скачать книгу бесплатно
– Я скажу всё сам, так как от политики меня тошнит, а особенно если она выходит из уст окружающих. Первое. У тебя нет рычага влияния и ты уже бежишь делать громкие заявления, ублажать толпу приятными речами, и всё это за счёт репутации государства. Ты действительно предполагал, что просто так оставят, даже если ты минимальная угроза? Второе. Ты понадеялся на толпу, а этого никак делать не стоит… ну, простейше ведь, электорат тебе только голоса даёт, но не власть, уясни… – инициировал тему диалога Аристо.
– Тогда к чему существование идей о демократии и новом обществе, разве позволяется кидаться как грязью такими священными понятиями? Не понимаю… – Задал вопрос Плато, после чего Аристо вновь засмеялся, что даже не смог в течении двух минут продолжать диалог. Он на три полушага назад отошёл от брата и сделал лицо, по которому легко было прочитать потерянность. – Имеет место быть защита идеалов и интересов граждан! – громко сказал младший Романович, а на глазах его образовались слезинки, что символизировали разочарование, ведь даже Аристо, который его хорошо знает, не оказался плечом сострадания.
– Ага, имеет, а ещё имеет место выпущенная в тебя пуля от неизвестного лица во имя суверенитета города, хех, – прокомментировал Аристо.
На язвительный комментарий Плато отреагировал как на бессмысленную критику, сжав зубы, после укусив нижнюю губу.
– Вот, что бывает, когда читаешь немцев, а итальянца Макиавелли с его государем теряешь, и стоило бы… – недоговорил обидчик Романович по причине резкого ухода младшего в сторону выхода. Он закончил речь уже наедине с собой: «Ещё один грех политика – обиды».
Плато в это время бежал по центральной улице Амордея. Имея при себе паспорт гражданина, банковские карты, неизвестный цифровой носитель информации времён прошлых десятилетий, а также переплетающиеся мысли, он решил свернуть на улицу Реформаторов. Сел на вовремя подошедший беспилотный трамвай и проехал два километра ровно по прямой линии. Выйдя с транспорта, он оглянулся и резко побежал, через метров тридцать остановился и ещё раз посмотрел вокруг, после проговорил про себя: «Слежка не ведётся, и это единственное, с чем пришла удача». Пройдя по гладкому асфальту пятьдесят метров, он свернул на бетонные лестницы, ведущие к территории большого, но не высокого здания, на крыше которого развевался флаг США, из чего следует, что кирпичное строение принадлежит этому государству и является посольством. Первым угнетённый Романович встретил двухметровый металлический забор, но после он нашёл видеодомофон и подождав двадцать секунд, нервно кусая губы, позволил своей бедной душе обратиться к цивилизации – провёл пальцем по дисплею, и через некоторый короткий промежуток времени, который казался ему вечностью, ответил мужчина: «Hello, how may I help you?».
– Хеллоу, ай вонт ту мэйк а рекуест ту зе консул, – объяснил свой визит Плато, после чего последовало минутное молчание из динамика, что он даже испугался, находя этому объяснение в своём неправильном английском. Ход мыслей прервала девушка, заговорившая с ним на его родном языке: «Здравствуйте, прошу извинить моего коллегу, он не совсем понял вашу… просьбу, если не ошибаюсь, по возможности, разъясните мне»
– Добрый вечер. Кхм, да, я бы хотел обратиться к консулу, и если возможно, я скажу обо всём ему сам, лично…» – не терял надежды обратившийся.
– Конечно! – кратко дала ответ девушка из динамика.
Железная дверь открылась, но Плато не сразу прошёл через неё, предварительно осмотревшись вокруг и включив запись на Elbrusphone+, скорее всего не доверявший даже своим спасителям из Америки, но на то были основания: одобрение цели его визита получилось уж слишком быстро для такой серьёзной организации. Он зашёл в посольство. Внутри его ожидала следующая картина: мраморные стены и потолки, но как выяснилось позже, – это не мрамор, а металл – звук после легкого удара пальцами давал знать; в помещении было темно, так как окон и приборов освещения в прихожей не оказалось, но Плато не был потерян, ведь к нему спустя минуту подошёл, судя по внешнему виду, слуга, державший в руке свечу.
