скачать книгу бесплатно
Мурашки пробежали по затылку и скользнули вниз по позвоночнику. Вдруг показалось, что за мной наблюдают. Я крепче сжала сумку, борясь с желанием оглянуться, но подозрение переросло в беспокойство, стиснувшее легкие, и я уже не могла противостоять порыву.
Мужчина – несомненно, судя по габаритам и развязности, – следовал за мной. Он был одет в джинсы и темное пальто, а его взгляд был прикован к черным перчаткам, которые он натягивал, хотя я каким-то образом знала, что все его внимание сосредоточено на мне.
С замершим сердцем я отвернулась.
Порыв ветра взметнул мой конский хвост, и вместе с ним в голове чернотой и мурашками по коже пронеслось: «Дьявол».
Я бросила взгляд через плечо. С каждым шагом, который был гораздо больше, чем у меня, он подходил все ближе. Теперь, когда он находился уже всего лишь в нескольких метрах, я заметила шрам, пересекавший лицо от уха до подбородка. Последний луч солнца блеснул на ноже в его руках.
Вновь повернувшись лицом вперед, я смотрела, как мое дыхание вырывается облачками пара изо рта, тогда как кровь застывает в жилах. Когда в поле зрения появились припаркованные машины и свет из окон дома, я бросила сумку и побежала. На тренировках чирлидеров я была быстрее всех, но теперь звук шагов по бетону позади не отставал. Я бы не добежала до парадной двери, поэтому свернула к задней, моля о том, чтобы она не была заперта.
«Пожалуйста, будь открыта».
Я остановилась перед дверью, и в это мгновение одна из черных перчаток схватила мой конский хвост и потянула. Я закричала от боли и отлетела назад. Голова ударилась о мостовую, и перед глазами замелькал калейдоскоп огней.
Грубые руки вцепились в одежду.
– Нет, – простонала я, но сознание затягивало в липкую черную жижу, из которой я не могла выбраться. Боль и ледяной воздух окутали мое тело, выдергивая из темноты. Я с трудом открыла глаза.
Лицо со шрамом.
Темное пальто.
Обтянутые джинсой ноги, оседлавшие мои бедра.
– Нет!
Я боролась с его руками, но тело не слушалось. Голова, казалось, была расколота надвое.
Мужчина наполовину разорвал мою блузку.
– Прекрати, – всхлипнула я.
Он остановился.
Потребовалось мгновение, чтобы понять, что привлекло его внимание. Он взял ожерелье с морской звездой, лежавшее между моих грудей, и посмотрел на него ошарашенно… или испуганно. Как бы там ни было, я воспользовалась тем, что он отвлекся, чтобы ногтями пробороздить по шраму на его лице.
Мужчина отшатнулся, прикрыв рану рукой и зашипев:
– Маленькая сука.
Я выкарабкалась из-под него. Мужчина схватил меня за лодыжку, но я лягнула его другой ногой, ударив так, что он зарычал от боли.
С трудом поднявшись на ноги, я попыталась преодолеть накатившее головокружение, но не смогла удержаться. Моя потная рука нащупала дверную ручку. Дверь открылась, и я скользнула внутрь, тут же уткнувшись лицом во что-то твердое. Я врезалась в это – в него – так сильно, что от удара вылетел последний воздух из легких. Я завалилась назад, но, тихо выругавшись по-русски, мужчина обхватил меня за талию, не дав упасть.
Дверь захлопнулась со стуком, но порыв холодного ветра обозначил, что она снова открылась. Я вывернулась из рук мужчины и скользнула за него, ожидая увидеть лицо со шрамом, но это был всего лишь мальчик в белом фартуке и с ящиком спиртного.
– Потребовалось всего три минуты, как я и сказал. – Он рассмеялся. – Андрей, ты должен мне… – Он посмотрел на меня и замер, пробормотав: – Матерь божья.
Втянув в легкие воздух, я шагнула назад, чтобы оглядеться. Я потеряла пальто на улице, а блузка была разорвана настолько, что был виден белый кружевной бюстгалтер. Мои мысли тонули во всем этом настолько, что я даже не могла найти сил озаботиться тем, как выгляжу.
В комнате, освещенной одной слабой лампочкой, витал дым. Коробки заполняли полки, на полу валялись деревянные ящики, а трое мужчин сидели за складным столом, молча глядя на меня. Один жевал зубочистку, другой откинулся на спинку стула и поднес к губам сигарету. Его пиджак был небрежно распахнут, белая рубашка под ним – застегнута на все пуговицы, галстука не было.
Я закашлялась от дыма, спиралью клубившегося в воздухе.
– Потуши сигарету.
