Вдвое больше притворства

– Откуда ты знаешь про калифорнийский закон о ремнях безопасности?

– Я изучил вопрос, когда заказывал младшей сестре лимузин на выпускной несколько лет назад. Мне нужно было знать, что Кэти и ее друзья в безопасности, пускай их кавалеры и были мелкими засранцами, – говорю и качаю головой от досадных воспоминаний.

– Почему засранцы? – спрашивает Трина.

Как много у нее вопросов! Может, она втайне журналистка? Черт! Надеюсь, это не так.

– Скажи, ты журналистка? – отвечаю я вопросом на вопрос. – Уж очень много у тебя вопросов!

– Чувак, остынь! Она не журналистка. Научись проигрывать достойно! – отчитывает меня Чейз.

Я щурюсь.

– Ты тоже ненавидишь проигрывать.

– Само собой. Но суть не в этом. Трина работает в книжном магазине.

Откуда он это знает? Это круто.

– Да? В каком? – спрашиваю я заинтриговано.

– В «Открытой книге» на Филмор, – говорит она немного с вызовом. – Я менеджер.

Люблю этот магазин. Частенько туда захаживаю. Но этого я ей не скажу. Не хочу показывать, насколько на самом деле странный. Игрок защиты, который учился на отлично. Который слушает подкасты про слова и грамматику. Читает всякие захватывающие штуки о том, как устроен мир.

У меня не было другого выбора. Я не знал, смогу ли зарабатывать хоккеем, а мне нужно было поддерживать маму и сестер.

– И хотя я не журналистка, но от природы любознательная. Я следователь. А ты, готова поспорить, конфронтатор[8].

Отлично! Она из тех, кто одержим психологическими тестами. Следовательно, она общительная. Значит, попытается выяснить, почему я такой-то тип личности. То есть ей захочется узнать, кто испортил мне детство.

Я не собираюсь никому рассказывать про своего отца.

Проще ответить на вопрос.

– Все мальчики-подростки – засранцы, потому что они – озабоченные уродцы. Как тот парень, с которым моя сестра пошла на выпускной. Он весь вечер пялился на ее грудь.

Чейз прячет лицо в ладонях и смеется.

– Я его помню. Ты звал его Человек-Стояк.

– Каждый раз, когда он бывал у нас дома, прикрывался подушкой, – бурчу я.

– Ну он хотя бы пытался, – говорит Трина, кажется, сдерживая улыбку.

Чейз поднимает голову.

– К тому же, не все подростки – засранцы. Мои младшие братья не такие, – гордо говорит он.

Чейз заботится об этих ребятах, как о собственных детях.

– Наверняка они тоже за девчонками бегают! И тебе пришлось растолковывать им про согласие и про то, что нет значит нет, – подмечаю я.

Его отца тоже нет рядом, чтобы этим заниматься, пускай и по совершенно иным причинам.

– Ну Джексон за девочками не бегает.

– Ну ты меня понял, – устало говорю я и поворачиваюсь к нашей ВИП-гостье. – Я никому не доверяю, когда речь идет о моих младших сестрах. Следовательно, закон о ремнях безопасности.

– Сдается мне, ремни – не та защита, которая была им нужна на выпускном, – театрально шепчет Трина.

Чейз смеется и дает ей пять.

Я сжимаю зубы, изо всех сил тяну ремень безопасности и защелкиваю.

– Пристегивайся! – рявкаю на друга.

С очаровательной улыбкой, располагающей к нему поклонников, женщин и репортеров, Чейз похлопывает Трину по плечу.

– Не переживай. У него манеры ротвейлера, но я говорю на райкеровском. Он хотел сказать: «На самом деле я большой добряк и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, особенно когда ты с нами. Поэтому не могла бы ты, пожалуйста, пристегнуться?»

Трина слушается, весело покачивая головой.

– Ну раз уж Капитан Деловитость так просит! – говорит она Чейзу с милой улыбкой.

Я отворачиваюсь.

– У нас уже есть прозвища? Круто! Да еще и точно. – Чейз потирает ладони, потом указывает в мою сторону. – Как его прозвище? Пожалуйста, скажи, что Большой Злой Волк!

Она поднимает подбородок и смотрит на меня с вызовом, совсем как я на нее несколькими минутами ранее.

– Господин Ворчун, но Большой Злой Волк ему тоже подходит.

Ее дерзость меня жутко заводит. Это проблема.

– Да, безусловно подходит, – говорю я с каменным лицом и киваю в сторону Чейза. – Тебя это тоже касается, золотой мальчик! Пристегивайся.

