Корректор. Книга четвертая. Река меж зеленых холмов

– Скорая увезла, под конвоем.

– Запись велась?

– Разумеется! – обиделся майор. – Все по процедуре. Только с камеры в архив, наверное, еще не слили, так что показать не могу.

– Так. Пусти-ка меня с ней пообщаться с глазу на глаз и топай искать камеру. Позаботься, чтобы никто никуда ничего с нее не сливал. Понял?

– Да что ты так всполошился, капитан? – удивленно спросил его оперативник. – Ты что, ее знаешь? Кто она такая?

– Я не знаю, кто она такая, – сквозь зубы проговорил криминалист. – Я знаю только, что она прибыла в страну вчера днем, что дерется она, как взвод спецназовцев, и что ее опекают СВР. Дальше сам додумывай. Но я не думаю, что совры обрадуются, если ты пустишь в официальное производство дело по их человеку, кем бы она ни была.

– К-ссо… – пробормотал полицейский. – Час от часу не легче! Ладно, уговорил. Только я тебя запру снаружи, пока хожу, а то она пока что под моей ответственностью.

Карина Мураций и ее незадачливая компаньонка обнаружились в пустом по утреннему времени «зоопарке» – длинном узком отсеке, разбитом перегородками на клетушки с решетчатой передней стенкой. Они сидели на лавке, прижавшись друг к другу. Неизвестная Паваю проститутка в короткой юбчонке с разрезами и полуразорванной блузке с глубоким вырезом сидела, сгорбившись и закрыв лицо руками. Ее ноги покрывали синие зябкие мурашки, а плечи подрагивали, и Карина успокаивающе поглаживала ее по спине. От лязга захлопнувшейся за Паваем двери камеры шлюха дернулась и вскинула на него затравленный взгляд. Криминалиста передернуло. Правая половина лица совсем молодой девушки, которой едва ли исполнилось восемнадцать, представляла собой один большой свежий синяк. Глаз заплыл и не открывался. Тушь с ресниц, размытая слезами, размазалась по всему лицу.

Карина на секунду сжала ее руку и поднялась навстречу Паваю.

– Господин Павай, я выражаю тебе огромную признательность за то, что откликнулся на мою просьбу, – спокойно проговорила она, и криминалист поразился, насколько уверенно она держится. – Госпожа Мидара Ююкай, которую обманом заманили к вам в страну, хочет дать показания против ее сутенера и клиентов, а также указать людей, занимающихся вербовкой проституток в Катонии. Разумеется, не просто так, а в обмен на гарантии непреследования в Четырех Княжествах и помощь в возвращении домой. Я готова выступить посредником между полицией Четырех Княжеств и Катонии, если по политическим соображениям, из-за Сэтаты или чего-то еще, прямое взаимодействие невозможно.

Карина носила короткие шорты и спортивную майку без рукавов. В таком виде она очень походила на мальчишку, сбежавшего из дома на речку тайком от родителей. Криминалист мысленно добавил оперативнику несколько баллов в минус – одета она, конечно, совершенно не по погоде и не как степенная матрона, но вполне в рамках катонийских представлений о повседневной одежде. Она даже свою непристойную блузу не носила. Нужно совсем не блистать умом, чтобы принять ее за проститутку по внешнему виду. Впрочем, напомнил он себе, он сам крепко лажанулся с девицей еще вчера днем, в первую очередь из-за одежды, так что не ему судить других.

– Что ты сделала с теми тремя парнями в парке? – сухо спросил он и с удивлением увидел, как его собеседница стремительно темнеет в манере, заменяющей покраснение смуглым южанкам.

– Прости, господин, – смущенно пробормотала она. – Я… я увидела, что они делают с госпожой Мидарой, и… я не сдержалась. Я непростительно потеряла голову от эмоций. Боюсь, я серьезно искалечила одного из них.

– Я не про сломанную руку, – отмахнулся криминалист. – Сайман, оперативник, сказал, что они в полной отключке. Ты их не убила случайно?

– А… Господин Павай, они просто без сознания. Их жизням ничто не угрожает. Они уже наверняка пришли в себя. Я виновата, мне следовало сразу вырубить их, а не ввязываться в драку, как глупой девчонке.

– Ну и ну… – Павай нерешительно потер шею. – Госпожа Карина, начнем с начала. Как ты вообще сумела отбиться от троих мужчин, из которых один стрелял в тебя? Ты что, в спецназе служила?