– Сэр, про?йдите, пожалу?йста, в го?стиную, го?сподин консу?л осво?бодится в скоро?м време?ни, – проговорил слуга, на что Плато отреагировал спокойно, но через минуту до него дошло понимание – этот человек полностью извратил ударения слов в предложении и явно здесь находится недолгий срок, иначе сам бы заметил за собой такую ошибку.
Они прошли в гостиную. Дворецкий указал Плато на кожанный диван чёрного цвета, на котором рамположил гостя, а сам удалился в другую комнату, судя по всему для приготовления предметов чаепития на двух персон. Через короткий промежуток времени образовался сам консул, имевший с виду привычный дипломату стиль одежды и физиономию, но при том будто бы не находящийся в своём теле – как заметил Плато, но отбросил эту мысль за абсурдностью. Консул начал первый, предварительно улыбнувшись, но опять же, как-то неестественно: «Приветствую, знакомый!»
– И вам добрый вечер, – сказал в ответ Плато. «Что, знакомый? Кто так вообще говорит?» – подумал он про себя.
– С какой темой вы обращаетесь?, – интересовался сотрудник посольства.
– С какой темой… Вы знаете, так как я признаю за вашим государством великие цели народовластия, свободы, гражданственности, поэтому обращаюсь именно к вашей многонациональной демократической державе за помощью в моей сложившейся трудной ситуации, в которой я был со стороны государственной машины этого города публично унижен и репрессирован только за то, что высказывал своё независимое мнение.
– Учитывается. – Ответил консул. – Вы испуганы? Почему ваше сердце бьётся чаще? – обратился он к гостю.
– Стойте… Да, вы знаете, встреча так повлияла на меня, замкнутого человека с глубоким внутренним миром, хех, и ещё эти события преследующие… – не успел до конца разъяснить Плато, как консул сказал то, из-за чего обратившемуся к нему гражданину Амордея стало не по себе, и возник вопрос: «Я сошел с ума или они?».
Дипломат чуть громким голосом с предупреждающей интонацией сказал: «Чай, стол… чай на деревянный стол», направляя голову в сторону кухонной комнаты. Далее дворецкий со вкусом обустроенного посольства достойно вышел к гостю и господину, держа в одной руке поднос с фарфоровыми чашами и чайником, а в другой десертную тарелку с шоколадными пончиками собственного изготовления. Следующие пять минут они занимались чаепитием, не сказав ни единого слова за этот период, что хоть и вызвало подозрение у Плато, тем не менее не смутило его, ведь всё внимание к себе привлёк вкус пончиков, нигде ранее не наблюдавшийся в городе. По окончанию первой чаши чая, консул стал любезничать: «Извиняюсь! Ведь я не знаю вашего имени, мы с вами незнакомы. Я Генри Менкен» – сделал шаг к знакомству Генри, протянул руку и улыбнулся.
– Плато Романович… приятно, – познакомился гражданин Амордея с американским дипломатом, что придало некоторых сил, ведь сомнения о психическом здоровье на фоне адекватного знакомства развеялись.
– Уважаемый Плато Романович, из сказанного я понял – угроза, – объяснился Генри.
– Всё верно. Поэтому я хотел запросить у вас политическое убежище на территории Северной Америки, если можно, также смену гражданства и имени, ведь эти звери и там меня достанут, как кажется, – давил на жалость младший Романович и нервно перебирал пальцы рук.
– Немного думать… звери… это замечательно! – сказал неожиданно для Плато консул, что, естественно, возобновило подозрения в разумности происходящего.
