Король Дарлии

– Я рада, что у тебя все складывается как нельзя лучше, – сказала Геката, которая считала планы Селесты частью своих собственных. – А Рипрока, я думаю, тебе следует поторопить.

– Должно быть, ты права, – задумчиво произнесла Селеста. – Никому ничего нельзя доверить, все приходится делать самой… Ты действительно считаешь, что мне стоит отправиться на поиски Рипрока?

– Да, и как можно скорее. Отправляйся-ка прямо сейчас, – посоветовала Геката. – Ночью никто не посмеет сунуться на Поющее болото.

– Ты права, – немного подумав, согласилась Селеста. – Сидеть и просто ждать становится совсем невыносимо.

– Так что, теперь девчонка моя? – спросила Геката, показывая на Алису.

– Да, можешь делать с ней все, что хочешь, – ответила Селеста, только мельком взглянув на хрустальный футляр и уже думая про Рипрока.

– Чудненько! – радостно воскликнула Геката. – Тогда я скоро за ней вернусь!

Колдунья нырнула в страницы книги, а Селеста, проводив ее взглядом, снова обратилась к столику. Она оставила книгу в покое, открыла верхний ящик и достала оттуда янтарную шкатулку, по виду напоминавшую цветок лотоса.

Как только Селеста нажала на дно шкатулки, лепестки цветка медленно раскрылись, и внутри него оказались четыре одинаковые по размеру пирамидки: желтая, синяя, красная и белая. Каждая из них занимала свою собственную, отдельную от других, ячейку. Пятая из них пустовала: не хватало еще одного камня. Селеста с минуту полюбовалась на свои сокровища, а потом серьезно задумалась. «Их нужно куда-то надежно спрятать, – размышляла она. – Не ровен час, кто-то в мое отсутствие явится сюда и заберет камни». Конечно, такой вариант казался ей маловероятным, но она в любом деле стремилась быть предусмотрительной и осторожной.

Селеста оторвала взгляд от шкатулки, оглядела комнату и вдруг вспомнила о тайниках, в которых когда-то, совсем давно, хранились колдовские порошки и зелья. «Может, они все еще там?» – подумала жрица, припоминая, как мать с помощью этих самых зелий из вполне безобидных болотных тварей создавала румеров. Да и Рипрок тоже, насколько она знала, был ее творением.

Долго размышлять на эту тему у Селесты совсем не было времени, и она принялась за тайники. Она подошла к одной из стен, на которой, если хорошенько приглядеться, можно было различить какие-то знаки, похожие на руны, и положила на нее ладонь. Затем она нарисовала на ней невидимый круг с молнией посередине и коротко произнесла: «Покажи мне!»

После ее слов руны стали излучать неяркий свет. Селеста убрала руку и отступила на шаг назад. Материнских тайников оказалось довольно много: вскоре вся стена сверху донизу покрылась яркими огнями. Селеста торопливо пробежалась по рунам взглядом и на глаз выбрала четыре из них. Она по очереди коснулась каждого приглянувшегося знака, и ей навстречу из стены тут же выскочили крошечные ячейки. Жрица заглянула в тайники, чтобы проверить наличие там колдовской отравы, но они все оказались пусты. Видимо, материнские зелья и порошки давно уже нашли своего адресата. Из-за отсутствия времени заглядывать в остальные ячейки она не стала, отложив это до лучших времен.

Селеста разложила по выбранным тайникам все свои четыре камня, приказала: «Скрой от чужих глаз!» – и рукой начертила на стене защитный знак в виде магического креста. Стена сразу приняла прежний вид, словно в ней ничего и не было. «Эйваз, Соулу, Уруз, Перт, – несколько раз повторила про себя жрица, запоминая названия рун на четырех заветных тайниках, а потом добавила, обращаясь к воображаемому грабителю: – Попробуй-ка теперь взять мои камушки!»