Иностранка посмотрела на него, явно колеблясь. Потом она села на скамейку и судорожно вцепилась руками в скамейку.

– Господин Павай, мне все равно придется кому-то открыться, если я хочу раскрутить весь клубок, – напряженно сказала она. – Мне кажется, что ты хороший человек, поэтому я доверюсь тебе. Я надеюсь, что ты не используешь знание во зло. Я въехала в страну с фальшивыми документами. Камэй – не настоящая моя фамилия. На самом деле меня зовут Карина Мураций.

Девчонка-проститутка тихо охнула и воззрилась на Карину единственным зрячим, но от того не менее широко распахнутым глазом. Кажется, она даже забыла о своем разбитом лице.

– По фальшивым документам, госпожа? – прищурился криминалист. – И ты так небрежно мне приз…

Он осекся. Внезапное понимание волной нахлынуло на него. Карина Мураций! Чудо-врач и вообще чуть ли не национальная героиня Катонии, девиант первой категории, мастер Пути – и главная предводительница народного восстания в Сураграше! Недаром ее лицо вчера показалось ему смутно знакомым! Ну, теперь как минимум понятно, каким образом она одна расправилась с тремя мужиками. Она бы и с ротой таких разобралась, даже не вспотев. И интерес СВР к ней теперь вполне понятен.

– И ты тоже обо мне слышал… – почему-то грустно сказала знаменитая катонийка. – Прости, господин Павай, что я доставляю тебе столько неудобств, но мне просто не к кому больше обратиться. Ольге с проститутками совсем не по профилю возиться, а никого другого я у вас не знаю. Так ты мне поможешь?

По коридору за спиной Павая прозвучали тяжелые мужские шаги, и замок на двери щелкнул, отпираясь.

– Да, госпожа, я тебе помогу, – словно через силу проговорил криминалист. – Прошу, выйдем из камеры. Где-то здесь должны иметься кабинки для встреч задержанных со своими адвокатами…

– Рыцарь Лиственник, – за его спиной прозвучал скрипучий сухой голос, – на каком основании ты здесь распоряжаешься? Госпожа Карина Камэй задержана за проституцию и причинение тяжких телесных повреждений ни в чем не повинным людям, и из камеры она никуда не пойдет.

Павай обернулся.

У двери камеры стоял дородный седоусый мужчина в элегантном черном костюме, сидевшем на нем как седло на корове, и с недобро сощурившимися заплывшими жиром глазками. За его плечом отирался майор Сайман Трехзубый, и его лицо казалось бледным, словно мел.

– Я директор полицейского участка полковник Самахай Долина, – все тем же скрипучим голосом проговорил мужчина. – Госпожа Карина Камэй, ты обвиняешься в неспровоцированном нападении на рыцаря Падалку Белого Пика и причинении ему тяжких телесных повреждений. Представитель его отца – рыцаря оой-графа Кадабоя Белого Пика – через несколько минут прибудет в участок. Я надеюсь, у тебя есть хороший адвокат, госпожа Камэй?

Карина в недоумении смотрела, как при словах нового мужчины арестовавший ее полицейский внезапно выпучил глаза и отвесил челюсть. Она на секунду включила эмпатию. Следователь чувствовал настоящий ужас, словно над ним нависла смертельная угроза. Директор участка испытывал смесь страха, злости и отвращения. Вайс-граф Павай просто пребывал в легком шоке. Что происходит?

– Что случилось, господин Самахай? – удивленно спросила она. – Что означает «неспровоцированное нападение»? Господин Падалка – тот человек, которому я сломала руку в парке? Но он же нарушил ваш закон о запрете на проституцию…. или как он называется? И он напал на меня при нескольких свидетелях-полицейских и при ведущейся на видеокамеру записи. Это очень легко проверить.

– Госпожа Камэй, ты что, не поняла? – тихо, почти угрожающе произнес директор участка. – Ты искалечила сына оой-графа оой-генерала Белого Пика. Какие свидетели? Какое нарушение закона? Ничего такого не было. Ты пристала к нему во время ночной прогулки по городу, а когда он тебя отшил, со злости его избила.

– Не понимаю. Кто такой оой-генерал Белый Пик?

– Начальник Генерального штаба и один из самых больших сукиных сынов в Княжествах, – вместо директора ответил криминалист. Он опустился на лавку и задумчиво запустил пальцы в волосы. – Госпожа Мураций, ну неужели ты не могла выбрать в качестве своей цели кого-то менее вонючего и влиятельного, чем он… вернее, его сын? Забудь про свидетелей. Никто из патрульных, участвовавших в задержании, и слова против него не осмелится сказать. Пожалуй, тебе и в самом деле нужно озаботиться поиском хорошего юриста…. да что я говорю! Какой юрист! Немедленно, слышишь, немедленно вызывай свою Ольгу… как ее? Лесной Град?…

– Лесной Дождь.

