Светлячок для Летучего Голландца

Остановилась на краю поляны и пару минут понаблюдала за ними со стороны. Валентин чуть приобняв жену, что-то тихо шептал ей на ушко, успевая при этом второй рукой переворачивать шашлыки. А она вся сомлела и даже чуть покраснела. Глаза сияют, как два алмаза. Голубки, да и только.

Димка с Дианой что-то отковыривают в земле. На правах старшего, брат что-то втолковывает ей с умным видом.

Идиллия.

Парочка юных натуралистов заметила меня раньше.

– Тетя Света, тетя Света! Смотрите, что мы нашли!

– И что же вы нашли интересного, – подошла поближе, выйдя из своего убежища – кустов.

– Кажется, это дохлая лягушка.

Люба скривилась.

– Добрые дети. Тете Свете не стоит смотреть на дохлых лягушек.

– Почему?

– Потому. На все некрасивое нельзя смотреть во время беременности. Лучше цветочков насобирайте.

Валя давился смехом, спрятавшись в кулак.

– Пошли, я видел на поляне недалеко какие-то.

И они умчались осваивать поляну.

– Сейчас тебе целый веник приволокут.

– Ну и что? Пусть. У меня нет аллергии.

И устроилась опять в углу, положив под спину подушечку. Живот у меня был огромным, восьмой месяц подходил к концу. Передвигалась я немного затрудненно.

– Тебе точно двойню поставили? А то все выяснить не могли.

– Чего там выяснять? Посмотри на этот дирижабль. Конечно, двойня.

– Я сейчас в кого-то запушу подушкой за дирижабль. Да, у меня будет двойня.

– Ой, и намучаешься…

– Не каркай. Не могу же обратно отмотать и попросить одного, а не двух, – хмыкнула, вместе со мной Валя. – Зато сразу двоих. Мама обещала приехать помочь первые месяцы, пока не привыкну.

Подружка вскинула брови, зная о моих несколько напряженных отношениях с родительницей.

– Чего это она вдруг?

– Мать же она мне, а не зверь. Тем более первые внуки. Брат еще молод, детей заводить. Так, что она рада понянчить маленьких.

– Это хорошо. Хоть какая-то поддержка.

– Ага.

Помявшись немного, все же снова подняла волнующую ее тему, с того самого момента, как я сообщила о своем интересном положении.

– Герману так и не сообщила?

Только закатила глаза, показывая, как мне этот спор надоел.

– Люба! Мы уже сто раз это обсуждали. Во-первых, куда я сообщу? А, во-вторых, зачем? У него своя семья. Да, я от него беременна. И что?

– Ничего, – упрямо сдвинула брови. – Должен же человек знать, что скоро отцом станет. Это будет правильно.

– Чтобы разрывался между нами? С его то гиперответственностью я ничему не удивлюсь. Пусть занимается своей жизнью.

– Пусть хоть алименты платит.

Чуть не зарычала.

– Валя, если ты ее не угомонишь, я рожу раньше времени. А так как мы находимся далеко от города, роды ты будешь принимать.

– Не надо. Люб, оставь этот бесполезный разговор. Видишь же, что ее не свернуть. Упертая. Только зря нервы мотаете друг другу.

– Хорошо.

– Вот и ладненько. А теперь улыбнулись, мы же на отдыхе. Шашлык почти готов. Зовите детей.

Бодро толкая перед собой двойную коляску – коллеги постарались – я двигалась в сторону парка.

Воспоминание о сослуживцах, завалившихся всей честной компанией в роддом к моей выписке, вызвало широкую улыбку. Человек десять голосящих, улюлюкающих, размахивающих букетами, шарами и, кажется, даже бутылкой шампанского.

– Молодец, Светка! Как всегда план перевыполнила – сразу двойню.

– Поздравляем!

– Дайте ей хоть с крыльца то сойти!

– Не бузите, а то детей разбудите!

– Так и успокоим.

– Ага, конечно.

Умильно повздыхав над двумя кулечками в голубых одеялах, выкатили вперед их первое средство передвижения. Первую крутую тачку.

Глаза у меня от удивления были, наверное, такими же, как у нашего главного, когда он воззрился с недоумением и неверием на мой семимесячный живот. Уже тогда он был внушительных размеров. Но пока мужчина не прочитал бумажку, что я ухожу в декрет, то не замечал ничего.

– Земцова, ты меня без ножа режешь. Куда ты собралась?