Чейз со вздохом снимает пиджак и берется за ремень безопасности.

– Как скажешь… Большой Злой Волк.

Я стучу по стеклу и говорю водителю отвезти нас в «Стикс энд Стоунз» – бар, в котором есть пул, пинг-понг и прочие игры. Бар выбирал некто Джаспер, что заставляет меня задуматься. Когда машина выезжает с парковки для игроков, я поворачиваюсь к Трине:

– Ты все еще хочешь ехать туда? Место выбрал какой-то мужик по имени Джаспер.

Она лукаво улыбается. Какая досада! Она чересчур хороша, когда улыбается вот так, с чертовщинкой.

– На самом деле место выбирала я. Джаспер попросил совета. Я выбрала этот бар, потому что хочу научиться играть в пул и пинг-понг. Это, кажется, очень весело, и мне давно хотелось попробовать, – говорит она. – Единственной идеей Джаспера было позвать вас двоих в стрип-клуб.

Я скалюсь.

– Я же говорю: уродец.

Чейз фыркает.

– Его ждал бы отказ.

– Да и вообще слабо как-то, – добавляю я. – У этого Джаспера что, совсем воображения нет?

Она расправляет плечи.

– Ну, учитывая, что он переспал с нашей соседкой в нашей же кровати, пока я была на работе, думаю, воображения у него действительно нет. Мог бы и постараться, на самом деле. Комнату там снять. Или проявить оригинальность: пойти с ней, я не знаю, в «Таргет», и там затащить ее в примерочные. Или что-нибудь в этом роде. Правда? – говорит она, пытаясь оставаться сильной и хладнокровной, но я вижу, что ей все еще больно.

Моя неприязнь к Джасперу усиливается в разы. Сейчас он нравится мне даже меньше, чем дерьмастический Брайс Такер, которого я ласково зову «напыщенным уродом».

– Хочешь, мы ему наваляем? – Я похрустываю костяшками в предвкушении.

Мои слова заставляют ее впервые за вечер искренне рассмеяться.

– Потому что мы с радостью, – присоединяется Чейз. В его голосе больше нет напускного очарования: сейчас он серьезен и готов при необходимости доходчиво объяснять все, что надо, всем, кому надо. – Только слово скажи.

Трина моргает и удивленно выдыхает.

– Заманчиво, но я откажусь. Но все равно спасибо за предложение! – говорит она, пока машина встраивается в поток.

– Оно все еще в силе. Когда захочешь, – добавляю я и почесываю подбородок. – Откуда тогда у тебя его билеты?

Трина улыбается, как в интернет-меме, воплощающем слово «коварство».

– Он одержим хоккеем. Вы оба – его любимые игроки. Так что я прихватила с собой его ВИП-билеты, когда узнала, что он изменяет. Выставила его из дома, заставила подумать, что прощаю, но мне нужно проплакаться в одиночестве. Однако вместо этого я забрала собаку и все свои вещи, попросилась пожить у подружки, а по пути захватила мешок джерси и шайб, которые купила ему в подарок, чтобы вы их подписали. Когда я уже была одной ногой за порогом, считай, заметила билеты у него на тумбочке, – говорит она, и ее зеленые глаза недобро сверкают. – Их я тоже забрала. Завершающий штрих, так сказать.

Черт! Я не хочу, чтобы она мне нравилась, но… это мощно!

– А как ты узнала, что он величайший козел во Вселенной?

Она выпрямляет плечи, чтобы казаться сильнее.

– Мой пес съел нижнее белье его любовницы.

У Чейза падает челюсть, и он показывает на Трину пальцем.

– Ох блин! Я смотрел видео того ветеринара. Ты девушка с собачьими трусами!

Я начинаю смеяться. Трина тоже. Мы хохочем на весь лимузин, как безумцы.

– Уверен, трусы были не собачьи, Уэстон, – поправляю его я, пытаясь перевести дыхание.

Чейз морщится, осознав свою ошибку, но потом улыбается.

– Да, твоя собака вряд ли носит белье. Но даже если носит, ничего страшного. Никакого осуждения! – Он поднимает руки и смотрит на Трину. – Свобода самовыражения и все дела.

– Мой пес не носит белье. Он его просто ест, – чинно говорит она.

– Но другую одежду он носит? – спрашивает Чейз.