– Неважно, – Павай поморщился. – СВР и военные всегда друг друга недолюбливали, и мне даже представить страшно, какие клочья шерсти полетят по закоулкам, если они сцепятся из-за тебя всерьез. Коммуникатор ведь у тебя с собой?

– О чем ты говоришь, рыцарь Лиственник? – резко спросил директор участка. – Какая еще Мураций? При чем здесь СВР?

– Господин Долина, – язвительным тоном произнес криминалист. – Я, конечно, понимаю, какие чувства ты испытываешь сейчас, но я сделаю твою жизнь еще более веселой. Познакомься с госпожой Кариной Мураций, выдающимся катонийским хирургом, по совместительству – Кисаки Сураграша, въехавшей в страну по фальшивым документам, наверняка не зарегистрировавшей свои особые способности в установленном порядке и обожающей спасать из беды соотечественниц-проституток.

Несколько секунд директор участка осмысливал сказанное. Потом он задохнулся и схватился за сердце. Его лицо побагровело.

– Ага, – согласился Павай. – И я о том же. Ручаюсь, между такими жерновами тебе попадать еще не приходилось. СВР с одной стороны, Минобороны с другой, дважды международный скандал с третьей, а посередине ты.

Директор бессильно опустился на скамью напротив Павая, взялся руками за голову и застонал. Трехзубый остался растерянно переминаться с ноги на ногу у входа в камеру, и его совершенно убитая физиономия казалась принадлежащей живому трупу.

– Господин Павай, – осторожно спросила Карина, – я все-таки не понимаю. Почему меня обвиняют в неспровоцированном нападении? Почему патрульные откажутся дать показания?

– Потому, – терпеливо, как маленькому ребенку, разъяснил ей вайс-граф, – что оой-граф – титул, выше которого только Верховный Князь. Их на всю страну два десятка. А оой-граф Белый Пик известен своим огромным влиянием, а заодно злопамятностью и безжалостностью к врагам. В число которых, несомненно, с сегодняшнего дня входишь и ты. А также и господин Трехзубый, и господин Долина – хотя они мелкие сошки, их он растопчет походя, не заметив. Правосудие у нас в стране, видишь ли, весьма индифферентно относится к мелким шалостям высокопоставленных аристократов, а заодно – и их родственников. О любых обвинениях в адрес подонков, которые измывались над проституткой, можешь забыть. Их не выдвинут. Запись камеры сотрут, все свидетели заткнутся. Так… – он почесал нос и обратил взгляд на следователя. – Слушай, Сайман, исчезни. Ты и так попал капитально, незачем тебе разъяренному генеральскому посланцу на глаза попадаться. Просто исчезни отсюда. А лучше пришли заявление об отпуске и заройся так, чтобы тебя не нашли. Авось оой-граф о тебе забудет. И не вздумай нигде болтать о том, что только что слышал. Да не стой ты, вали отсюда!

– Да-да, – мелко закивал майор. – Госпожа Мураций… Прошу прощения… за… за все.

И он бросился к выходу из «зоопарка» так, словно за ним гналась стая голодных волков.

– На работу я сегодня точно опоздаю … – пробормотал криминалист. – Госпожа Мураций, где твой пелефон? Или дать тебе мой? Немедленно звони Ольге, пусть приезжает. Выдергивай ее из постели или из сортира, если потребуется, но пусть приезжает как можно быстрее. Код ее на память помнишь? У нас пятнадцатизначные номера, а не шестнадцатизначные, как у вас.

– Не торопись, господин Павай, – остановила его Карина. – Я благодарна тебе за участие, которого совсем не ожидала, но суетиться не надо. Скажи, этот ваш оой-граф сильно рассердится на тебя, если узнает, что ты мне помогаешь?

– Придется пережить…

– Не стоит. Господин Павай, я могу за себя постоять не только физически. Мне будет очень неловко, если ты пострадаешь из-за меня без нужды.

Она повернулась ко всеми забытой девушке-проститутке, вжавшейся в угол и старавшейся казаться как можно менее заметной.

