скачать книгу бесплатно
Провожающий взмахнул рукой. Существо – гуманоид с фасеточными глазами, жабрами и копытами на ногах, исчезло. Существо исчезло, но на его месте осталось тёмное пятно, полностью повторяющее его размер и форму. Корм отвёл фильтр от лица. Пятна не было видно. Корм посмотрел сквозь фильтр, пятно было на месте.
– Как можно добровольно стать подобной тварью? – Пробормотал Корм. – А пятна эти что, вообще, такое?
– Мой Корм, если бы знать.
– Откуда взялись эти записи?
Ур подошёл к стене и набрал короткий код на прозрачной, почти невидимой панельке. Через пару мгновений в стене открылась шторка, и на столик выехало два стакана, до самого верха, наполненных зелёной жидкостью.
Один стакан ур поставил перед Кормом, а свой выпил, жадно, почти давясь. Перевёл дух, аккуратно поставил стакан обратно в нишу и только после этого ответил.
– Совершенно случайно. Ты же знаешь, что в экспедиции пропало несколько человек. Никаких следов мы так и не нашли. Предположили, что они были похищены неким хищником, слухи о котором давно ходят среди дикарей. Поэтому и наставили везде ВиЛы. Это мы так визоры-ловушки окрестили. Установили их на все возможные режимы и при просмотре записей, обратили внимание на странные тёмные пятна.
Во время рассказа ур ходил мимо Корма, туда-сюда и тому приходилось крутить головой вслед. Скоро Корму надоело это мельтешение. Он взял со столика стакан и принялся пить мелкими глоточками, глядя на стену перед собой.
– В первый раз мы заметили только два таких пятна. В другое время может, и внимания бы не обратили. Но тут ситуация такая, что все под подозрение попадает. Думали, решали, игнорировать их или в работу брать. Тут Мелан влез со своим новым изобретением. Мой Корм знает о его опытах со временем. Так вот, его смешной прибор, настроенный на эти пятна, выдал такую кривую, что Мэл от радости чуть имя не потерял. Видел бы ты его в тот момент. Прыгал, как полосатиком укушенный, и кричал, что скоро он будет гулять по времени, как по дороге. Спал возле пятен, с прибором своим, в обнимку, данные чуть не посекундно записывал. Сейчас из мастерской своей не выходит. Помощники ему туда еду носят.
Ур замолчал, и Корм воспользовался паузой.
– Не хочешь ли ты сказать, что вам удалось записать прошлое? Каким образом?
Ур даже застыл в изумлении.
– Записать прошлое? Что ты, Корм. Я не думаю, что это возможно.
– Но тогда…
– А, записи. Да. Мы их случайно нашли, когда искали пропавших. Там, в Мёртвом Городе. И записи, и устройства для их воспроизведения. Все в отличном состоянии. Умели древние делать. Все настолько просто, что ломаться, по сути, нечему. И разобраться было не сложно. Но самое интересное не записи, и даже не пятна эти.
Ур взволнованно заметался по комнате, размахивал руками, а его дрожащий голос казался Корму существом самостоятельным, так много места он занимал в маленькой каморке
– Их язык! Я уже говорил, что нам не пришлось применять сложных алгоритмов. Он очень похож на наш, и это означает, что либо наши предки, при экспансии, заселили и этот мир, либо, это и есть наша Тэрраматэр!
Ур наконец-то остановился и, раскинув руки, с восторгом воскликнул.
– Наш Первый мир! Корм! Ты представляешь, что это значит? Конечно, убеждения – это не доказательство. Ещё проверять и проверять, но я почти уверен.
– Хорошо, спорить не буду.
Корм отодвинулся от ура. Как бы не вспыхнуть от его горящих глаз. Учёный фанатик страшнее мымрика с лазером.
– Пусть будет Матэр, хотя я бы предпочёл, чтобы это была не она.
– Почему? – Изумился ур.