Пока Трина рассказывает ему про курточку из шотландки – специально для утренних прогулок, когда на улице туман, а потом достает телефон, предположительно, чтобы показать ему фото, я думаю о том, как она украла у Джаспера сувениры и билеты, а потом пришла на игру и вывесила плакат. Со вкусом, и все такое. Не называя имен, просто осуждая преступление. Прекрасная месть! Она умная. Нет ничего более привлекательного, чем умная девушка.

Я тру подбородок. Встречаюсь с ней взглядом, когда беседа о собачьей моде приостанавливается.

– То, что ты сегодня сделала, с плакатами… – говорю я.

Ее глаза взволнованно распахиваются, как будто я собираюсь песочить ее за то, что она припечатала изменщика. Я спешно добавляю:

– Это было нереально круто!

Она опускает взгляд, кажется, немного смутившись от похвалы. Чудесно. Просто чудесно! Это тоже привлекательно – ее скромная сторона в противовес общительной, впечатляющей личности.

Не думай об этом. Не воображай, как идешь с ней на свидание. Не-а! Она просто поклонница, ничего больше.

Я наклоняюсь через сиденье и протягиваю ей кулак. Вот так. Она просто поклонница, а не красотка, которую я хочу отвести к себе домой, раздеть догола и облизать везде, пока она не начнет молить о большем. Всю ночь.

Она ударяет своим кулаком по моему.

Не желая отбиваться ото всех, Чейз присоединяется.

Когда Трина опускает руку и откидывается на сиденье, она уже не кажется задорной и дерзкой, как несколько секунд назад. Может, задумалась о своем козле-бывшем?

Так дело не пойдет.

– Трина, мы заставим его пожалеть о каждой секунде причиненной тебе боли. – Я перевожу взгляд на друга. – Согласен, Уэстон?

Чейз кивает с таким серьезным выражением лица, какое бывает у него только на льду.

– Да, заставим.

Трина снова улыбается, и у меня в груди зарождается какое-то странное чувство. Что-то приятное.

– Хоккей нравится мне все больше и больше, – говорит она.

– К концу вечера ты его полюбишь, – говорит Чейз и снова улыбается ей своей особой улыбкой.

Вот же ж черт!

Мне знакома эта улыбка.

Это очень опасная, блин, улыбка.

Он улыбается так, когда ему нравится девушка.

Поэтому мне надо срочно прекратить о ней фантазировать.

Чейз мне как брат. Мы с ним с детства вместе. Он поддерживал меня, когда отец запил. Мы тогда учились в начальной школе. Папа приходил домой пьяный и злой, не пропускал ни одной юбки, пока мама, несмотря на то что была от него до ужаса зависима, не выгнала его из дома. Я, в свою очередь, поддерживал Чейза, когда мы учились в колледже и его отец – его герой, его пример для подражания – скончался после долгой болезни.

Я ни за что в жизни не позволю девушке встрять между нами. Одного раза было достаточно. Тот случай меня почти убил.

Как бы мне ни хотелось, я даже не смотрю на Трину, когда мы подъезжаем к бару и выходим из лимузина.

А мне хочется – мне ой как хочется пялиться на ее задницу, которая так и просит, чтобы ее отшлепали!

Но я не пялюсь. Вместо этого я отвожу Чейза в сторонку на несколько секунд и делюсь с ним планом на вечер.

– Я в деле! – говорит он.

Хорошо, что мы сошлись во мнениях. Вот бы нам еще не сходиться так очевидно во мнении, что наша ВИП-гостья – конфетка…

Я знаю, что решать эту проблему нам придется очень, очень скоро.

Глава 5. Расскажи нам обо всем

Трина

Не подумайте: Райкер все еще придурок.

Чейз все еще плейбой-очаровашка.

Но Чейз, похоже, действительно хороший парень.

А Райкер не настолько придурок, как мне казалось тремя часами ранее. Или даже двадцать минут назад в лимузине.

Частично меня переубедило обнаружившееся за суровой внешностью доброе сердце. И его желание исправлять несправедливости.

То же с Чейзом.

Другая часть: мне кажется, я видела Райкера раньше. Не уверена, но, если мне не изменяет память, некто большой, бородатый и татуированный каждые несколько недель покупает целые стопки книжек с головоломками и кроссвордами у нас в «Открытой книге».

Готова поклясться, когда я упомянула свой магазин, он прямо оживился. Это заставило меня покопаться в воспоминаниях о том, где я могла его видеть, – и точно! Оказывается, он постоянный покупатель.

Но быстро свернул с книжной темы, так что, может быть, его интерес к книгам – это тайна.