– Честно, не понимаю, если бы можно было только посвятить меня… – прокомментировал он с надеждой.
– Посвя?тить… посвяти?ть? Хм… я не священник, и к чему тема религии?
– Нет-нет, вы не так поняли. Я хочу получить более подробную информацию по моей просьбе о предотвращении угрозы убийства меня как неугодного государству политика.
– Я займусь этим лично. – Дал ответ Генри, после чего к нему подошёл слуга и прошептал что-то на ухо. – Да-да, Плато Романович! Буду виноват, если не узнаете. И так, здесь не посольство США, на Земле мы не выдаём убежища для сохранения жизни, а вы нам интересны как идеальный че?ловек для наших учёных!
– Вы меня на органы хотите продать?! – воскликнул Плато и обратил на себя холодный взгляд слуги, чем был смущён, но не оставлял возмущение, поэтому направил зрение на консула, с которого хотел получить ответ.
– Так… я хочу… я сделаю помощь вам, угроза будет предотвращена. Необходимо пройти с нами, – сказал Генри
Подошёл странный к выходу в тёмный коридор и указал правой рукой, тем самым давая понять, что необходимо туда пройти.
– Хех… что?! – возмутился Романович, но вовремя подошедший слуга шепотом сказал ему: «Вам помогут, потерпите, консул не совсем социализирован», чем успокоил его; Плато ни за что не согласился бы пройти, если не внезапно возникшая мысль: «псы режима опаснее чудаковатых господ с Америки, и вообще, чего я боюсь?».
Из-за отсутствия какого-либо освещения, Плато не смог понять куда его ведёт господин Генри, поэтому всю дорогу, согласно ощущениям, он как бы шёл и поворачивал телом на месте; в конце пути он встретил своим лицом деревянную дверь, после чего Генри незамедлительно принялся извиняться перед гостем, что шёл позади его и сам не принял последствия абсолютной тьмы коридора.
– Точка места, – обозначил Генри.
– Точка места, ага… – саркастически прокомментировал Плато с ноткой разочарования.
– Уважаемый Плато Романович, в ваших возможностях не бойтесь и не теряйте… разум, да! – предупредил Генри, достал из кармана предмет имеющий свойство освещения, но не похожий на фонарик, после прислонил к шее Плато, а во время соприкосновения с человеческой кожей из предмета вышли микроиглы. В тот момент жертва смогла лишь разглядеть как Генри Менкен поднимает его двумя руками, а веки закрываются. Случившееся повергло спящего в шок, но появившийся осознанный сон дал возможность поразмыслить, и он пришел к выводу: «Выходит, перевозят через границу. Восхищаюсь подвигами во имя свободных граждан, как бы наивно не звучало».
Тем временем Генри Менкен вёл гусеничный транспорт с наличием автомобильной кабины, в которой отдыхал от реальности Плато; пейзаж был пустынным, а вдали виднелась высокая гора; посмотрев чуть ниже можно было заметить песчаные постройки; в этот момент закончился препарат, так долго удерживавший жертву в сновидениях.
– Это что, гусеницы?! – первое, что спросил Плато подняв веки.
– Личная разработка это автоматическое передвижение! – сказал чуть улыбаясь Генри.
– Личная… в позапозапрошлом веке ещё гусеничный ход изобрели, тебе что, три сотни лет? – возмущался Романови, но после понял, что обратился на «ты» к американскому дипломату, засмущался и принялся пытаться заснуть.
Вскоре осознание абсурдности ситуации вынудило Плато отказаться от сна и разобрать обстоятельства; действительно – его, гражданского лица, везут по пустынной местности на странном транспорте неизвестно в какую точку мира, так ещё и водитель никто иной как американский посол в Амордее. Пытаясь вежливо обратиться Плато сказал: «Господин Генри Менкен, извиняюсь, могу ли быть осведомлён о нашем пути, а именно: куда мы направляемся?»