Закончив с пирамидками, Селеста окинула придирчивым взглядом комнату и с удовлетворенным видом направилась к выходу. Она заперла за собой дверь, тщательно спрятала ключ и снова подошла к клетке с драгами. Жрица с нежностью посмотрела на красную драгиню и достала ее из клетки. Пожалуй, этот зверек был единственным существом, которое она хоть чуточку любила. Жрица поднесла Фортуну почти к самому лицу и вдруг почувствовала, как та лизнула ее в кончик носа.

– Фортуна, фу! – поморщилась Селеста. – Ты же знаешь, я не люблю этих телячьих нежностей.

Жрица ласково погладила по спине драгиню, а затем отправила ее на прежнее место. «Милая, прошу тебя, дай мне побольше потомства!» – мысленно взмолилась она, а затем неприязненно взглянула на чужака. Селеста почувствовала, как в ее душе зарождалась ревность к спутнику Фортуны, и, зло прищурившись, сказала:

– Пока ты мне нужен, а там посмотрим… Все зависит от того, как будешь дальше себя вести.

Жрица оставила драгов в покое и громко крикнула:

– Эй, ты там! – позвала она Хорька, имя которого то и дело забывала.

На ее крик в комнату вошел мальчик, который охранял, а может, только делал вид, что охранял, вход снаружи.

– Мне нужно уйти на какое-то время, – сказала ему Селеста и, заметив испуганные глаза Хорька, добавила: – Я ненадолго, к рассвету вернусь. Не бойся, румеры отлично стерегут болото…

– Можно мне с вами? – заскулил Хорек, но, заметив злой огонек в глазах хозяйки, тут же замолчал.

– Ступай, – приказала жрица и махнула ему рукой.

Хорек послушно кивнул и с поникшим видом побрел к выходу, а Селеста с отвращением смотрела ему вслед. Как только за ним закрылась дверь, жрица сняла с шеи медальон и аккуратно повесила его на край зеркала. Затем она стянула с головы свой роскошный парик, скинула с себя платье и швырнула все это на диван. Оказавшись лысой и совершенно обнаженной, она застыла так на какое-то время и вдруг затряслась, словно в лихорадке. Ее глаза закатились вверх, обнажая белки, а изо рта посыпались заклинания.

Вскоре Селеста опустилась на четвереньки, ее тело стало вытягиваться в длину и одновременно покрываться прочной чешуйчатой броней. Вместо конечностей у жрицы образовались когтистые лапы, из спины выросли два мощных крыла, а сзади вытянулся длинный хвост, сплошь покрытый длинными шипами. Ее красивая лысая голова превратилась в уродливую драконью морду с горящими зелеными глазами, крупными ноздрями и гребнем с острыми иглами.

Пока все это происходило, вместе с Селестой ходила ходуном и вся комната, в которой она находилась. Это не на шутку испугало Хорька, пребывающего снаружи. В какой-то момент он не выдержал и закричал. «Госпожа!» – завопил Хорек и от страха принялся отчаянно дергать ручку двери, которая никак ему не поддавалась.

Вскоре дверь распахнулась сама, и Хорек, стоявший прямо за ней, словно футбольный мяч, с громким криком: «А-а-а!» – отлетел в сторону. Оказавшись на земле, он с изумлением смотрел на красного дракона, появившегося из дерева, и непонимающе хлопал глазами. Чудовище с трудом протиснулось через дверной проем на улицу, широко раскинуло крылья и полетело над болотом прочь.

Когда дракон окончательно исчез из вида, Хорек встал с земли и отряхнулся. Потом он, еще находясь в каком-то оцепенении, подошел к раскрытой двери в дереве и осторожно заглянул внутрь. В комнате было все тихо, и Хорек немного успокоился. Он подождал с минуту, затем осторожно прошел внутрь и огляделся. Вокруг него все оставалось как и прежде: слева что-то вроде камина, диван напротив да большое зеркало в углу.