Я никому не расскажу.

У дверей «Стикс энд Стоунз» он поворачивается, останавливается и отводит меня левее, к закрытой кофейне по соседству.

– Дела такие: мы с Чейзом все обговорили, и в твоем распоряжении бесконечный запас селфи для мести. Даже мстительные видео, если ты хочешь снять, как мы играем в пул или что-то в этом роде. Что угодно, лишь бы этот бесполезный урод страдал.

– Ой, это ты так сильно расстроился из-за того, что забыл мое имя раньше? – говорю я, похлопывая его по рукаву белоснежной рубашки.

Упс! Ошибка новичка. Каменные мышцы очень приятны на ощупь.

– Я не забывал, – бурчит он, но больше ничего не говорит, и я решаю оставить все как есть, потому что – серьезно – эти ребята и так сами себя превосходят, чтобы помочь мне расквитаться с бывшим.

– Спасибо, Райкер! – искренне говорю я, глядя в его темно-синие глаза. – Я ценю твое стремление к расплате.

– Я не просто так «Эвенджер»[9], – говорит он.

Я поворачиваюсь к Чейзу:

– И тебе тоже спасибо. Я о таком даже не мечтала!

– Рад стараться, – отвечает он. – И рад, что мы проводим вечер с тобой, а не с ним.

Смешно, конечно, но… я тоже рада. Мне куда веселее, чем я ожидала.

Я собираюсь зайти в бар, но Райкер прочищает горло.

– Это не все. Чейз придумал, что сделать с подарком, который ты ему купила. С джерси и шайбами.

Дерзайте, мальчики!

– Внимательно слушаю, – говорю я, оборачиваясь к Чейзу.

– Давай я возьму джерси «Си Догз», а Райкер куртку «Эвенджерс», и наши команды их подпишут. Потом мы устроим аукцион и пожертвуем прибыль на благотворительность. Помощь собакам или что-нибудь еще на твой выбор, – предлагает Чейз, и я бросаюсь на него до того, как он успевает договорить.

– Месть во имя благотворительности? Мне это нравится!

Он обвивает меня руками, и я почти вдыхаю его приятный аромат. Но я не хочу переступить черту и показаться ему какой-то извращенкой, поэтому оставляю объятия невинными, а потом обнимаю и Райкера тоже.

– И вовсе ты не злой волк! – говорю я.

Он бурчит что-то, но я не разбираю, что именно, и отпускаю его. Не хочу давить на ворчуна, поэтому захожу в бар.

Мы подходим к стойке, и я поднимаю взгляд на доску, изучая список игр. Шаффлборд, пинг-понг, пул, дартс и корнхол. Чейз подходит поближе и подталкивает меня плечом. Не знаю, намеренно или нет, но мне нравится, когда он так близко.

– Ну, что ты выбираешь, мисс Книжная Крошка?

Я удивленно моргаю:

– Ты мне что, прозвище только что придумал?

Улыбка Чейза прямо-таки сочится самоуверенностью.

– А ты придумала прозвища нам. Так честно. К тому же тебе подходит.

– Что, Мисс Книгсшибательность кто-то уже занял, Уэстон? – сухо спрашивает у своего друга Райкер.

Пока они не начали спорить по этому поводу, я встреваю:

– А если мне хочется самой выбрать себе прозвище?

Райкер качает головой:

– Нельзя. Таково правило прозвищ: ты выбрала наши – мы выбираем твое.

– Но вы сами не можете с ним определиться!

– Я еще даже ничего не предложил.

– Ну, давай! – говорю я, делая пригласительный жест в его сторону.

Он соглашается не сразу. Глубоко вдыхает, ухмыляется и заявляет:

– Госпожа Любознательность.

Черт. А он хорош! Дает достойный ответ на мои прозвища для них. Я раздраженно выдыхаю и прищуриваюсь. Он попал в яблочко.

Райкер усмехается:

– Так я и думал.

– Что ты думал?

– Тебе нравится, – говорит он, тоже самоуверенно.

Чейз сверкает хитрой улыбкой.

– Да, мне тоже так кажется, – говорит он, подходит немного ближе и неторопливо произносит своим глубоким вкрадчивым голосом: – Госпожа Любознательность… – выдерживает паузу и добавляет так, что у меня сердце замирает: – Книжная Крошка.

Я с трудом сдерживаю трепет. Чувствую, что окружена ими.

Райкер приподнимает бровь. Видимо, заметил, как я дрогнула. Черт! Он поворачивается к Чейзу:

– Комбо! Кажется, мы нашли победителя.

