Исход в Беловодье

– Такой же, как и ты неудачник. Кто это вообще такие?

– Людоеды.

– Не людоловы?

– Нет… они не ловят людей для продажи поганым… Это банда попрошаек Кривого.

– Хреновы наши дела…

Попрошайки при церквях и торжищах – это настоящая мафия занимающаяся сим бизнесом профессионально. Вроде даже как специально выкупали детей, а то и просто воровали, намеренно их калечили, чтобы даже у самого толстокожего сердце дрогнуло, глядя на травмы.

Надо думать в сии тяжелые времена у профессиональных нищих недостатка в монетах нет, богатые щедро жертвуют церквям в попытке откупиться от Господа, задобрив Его златом и серебром дабы не гневался на рабов своих грешных и отвадил чуму, ну и попрошайкам на паперти хорошо перепадает.

Вот только монеты жрать не станешь, а купить на них в условиях жесткого дефицита продовольствия и откровенного голода практически нечего, вот и пошли на каннибализм. Надо думать, что сначала сожрали выходящих в тираж калек, кого-то чума прибрала, они ведь в самой зоне риска, завшивевшие… И вот костяк банды перешел от так сказать поедания падали к охоте.

– И все же, кто ты?

– Развяжи меня.

– Не развяжу, пока не скажешь…

– Зовут Елисеем, сын кузнеца…

В общем, не видя смысла что-то скрывать, Алексей поведал неизвестному свою историю без ненужных подробностей с капищем и плесенью, при этом стараясь не думать об участи Матрены. Понятно, что ей сейчас приходится не сладко.

Видимо история слушателя удовлетворила, потому как начались попытки развязать узлы веревки, благо те оказались связаны не очень крепко.

– Ну а теперь твоя очередь.

– Федор.

– И?

– И все.

– Лет то тебе хот сколько, Федор?

– Тринадцать.

Узлы наконец поддались Федору и Алексей наконец смог размять затекшие руки.

– Где мы собственно?

– Ледник…

– Ну да… Не знаешь, много их там людоедов этих?

– Нет… Да и какая разница?

– Ну, как минимум на одного меньше стало, и из расчета численности можно предположить, когда снова за запасами мясца сунутся в ледник.

– Какая разница когда? Днем раньше, днем позже… – уныло ответил тот.

– Может что-то удастся придумать и сделать. Вот и пытаюсь вычислить, сколько у меня на это времени пока они своего дохлого товарища жрать будут…

Федор промолчал.

– Ладно… одно не могу понять, как они нас нашли. Тихо ведь сидели…

– А огонь разводили?

– Ну да… так ведь что с того? Весь Новгород в дыму…

– А готовили что-нибудь на огне?

– Да, голубей наловили и запекли.

– Вот по запаху еды и нашли.

– Это как?

– У них там малец есть… он ночью бегает по городу и вынюхивает… в прямом смысле этого слова. Вот и уловил запах мяса там, где его быть не должно. Нас тоже так выследили…

– Понятно.

Алексея чуть подташнивало и болела голова, он сам себе поставил диагноз: легкое сотрясение, тут медиком быть не нужно, но сидеть в покое не стал, а начал обследовать ледник.

– Давно тут?

– Не знаю… какое сегодня число?

– Пятнадцатое июня.

– Больше месяца… – после паузы глухо ответил пленник-старожил.

Что ж, понять Федора можно, ведь все это время он должен был чем-то питаться. А чем? Понятно, что тем, чем его потчевали людоеды – человечиной. По психике это должно бить сильно. Но ничего по этому поводу говорить не стал и уж тем более не собирался осуждать, даже в мыслях.

Пацан всхлипнул.

– Ничего, сейчас что-нибудь придумаем… Мы попаданцы народ такой… из любой жопы должны найти выход…

– Что тут можно придумать?

– Пока не знаю.

Что до обследования ледника, то его можно охарактеризовать как сруб три на четыре метра и высотой два. Лед сохранился лишь в одном углу и судя по всему это Федор его туда затолкал. Хорошо хоть имелась параша в виде деревянного ведра, кое стояло под лестницей.

Алексей попытался проверить бревна на прочность, но пальцем особо не поколупаешь, а больше и нечем. Но по ощущениям бревна не показались ему особо прочными, да и по размерам едва ли с ногу.