– На месте! – воскликнул Генри, чьи слова подействовали на пассажира так, будто никаких странностей до этого момента и не было, но всё равно ракурс внимания незамедлительно перешёл на впечатляющую картину: совсем близко оказалась высокая гора, примерно два с лишним километров в высоту, из чего он решил, что это – Синай, та самая, где согласно христьянскому учению Бог вручил Моисею десять заповедей.
Мысли о духовном не долго держали, ведь подъехав ближе, он увидел большую щель в горе (можно её назвать дырой), в которую помещалось два или три средних грузовика. Следующие пять минут езды пассажир в сопровождении американского дипломата молчал, а ноги его тряслись от стресса, и, видимо, потерявший доверие к окружающим, он решил собственными силами познать происходящие события, назвал их даже писанием на закате лет сумасшедшего автора-фантаста, в мыслях, конечно же, чтобы его самого не сочли нездоровым. «Какую роль я играю? Вообще, имею какое-то значение, владею своим местом?» – последнее, что думалось.
После уже невозможным являлось представлять обыденные вещи такими удивительными: чего стоят наши воззрения, накопившиеся за тысячелетия, о боге, науке, вселенной, когда на голову валится то, во что мы верили, но не предполагали? И действительно, чей мир будет более расколот, как не мир верующего, узнавшего, что его бог существует на самом деле? Они направлялись будучи переставленными на резиновые шины по проложенной внутри пещеры дороге, по бокам которой стояли транспортные средства неизвестной сборки. Наличие крыльев давало понять единственное – аппараты летательные. Стены и потолок были обшиты тем же металлом, что и в консульстве, из чего Плато решил, что здесь американцы, здесь ему помогут. Подъехав к северной стене штаба демократической державы, их встретило лицо, совсем не похожее на дипломатическое, словами: «Вы это Плато Романович, вы здесь известны!», на что Романович не отреагировал, ведь за последние несколько часов вполне привык к неправильному строению предложений и словосочетаний. Лицо продолжало: «Цель вас без ущерба здоровью доставить к нам».
– Да, не сомневаюсь. На самом деле я теперь знаю больше, чем ваши прошлые «клиенты», хех», – ответил Плато.
– Идём по моему направлению, – сказало лицо и нажало кнопку на двери автомобиля, из-за чего выдвинулись лестницы.
Плато Романович достойно спустился к сопровождающему (последние месяцы его, как главу партии, исключительно так и встречали). Их ожидал коридор с отделкой как в консульстве, но отличием было наличие освещения белого цвета, поэтому удалось разглядеть следующие элементы: коридор был не совсем узким, как казалось ранее, – по размерам он допускал двухсторонее движение живых существ любого телосложения без помех; по правой стороне шёл ряд помещений, похожих на кабинеты офиса, но без наличия дверей, лишь с пустым проходом внутрь, куда заглянуть всё же не удалось из-за поглощающей тьмы. Рассматривая интерьер и лёгким шагом передвигаясь, Плато был приятно заинтересован особенностями строения и отделки помещений штаба, а заметив, что освещение не исходит от какого-либо предмета, так и вообще принялся шарить глазами каждый уголок, естественно, приняв вид британского детектива из романов. И он нашёл разгадку: свет исходил от металлических листов внутренней обшивки стен и потолка; не строя далее логическую цепочку, он ощутил удовольствие от сохранившейся способности мыслить и анализировать, учитывая все события, произошедшие за текущие сутки. Оказавшись в конце коридора, – их ожидала единственная дверь.
– Извиняемся за Генри, он не социализирован на Земле. Кхм, вам всё известно, что должны знать? – спросил сопровождающий.
– Да, известно, – подтвердил Плато.
– Вывод: вы знакомы с процедурой сохранения здоровья на перелёты.
– На перелёты? Ага, знаком… товарищ… – саркастически, но без злого умысла прокомментировал Плато. Это были его последние слова как человека уверенного, после он вновь стал жертвой – пропал свет, а в шею что-то укололо.