– Не хочется думать, что наш первый мир так деградировал. Тысячи лет назад корабли по всей галактике рассылал, а сейчас одни руины, да дикари по лесам бегают.
– Вот потому и деградировал, что лучших людей по космосу раскидал. А остальные сами разбежались.
Ур мотнул головой в сторону экрана.
– И потом, у них могла вспыхнуть какая-нибудь глобальная война. Эпидемия. Мы же ничего не знаем об этом мире. Полтыщщи оборотов, считай, впустую ушли. Сидели тут, сами от себя прятались.
– Не утрируй, Ивлин, не полтыщщи, а всего, четыреста с хвостиком. И не сидели. Город отстроили. Производственная база, почти полная. И экспедиции уже не первый оборот отправляем.
Корм неожиданно почувствовал голод. Но идти в трапезную не хотелось. Там всегда кто-то есть. А у Корма начала болеть голова и настроение портилось с каждой минутой.
– Так что там с этими пятнами?
Ур снова пошёл кружить по каморе.
– Мы все принялись помогать Мелану, оставив остальные дела. Нам понадобилось более пяти смен, чтобы усовершенствовать его машину. Кроме первых двух дыр обнаружили ещё четыре. Установили рядом с ними ловушки. Они могут работать в автономном режиме целый оборот. Конечно, если ничто им не помешает. Мелан уверен, что это не что иное, как временные тоннели. Там, на записях, происходит мгновенное перемещение массы в пространстве, и это каким то образом рвёт временную ткань.
– Откуда такая уверенность?
– Никакой уверенности. Всего лишь версия, но посмотри сюда.
Ур ткнул пальцем на одну из кнопок пульта. На экране снова возникли руины, почти заросшие мхом.
– Здесь один из этих тоннелей. – Сказал ур и кивнул на фильтр.
Корм поднёс рамку к глазам и увидел большое пятно на фоне зелёной стены. Сбоку появилась рука. В руке лежал увесистый булыжник, который эта самая рука запустила прямо в пятно. До стены булыжник не долетел. И на землю он, тоже не упал. Просто исчез. А в зоне видимости снова появилась рука. На этот раз в ней была птичка со связанными крыльями.
Когда Корм вдоволь налюбовался, как в пятне исчезают разнообразные вещи и живность, он повернулся к довольному уру и не спросил, а почти утвердительно сказал.
– Пропавшие слишком близко подошли к этому… тоннелю?
– Скорее всего.
Ивлин тяжело вздохнул и уселся напротив Корма. Взял со столика стил и принялся крутить его между пальцев. А потом резко встал.
– Во всяком случае, при них были жучки и сферы. Если бы они просто погибли, мы бы их нашли.
Стил треснул пополам в пальцах ура. Ивлин недоуменно посмотрел на обломки и осторожно положил их на столик.
Корм тоже вздохнул. Пятеро пропавших были достаточно серьёзной потерей.
– Если я правильно понял, записей у вас много.
– Более-менее интересных, на пять дней реального времени.
– Надеюсь, энергетические затраты при демонстрации этого чуда невелики?
Ур махнул рукой. Не о чем говорить.
– Отлично. Вставьте в инфотеку. Разумеется, за плату. Умеренную. Горожанам это будет интересно, а нам полезно. Может, кто-то заметит то, чего не заметили вы. Только не забывайте о деле. Через четверть смены я жду от вас полный отчёт об этих ваших тоннелях. Все факты и предположения. Любые. Даже самые невероятные.
– Хорошо, мой Корм.
Ур направился к выходу.
– Подожди.
– Что-то ещё?
– Скажи, моя супруга не могла пропасть в одной из этих… в одном из этих тоннелей?
– Это было бы вполне возможно, но ни в городе, ни рядом с ним нет ничего подобного.
– А вы хорошо искали?
– Вообще не искали. Все дыры в Древнем городе. Ведь люди уходили оттуда.