– Госпожа Мидара, все закончится хорошо, я обещаю, – она ласково улыбнулась, глядя в ее наполненные ужасом глаза – точнее, единственный открывающийся глаз. – Все всегда заканчивается хорошо. Ты мне веришь?

– Д-да, госпожа Карина… – через силу выдавила та.

– Не бойся. Я вижу, ты спать хочешь. У тебя ночь тяжелая выдалась, глаза слипаются. Поспи. Когда проснешься, все уже уладится.

Она обхватила шею девушки ладонью и осторожно мазнула ее по голове нейроэффектором. Под его воздействием мозговые ритмы на мгновение взметнулись, но тут же успокоились и тихо ритмично замерцали. Ее глаза закрылись, и девушка мгновенно погрузилась в глубокий сон без сновидений. Карина осторожно уложила ее так, чтобы она не сползла с лавки на пол.

– Я нажала на нервный узел, – пояснила она подозрительно глядящему на нее криминалисту. – Она проснется через три или четыре часа безо всякого вреда для здоровья. Незачем ей нервничать лишний раз, ей и так досталось. А теперь мне следует подумать. Пожалуйста, не беспокой меня несколько минут, хорошо?

– Мы оставим тебя одну, госпожа Мураций, – нехотя проговорил криминалист. – Но, может, следует начать с вызова дамы Лесной Дождь?

– Она ничем мне не поможет, – качнула головой Карина. – Только сама подставится лишний раз. Я позову ее, но не раньше, чем пойму, что делать.

Она оперлась спиной о стену так, чтобы ненароком не скатиться на пол и прикрыла лицо ладонью, чтобы скрыть его манекенную неподвижность.

«Дентор, контакт. Карина в канале. Дядя Дор, есть несколько секунд?»

«…Дентор в канале. Кара, мы лагерь окружаем, через несколько минут операцию начинаем, когда последняя группа на позицию выйдет. Я точками принуждения коридор для бегства противника выстраиваю, да никак толком не выходит. Рис сказал, что все просто, а я ему, дурак, поверил. Что-то срочное?»

«Дядя Дор, я в Княжествах в полицию попала. Два подонка проститутку истязали, я сорвалась и одному руку сломала. А он оказался сыном какого-то важного местного генерала, начальника Генерального штаба. Теперь меня обвиняют в злостном хулиганстве, а все свидетели откажутся давать показания. Говорят, сейчас личный посланник графа прибудет, чтобы мне башку открутить. Ты ведь сам полицейский, скажи, что делать? Я, конечно, ему могу веселую жизнь устроить, но тут неожиданно много постороннего народа втянуто, я боюсь, что они пострадают».

«Кара, я тебе никогда не говорил, что у тебя талант влипать в приключения?»

«Нет, не говорил. По крайней мере, не больше десятка раз. Или двух десятков».

«Ну, так говорю в первый раз. Или в двадцать первый, неважно. Кара, я мало чем могу тебе помочь. Я же командир спецотряда, а не следователь и не юрист. Я знаю, как тяжко прижать высокопоставленную мразь даже у нас, в Катонии. А уж в Княжествах, да еще и аристократа… Знаешь, тебе нужна местная тяжелая артиллерия. Ты не хочешь Миованну на помощь позвать?»

«Миованну?»

«Ну да. Одна из ее проекций какую-то аристократку в ЧК изображает, в тамошних раскладах должна разбираться. Спроси у нее, а мне сейчас недосуг. В крайнем случае сверни своему посланнику шею, все равно скандал замнут».

«Лучше не надо. Куча политических осложнений сразу возникнет. Спасибо, дядя Дор. Удачи».

«Удача нужна тем, кто головой думать не умеет. А я, надеюсь, пока еще не разучился. Пули мне не грозят, и вообще обойдемся без трупов, если только драконята – не полные идиоты. Давай, борись. Конец связи».

«Отбой».

«Миованна, контакт. Карина в канале. Госпожа Миованна, прошу прощения…»

«Миованна в канале. Кара, когда меня зовут Миованной, да еще и госпожой, я себя ужасно старой чувствую. Я ведь, кажется, уже говорила. Меня зовут Мио, запомни. Ну что, влипла по самое не могу?»

«А… Мио, откуда ты знаешь?»

«Я с большим интересом слежу за твоими похождениями в Княжествах. Никакого кино не надо, прямо шоу в реальном времени. Ну что, тебе морально помочь или личным присутствием?»

«Э-э… я не знаю, Мио. Я боюсь, что дров наломаю. Как мне отвязаться от посланника? Если я и ему руку сломаю, меня наверняка не поймут».