– И подходит же! – говорит Чейз.

Прозвище книжное и немного сексуальное. Надеюсь, это значит, что он считает меня сексуальной.

Погодите-ка. Кого я имею в виду, когда надеюсь, что он испытывает ко мне влечение?

Я не знаю, вот в чем беда. Обоих? Когда я прикарманивала билеты, то и подумать не могла, что из-за меня будут соперничать два спортсмена. Тем не менее вот она я, в центре внимания. Возможно, мне это даже нравится. Я не могу списать все на тот единственный бокал вина. Может, из-за того, что Джаспер стал заглядываться на других, мне просто нравится, что они сейчас смотрят на меня.

Да, наверное, дело в этом.

Вот и все. Ничего такого. Это нормально после расставания. Думаю, мне можно получать от этого удовольствие.

Я отвлекаюсь от размышлений, когда Чейз делает жест в сторону доски.

– Давай, выбирай, во что будем играть сначала. Пожалуйста, скажи «пинг-понг»!

Хм-м… Выбирать сложнее, чем я ожидала. Особенно после того, как Райкер прокашливается:

– Выбор за дамой. Ты говорила, тебе может понравиться и то и другое. Решай сама, – говорит он, демонстрируя, что запомнил мои слова.

Я глубокомысленно постукиваю по подбородку и думаю про пинг-понг, который любит Чейз, и пул – предложение Райкера. Мой выбор будет своего рода знаком. Как будто я предпочитаю одного из парней другому, несмотря на то что оба мне очень помогают. Не успеваю я сделать выбор, как Чейз облокачивается на прилавок и встречается со мной взглядом.

– Хотя… я не прав. Пул подходит нам больше.

Я совсем не ожидала, что он это скажет.

– Почему?

– Нам нужно, чтобы твой козел помучился, так ведь? Ты сказала, мы его любимые игроки. Так давай заставим его ревновать не по-детски! Пул сексуальнее, – говорит он, уже не улыбаясь.

В его глубоких карих глазах мне видится что-то темное, будто бы… раздевающее меня. От того, как он имеет меня глазами, по телу проходит приятная дрожь. Мне нравится даже его напускное очарование. Меня таким не проведешь, но как же мне это нравится! Особенно когда он добавляет:

– Ты хотела научиться играть. Мы тебя научим.

Представляю: я вытягиваюсь перед столом, Чейз за моей спиной показывает, как правильно целиться, Райкер подходит с другой стороны и поправляет мои бедра.

Мое сердце трепещет от проносящихся в воображении картинок. Они куда более возбуждающие, чем я ожидала. Более порочные. На этих картинках два мужчины дотрагиваются до меня одновременно.

Но это ерунда какая-то! Кто будет фотографировать, если они оба учат меня играть?

Понятия не имею. Но, может, мне и не нужны эти фото. Хочу вместо этого поиграть в пул с двумя красавчиками.

Впрочем, я не подаю вида. Им пока что не надо об этом знать.

– Игра начинается, – говорю я.

* * *

Райкер поднимает свою бутылку пива, делает глоток и ставит ее на стойку рядом с бильярдным столом.

Он серьезным взглядом окидывает построение шаров – в основном моих – на зеленом фетре и снова поправляет галстук.

У Чейза галстука нет.

Я не могу определиться, как мне нравится больше: с галстуком или без.

– В общем, тебе нужно целиться в фиолетовый шар, – решительно говорит Райкер.

– Как все просто! – сухо отвечаю я, потому что это ни разу не просто.

Я толком не играла в пул, но знаю, что это до смешного сложно. Я твердо решила, что хотя бы один шар забью намеренно, а не потому что мне повезло.

А это значит, что мне нужна помощь.

– У тебя получится, – радостно говорит Чейз. Он огибает стол и встает рядом с кием в руке. – Давай покажу.

Он кивает своему сопернику, стоящему по другую сторону стола.

– Райкер, пофоткаешь нас для странички Трины?

Райкер кивает и достает телефон.

– Сейчас все будет.

– Ну, тогда шоу начинается!

Чейз опускает кий и расстегивает манжеты на своей рубашке. Он неспешно подворачивает правый рукав, обнажая сильное предплечье.

И второе – следом.

М-м-м…

Погодите, я что, мурчала сейчас?

Кажется, мурчала.

Очевидно, сегодня я узнаю о себе много нового. В частности, что меня заводят бедра и предплечья, а еще – ворчание и самоуверенное очарование.