не глава
А-А-А! Мама! Да когда же эти ветки кончатся? Странные ветки. А ведь и действительно странные. Длинные, ровные, по всей длине, и листья чёрные. Мелкие, узкие и растут неправильно. Не вперёд по ветке, а назад, как крючки. Никогда такого не видела. Я к ним даже не прикоснулась, а они в трубочки сворачиваются. Остренькие, такие трубочки. Как иглы. Оцарапаться можно. Так и оцарапали же. На ладонях кровь. На лице наверняка тоже. Хорошо, что я в военном шуршуне. Его так просто не проткнёшь. Плотный, скользкий. В магазине такое не купишь. Друг привёз, понятно откуда. Он много ещё чего привёз полезного. Спички, например. Тоже вещь. В упаковочке, толстенькие такие. Вот они, лапочки. Так, а это ещё что? Чёрт! Ветки, что б их! Шевелятся! И не от ветра, нет. Ко мне движутся, мерзкие. Медленно, почти незаметно, но, определённо, ко мне. И чего вам, твари, надобно? Крови моей хотите? А ведь кажется да, ведь точно – крови! А-А-А!!
Ужас захлестнул меня по новой, смёл с места и понёс через паутину жутких веток. Я летела по этому чудовищному лесу, уже совершенно ничего не соображая. Вперёд. Вперёд, подальше отсюда. Откуда отсюда? ЭТО везде. Раскалённым копьём всю насквозь пронзила жуткая мысль – Это не Земля!
глава 4 Поехали!
– Зови Манюню!
– Марья!
– Ау?
– Собралась?
– Вчера ещё. Было бы что собирать. Хлеб да огурец. Бутылочку брать?
– Не, не надо. Будет желание – вечерком посидим. А там только время терять.
– Тоже верно. Мой-то, знаешь чё опять учудил?
– Что? Что-то новенькое? Или опять, как всегда, самогон телепортировал?
Манюня самогоном приторговывает. А что делать? Такая орава на ней. А на пенсию не больно то разбежишься.
– Ага. И как только умудряется сволочь. День не начался, а он уже никакой.
У Баха – Манюниного сожителя, каждый день так начинался. Он и раньше пил не скромно, а после Вариной гибели совсем сдурел. Сначала отговаривался непосильным горем, потом и отговорки не нужны стали. Манюня периодически проводила воспитательные лекции. Бах внимательно слушал, скорбно вздыхал и кивал активно лысеющей головой. Под конец лекции бил себя в грудь и клялся, что больше никогда. А через полчаса уже валялся между грядок. И от его дыхания дохли, не успевшие разбежаться, жучки и чернела ботва.
Иногда он пытался установить в доме свою власть. Выпячивал грудь, некогда довольно мощную, сжимал толстые, короткие пальцы в кулак и даже замахивался на Манюню. Но тут уж она отводила душу по полной.
Потом приходила к нам и со всеми подробностями, смакуя, рассказывала, чем и по какому месту она сегодня учила своего сожителя. И какая именно вещь при этом оказалась сломанной.
Рассказывала смешно. Бегая по кухне, и показывая, как она его толкнула и как он упал – «Жира кусок " – и как лежал потом, дрыгая ножками и ручками, не в состоянии самостоятельно подняться.
Мы смеялись в ответ, но Манюню было жалко.
– Как умудряется? Мань, я тебе сколько раз говорила, смени замок.
– Ой, да меняла уже, меняла. С тобой же покупали.
– Ну, тогда пошли его на шоу волшебников. Сейчас по телевизору показывают, как люди голыми руками лампочки зажигают, да вилки жрут, а твой, самогон через стенку высасывает. Копперфильд отдыхает.
– Я бы и подальше послала. Да его за ворота то не выгонишь. Прям, корнями врос, козёл.
глава 5 Стоит только захотеть
Корм подошёл к высокому и узкому окну. Этот большой, очень большой дом должен был стать не похожим на другие дома Города. Он строился по древнему рисунку. Такому древнему, что уры – самые мудрые и учёные люди Города, не поверили собственным выводам. Слишком невероятно это звучало. Шесть тысяч оборотов. Ничто, сотворённое человеком, не может существовать так долго.