Хорек неуверенным шагом подошел к зеркалу, осмотрел себя со всех сторон и вдруг переменился в лице. «Кто это?» – изумился он и отшатнулся назад к дивану. Там он постоял какое-то время, пришел в себя и опять приблизился к зеркалу. «Неужели это я?» – подумал он, вглядываясь в свое отражение. Смотреть на себя и дальше у Хорька не было сил, и он в ужасе помчался к выходу. «Нужно как можно скорее убираться отсюда», – лихорадочно соображал он.

Мальчик пулей выскочил из дерева и тут же кинулся искать тропу, по которой пришел сюда с Селестой. Он несколько раз обежал вокруг острова и наконец увидел ее. Уже стемнело, и тропа была едва видна в топкой трясине. Немного поколебавшись, Хорек все же сделал первый шаг и остановился. Земля под ногами показалась ему достаточно твердой, и это прибавило ему уверенности. Он сделал второй, потом третий шаг и, наконец, совсем осмелев, уверенно пошел через болото. Надо было торопиться – красный дракон мог с минуты на минуту вернуться назад.

Хорек уходил от дерева все дальше и дальше, но это не прибавляло ему радости. Его пугала странная музыка, доносившаяся до него непонятно откуда. Она с каждым его шагом звучала все громче и громче и была такой печальной, что напоминала погребальную мелодию. Болото словно заранее оплакивало чью-то скорую гибель. «Чур меня, чур меня», – двигаясь вперед по тропе, молил о своем спасении кого-то неизвестного Хорек.

Когда больше половины пути было пройдено, внезапно что-то мягкое и склизкое вцепилось ему в ногу, затем облепило плечи и грудь мальчика. «Румеры!» – мелькнуло в голове у Хорька, который чувствовал, как тяжелый груз тянет его вниз. Вместе с тем зеленые твари стали раскачивать его из стороны в сторону, чтобы столкнуть мальчика с тропы. Хорек попытался скинуть с себя румеров, но в какой-то момент оступился, потерял равновесие и плюхнулся в болото.

Сражаясь с зелеными тварями, он не сразу заметил, как стал вязнуть в трясине, и только когда на поверхности осталась одна голова, начал кричать изо всех сил: «Помогите!» Его вопль еще несся над болотом, когда голова уже булькнула несколько раз и скрылась в трясине.

4

Раздавшийся с болота вопль о помощи разбудил Феликса и Орвина. Они мгновенно вскочили на ноги и прислушались, но странный крик больше не повторился.

– Что это? – испуганно спросил Феликс, повернувшись к деду.

– Похоже на человеческий голос, – задумчиво произнес Орвин, вглядываясь в темноту ночи.

– Человеческий? – с ужасом повторил за ним Феликс. – Это Алиса! – Мальчик сорвался с места и побежал к трясине.

– Стой! – закричал вслед ему дед. – Куда ты? Там опасно!

Но Феликс не слушал его. Он упрямо двигался вперед. Орвин на бегу схватил посох и мешок и со всех ног бросился за внуком. Он настиг его у самой кромки болота. Феликс еще топтался там, пытаясь разглядеть тропу.

– Давай дождемся утра, – стал уговаривать его Орвин, – сейчас же почти ничего не видно…

– Я не могу… Там Алиса, – простонал Феликс и умоляюще посмотрел на деда. – А если это она кричала?

– Послушай, до рассвета осталось совсем чуть-чуть, – Орвин взглянул на небо.

– Дед, ты оставайся, а я все-таки пойду, – твердо заявил Феликс.

Мальчик палкой, взятой из костра, стал тыкать в болото, пытаясь нащупать твердую поверхность, и уже не обращал никакого внимания на деда.

– Хорошо, – вздохнул Орвин, – пусть будет по-твоему. Давай попробуем пройти через болото сейчас. Только позволь я пойду первый, – сказал он, Феликс согласно кивнул и отошел в сторону.