Неизвестно сколько прошло времени проведенного в молчании, говорить особо не о чем, да и сокамерник оказался не сильно разговорчивым, что тоже объяснимо – смирился со своей судьбой, депрессия и апатия, но в какой-то момент крышка открылась и вниз что-то упало.

– Жрите!

Крышка под хохот снова закрылась.

Федор продолжал сидеть в своем углу. Будь он один, то наверняка бы уже начал есть, но это один, а при свидетелях сделать это стало снова так же тяжело, как и в первый раз.

Надо сказать, что запах от мяса шел весьма аппетитный, быстро заполнив весь объем ледника перебив запах плесни и нечистот из параши. Прожарили его на совесть. Аж в животе заурчало и плевать организму, что это человечина. Прислушавшись к себе, Алексей вдруг понял, что ему по большому счету плевать человечина это или к примеру баранина. Даже удивился. Как водится, в своей толстокожести обвинил Голливуд с его Ганнибалом Лектором. Подготовили в общем на все случаи жизни.

Впрочем, сейчас его этот кусок мяса заинтересовал не столько с гастрономической точки зрения, сколько узнать, что конкретно им кинули, просто кусок мяса или же…

Подобравшись к лестнице на ощупь, Алексей нашарил продпаек.

«Надеюсь, это все же не рука или нога Матрены», – подумал он, но решил, что людоедам глупо забивать на ее мясо имея труп. Испортится ведь.

– О да! – воскликнул он, нащупав то, что так хотел нащупать. – Боги определенно благоволят мне! Хотя как посмотреть, учитывая, где и в каком качестве я оказался…

– Т-ты чего? – пискнул Федор, видимо немало удивившись радости новичка.

– Того. Тебе мясо как обычно скидывали, пластом или с костями?

Послышался сдавленный звук, как при сильном спазме тошноты.

– Ладно. Не важно…

«Хотя раз костей нигде нет, то значит в чистом виде, хотя и странно, – подумал он. – Логичнее было бы со стороны пленителей кидать обглоданные кости. Но видимо чего-то опасались, может того, что пленник вскроет себе обломками костей вены… хотя если уж на то пошло, то следовало бы выбить и все зубы, чтобы не откусил себе язык или не разгрыз запястья…»

Так и не поняв логику людоедов, Алексей стал отдирать куски мяса от кости и еще больше порадовался обнаружив, что она не аккуратно отпиленная, а сломанная, то есть имеется какое-никакое острие.

– Эти уроды часто спускаются в подвал?

– Только если забрать кого-то… кто не хочет сам выходить.

– Отлично. Будем надеяться, что им хватит того жмурика на пару дней.

С этими словами Алексей приступил к работе, начав колупать бревно, что показалось ему особенно рыхлым и дело пошло. Если внешне бревнышко еще претворялось относительно прочным, то вот внутри оказалась одна труха, и чем дальше, тем трухлявее.

– Что ты делаешь?

– Бревно колупаю… Будем прокапывать себе ход наружу как кроты!

Парень работал как заведенный пока не начали дрожать от усталости руки, но он смог расковырять не одно, а два бревна. В принципе человек уже мог бы пролезть в эту щель, но для дальнейшей копки, удобства и эффективности требовалось раскурочить как минимум еще одно бревнышко.

– Побег из Шоушенка, мля… постера с полуголой телкой только не хватает, чтобы дыру прикрыть на всякий случай.

– Что?

– Ничего… устал просто…

– Давай я!

– На…

Они нашли друг друга в темноте, только Федор дернулся, когда Алексей вкладывал кость в руку напарника.

– Да не дергайся… Воспринимай как инструмент и не более того. И про то, что человечину жрал, тоже забей… в смысле наплюй. Вот, колупай вот это бревно…

Федор остервенело накинулся на бревно, как голодный на еду… От этого сравнения у Алексея все же встал в горле ком, тем более жрать действительно хотелось сильно, особенно после активной физической работы, но к мясу, что лежало на ступеньках лестницы он все-таки не притронулся.

– А как с водой?

– Вот… лед…

– Понятно.

Федор быстро выдохся, явно ослаб за этот месяц сидения в леднике, и тоже присел передохнуть.

18

– Если спасемся, в монастырь пойду, – вдруг сказал Федор.

– В женский?

– П-почему женский? Мужской…

– Ну, я бы понял если в женский… А в мужской для чего?