Строго говоря, рисунок и не сохранился. Он давно превратился в пыль. И только толстая, прозрачная пластина, похожая на стекло, под которой эта пыль лежала, не дала ей разлететься по всей планете, с весёлыми ветрами этого мира.
Уры сказали ему, что таких изображений там было много. Восстановить пока удалось лишь одно. Умники объясняли процесс восстановления. Какое-то микронное склеивание, восстановление структур на атомном уровне, подбор цвета методом тыка.
С цветом здесь очень хорошо поработал Эйслет – поэт и художник. Наконец-то, и от его умений нашлась польза.
Когда-то Корм сильно удивился, что мечтателю присвоили статус Бессмертного. За какие это заслуги? Конечно, Эйслет весёлый и хороший человек, но ведь он не учёный, не лекарь.
Да, это было очень давно. С тех пор Корм многому научился и многое понял. Даже просто быть хорошим человеком – это дорогого стоит. А Эйслет, к тому же, обладал одним очень редким и важным качеством. Как никто другой, он умел слушать. И не только слушать, но и найти и вовремя сказать нужные слова.
Когда пропала Супруга и Корм от горя почти ушёл за черту, именно Эйслет постоянно был рядом с ним. Ни на миг его не покидая, он что-то говорил и говорил, пока его слова не стали понемногу доходить до Корма.
Именно Эйслет привёл его в чувство и помог найти силы, чтобы жить дальше. Эйслет сказал, что Илиеона не могла просто так уйти и бросить его, Корма и их маленькую дочь. Она обязательно вернётся. Надо только дождаться.
С тех пор Корм ждал. А Эйслет был рядом. Сочинял запутанные, как нить неумелой пряхи, рифмы, рисовал никому не понятные картины, рассказывал урам свои сны, а по вечерам уходил за город смотреть на закат.
Однажды Корм спросил, не скучно ли ему каждый раз глядеть на одно и то же? Да ещё ходить в такую даль. Как будто в Городе не видно заката. Эйслет ничего не ответил, а вечером позвал с собой.
По дороге Корму не раз хотелось плюнуть и вернуться обратно, но стоило ему ступить на край небольшой площадки под сосной, и он забыл и узкую тропку, заросшую колючками, и лужицы грязи в низинках, и ветки, то и дело норовившие ткнуть именно в глаз.
Цветущий луг под высокой скалой был обрамлен тёмными елями. На дальнем краю луга разлилось озеро, названия у которого не было. И в этом безымянном озере тонули розовые облака.
– Они же белые должны быть. – Пробормотал Корм.
– Кто?
– Облака. Почему они розовые?
Корм посмотрел на Эйслета. Тот уже уселся на самый краешек площадки, болтал ногами, жмурился и счастливо улыбался.
– О, приятель, это ещё что. Они тут и сиреневые бывают, и зелёные, и вообще какие хочешь. Пару раз даже радужные видел. Ты не суетись. Садись рядышком и дыши глубже.
Эйслет похлопал ладонью по толстому слою хвои. Корм так и поступил. И не пожалел. Под ветвями сосны так легко дышалось. И на душе становилось спокойно. Боль, ставшая вечной спутницей Корма, уходила из груди и, превращаясь в облачко, улетала куда-то далеко.
И Корму стали необходимы эти прогулки с другом, эти закаты, это молчание вдвоём. И однажды, вытянувшись на мягкой хвое и глядя на новый, обычно необычный закат, Корм неожиданно подумал о том, что жизнь такая короткая штука. Сколько ни живи, все равно будет мало. Мало для того, чтобы увидеть то, что надо увидеть. Мало для того, чтобы узнать то, что нужно узнать. И как мало времени дано на то, чтобы сказать своим любимым о том, что ты их любишь. Просто сказать. А ведь это так просто, пока любимые рядом. Корм приподнялся на локтях и посмотрел на друга.