Всплеснула руками и потыкала в бумаженцию.

– В декрет. Тут же все написано.

– Прочел я, что неграмотный думаешь? А когда ты успела то?

– Дурное дело недолгое. Тем более у вас у самого двое детей. Должны знать, как это делается.

– Как это делается, я в курсе. Я тебя спрашиваю, когда ты успела? В отпуске на юге погуляла с местным красавцем?

– Вообще-то я ездила с мужчиной, а не одна.

– А кому это когда мешало?

– Хорошего же вы мнения обо мне.

– Это я так. Пошутил немного. Значит от любовника?

– Ага, – вдаваться в детали, от которого из любовников не стала. Такие мексиканские страсти не для него.

– Думала из семьи уйдет?

– …! – ответила я непечатным словом. – Мне сколько лет то уже! Я просто хотела ребенка.

– Все понял.

– Тем более что это не ваше дело.

– Не мое, права. Хороший ты человек, Земцова, и работник отличный. Вот и болит душа.

– Приказ то подпишите.

– Подпишу, куда я денусь.

Не верилось, что год назад, я шагала по этому парку, размышляла о Германе и том, как мне поступить. Вот здесь на переходе увидела Владислава.

Тут же в голову полезли воспоминания о его перекошенном от злобы лице, о пистолете, холодном дуле у виска, диком страхе, звуке выстрела и тяжелом мертвом теле…

Поежилась и приказала себе сосредоточиться на том, что происходит сейчас. Поздоровалась с мамочкой, что прошла, мимо толкая коляску и держа на буксире пятилетнего малыша. Здесь все, как обычно, все спокойно.

Нарезав несколько кругов, присела на лавочку отдохнуть. Мои карапузы мирно посапывали носиками. Ночь сегодня выдалась суматошной и почти бессонной. Мама уехала помочь отцу убрать урожай в огороде на несколько дней. Поэтому управлялась одна.

Но эти два чуда стоили миллиона бессонных ночей. До сих пор удивляюсь, что забеременела. Никто не знал, кроме Олеси, что я была на первом месяце, когда Дима избил меня. Голландец привез меня, уехал, и через час началось кровотечение. В больнице развели руками. Побили неудачно, шансов почти нет, что стану матерью.

Я усмехнулась и поправила одеяло. Ничего. На все воля Божья.

Немного попотягивалась в разные стороны, пытаясь согнать сон, и лениво обвела взглядом аллею. В некотором отдалении на лавочке сидел мужчина. Лет за сорок, высокий, подтянутый, серьезный, всегда чисто выбритый, с аккуратной, короткой стрижкой, отглаженные брючки, рубашка. Просто загляденье. Видела я его здесь довольно часто вот так вот праздно сидящим на лавочке с газетой в руках. Будто почувствовав мой взгляд, он повернулся и уставился в упор.

«Ой, как неудобно вышло. Еще подумает, что я любопытная варвара, подглядывающая и подслушивающая за всеми от нечего делать». И завертела головой, вроде как по сторонам смотрю. Веки неудержимо тяжелели, напоминая о том, как немного сна перепало сегодня.

Прошлась еще пару кружков, надеясь, что активное движение погонит сонливость. Опять устроилась на ту же лавочку. Бросила взгляд на часы. Так еще минут двадцать и домой, подходит время кормления и неизвестно, как заберусь на свой этаж.

Откинулась на спинку. Прикрою ненадолго глаза, совсем чуть-чуть. Просто восстановить немного силы. Так хорошо здесь: солнышко пригревает, птички тихонько чирикают, мерно шумят машины, люди неспешно гуляют по дорожкам. Картинка поплыла и пропала.

Никаких сновидений я не видела. От усталости словно провалилась в черную дыру. Подушка под головой немного сдвинулась. Пробормотав что-то недовольно, попыталась поправить, не получилось. Где-то сбоку, как будто сквозь вату, раздалось тихое хныканье.

Глаза резко раскрылись. Где я? Где дети?

Карапузы были на месте в коляске, немного повозившись, затихли. И я находилась все там же на скамейке, только теперь рядом со мной сидел мужчина, и голова лежала на его плече. Опс!

– Все в порядке. Я смотрел за ними.

Плечо было удобным, надежным, сниматься с места не хотелось, а наоборот остаться тут и отдохнуть. Зевнула, надо хоть посмотреть на ком так хорошо отдыхалось и поблагодарить. Мало ли что могло случиться, пока была в забытьи.