– Грехи замаливать…

– Когда нагрешить-то успел? Или девок портил против их согласия? – хохотнул Алексей, в принципе понимая, о чем говорит его сосед.

– Нет… я про… здесь уже…

– Про человечину, что ел?

– Д-да.

– Ну, строго говоря, лично я не помню, чтобы поедание человечины трактовалось в Библии как грех.

– А ты читал Библию?! – изумился Федор.

«Ах да… тут же не все священники эту самую Библию читали», – вспомнил Алексей.

– Ну да… читал. Грамотный и возможность была… так что с точки зрения религии ты не совершил ничего греховного.

– Но как же…

– Понятно, что тебе это было мягко говоря неприятно, ты претерпел много моральных мук, но в этом случае я считаю, что это не твой грех, а Бога, ведь все в воле его, вот он и захотел, чтобы ты ел человечину и страдал, а раз это его воля, то в чем виновен ты?

– Н-но зачем?

– А кто его знает? Как говорят попы, неисповедимы пути Его. Может скучно ему? Заняться нечем, сидит на облаках вниз поплевывает в нас градом, то перхотью обсыплет снежной, то пукнув громом поссыт на нас дождями. Ну и думает, а дайка я сделаю так, чтобы Федор человеченки пожрал, посмотрю, как он будет мучиться…

– Ты смеешься надо мной?!

– Ничуть…

«Вправлением мозгов занимаюсь, научно выражаясь – психотерапевтическими мероприятиями», – мысленно хохотнул Алексей.

– Нет, то что ты сказал это глупость и ересь!

– Как знаешь. И даже если он этого не хотел, то лично я все равно считаю, что это Его грех, а не твой, раз Он допустил, чтобы с тобой такое произошло. Потому как я не представляю, как ты должен был согрешить, чтобы тебе Он отмерил такое наказание. Может особо жестоко убил кого?

– Нет.

– Может мучил?

– Нет.

– Желал извращений каких? Мальчики нравятся?

– Э-э… Нет!

– Животные?

– В каком смысле?

– В этом самом…

– Нет! Фу! Как такое можно?!

– Ну, греки, например коз очень уважают… Сначала посношают их, а потом зарежут и сожрут.

– Тьфу! Тьфу!

– Может кошку пытал, прижигал головешками раскаленными?

– Нет, что ты такое говоришь?! Как можно?! Мне очень нравятся кошки!

– Да всякие твари бывают… Ну раз нет, то тогда не знаю. Значит твои страдания – косяк Господа и тебе точно не в чем каяться, да еще уйдя в монастырь, чтобы стать при этом бесплатной рабочей силой у попов… некоторым из них, кстати сказать, очень даже нравятся мальчики, один на меня заглядывался, это я тебе как монастырский трудник говорю, личный опыт так сказать, так что ты поосторожнее с желаниями – попадешь из огня да в полымя. По мне так лучше человечину жрать.

Федор молчал, видимо переосмысливая ситуацию после слов Алексея, что от него и требовалось, а сам Алексей снова взялся за работу, доколупал бревно и принялся ковырять землю, то бишь глину.

Потом снова работал Федор.

Никто надолго прерываться в деле копания не собирался, тем более на сон. Какой тут сон, когда до свободы в буквальном смысле рукой подать?! Ледник ведь на самом деле не так уж и глубоко закопан, буквально метр над потолком, а всего надо прокопать ход в три метра с учетом уклона хода, не вертикально же вверх копали, из такой шахты быстро не выскочить.

– Ч-черт… – ругнулся Алексей, когда на него обвалился пласт земли и в ход ворвался дневной свет.

По глазам больно резануло.

«А каково Федору будет?» – подумал он, вспомнив историю одного солдата, что несколько лет обитал в подземелье в абсолютной темноте и когда его нашли, то даже тусклый свет свечи привел к тому, что его глаза ослепли словно от ярчайшей вспышки, как от ядерного взрыва.

Но как же манила свобода! Алексей едва удержался от того, чтобы вырваться наружу наплевав на всех, как Федора, так и даже Матрену. Оправдывался перед самим собой лишь тем, что обязательно приведет помощь… Но последнее не точно. Ведь его самого ищут, а значит…

Алексей отполз назад.

– Закрой глаза Федор, а лучше их чем-нибудь плотно замотай.

– Зачем?