«Понятно. Моя нужная маска сейчас засвечена в… не очень далеко от твоей точки присутствия, но мне нужно примерно тринадцать планетарных минут или около того, чтобы достоверно провести ее по городу до твоего узилища. Возможно, немного меньше. Посланник прибудет через семь с половиной минут, так что первый удар держи сама. Оно и полезно – узнаешь, какие интересные личности на свете живут. Маску зовут графиня Циннана Подосиновик, накоротке – Цина, только рассказывать о ее реальном содержании никому не надо. И подыгрывай по мере сил».

«Спасибо, Мио. Жду. Конец связи».

Карина отняла руки от лица и обвела камеру взглядом. Убирающий в карман пелефон криминалист и сгорбившийся директор участка выжидающе смотрели на нее – первый с интересом, второй с неизбывной тоской в глазах.

– Тяжелая конница уже в пути, – сообщила она, – но слегка запоздает. Начинать сражение придется самостоятельно. Господин Павай, господин директор, я не уверена, что вам следует присутствовать. Не нужно лишних свидетелей скандала.

– Ну, я от такого зрелища не откажусь, – губы Павая тронула легкая улыбка. – В конце концов, связи и у меня имеются. Вот господина Долину мы действительно можем отпустить. Только нужно плацдарм для генерального сражения подобрать получше. Не в интерьере «зоопарка», уж точно. Давайте выйдем отсюда хотя бы в общий зал.

– Я труп, – простонал директор, тяжело поднимаясь. – Ну почему, почему именно я? Ну почему не на территории седьмого участка? Или одиннадцатого? И там, и там директорами аристократы, но вляпался почему-то я, плебей! Мне шестьдесят два, мне до пенсии три года осталось, у меня сердце слабое – почему именно я?

– Потому что тебе повезло, – философски откликнулся криминалист. – И потом, если уж госпожа Мураций в одиночку справилась с Драконом, то какого-то там оой-графа слопает и не заметит.

Втроем они вышли в рабочую комнату, где вокруг одного из столов уже толпилась кучка мужчин, некоторые в полицейской форме, некоторые – в гражданских костюмах. Гудение голосов резко смолкло, когда через дверь из «зоопарка» вышла Карина.

– Все вон! – резко скомандовал директор. – Быстро. Медовик, задержись.

Комната опустела в мгновение ока. Один из мужчин, невысокий, плотно сбитый крепыш в гражданском выжидающе уставился на своего начальника.

– Сейчас в участок заявится посланник оой-графа Белого Пика, – устало сказал ему директор. – Наверняка сам по себе надутый аристократ. Наговоришь ему много правильных слов, какие положены при встрече больших уродов. Скажи, что произошло недоразумение, что мы приложим все усилия… в общем, наплети что-нибудь, как ты умеешь. Потом проведешь его сюда.

– Нет, не так, – сказала Карина. – Господин Медовик, скажешь ему, что Карина Мураций ожидает. И больше ни слова.

Полицейский бросил на нее удивленный взгляд.

– Сделаешь, как она говорит, – махнул рукой директор. – Все, топай. Дежурь у входа.

– Как скажешь, шеф, – буркнул Медовик и пошел к выходу в приемный зал вслед за остальными. Уже взявшись за ручку двери, он внезапно замер и оглянулся.

– Карина Мураций, вот как? – пробормотал он. Затем, не говоря больше ни слова, вышел.

– Я у себя в кабинете, – уныло пробурчал директор участка. – Зовите, если понадоблюсь. Постарайтесь только помещение не попортить, когда отношения выяснять начнете, а то мы только период назад ремонт сделали.

И ушел в свой кабинет, плотно закрыв за собой массивную дверь.

Неужто он попытался пошутить? В такой ситуации? А у него определенно есть мужество… Карина уселась на один из столов и тряхнула головой.

– Господин Павай, откуда у вас так много людей меня знает? – поинтересовалась она. – Я же только вчера к вам приехала?

– Знаменитую передачу вашего канала «Планета» транслировали и наши каналы, – любезно пояснил криминалист. – Запись и сейчас, наверное, одна из самых популярных в видеоархивах. И историю твоего похищения с последующим чудесным спасением у нас освещали довольно широко. Плюс к тому по столице с некоторых пор ходят слухи, активно распространяемые газетами, о событиях в Сураграше. По всей видимости, сведения слили на сторону то ли из МВС, то ли еще откуда. Скажи спасибо, что большинству людей не свойственно соотносить физиономии на экране и те, с которыми они сталкиваются на улице. Ну так что, у тебя есть какой-то план?