– Спасибо… – и осеклась, не закончив. Это был тот самый мужчина, которого я не так давно рассматривала. – Спасибо, еще раз.

– Ничего. Все нормально. Вы клевали носом и чуть со скамейки не свалились. А я все равно сижу просто так. Хоть немного отдохнули?

– Да. Ночь выдалась беспокойной. Удалось поспать пару часов. Мне так неудобно.

– Ой, бросьте. Все нормально, говорю же.

Грудь налилась молоком. Я схватила его за запястье с часами. Заспалась! Странно, что мои головастики еще не орут на весь парк.

– Что? Что-то случилось?

– Мне надо срочно домой. О, Господи, не успею добежать.

– Я вас подвезу.

– Да, что вы, не надо.

– Но вы, же торопитесь?

– Да. Пропустила время кормления.

– Тогда пойдемте в момент домчу.

Пружинисто встал, газету закинул в ведро и подхватил коляску.

– Как же мы засунем коляску в машину? Это кучу времени займет. Здесь быстрее пешком.

– Хорошо, тогда пешком. Показывайте куда идти.

– Вот туда.

И засеменила рядышком – два шага мои, один его. Не успела оглянуться, а мы уже были около моего дома. Вниз спуститься помогла соседка.

– Берите детей, а я коляску подниму наверх. Назовите только этаж и номер квартиры.

– Хорошо.

Быстро протараторила цифры и на приличной скорости поднялась наверх. Почти чудом открыла сразу дверь и быстрее в комнату. Размотала кульки, занялась делом, забыв про коляску и мужчину.

Покормила, глазки у них опять закрылись. Чуть полежала вместе с ними, прислушиваясь к их дыханию и пошла на кухню.

– Все хорошо?

– Ой!

Схватилась за сердце. Сердобольный мужчина из парка сидел за столом, сцепив пальцы в замок и терпеливо ждал.

– Извините. Не хотел пугать.

– Это я прошу прощения. Спасибо за помощь. Я что-то в суматохе обо всем моментально забываю. Чаю?

– Нет-нет. Пойду.

– Спасибо. А то я бы одна с коляской кучу времени потеряла, – что ж заело то, как пластинку: «спасибо, спасибо».

– Пожалуйста. Обращайтесь, – на пороге замялся. – Вам некому помочь?

Удивленно приподняла брови.

– Почему же. Мама просто уехала на пару дней.

– Я не это имел ввиду. А мужа или отца малышей.

«Полиция нравов нагрянула. За помощь спасибо, конечно, но подобного рода беспокойство излишне».

– Встречный вопрос. Почему вы просиживаете днями в парке вместо того, чтобы своей семьей заниматься?

Теперь он поднял брови. Как-то грубовато вышло.

– Залез не в свое дело. Прошу прощения.

Вздохнула и поставила чайник на плиту.

– Садитесь чаю попьем с печеньем. Я тоже не хотела не в свое дело залезать.

– Я из чисто практической стороны дела. Хотел узнать, нужна ли помощь?

– Мы вполне справляемся вдвоем.

– Это хорошо.

Я засмеялась и протянула руку через стол.

– Мы же даже не познакомились. Меня Светлана зовут.

– Михаил. Живу один и вполне справляюсь один.

– Очень смешно.

– Не очень. Вы замужем? – пристроился все же обратно за стол.

– Нет.

– А были?

– Была. Давно. А вы?

– Разведен. Тоже давно. Давай на ты?

– Давай.

Помешал ложечкой в чашке. Видно, что хочет спросить. Но не решается.

– Спрашивай, не мучайся.

– А отец как же? Не помогает?

– Ну, как-то так. Сколько у нас в стране матерей-одиночек? Не знаешь статистику?

Михаил потеряно посмотрел на меня от такой смены темы разговора.

– Не обращай внимания. Это отголоски профессии. Сразу же запутать собеседника вопросами и сбить с толку.

– А кто ты по профессии?

– Журналист.

– Ух, ты! Интересно.

– Очень. А ты?

– Я бывший военный. Сейчас на пенсии. Пока отдыхаю, но уже надоело.

– Это правильно. Надо чем-то заниматься, чтобы не закостенеть.

– И все же. Отец, что совсем не участвует в жизни своих детей?

– Нет. Он даже не знает об их существовании. А ты, что борец за справедливость? Хотел взыскать с него алименты?