Орвин занял его место и посохом стал прощупывать почву под ногами. Затем, когда его палка уперлась во что-то твердое, он не спеша отправился вперед, а Феликс зашагал за ним следом.

Мальчик шел буквально в метре от деда и невольно следил за мешком, в такт шагов болтавшимся на его спине. То, что там находилось, не давало Феликсу покоя. Предмет под материей уже не казался ему идеально круглым, как раньше: через ткань на нем явственно различались небольшие бугорки и впадинки. «Что же, в конце концов, это такое?» – размышлял Феликс, всю дорогу буквально сверля мешок глазами.

Феликс так увлекся своими мыслями, что не сразу заметил рядом с собой румера, который прыгнул на него и вцепился ему в руку. Мальчик потерял равновесие, вскрикнул и свалился с тропы в грязную жижу. Услышав за спиной шум, Орвин повернулся и бросился ему на помощь. Он схватил тонущего внука за руку и стал тянуть его к себе. Однако кто-то с не меньшей силой тащил мальчика ко дну. Конечно же, это были румеры, которые здесь еще совсем недавно расправились с Хорьком, а теперь рассчитывали то же самое проделать и с Феликсом.

– Держись крепче, – прозвучал над головой мальчика твердый голос деда, и Феликс почувствовал, как его тело постепенно освобождается из болотного плена.

Внезапно рядом с ним снова, как и в прошлый раз, что-то булькнуло, и из глубины трясины показалась чья-то голова. Хотя она была серого цвета и сильно раздута, Феликс все равно узнал ее: это был Хорек. Мальчик оттолкнул от себя голову, и она послушно отплыла в сторону, а вскоре снова погрузилась в трясину. «Уж не Хорек ли был тем самым маленьким человеком при Селесте, о котором мне говорил дед? – подумал Феликс, когда снова оказался в безопасности на тропе. – Но как он попал в трясину?» Ответа на этот вопрос у мальчика не было.

– Ну как, ты цел? – с тревогой в голосе спросил Орвин.

– Порядок… Можно идти дальше, – ответил Феликс и бодро улыбнулся, но вдруг замер, прислушиваясь к чему-то. – Дед, а что это? – он покрутил в воздухе пальцем.

– Ты имеешь в виду музыку? – спросил Орвин, тоже прислушиваясь.

– Скорее похоже на какой-то плач или стон…

– Да, ты в чем-то прав, – согласился дед. – Но вообще, это песня болота, поэтому оно и называется Поющим.

– Песня-то уж больно какая-то печальная, словно отпевание покойника, – сказал мальчик.

– Да это еще что, – подбодрил внука Орвин. – Вот если болото запоет совсем громко, то считай, все пропало… Говорят, что оно каким-то удивительным образом чувствует скорую смерть. А пока музыку еле слышно, можно особо не беспокоиться. Идем!

Орвин двинулся вперед, и Феликс поспешил за ним следом. Он уже забыл про мешок и всю дорогу краем глаза следил за румерами, которые шли в метре от них и, должно быть, не теряли надежды при случае утопить их в трясине.

К счастью, тропинка вскоре закончилась, и дед с внуком выбрались на сушу. Они оказались на пустом небольшом острове посреди болота с одним-единственным деревом в центре. Оно было настолько огромным, что внутри него вполне мог поместиться обычный многоэтажный дом. С ветвей исполина вниз свисали длинные, примерно в полметра, гроздья ярко-красных цветов, которые в сочетании с молочным цветом ствола придавали дереву необыкновенно красивый завораживающий вид.

– Ух ты, какая красотища! – восхищенно воскликнул Феликс, который поднял вверх голову и пытался разглядеть верхушку великана.

– Пойдем, – поторопил его дед, который, в отличие от внука, не испытывал какого-либо восторга. – Я, кажется, вижу дверь.