– Сейчас день, светло и ты после более чем месяца полной темноты, просто ослепнешь.

– Почему?

– Не знаю, но я слышал о такой истории, что люди долго пребывавшие в темноте, выходя на свет слепли. Я даже не уверен, что просто веки тебя спасут от слепоты. Так что замотай глаза. Привыкать к свету тебе придется постепенно потому как даже ночью при свете звезд тебе будет так же ярко как днем.

– Хорошо… но бежать нужно именно сейчас… днем. Время людоедов – ночь, днем они отсыпаются как вурдалаки…

– Твоя правда… Замотал глаза?

– Да…

– Тогда поползли…

Добравшись до поверхности, Алексей уперся спиной в пласт земли спиной и выдавил его наружу.

– Твою мать…

– Демоны! А-а-а!!! – завопила какая-то бабища и метнулась в дом. – Демоны лезут по наши души!

Ну да, после копки земли Алексей выглядел не лучшим образом, да и появление надо думать получилось весьма эффектным.

– Быстрее Федор!

У людоедов оказалось дневное прикрытие, что вело жизнь добропорядочных горожан, что было логично, но пленники об этом как-то не подумали.

Кто-то кинулся Алексею на спину, пока он помогал напарнику выбраться из норы, сбив его с ног. Напавшим оказался какой-то пацан лет десяти, натуральный звереныш, что с рычанием буквально вцепился зубами своей жертве в шею.

– А-а! Сука!

Алексей крутанувшись и встав одновременно сбрасывая с себя этого вампиреныша врезал ему с ноги в живот отбивая все внутренности, того аж отбросило на полметра.

«Похоже это тот самый нюхачь, что нас спалил. В мое время из него мог бы получиться отличный сомелье или дегустатор», – мелькнула мысль.

– Быстрее!

Алексей ухватил Федора за шиворот и поволок его в сторону ворот. Ворота открылись на удивление легко, достаточно было сдвинуть засов. Алексей протолкнул вперед напарника, а сам уже выйти не смог. На шею упала петля, что тут же затянулась и Алексея рывком швырнуло назад.

– Беги!!! – захрипел он Федору.

Тот ломанулся по улице, споткнулся и упал, но снова встал и побежал не видя дороги и пронзительно вопя на всю округу:

– Люди добрые, спасите!!! Людоеды! Людоеды!!! Помогите!

За Федором метнулся карлик, но почти сразу же юркнул назад с возгласом:

– Бежим!

– Почему? Что там?! – спросил Кривой.

А именно он накинул на Алексея аркан.

– Похоронная процессия шла, да не простая, видимо какого-то из богатых или знатных хоронят, людей полно и все сюда бегут!

– Ах ты ж… Уходим!

Кривой со злости пнул полузадушенного Алексея в голову погрузив того в беспамятство.

19

Алексей и от первого сотрясения не оправился, а тут еще снова по голове получил, как бы не сильнее чем в первый раз, так что он находился в мягко говоря паршивом состоянии. При этом обращались с ним не сказать, что аккуратно. В дополнение ко всему, в чувство его привели несколькими ударами ногами по ребрам, а потом его стали грубо вязать.

– Вяжи людоеда!

Из-за дезориентации Алексей даже не мог толком сопротивляться и объяснить, что ошибка вышла, не людоед он, а жертва их.

– Да не он людоед! – послышался едва узнаваемый из-за сильной шепелявости голос Матрены. – Людоеды вон, сбежали… Кривой с Колобом да Гора. Баба там еще с мальцом и муж ее с челюстью сломанной…

Несколько человек по приказу неизвестного метнулось в указанном направлении.

– А ты кто?

– А я вместе с ним попала к людоедам этим…

Дом тоже обшарили и из него быстро выскочил один молодой парень и согнулся пополам, после чего его вырвало.

– Ты чего?

– Там… там… руки и ноги человеческие… зажаренные… и обглоданные…

– Вот же ж… Грех-то какой!

Бабища та кстати убежать далеко не смогла, разожралась на человечине, а вот все прочие несмотря на свои физические недостатки смогли утечь. Впрочем вряд ли теперь они далеко уйдут, известны ведь, разве что ныкаться станут по заброшенным домам. Бабища, кою волокли по земле верещала как резаная, пока ее не заткнули несколькими ударами под дых, а потом еще вставили кляп.