В этот раз искусственный сон был глубже, поэтому Романович и не имел возможности заметить как снова оказался в кабине очередного, непонятной структуры, автомобиля. Проснувшись, он огляделся, – это было большое бетонное помещение, примерно пятьдесят на тридцать метров в длину и ширину, десять метров в высоту; освещение тусклое, – едва можно распознать хаотично лежащие предметы, которые Плато приметил как важную «деталь». Убедившись, что посторонние глаза за ним не наблюдают, а водитель занят каким-то устройством в панели автомобиля, он наполовину вытащил своё туловище из окна транспорта и протянул руку вниз, после вернулся в салон с предметом в правой руке.
«Белая упаковка… медицина? Стоит открыть» – подумал про себя Плато и произвёл распаковку. Внутри находился бинт, имеющий специфический неприятный запах. «Не завидую больнице, которая такими ресурсами работает» – прокомментировал исследователь состояние медицинского продукта, но после заметил на упаковке дату изготовления: «20.01.2005» и изменился в лице, как бы забирая обратно все замечания. Прочие надписи были стёрты, поэтому белая упаковка не дала достаточно информации. Выглянув в окно автомобиля и заметив предмет размером чуть меньше предыдущего, он сделал всё то же самое и вернулся с ним в салон. По ощущениям от прикосновений, можно было сделать вывод, что в упаковке хранится медицинский шприц. Радуясь разгадке, Слеователь порвал шов и достал предмет, но вместо дальнейшего изучения и строения логической цепочки, на его лице отобразился страх, – игла шприца была без крышки, то есть открыта, а в ее направлении было отверстие в упаковке с пятнами крови. Плато незамедлительно принялся рассматривать свои руки на наличие повреждений кожи иглой шприца. Ничего не найдя, он с облегчением глубоко вздохнул несколько раз; от опьяняющего эффекта кислорода ему даже захотелось поговорить с водителем:
– Странное местечко. Не подскажете, где мы? – спросил Плато, ожидая ответ не только на этот вопрос, а и прочие, вроде как: «мы в такой-то стране, в таком-то городе, ждём такого-то господина, и вообще, волноваться не о чем, скоро вас доставят», но сказанное водителем не совсем соответствовало ожиданиям.
– Северо-восточное полушарие, Россия, Сибирь, – ответил водитель на русском, после поправил себя и произнёс то же самое на государственном языке Амордея.
Но гражданин побережья Красного моря и русские слова понял довольно ясно, а остальное уже и не слышал из-за внезапно возникшего приступа панической атаки, какими он страдает с подросткового возраста. Его окружили мысли о дальнейшей судьбе, которые, судя по выражению лица, доставляли ему сильную душевную боль. Поэтому, как любой неопытный в вопросах психики, он принялся отвлекать себя менее значимыми вещами: подумал о зимнем пуховике на нём, об ощущении кожей лица низкой температуры воздуха, после вслух называл себя идиотом, обосновывая это своей невнимательностью и глупостью, ведь упустив пуховик и температуру, прямо на носу сидящие у него, он по наивности разглядывал предметы с грязного бетонного пола; в общем сказать, дедукцию он понимал, он не владел ею.