Орвин взял Феликса за руку и потянул его за собой. Но как только они двинулись в сторону дерева, с него тут же посыпались цветы. Они ковром покрыли землю вокруг ствола и вскоре превратились в алую жижу, очень похожую на кровь.

– Что это? – испугался Феликс и попятился от подступавшей к его ногам кровавой массы назад к болоту.

– Не бойся, – сказал дед, взял его за руку и потянул к дереву, – оно только пытается нас напугать, но это ему не удастся… Слышишь, ты зря стараешься! – крикнул он дереву, словно живому.

Орвин с Феликсом, осторожно переставляя ноги по кровавой луже, добрались до дерева и вошли внутрь. Перед ними предстала тесная комната с потертым, расшитым золотом диваном, старинным камином и большим зеркалом в углу. Из глубины комнаты доносился неясный шорох, и гости, не решаясь идти дальше, замерли на пороге.

– Там, кажется, кто-то есть, – прошептал Феликс, прислушиваясь к непонятным звукам.

– Постой-ка пока тут, – велел ему дед, шагнул вперед, а через пару секунд радостно закричал: – Глазам своим не верю! Это же драги! Дракоша! А я уж думал, что никогда тебя больше не увижу!

Феликс осмелел и тоже прошел за дедом вглубь комнаты. В тусклом свете, проникавшем через входную дверь, он увидел клетку с двумя разноцветными зверьками. В одном из них он узнал своего драга.

– Дракоша! Ты жив?! – радостно воскликнул мальчик и, не медля, просунул между прутьями свою ладонь.

Заметив тянувшуюся к нему руку, фиолетовый драг в клетке зашевелился и сердито нахохлился. По всей видимости, он не узнал своего бывшего хозяина. Дракоша еще сильнее прижался к красной драгине и сердито смотрел на мальчика.

– Неужели ты меня не узнал? – расстроился Феликс. – Это же я, Феликс – твой друг.

– Нужно найти твою подружку и камни, – напомнил внуку Орвин и потрепал его по плечу. – Не грусти… Должно быть, драг просто заколдован. А у нас совсем нет времени, чтобы им заниматься. Нам здорово повезло, что Селесты здесь нет. Но стоит поторопиться: она в любой момент может вернуться.

Орвин отвернулся от клетки, взглядом пробежался по комнате и остановился на диване. «Кажется, это любимое платье Селесты, – подумал он, глядя на валявшуюся там одежду. – А это еще что? Неужели это роскошная прическа нашей красноволосой красавицы? – удивился Орвин, заметив поверх платья клубок спутанных волос. – Что происходит? Уж не поменяла ли жрица свой прежний облик? А вдруг это чудовище сейчас вернется?» Орвин с тревогой посмотрел на внука, копошащегося до сих пор у клетки, но ничего не сказал. «Где же она ее прячет? – подумал он про Алису. – Скорее всего, здесь должна быть еще комната», – предположил он.

Орвин взглядом заскользил по стенам и вдруг увидел за камином еле заметную дверь. Он подошел к ней, дернул за ручку, затем с силой нажал на нее плечом, но дверь не поддавалась.

– Помоги мне, – позвал он внука, рассчитывая вдвоем навалиться на дверь.

Но как только Феликс оказался рядом с ним, с улицы послышался шум. Входной проем вдруг заполнился чем-то большим, и в комнате сразу потемнело. Когда снова появился свет, они увидели перед собой красного дракона, который, видимо, сначала не заметил гостей и прямо на глазах у них стал превращаться в человека. Пока все это происходило, Орвин жестом приказал Феликсу присесть на пол, а сам вышел вперед и закрыл собой мальчика. Вскоре превращение закончилось, и на месте чудовища оказалась красивая обнаженная женщина, в которой Орвин сразу узнал жрицу короля.

– А, это ты, Селеста! – воскликнул он и шагнул из глубины комнаты ближе к женщине. – Давненько же мы с тобой не встречались! Особенно в таком необычном виде…

– Орвин? – повернувшись к нему, удивилась жрица, и ее тело снова стало приобретать ярко-розовый цвет. – Каким ветром тебя сюда занесло? Я что-то не припомню, что звала тебя в гости.