Алексей сквозь муть в глазах смог наконец рассмотреть Матрену и тут же отвел глаза. Досталось ей и впрямь сильно, видно, что избили крепко, лицо опухло и налилось синевой, губы разбиты, не иначе сильно сопротивлялась изнасилованию. Но что она могла сделать сразу с несколькими мужиками?

– А я его знаю! – взвизгнула какая-то женщина с истерическими нотками. – И ее знаю! Это их монахи ищут! Это они окаянные отца Михаила извели! Умучили святого отца, чтобы он более не мог своими животворящими молитвами спасать жизни христианские! Это из-за них мой сыночек от мора преставился! Все они проклятые виноваты!!! Бей их!

Толпа загудела.

Женщина набросилась на Алексея и даже успела пару раз неумело пнуть, но ее оттащили от связанного и беспомощного подозреваемого в злодеянии.

– Точно? – спросил басовито еще кто-то из приустающих.

– Точно! Видела я их подле отца Михаила… когда своего Тимофея к нему несли. Помощниками его звались! Не иначе втерлись к святому в доверие обманом и извели его волшбой злой!

– А я слышала, что он когда на капище велесовом был, опал словно мертвый, несколько дней лежал! А потом восстал! Не иначе Нечистый его своим слугой сделал дабы он христианские души губил! – вторил истеричке еще один женский голос.

– Так его же после этого монахи наверняка проверяли…

– И что с того, что проверяли?!

– Так вскрылось бы, что одержим он бесами…

– А кто сказал, что он был одержим бесами?! Слугой он стал Сатаны!

– Так вскрылось бы…

– Ой ли?! Сатану не зря Лукавым зовут! Смог одурачить святых отцов!

Толпа загудела еще сильнее.

– Дурачье! – воскликнула Матрена.

Было видно, что говорить ей физически больно, вот и кровь из разорванной губы вновь потекла.

– То не поп людей лечил от чумного мора, а Елисей!

– Что ты такое говоришь, прислужница Сатаны?! Отец Михаил святой человек и исцелял молитвой благостной, да святой водой!

– То и говорю, что вы дурачье! Разве заболел бы сам монах чумой, если бы творимая им святая вода действительно бы являлась чудодейственной?!

Это заставило людей невольно задуматься, а Матрена продолжала «жечь глаголом»:

– Это Елисей лекарство готовил…

– Глупости это все!

– Тогда почему с нашим побегом перестали люди выздоравливать?!

– А сбежали тогда почему?!

– Потому и сбежали, что выяснилось бы, что так называемая святая вода ничем не лучше обычной воды из колодца или реки. А попам это разве понравится, что не их якобы святость лечит, а Елисей?!

– А он тогда откуда эти знания получил, что смог лечить то, что монахи не могут исцелить!?

«Молчи!» – хотел сказать Алексей, чувствуя, что Матрену в запале спора, понесло куда-то не туда., опять же сказывалось пережитое нервное потрясение, так что женщина потеряла всякую осторожность.

Несмотря на то, что рот ему не заткнули кляпом, вырвалось только неразборчивое бормотание.

– То знания старые! Прежними богами нам данные! Сам Велес отметил его на том капище!

– Нечестивцы! Язычники поганые! Души наши погубить возжелали чрез волшбу поганую!

– Это вы нечестивцы и дурни! Сами вспомните, не после ли того, как отказались мы от веры предков своих, нас стал терзать постоянный мор?! Это все греки к нам принесли, коих чума самих постоянно донимает за грехи их развратные, коими они и Русь испоганить пытаются! Ну а ты, вспомни клуша, после чего заболел твой сын?! Не после ли того, как сходила с ним в церковь с крестоцелованием в надежде как раз уберечься от мора?!

– Это к чему это ты ведешь?!

– К тому, что попы на самом деле не лечат нас, а заражают! Вспоминайте же! Вот у нас например в деревне мор начался именно после того как монахи принесли и заставили целовать якобы чудотворную икону. И все бы перемерли, если бы не Елисей и лекарства, что он изготовил!

Собравшиеся снова загудели как растревоженный пчелиный рой.

– Так зачем это им?..