– Планов у меня громадье, – Карина легкомысленно поболтала ногами в воздухе. – Только пока ни на что времени не хватает. Господин Павай, раз уж ты хочешь стать свидетелем нашей с посланником беседы, я прошу тебя ничему не удивляться и не вмешиваться. Я не люблю скандалов, но я врач, и мне приходилось сталкиваться с многими людьми. В том числе – с бескультурными хамами, не имеющими представления даже об элементарной вежливости. Думаю, я сумею охладить его пыл.

– Я должен предупредить тебя еще раз, госпожа Мураций, – Павай опустился на стул у окна. – Не забывай, что мы не в Катонии, а в Четырех Княжествах. У нас здесь к аристократам особое отношение. Слишком много неформальных правил и законов с ними связано, слишком много личных связей и родственных отношений кроется за титулами. Аристократы стоят выше других, и некоторые активно тем пользуются. Титул дает очень большие преимущества во всем, в том числе в плане правосудия. Не все ими пользуются, но оой-граф из тех, кто и плебеев, и закон ни в грош ни ставит. У него очень дурная репутация и очень большое влияние в консервативной партии в Дворянской палате. Достаточно сказать, что он, по слухам, является начальником Генерального штаба вопреки отношению Верховного Князя.

Он прокашлялся.

– Не пытайся настаивать на своей невиновности – посланнику наплевать, кто начал первым и кто ты вообще такая. Главное, что ты имела наглость избить любимого сыночка его патрона. Придумай что-то, что заставит его забыть про немедленную месть. Иначе, боюсь, прямо отсюда тебя вместе с подругой отправят в Солдатскую тюрьму – у нас там особо опасных преступников держат, неприятное место, честно скажу. И выйдешь оттуда ты разве что через несколько лет, если только господин Медведь или рыцарь Сноповайка не решат, что ради тебя стоит схлестнуться с Министерством обороны. Не забывай, официально ты гражданка Катонии, с которой у нас сейчас очень напряженные отношения, и въехала в страну ты фактически нелегально.

– Спасибо, господин Павай, я запомню, – искренне сказала Карина. Ей начинал нравиться этот немолодой дядька, непонятно почему принявший ее заботы близко к сердцу. Она знала многих, кто в такой ситуации сбежал бы как можно быстрее, только чтобы не нажить ненароком могущественного врага. И на работу он действительно опоздает. Вчера, в аэропорту, он показался ей холодным и отстраненным, настоящим служакой, думающем только о деле и не отвлекающимся на посторонние события. Но вот сейчас он сидит рядом с ней и, судя по всему, готов принять на себя часть удара. Ну уж нет! Чего она не допустит, так это попутного ущерба посторонним.

Дверь резко распахнулась, ударившись о стену, словно ее открыли пинком ноги, и на пороге комнаты возник мужчина. Нет, не так: Мужчина – с большого буквослога. Высокий, широкоплечий, со слегка вьющимися белокурыми волосами, обрамлявшими великолепное породистое лицо, являющееся едва ли не эталоном мужской красоты: тонкие изящные черты, большие голубые глаза, рот с чувственными губами… Когда он шагнул в помещение, Карина мельком подумала, что в качестве модели его с руками оторвал бы любой журнал мужской моды – или таких не бывает? Впрочем, красота мужчины казалась неуловимо порочной: едва заметные высокомерие и жесткость во взгляде, намечающиеся брезгливые морщинки вокруг рта, небольшие жирные складки под подбородком, нездоровый цвет кожи и полнота тела, которую не мог скрыть даже великолепного покроя серый с искрой костюм.

– Где директор участка? – негромко, ледяным тоном спросил мужчина, и мимо него в комнату проскользнули тени камуфляжных телохранителей – одна, вторая…

– Нам не понадобится директор участка, – не менее холодно произнесла Карина. – Ты посланник господина Белого Пика, я полагаю?

– Я вайс-граф рыцарь Разящий, – процедил мужчина, захлопывая за собой дверь и едва удостаивая ее взгляда. – Личный секретарь РЫЦАРЯ оой-графа Белого Пика. Судя по твоему хамству, ты и есть восточная шлюха, что напала на наследника. И ты имеешь наглость ОЖИДАТЬ меня? Хотел бы я знать, почему ты не в камере, как подобает потаскухе вроде тебя. Где директор участка, я еще раз спрашиваю?