– Ты не слишком-то стала приветлива! – сказал Орвин. – А помнишь, когда-то мы были друзьями и часто виделись во дворце Сигизмунда? Ну да ладно, я не в обиде на твое негостеприимство… А у меня для тебя кое-что есть.

– Что же? – еще больше удивилась Селеста. – Ты принес мне какой-то подарок?

– Можно и так считать, – сказал Орвин, и Феликс услышал, как после этих слов что-то со стуком упало на пол. Селеста дико вскрикнула. – Узнаешь? Это голова твоего пса Рипрока! Я знаю, ты приказала ему убить меня, но, как видишь, я жив!

– Ты прав! – воскликнула Селеста, которая от злости и возмущения стала с ног до головы совсем красной. – Я всю жизнь мечтала уничтожить не только тебя, но и весь ваш паршивый гилмаровский род! Да и Гилмара заодно, если бы он был жив. Но ему здорово повезло вовремя отправиться на покой…

– За что же такая ненависть? – усмехнулся Орвин.

– За то, что он разделил свое королевство между сыновьями, а родную дочь Мериду выставил за дверь!

– Какую еще дочь? – изумился Орвин. – Что ты несешь?

– Ту самую, что вы пытались забыть все это время! – выкрикнула жрица.

– Выходит, проклятая колдунья, сосланная Гилмаром на болото, его дочь? – догадался Орвин.

– Верно, но это еще не все… Я рождена от той самой Мериды и пришла вам всем напомнить о своих правах! Я имею такое же право на королевскую корону, как и ты, Орвин, и я ее обязательно получу… Меня никто и ничто не остановит!

– Я тебе не верю! Этого не может быть! – возразил Орвин. – Ты все врешь! Даже если про Мериду все на самом деле так, как ты говоришь, у нее не могло быть детей… Она жила здесь в полном одиночестве и под хорошей охраной!

– Ты имеешь в виду Сатуна? – Селеста захохотала. – Надо сказать, этот воин достойно исполнил роль моего отца… Правда, это все, на что он был годен… Моей матери пришлось над ним хорошенько поработать и кое-что в нем исправить… – жрица метнула взгляд на голову Рипрока.

– Это он? – в ужасе воскликнул Орвин.

– Да, это мой отец Сатун, – подтвердила Селеста совершенно равнодушно. – Правда, раньше он выглядел гораздо лучше, – пошутила она. – Впрочем, хватит болтать… Сейчас мне нужен только твой зеленый камень, родственничек. Надеюсь, ты принес его с собой?

– Да, он и правда у меня, – усмехнулся Орвин. – Только тебе придется хорошенько повозиться, чтобы отнять его.

– Я с радостью вырву твое сердце и возьму камень, – зашипела Селеста, и Феликс увидел, что она снова превращается в дракона.

Орвин мельком взглянул в сторону Феликса, который, к счастью, остался незамеченным жрицей, и побежал к выходу. Дракон, превращения которого еще полностью не закончились, попытался схватить его зубами, но дед ловко увернулся от него. Он в несколько прыжков добрался до двери и выскочил наружу. Туда же направился и красный дракон.

5

Как только Феликс остался один в комнате, он выскочил из своего укрытия и остолбенел. На него с пола, широко открыв глаза, смотрела голова Рипрока или, как выяснилось, Сатуна, воина Гилмара. Ее взгляд был неподвижным, холодным, леденящим душу, и Феликсу пришлось сделать над собой усилие, чтобы побороть страх. Он заставил себя оторвать взгляд от головы и больше уже не обращал на нее внимания.