К слову, Чейз становится позади меня, но не дотрагивается. Пока что. Его широкая грудь в нескольких дюймах от моей спины. Его дыхание так опасно близко, что я его слышу. Его запах наполняет мои легкие.

От него пахнет океаном – так же, как и перед матчем. Впрочем, сейчас запах немного сильнее. Наверное, из-за принятого после игры душа.

О-о-о! Приветик, картинки из душа!

Представляю его под бегущими струйками воды, и у меня перехватывает дыхание.

Или это от того, что он подходит чуть ближе?

– Сначала прицелься кием. – От его глубокого бархатного голоса по спине бегут мурашки.

Я сглатываю. Возможно, чтобы скрыть свое возбуждение.

– О’кей.

Я поднимаю кий правой рукой и отвожу его назад, почти касаясь левой, которой опираюсь на стол.

Чейз подходит еще ближе, а потом обвивает меня рукой. Я окружена этим большим сильным мужчиной. Его руки ложатся сверху на мои и направляют кий. Они такие большие, что мое воображение рисует будущее, в котором эти руки дотрагиваются до моих плеч, талии, ног…

Мне необходимо собраться. Чейз и Райкер здесь не для того, чтобы меня соблазнить. Их цель – помочь мне отомстить.

Только вот меня эта цель уже совсем не заботит.

Она должна меня заботить, поэтому я поднимаю взгляд и встречаюсь глазами с Райкером. Он смотрит на нас с другой стороны стола, и в его взгляде проблескивает нечто темное. Камера его телефона нацелена на нас с Чейзом, но сам он не смотрит на экран, как будто не может оторвать глаз от происходящего перед ним.

Может быть, он ревнует. Или сдерживается.

Но почему? Что в нем требует сдержанности?

Я не знаю. С трудом концентрируюсь на указаниях, которые шепчет мне на ухо Чейз. Как держать кий, как целиться, как бить по шару.

Я не могу думать. Он так близко! Райкер смотрит на нас с таким напряжением, что я неспособна обуздать свои мысли. Может, Райкер тоже придет мне на помощь? Может, даст подсказку? Боже, куда подевался весь мой феминизм? Почему мне вдруг надо, чтобы два огромных мужчины учили меня играть в барные игры, когда я, черт возьми, могу научиться всему сама? Есть же книжки! В моем магазине. И видео на «Ютьюбе». И…

И…

И мне все еще хочется, чтобы они показали мне, как играть.

Соберись!

Я отвожу кий назад и изо всех сил ударяю им по битку. Он врезается в фиолетовый шар с громким и очень однозначным звуком, отправляя его в полет по фетровому покрытию.

Прямиком в лузу.

Ох ты ж черт! У меня получилось!

– С первого удара! – кричу я.

Оба парня что-то ободрительно восклицают, и, когда я оборачиваюсь, Чейз обнимает меня. А вот и Райкер – дает мне пять, когда я разрываю объятия. Я ударяю ладонью по протянутой руке и закатываю глаза.

– Я что, только пятерки заслуживаю?

Он напрягается, как будто задумавшись.

– Давай, обними Госпожу Любознательность! Она не кусается, – подначивает Чейз.

Райкер смотрит на него так, как будто сейчас оторвет ему голову, но все-таки подходит и обвивает меня своими большими сильными руками.

Я украдкой вдыхаю его запах. Этот лесной аромат пьянит меня. И бросает в жар. То же – с его бородой, царапающей мою щеку. Каково было бы почувствовать ее в других местах?

Например… между моих ног.

Ответом мне служит стремительно расплывающееся по телу чувство ноющей жажды. Приятно. Это было бы так приятно!

Когда он отпускает меня, я заставляю себя улыбнуться самой милой улыбкой.

– Ну что, продолжим играть? – спрашиваю я и надеюсь, что мой голос звучит не так хрипло, как мне кажется.

Не так откровенно.

Готова поспорить, эти красавцы отбоя не знают от бросающихся на них женщин. Не хочу показаться типичной фанаткой.

Надо прекращать думать о ВИП-программе, в которой эти двое посвящают себя мне.

Мы заканчиваем. Удивительно: я проигрываю.

Играем еще, и по ходу игры я усердно стараюсь держать в голове, что цель этого вечера – заставить Джаспера ревновать.

Я отпиваю пива из бутылки и ставлю ее обратно на стол.

– Джаспер Бесхребетный с ума бы сошел от счастья, если бы ему удалось поиграть с вами в пул.

Чейз смеется.