Здесь подошла группа из пяти персон, легко и в классическом стиле одетых. Первым шагом они, приблизившись на удобное для глаз расстояние, стали рассматривать Плато Романовича сидящего в автомобиле, как бы не замечая присутствия его как личности. Из группы был образован круг, самый крайний из него показал жест двумя пальцами первому, после чего тот сказал громкое «Здравствуйте!» в сторону Плато, что тот даже удивился, ответив: «П-п-приветствую… хех, вы сказали без акцента и правильно ударение поставили, последний раз такое приходилось слышать сутки назад». Персона, принявшая слова клиента американского посольства, очень внимательно выслушав его, повернулась внутрь круга и предоставила коллегам что-то на общее рассмотрение; обсудив какой-то важный вопрос, она вновь обратилась к Плато:
– Приносим извинения за Генри Менкена, и тех, кого вам удалось встретить. Помимо отсутствия навыков ведения диалога с представителями общества Земли, инструменты какими он пользуется – плохи, не адаптированы под уникальность языковых групп. При разговоре с вами, он, зная английский язык безупречно, общался через «гуууглэ переводчи?к», кхм, извиняюсь, «гугл переводчик». Наши сотрудники разведывательной компании посчитали удобным этот инструмент, но не учли многих моментов такой технологии. С нами Вы можете общаться на родном для себя языке; мы лично ознакомились с земным городским образованием «Амордей»… Признаться, «Амордей» нас и заинтересовал для изучения вашей планеты, а если быть точнее – его выдающиеся жители.
– Знаком я с этим, вроде. Земля, жители… Господа, у меня есть вопрос, прошу вашего разрешения задать его, – ответил на речь Плато, после чего группа вновь принялась что-то обсуждать.
– Конечно, вопросы от Вас нам сейчас и нужны! – сказала первая персона и как-то неестественно улыбнулась.
– Когда в Северную Америку? Вернее, предполагаю, в Соединённые Штаты? – спросил Плато и группа вновь погрузилась в обсуждения.
– Ещё раз извиняемся за Генри. Вам сообщили, что он не социализирован? Также он не совсем знаком с частями планеты, а может и вовсе не услышал вас… Вы желали встречи на другом континенте? Если так, то в данный момент ничем помочь не можем. Лишь могу предложить возместить чем-нибудь Вам за ваше неудобство по окончанию нашей миссии.
– Но послушайте только… – обратил Плато на себя внимание группы.
– Внимательны! – прозвучало гласное от первой персоны.
– Я, как гражданин, лишь защищаю свои законные права на свободу, а вот как политик могу дать оценку всей ситуации… – здесь младший Романович на немного задумался, после на лице его отобразилась еле заметная нотка отвращения, – ге-о-по-ли-ти-ка, друзья! Мы находимся в России, союзном, хоть и не официально, Амордею государстве, ведь все мы понимаем, что это одного поля ягоды. Значит, ничего не мешает фэ-сэ-бэ… эф-эс-бэ, в общем, внутренним разведывательным силам, засунуть меня в багажник и вывезти обратно, отдав в руки «правосудия» в ковычках. Уж что за правосудие, вы и так понимаете. Поэтому высказываю своё волеизъявление быть доставленным в скором времени и незаметно на американский континент, во избежание последствий следующего хода противника, – с удовольствием от такого перфоманса закончил он и приложил спину к сиденью автомобиля.
– Поля ягоды? – спросила ведущая персона.
– Россия – гигемон, тирания, сплошной милитаризм; Амордей – её союзник; они сотрудничают, – ответил Плато, чуть покраснев от смущения.
– У Вас имеются навыки дипломата. – Персона оценила умозаключения. – Есть альтернатива с условиями полного сохранения вашей социальной безопасности, но на это требуется иметь психическое и физиологическое здоровье в норме. Вы готовы?
– Готов. А что за альтернатива? хотелось бы узнать.
– Штаб… офи?с… кхм, извиняюсь… – Персона попыталась ответить на вопрос, но заметила смысловые несостыковки слов с действительностью. – Станция временного обитания нашей цивилизации на период миссии».
– Первое было понятнее… Но я принял вашу мысль с ясностью, – прокомментировал Плато.
– Вы отправитесь с нами согласно своей свободной воле? – уточнялся какой-то юридический момент.
– Ага… да… да! – дал ответ Романович, после группа пригласила его с собой и они направились в сторону выхода из неизвестного бетонного тёмного помещения.