– А кто их ведает?! Опять же, не хуже меня знаете, что церковники за царя стоят, ибо, по их мнению, всякая власть от бога даже если правитель совсем дурной или еще чего хуже! Разве может быть правитель от бога, если он зверства лютые над своими подданными творит?! Может извести нас окончательно хотят, чтобы пал Великий Новгород в полное ничтожество и более не представлял угрозы для Москвы, а то и вовсе исчез будто и не было его никогда вслед за Белоозером! Вспомните, как опричники царя новгородцев тиранили! Аки псы бешеные себя вели, на части людей рвали! Да только не смогли всех пожечь, да утопить, вот и хотят видимо окончательно сделать так, чтобы обезлюдела земля новгородская да заселить ее верными Москве людьми!

И снова гул. Но тональность несколько изменилась. Многие тогда пострадали от того террора, что устроил Иван Четвертый.

Неизвестно до чего бы дошло дело, но тут во двор ворвались всадники. Видимо кто-то успел метнуться к церковникам и те отправили «группу быстрого реагирования».

В общем вскоре Алексей оказался запретным подземной камере одного из городских храмов. Наговорила Матрена на десять расстрельных статей, так что ничего хорошего Алексей для себя не ждал, так что просто без сил валялся на гнилой соломе мучимый тошнотой и острой головной болью.

20

Людоедствующую банду Кривого выловили довольно быстро, что и неудивительно если подумать, город все-таки не так уж и велик и спрятаться в нем довольно сложно, все у всех на виду особенно если специально станут за округой присматривать. Ну и власти, когда хотят, способны действовать достаточно эффективно. Ну а после того, как людоедов поймали, устроили над ними скорый и праведный суд, приговорили к смерти, да и казнили прямо при всем честном народе, особо не извращались, а просто поотрубали всем головы, разве что главаря подвергли колесованию.

Вот только народу в этот момент было совсем не до кровавого зрелища. Брошенные в запале Матреной слова стали распространяться среди людей словно заразный вирус, ну и как водится, мутируя от носителя к носителю, так что вскоре принял совсем уж убойный вид.

– …То попы злокозненные нас заражают…

– …Извести нас царь московский через попов своих решил…

– …Вода та не святая, а наоборот поганая, сбрызнут ею и заразят…

– …Сатане попы на самом деле служат и по ночам нечистому молят крест верх ногами перевернув!..

– …Извести люд новгородский хотят…

– …Как приняли христианство, отказавшись от веры дедов наших славных, так и захирели…

– …Ведь как раньше сильны были! Сам Царьград дань князьям русским платил. Степняков в кулаке держали, пикнуть не могли. А теперь что? Захирела держава, терзают ее поганые, людей угоняют без счета, а мы и сделать ничего не можем, сами теперь дань платим…

Публичная казнь людоедов при стечении большого количества народа стала ошибкой властей не только из-за стремительного распространения опасных слухов, но и из-за случившегося по этой причине массового заражения от присутствовавших в толпе больных чумой.

Но это была не единственная ошибка властей, в данном случае церковных. Как только слухи разнесли информацию о том, кто в действительности занимался лечением людей в чумном доме отца Михаила, как к ним потянулись состоятельные и знатные люди.

– Совсем плоха моя дочурка, владыка… – сказал Лукьян Леонтьев.

– Молись сын мой, крепко молись…

– Молюсь, истово молюсь, только глух господь к молитвам моим…

– Не богохульствуй сын мой… Слышит господь все молитвы наши…

– Тогда почему не спасет дочь он мою…

– Грехи тяжелы…

– В чем же грехи ее?! Невинна она…

– То наказание тебе за твои грехи… А ты совсем не безгрешен.

– Так пусть бы меня и покарал мором!

– Ему виднее кого и как карать…

Немного помолчали, а потом купец из бывших бояр вновь пошел в атаку.

– Отдай Елисея… пусть вылечит кровиночку мою…

– Откары господней хочешь укрыться волшбой поганой?! Мало тебе грехов так еще усугубить свое положение хочешь?! Дитя твое невинно и через то в Рай попадет! А ты волшбой пытаясь исцелить ее обрекаешь ее на муки адские вековечные!

– Так при вас же… в церкви…

– Так ты еще и святую церковь хочешь осквернить?! Так ты не просто грешник, а еще и еретик!

– Не еретик я… я же просто… дочка…

В общем вырвался от церковников Лукьян Леонтьевич себя не помня, обвешанный епитимьями как пес блохами, ну и денежку с него церковники содрать не забыли, типа штраф. И такая злость его разобрала на фоне стремительного угасания жизни в любимой дочери.