Он нахмурился, услышав неприкрытый сарказм в моем голосе.

– Не борец, но поспособствовать бы мог.

– Не стоит.

– Считаешь это правильно?

«Как странно, почему я говорю с ним на эту тему?».

– Почему я с тобой, совершенно незнакомым человеком, обсуждаю эту тему? Просто невероятно.

– Да странно. Но ты не ответила на вопрос.

– Это долгая история. Как-нибудь в другой раз расскажу.

И рассказала, но гораздо позднее.

Удивительно, как быстро и непринужденно Михаил вошел в мою жизнь и устроился там.

Сначала мы просто здоровались, гуляли в парке. Где-то он помогал с коляской, с покупками, донести, занести. Неспешные разговоры, размеренный темп ходьбы. Беседы на общие темы.

С мамой моей он быстро нашел общий язык и стал вхож в дом. Я даже не заметила, как это произошло.

– Хороший мужчина. А помощь всегда нужна, бывает, – не поведя бровью, прокомментировала она.

Мужские руки в нашем хозяйстве и вправду пригодились. Поменять кран, починить дверцу шкафа, почистить слив в ванной и еще много чего другого.

Любаша, увидев его в первый раз, обомлела. И потом проедала мне мозг почти постоянно. Ее навязчивая идея поскорее выдать несчастную подругу замуж, стала моей головной болью.

– Вот правду говорят – дуракам везет.

– Чего? Это ты про меня?

– Того. Светка, классный мужик за тобой ухаживает, а ты, как слепая корова, ничего не замечаешь.

– Почему слепая? И почему корова? Люб, что ты пристала ко мне? Я в ближайшие годы замечать буду, способна только одно – редкие часы сна и покоя.

– Понимаю. Но ушами не хлопай. А то такое добро быстро кто-нибудь приберет к рукам. «Мама» сказать не успеешь.

В коридоре послышались осторожные шаги.

– «Мама» говорить не надо. Мама уже тут и согласна с твоей подругой.

– Вот, слушать надо старших.

– Началось.

– И не заканчивалось.

– Все, я ушла в душ, раз вы обе тут. А то, как я буду прибирать к рукам добро, если от меня воняет?

– Не увиливай опять от разговора.

– Не пытаюсь даже. Видишь, марафет наводить, пошла.

И быстренько захлопнула дверь. Усталость имела место, и спать иногда хотелось невыносимо. Но я была безмерно счастлива. Одной улыбки моих мальчиков было достаточно, чтобы сердце зашлось от любви.

Включила воду и немного пропустила, дожидаясь горячую. Задумчиво, смотря, как переливаются струи между пальцев.

Что сказать? Понимаю, конечно, Михаил не просто так ходит к нам, помогает, с близнецами гукает. Тратит свое время, в конце концов. Но пока мне и этого хватало. Душа и так переживала кучу эмоций. Не хочу впускать туда никого, мне и так хорошо.

Хотя мне нравилось его присутствие в моей жизни. Именно в жизни, а не просто в мечтах и в мыслях.

Улыбнулась. Это было непривычно, в начале, что есть кто-то постоянный, надежный. Делится бытовыми, такими простыми проблемами. Таких отношений с мужчинами у меня еще не было. Первый брак не счет. Здесь мы оба участвовали во всем, как партнеры, на равных.

Хмыкнула тихонько. Вспомнилась заключительная сцена из фильма «Девчата». Слова главной героини:

– Сидим, как взрослые.

Да. Это были уже взрослые отношения.

Мы видим недостатки друг друга, больные места, сильные, слабые стороны. Все без прикрас и замечательно. И я совсем не боялась быть самой собой. Чувствовала свободу. Старалась, чтобы и он ощущал то же самое.

Иногда хотелось закрыться в свою раковину. Наваливались мысли о том, что все слишком быстро. Быстро привыкаю к его присутствию, и это немного пугает. Но ничего. Меня же никто ни к чему не принуждает.

Кивнула сама себе и успокоилась.

На следующий день мы, как всегда, встретились в парке. Медленно рассекали по кучам из листьев. Михаил, устав за пару месяцев от безделья, вернулся к юридической практике.

Мне нравилось слушать его. Нравилось, как он выглядит сейчас: симпатичный мужчина колясочку катит, на лице довольство. Наверное, со стороны смотримся, как супружеская пара.

Настроение сразу сникло.

– Светлана, что-то случилось?

– Нет. Все в порядке.