Требование прозвучало у меня из-за спины, от мужчины, в которого я врезалась: его русские слова ласкали мою спину отчего мне было одновременно жарко и холодно. Такой голос мог заставить девушку шагнуть во тьму.
Наклонившись, курильщик раздавил сигарету в пепельнице.
Все еще пытаясь отдышаться, я обернулась.
Я была ростом метр семьдесят семь, но мои глаза были на уровне верхней пуговицы черной рубашки, обтягивавшей широкие плечи и накачанные руки.
Я подняла глаза.
И как раз перед тем, как головокружение охватило меня и утянуло во тьму, я подумала, что он красив.
Красив как грубые ладони, заглушающие крик, как преклонение перед королем, но больше всего… как падший ангел.
Глава четвертая
viridity (сущ.) – наивная невинность
Мила
Голоса, говорившие по-русски: один – обеспокоенно, другой – хрипло и тихо, проникли в мое подсознание. Папа переходил на русский лишь когда приезжали русские гости, но почему они – в моей комнате?
Это было странно.
И грубо.
Я вздохнула, потянувшись, чтобы натянуть одеяло на голову и спрятаться от шума. Но моя рука скользнула по знакомому на ощупь пиджаку папы: шерсть с кашемиром. Но что-то было не так. Этот пиджак пах сосной и корицей с легкой примесью сигаретного дыма. Что-то очень не отцовское было в этом аромате, и именно это убедило меня открыть глаза.
Я застонала, когда голову пронзила резкая боль.
– Хорошо, что ты очнулась, – сказал седовласый мужчина, отодвигая кресло с высокой спинкой от большого письменного стола из красного дерева. Очки в квадратной оправе. Белая, застегнутая на все пуговицы рубашка. Черные брюки. Холодный пот прошиб меня, когда я увидела стетоскоп у него на шее.
Некоторым снятся кошмары о падении, о публичной наготе, о призраках. Мои кошмаром был нависающий надо мной врач. Они такие холодные и профессиональные, хлопают латексными перчатками, а в глазах у них – отблески крови и игл.
Боль в голове стучала в унисон с сердцем, когда я села на диване. Холодок ласкал мой голый живот, и я поняла, что пиджак отчасти прикрывал мою разорванную блузку. Я надела его и запахнула.
Смятение затуманило мои мысли, когда я окинула взглядом хорошо обставленный кабинет, явно принадлежащий мужчине. У меня перехватило дыхание, когда я встретилась взглядом с мужчиной, прислонившимся к столу. Мужчина, с которым я столкнулась. Мужчина, которого я увидела перед тем, как упасть без чувств к его ногам.
Я вспомнила все.
Человек со шрамом.
Почти произошедшее изнасилование.
Все, о чем я могла думать в тот момент, было: «Москва – отстой». Темноволосый русский выдержал мой пристальный взгляд с отстраненным интересом. Я сглотнула и отвела взгляд, когда доктор поставил стул рядом со мной и сел. Я с опаской посмотрела на портфель рядом с ним, зная, что если он вытащит иглу, я выбегу на улицу.
Взглянув пристальнее, доктор помедлил и склонил голову набок.
– Ты выглядишь знакомо. Мы раньше не встречались?
Мысли тянулись как жвачка. Он говорил слишком быстро, чтобы я могла что-либо понять.
Врач поправил очки, рассматривая меня.
– Можешь сказать свое имя, дорогая?
Мне показалось, что он произнес слово «имя». Он спросил, как меня зовут? Я не была в этом уверена и лишь моргнула в ответ.
Он озабоченно нахмурился.
– Ты должен был отвезти ее в больницу.
Я разобрала лишь «больницу». Как бы там ни было, до меня дошло, что говорил он это не мне, а мужчине. Сложенному, словно кирпичная стена, судя по ощущениям, которые я получила, врезавшись в него.
На первый взгляд он выглядел джентльменом, членом совета директоров, поглядывающим на мир сверху вниз сквозь панорамные окна. Хотя, если присмотреться, все в нем: то, как он прислонился к столу, скрестив руки на груди, как тени играли в его глазах, как пальцы его были испятнаны чернилами – противоречило этому. В расслабленном положении его плеч чувствовалась мощная, может быть, даже опасная сила.
Он являл собой воплощение бога войны, одетый в дорогой черный костюм без галстука и пиджака. Я знала, что последний – сейчас у меня на плечах. Как будто почувствовав, что я наблюдаю за ним, мужчина посмотрел мне в глаза. Желание отвести взгляд было столь сильным, что возник зуд под кожей. Он ждал, что я так и сделаю. Хотя нечто чуждое и проницательное заставило меня проявить упорство. Гляделки с ним казались смертельной игрой. Словно русская рулетка. Револьвер и одна пуля. Одно неверное моргание – и я буду мертва. Но это вызвало и прилив адреналина, такой же теплый – как полбутылки UV Blue и солнце Майами.