Феликс ринулся к потайной двери, которую только что пытался открыть Орвин, и так же, как и дед, начал толкать ее плечом. Но все усилия были тщетны, и тогда мальчик решил попробовать найти ключ. Однако, куда бы он ни заглядывал, его нигде не было. Тогда, совсем отчаявшись, Феликс нагнулся к замочной скважине и заглянул внутрь, чтобы рассмотреть, что находится за дверью. От увиденного его сердце учащенно заколотилось, и он снова, словно сумасшедший, стал толкать злосчастную дверь. Феликс все долбил и долбил по ней, но через какое-то время невыносимая боль в плече заставила его остановиться. Мальчик застонал и схватился рукой за больное место. «Так я никогда не попаду внутрь, – подумал он, когда боль в плече немного утихла. – Надо придумать что-то другое».

Феликс поразмышлял с минуту и вдруг вспомнил о второй пробирке Людвига. Он извлек ее из кармана. Пузырек каким-то чудом оказался цел. «Хорошо бы с помощью этого зелья стать как Халк, – размечтался мальчик, вспоминая одного из любимых киношных героев. – Я тогда бы без труда открыл эту чертову дверь». Он хотел было снять крышку, однако, то ли от волнения, то ли из-за спешки, пузырек выскользнул у него из рук и упал на пол. От удара крышка отскочила в сторону, а все содержимое пузырька высыпалось наружу.

«Ой!» – выдохнул Феликс и кинулся к пробирке, чтобы исправить положение, но он уже не успел ничего сделать. Порошок, словно вода в губку, тут же впитался в пол. Как только это произошло, гладкая поверхность под ногами зашевелилась и стала трескаться в разных местах. Из образовавшихся щелей вышли наружу неимоверно разросшиеся корни дерева, которые превратили пол в бугристую поверхность. Феликс, глядя на все происходящее, откатился в сторону к самой стене. Он уже оттуда наблюдал, как голова Рипрока, словно живая, какое-то время прыгала по полу, но потом, застряв между корнями, остановилась в метре от него. Феликс вздохнул: ко всему прочему, не хватало еще оказаться нос к носу с мертвым военачальником.

А корни дерева все продолжали увеличиваться в размерах, и от этого вся комната, а вместе с ней и мебель, пришла в движение. Диван и камин, то и дело подпрыгивая, теперь стояли кое-как, зеркало от напряжения треснуло посредине, клетка с драгами свалилась набок, и зверьки жалобно запищали. Вскоре и потайная дверь в углу раскололась надвое: одна ее половина вывалилась из проема на пол, а другая криво повисла на верхней петле.

Лицо мальчика радостно засияло, и, уже не замечая происходящего вокруг, он, перелезая через корни дерева, пополз к двери. Через образовавшуюся дыру он пролез внутрь потайной комнаты и, как только все немного утихло, кинулся к футляру, который, в отличие от всего остального, преспокойно висел в воздухе.

Через прозрачное стекло Феликс увидел Алису, которая была настолько бледна, что сначала показалась ему мертвой. «Это я во всем виноват, – простонал Феликс, и на его глаза навернулись слезы. – Я втянул ее во все это!» Но вскоре, приглядевшись как следует, он облегченно вздохнул. Голубоватые веки девочки слегка подрагивали – Алиса была жива. Феликс попытался открыть крышку футляра, но она не поддавалась, и его охватило отчаяние. Он во все глаза смотрел на девочку и совершенно не понимал, как ей помочь.

Вдруг с улицы донесся невообразимый шум, и мальчик, оставив футляр в покое, бросился искать камни. «Дед сражается из последних сил, а я тут…» – ругал он себя, лихорадочно осматривая комнату. Его взгляд упал на янтарную шкатулку, стоявшую поверх книги на столике, и он ринулся к ней. Шкатулка оказалась пустой, но по треугольным ячейкам внутри нее Феликс сразу догадался, что там недавно лежали камни. «Куда же Селеста их спрятала? – подумал Феликс. – Навряд ли она взяла их с собой», – засомневался он и живо представил себе красного дракона.