Текстуры места проведения встречи заинтересовали Плато, – он давно уже строил догадки о своём местонахождении, а знание страны и полушария его не удовлетворяло; имелось желание понять: «что это за доисторическое грязь, похожая на древние руины от погребальных строений. Неужели в России такие здания привычны? раз ещё существуют». Интерес был задан ведущей персоне, ответ от которой последовал незамедительно: «У вас это называется бункером. По информации от разведывательной компании, это самое безопасное место на планете – выдерживает ядерные взрывы, из чего вывод, что и армия, военные машины здесь не несут угрозу существованию».
– Вот как… – проговорил полушёпотом Плато и подумал про себя: «… Они, видимо, вовсе не осознают в какой стране находятся, а возможно для них это и не страна, а… нет, это сущий бред, я бы сказал даже, преступление против рассудка, а уважать разум человека, и особенно нашего прорывного века на-до! Иначе во что мы превратимся? – обратно в животных, у которых нет правил и понятий, кхм, если угодно, святынь».
Дорога на своих ногах составила пятьсот метров, после точка назначения была достигнута. Их ожидала взлётно-посадочная полоса и несколько среднего размера самолётов, похожих на частные, но с отличием в виде присутствия на крыше непонятной структуры – будто люк, выглядывающий наружу. Традиционно все заняли свои места в салоне; к каждому поднесли поднос с напитками в виде соков из разных ягод, но практически все отказались; далее следовала команда от пилота пристегнуть ремни, с чем пассажиры благополучно справились и принялись наслаждаться взлётом и полётом в облаках. Плато за несколько минут под воздействием умиротворительной обстановки уснул.
Снилось ему следующее: утренний летний рассвет, роща; он с удовольствием наблюдает за поющими птицами и сам принимается сочинять какую-то мелодию, записывая ноты в блокнот. Как вдруг из пролетающей птицы образуется сначала силует человека, а позже и сам человек похожий на гражданина полиса дневней Греции предстаёт перед ним.
– Нравится музыка природы? – спросил неизвестный человек в старом хитоне.
– Конечно. Как по мне, это и есть чистейший идеал, – поступил ожидаемый ответ.
– Да, это прекрасно, соглашусь. Но спешу тебя поправить: не чистейший идеал вовсе эта музыка, да и как музыка может быть идеалом? – Вновь задал вопрос неизвестный человек. – Ведь музыка есть творение человека, а птицы не поют – они общаются так между собой. Ответь мне, кто же придал общению птиц значение красоты и сравнил это с музыкой?
– Я думаю, человек сам всё это и сделал…
– Выходит, человек сам и есть идеал, и единственный! Раз только это существо способно придавать значение вполне естественным вещам и оценивать их. Верно? – продолжил допрос неизвестный в хитоне.
– Думаю, да, – неуверенно ответил Плато.
– Но каждый ли человек идеальный? И существует ли вообще идеал человека, ведь все мы абсолютно разные, хоть и в чём-то схожи… – Задал риторический вопрос неизвестный. – Нет! Идеальных людей не существует. Это ясно. Но что тогда? каждому теперь наплевать на себя? раз идеалом никогда не стать, что остаётся делать? Ответь, Плато.
– Стремиться не смотря ни на что… Да? – ответил допрашиваемый и вызвал огорчение на лице собеседника.
– Зачем стремиться к тому, чего никогда не достигнешь?! И за это обидно. Но стоит признать теперь, что человек далеко не идеал и не станет таковым. Только вот есть кое-что, способное сделать из него по крайней мере доброе существо, осознающее свою ответственность перед окружающими, теми, кто нуждается, ближними… Ну, я думаю тебе это известно… И здесь открываются для него возможности делать лучше этот мир. А вот теперь ответь на вопрос: что необходимо человеку, чтобы без колебаний следовать такому пути? Замечу – путь этот единственный, если осознающий недосягаемость идеала всё же решается взять на себя ответственность за подсильные добрые дела, – третий раз спросил неизвестный.
– Возможно, какое-то учение… – ответил Плато и вновь заметил лицо огорчения у собеседника, и принялся исправлять ситуацию, добавив: «… Я понял, это хотя бы не вести войн».
