словно тараканы: кто-то перекурить, кто-то перекусить, а кого-то и вовсе стошнило.

– Какого секса, Пьер? – подбежал к режиссеру один из сценаристов. – Это маленькие дети, о чем ты вообще?

– А я всю жизнь снимал порнуху, тебе это известно? – Режиссер схватил сценариста за воротник рубашки и дернул бедолагу на себя. – Имя Пьер Вудман тебе о чем-нибудь говорит? Если нет, то давай я достану сейчас свой причиндал, и ты своим грязным языком напишешь на нем новый сценарий, пока он мне не понравится, идет?

– Ну хоро…

– Эй, мистер, – прервал ответ сценариста малыш, играющий Хэда Хантера. – Я бы попросил вас не высказываться так в сторону моего отца.

– Ах вон оно что! – Пьер Вудман хлопнул в ладоши и расхохотался. – Папуля решил протолкнуть своего бездарного сыночка в мир шоу-бизнеса, так? А знаете что, ребята? Моего здоровенного болта хватит на то, чтобы прокрутить на нем всю вашу сраную семейку, а когда я закончу, вы отправитесь нахрен в стратосферу снимать свои долбанные дешевые фильмы, понятно? Миру нужен секс, миру нужны сиськи! Проваливайте нахрен из моей студии! Изольда! – обратился он к одной из своих ассистенток. – Принеси мне коньяка и включи один из моих фильмов. Хочу выпустить пар.

– Прямо здесь? – Изольда – женщина лет сорока пяти, одетая в строгий костюм, поправила очки на переносице и непонимающе уставилась на режиссера.

– Ну не в туалете же, где все срут! – Лицо Пьера раскраснелось, и он принялся усердно растирать свои виски. – Пресвятые мясистые задницы, почему меня окружают одни идиоты… мать вашу! – открыв глаза, он увидел сценариста со своим сыночком, что и не думали сдвинуться с места. – Вы еще здесь? Я вроде сказал вам валить нахрен с моей площадки!

– Мой отец написал отличный сценарий, – твердым голосом ответил малыш. – Вы должны снять этот фильм до конца. – А твоя мамаша должна слизать пыль с моего конца и что с того, сопляк? – Пьер вскочил со стула и возвысился над пареньком, подобно Голиафу над Давидом. На малыша напала тень, но тот и бровью не повел. – Вам нравятся фильмы с Брэндоном Ли, мистер? – Чего? – не понял режиссер. – Ну… да… да! А при чем тут это? – Какой ваш любимый фильм с ним? – Эмм… Разборки в маленьком Токио, наверно? – А мой любимый фильм – Ворон. После этого Пьер почувствовал, как ему в пах уперлось что-то твердое. Опустив взгляд, режиссер увидел ствол револьвера и расхохотался. – Это бутафория, идиот! Последний раз вам повторяю… Мальчик поднял лицо вверх, и Пьер увидел его хитрые глазенки. Улыбка расползлась по его лицу. – Вы не знали, что Брэндон Ли умер во время съемок «Ворона»? Бутафорское оружие, из которого стреляли в героя Ли, оказалось заряженным настоящими патронами и убило его. – И чо?! – Капчо. Палец мальчишки нажал на курок, и яйца режиссера разорвало на куски. Гримаса боли, что исказило лицо Пьера…

Где-то в космосе

– К черту это, R2^7 G-20! – марсианин откинул джойстик приставки и уставился на своего старшего брата. – Эти интерактивные игры мне совсем не нравятся! Мне не предоставляется тот выбор, который я действительно хочу сделать! Мне больше понравился первый уровень, где мы мочили людишек в этом зале во время… как это называется? Спектакля! Но я хочу играть в другие игры. Как раньше!

– Святые галактики… – желтые глаза R2^7 G-20, размером с гусиное яйцо, закатились под веки на синем, тыквенноголовом лице марсианина. – Послушай, R2^7 G-19, эта голубая планета и так от наших игр пострадала! Я понимаю, что в 2020 году у тебя юбилей и ты стал совершеннолетним гуманоидом, но планета Земля не выдержит столько стихийных бедствий от тебя в этом году! У них год високосный и все эти беды они списывают на какие-то высшие силы! Такими темпами они и про нас скоро узнают, хорош, бро! Включай «Мизанабим» и давай играть дальше! Третий уровень вообще чума будет!

– Не хочу! – R2^7 G-19 оскалился, показывая брату сотню маленьких острых зубов. – Давай уничтожим эту планету уже! Ну пожалуйста!

– Эй! – грозно прикрикнула мама из-за штурвала космического корабля, что мчался сквозь космическое пространство. – Не трогать! Это на Новый Год!

Эпилог или что-то типа того

Открываю глаза.

Чертов будильник.

Господи, что за хрень мне приснилась сегодня?

Отключаю назойливую телефонную трель будильника, чтобы подремать еще хотя бы десять минут, как вдруг широко распахиваю глаза.

Сон как рукой сняло.

Озарение.

Это же гениально!

Столько разных жанров смешались в какой-то один непонятный и это получилось что-то в виду жанровой рекурсии. Обалденно.

Соскакиваю с кровати, отталкиваю ногой радостного пса, что чуть ли не ссытся под себя от того, что его хозяин наконец-то проснулся и прыгаю в компьютерное кресло.

Жму кнопку.

Загрузка «Винды».

Господи, как же долго…

Наконец, передо мной «Рабочий стол». Кликаю «мышкой» по «Ворду», не проверяю почту – сейчас на нее нет времени! – и начинаю лихорадочно печатать, словно мои пальцы атаковала болезнь Паркинсона.

Отлично! Теперь я знаю, какой историей закончить мой первый сборник рассказов «Истории дядюшки Беса».

Надеюсь, вам понравилось, и вы хохотали вместе со мной, сходя с ума.

А ведь я вас предупреждал.

А раз уж вы дочитали, то вы молодец. Возьмите с полки пирожок и не подавитесь.