– Попробуй по-английски, – сказал он, не сводя с меня взгляда.
Врач нахмурился.
– Мой английский не так уж хорош.
Мужчина оттолкнулся от стола и подошел ближе, опустившись передо мной на корточки. Его брюки коснулись моих – в аккуратную клетку. Его черные ботинки с высокими носками контрастировали с моими белыми ботинками Rothy.
Он был хладнокровен и расчетлив, начиная от того, как двигался, и кончая тем, как смотрел на меня, хотя во взгляде его играло что-то живое. Глаза, как я теперь видела, были не черными, как мне показалось вначале, а очень, очень темно-синими. Темнее, чем камни в форме сердца в моих ушах.
Не знаю, то ли подействовало общее нервное возбуждение, то ли его близость, то ли результат удара по голове, но слова сорвались у меня с губ.
– Врезаться в вас очень неудобно. – Я сказала это настолько серьезно, как будто ему стоило подумать об этом.
– Приношу свои извинения. – В его голосе слышался русский акцент и оттенок веселья.
Я уставилась на его губы, на тонкий шрам на нижней и вслушалась в три хриплых слова, пролившихся с них, словно водка в стакан со льдом. Мне стало любопытно, как он заполучил этот шрам. Любопытно, был ли у его голоса вкус водки, обожжет ли он горло и согреет ли внутри? Я чувствовала себя… странно. Мои мысли, казалось, бесконтрольно ударялись о череп, словно шарики пинбола.
Я открыла рот, чтобы объясниться, но сказала лишь:
– Ты типичный русский.
Он провел подушечкой большого пальца по шраму на губе.
– Ты типичная американка.
Врач заерзал на стуле и заговорил, но я едва слышала его из-за оглушающего присутствия этого человека. Он был затмением, перекрывающим боль в моей голове, и, наверное, солнце. Хоть это и ошеломляло, но не было неприятно. Было тепло. Убедительно. Всеобъемлюще. Флеш-рояль в логове беззакония.
– Ты помнишь свое имя? – перевел он.
Я медленно кивнула.
– Мила… Мила Михайлова.
Доктор бросил осуждающий взгляд на мужчину, но тот то ли не заметил, то ли ему было все равно, потому что он не сводил с меня взгляда, и на лице его проявилось любопытство.
– А как зовут тебя? – спросила я, тихо вздохнув.
Он улыбнулся.
– Ронан.
Его имя тяжело висело в воздухе, пока врач не откашлялся и не сказал что-то, что я не смогла перевести.
– Какой сегодня день недели, Мила? – спросил Ронан.
– Я, э… пя…? – Я оборвала сама себя, когда он покачал головой с легким намеком на улыбку. Я попыталась снова. – Суббота?
Врач хмыкнул – очевидно, не впечатленный подсказкой. Неудивительно. У врачей нет чувства юмора.
– Сколько пальцев я показываю? – перевел Ронан.
Я уставилась на другую его руку, лежащую на колене, на татуировки между первым и вторым суставами. Одна изображала крест, другая – ворона. Третья – короля червей.
Чернила и дежавю.
Не знаю, что со мной было не так, но я не могла удержаться от того, чтобы коснуться их, провести указательным пальцем по ворону. Прошептала слова, вытесненные из глубин непреодолимой силой.
– «Тьма – и больше ничего…»
Цитата уплотнила пространство между нами, окунув во что-то густое и темное, словно деготь. Меня засосало обратно в туннель, где я читала Эдгара Алана По под письменным столом отца с грязью на лице и неровной челкой, которую обрезала сама. Папа разговаривал с мисс Мартой, моей воспитательницей, не зная, что я рядом. Он был обеспокоен моими воображаемыми друзьями и тем, что настоящих друзей у меня не было, моей замкнутостью и отсутствием интереса к школьным занятиям.
Он считал, что со мной что-то не так. Я тоже так думала.
Эти слова, произнесенные шепотом в коридоре, свернулись внутри меня, словно вонзившая клыки змея, с годами отравлявшая меня все сильнее. Яд направил меня на тропу войны за принятие.
Иногда нас нами делают мелочи.
Тяжелый сочувствующий взгляд Ронана сжал мой желудок, как щелчок спускового крючка. Я не ожидала, чтобы он понял сказанное, но он понял. Я знала, что он понял.
– Следующий вопрос, – сказал Ронан.
Врач нахмурился.