– Достаточно! – остановил неизвестный. – Что для тебя всего дороже?.
– Кажется… личность… – продолжал проваливший экзамен и вызвал непрерывный смех у неизвестного в хитоне, что тот даже схватился за живот и так несколько минут смеялся.
Последовал комментарий:
– И что будет с твоей личностью, например, если тебя сейчас съест тигр? А может, как шутил классик, внезапно кирпич на голову упадет? Хоть такое и маловероятно. Что я хочу до тебя донести? – самое ценное это жизнь! И отдать себя в жертву на благо остальных, конечно, это не достигнуть идеала, но придать смысл своему существованию, а также сил ближним; теперь тебе ясно? – с видом школьного учителя провоговорил неизвестный.
Плато, истощённый от такого давления со стороны странника, всё же решился более уверенно вести диалог.
– А кому и за что именно отдать себя в жертву? Да и знаете, ведь жертва может быть напрасной, и что тогда? Стойте-стойте, справедливо задам последний вопрос: Вы сами знакомы с таким человеком? что отдал себя в жертву и принёс пользу, ну или как понять… в общем, благодетель. И раз я спрашиваю об э?том, заметьте – не значит, что я согласен с тем, о чем умолчал. Уж будьте добры, не перескакивайте с одной мысли на две других, – на удивление себе ответил он и с видом возмущённого типичного российского гражданина, пришедшего разбираться касательно своих квитанций за жилищные услуги, принялся ждать разъяснений.
– Ты знаешь его. Но разве мог я ранее дать тебе такую подсказку, пока ты сам себя не начал подгонять под истину, что сейчас я тебе раскрою, – объяснился древний грек в старом хитоне.
– Ага…
– «Вернее, уже раскрыл, будь внимателен!» сказал неизвестный, после чего стал смотреть прямо в глаза Плато, который тем временем несколько замешкался, ища ответ в прошедшем диалоге.
– «ы знаешь его, знаешь. Это не совсем человек. Ты знаешь его. Мы близки с ним. Ты знаешь его. Тебя всему он научил и личность тебе дал. Ты знаешь его. Идеал он и есть. Ты знаешь его. Почему ты всё ещё на этой земле стоишь? это он позаботился, для чего ему потребовалось всего лишь отдать самое ценное, самое ценное ради тебя! А ты худший человек, худший представитель, худший. Ты знаешь его. Не стоишь ты его мучений, о справедливость! Ты знаешь его. Отдав свою жизнь, ты не будешь достоин даже быть услышанным им. Склонись, раб! Ты знаешь его. Худший… Знаешь его… Худший… – пропел древний голосом священника, но для Плато это не выглядело песнью или речью, а скорее гипнозом или опьянением от синтетических наркотиков.
После третьего «ты знаешь его», он забежал за толстое старое дерево и начал зажимать себе уши, но голос странника всё равно был отчётливо слышен. Такое давление спровоцировало рвоту. Стал заметен яркий свет, падающий сверху. Пробуждение ступило.
Перед собой Плато увидел чёрный мешочек среднего размера, а во рту он ощущал неприятный вкус кислоты – рвота выходила из него в том числе и наяву. Скорее всего такой недуг можно объяснить укачиванием во время полёта, ведь Романович редко передвигался на таком транспорте; если вспомнить, то на ум приходит лишь полёт из Амордея в Россию к родственникам. Между тем он увидел перед собой одну из стюардесс.
– Вы заболели, Плато Романович? Это я Вам поднесла мешочек; во сне Вы очень нервно пытались снять с себя ремень, что насторожило меня, – мило объяснила обстоятельства стюардесса.
– Да… м-м-мадам… укачало, – хриплым и уставший голосом выговорил больной.
– Возьмите леде?нцы. Мятны?е, – сказала девушка улыбаясь и подала Плато три леденца.