– Я тебе надоел со своими разговорами.

– Ерунда, какая. Мне интересно.

– Тогда о чем задумалась?

Посмотрела по сторонам, поправила одеяло, шапочку, соску.

– Оставь. Ты их сейчас разбудишь.

– Мне неудобно, что ты тратишь на нас столько времени и сил.

– И что? Это же мое дело, куда я трачу свое время. Меня устраивает такое времяпрепровождение. Если бы не устраивало, то находился бы сейчас в другом месте. Так что не забивай себе голову.

Немного понаблюдав за моим слишком сосредоточенным лицом, тяжко вздохнул.

– Свет, я тебя не тороплю. Я понимаю, что сейчас у тебя достаточно хлопот с детьми. И пока ни времени, ни сил на мужчин нет, – хитро улыбнулся. – Понимаю, что с двух сторон на тебя наседают подруга с мамой. Так как я постарался, чтобы им понравиться.

Я хлопнула его по плечу и рассмеялась, нисколько не возмущенная такими откровениями.

– Вот хитрый лис!

– Конечно. Круговая осада. С тылов тебя осаждают близкие. Так что не торопись. Просто привыкай, что я рядом. Летом поженимся.

– Что?! – и осталась стоять с раскрытым ртом.

– Ну, вроде как летом удобнее свадьбы устраивать. Но мне все равно, как захочешь. Можно и зимой.

– Я не поняла. Ты мне замуж предлагаешь выйти? Или просто констатируешь факт? Я ни на что не соглашалась пока.

– Вот именно – пока. До лета куча времени, чтобы обдумать все серьезно.

– Спасибо, что хоть подумать время даешь. А не просто оповещаешь о записи.

– Был, конечно, вариант перекинуть тебя через плечо и увезти.

– Что заставило тебя передумать?

– Коляску за собой тащить в таком положении неудобно.

Мы похохотали. Михаил чуть приобнял меня.

– А, если серьезно, что ты мне ответишь?

– Я что-то не поняла. У меня же время до лета.

Он скуксился.

– Это долго.

– Ты сам срок установил. Между прочим, очень разумный. Надо узнать друг друга получше.

– Согласен. Но ты не затягивай с ответом.

– А ты не дави.

– Все молчу.

И легко поцеловал. Приятные, сухие, горячие губы. Крепкие объятия. Что еще нужно?

Наверное, только мамино наставление и благословение.

Вечером, уложив своих шалунов, зашла на кухню, где она перемывала посуду. За последний год она переменилась. В движениях появилась легкость, пропала вечная усталая тоска в глазах, появился задорный огонек. Сейчас, смывая пену с очередной тарелки, тихо напевала себе под нос. Услышав, что я вошла, повернулась.

– Уснули?

– Вроде да.

– Хорошо, – присела на табуретку, ласково погладила по плечу. – Я так поняла, у вас с Михаилом есть подвижки?

– Мам!

– Что, мам? – посмотрела тоскливо. – В свое время мало уделяла тебе внимания. И что вышло?

– О чем ты?

– Ничего. Замуж неудачно вышла. Потом ждала непонятно кого столько времени.

– Откуда?

– От верблюда. Что я не женщина, по-твоему? Не понимаю? Все я понимаю. Внуки – это хорошо. Я очень рада. Но и твое счастье тоже немаловажно. Для их же блага.

– Что ты о нем думаешь? – мне на самом деле хотелось ее послушать.

– Ну… – задумалась. – Конечно, чуть бы помладше. Но это по мне. А по тебе, так в самый раз будет. Решительный такой, серьезный. Подумай.

– Хорошо.

– А зачем спрашиваешь? Ведь, небось, сама все уже для себя решила? Не своротишь с пути.

Пожала плечами и обняла ее крепко.

– Ты всегда оказываешься права в конечно итоге. Стоит хоть разок прислушаться. Глядишь повезет.

– Стоит. Маму надо слушаться. Мамы только добра желают, ничего больше.

Маму я послушалась и летом вышла замуж за Михаила, как он и предлагал. Стоя рядом с ним после росписи, вглядываясь в морщинки на лице, мне вдруг отчетливо вспомнилась строчка из песни Талькова:

«Исписанных тетрадей в столе не перечесть

В них пылкими стихами я выплакался весь.

Под солнцем в абажуре отцвел бумажный куст

И отшумели бури в стакане мнимых чувств.

Ах, если б знать в ту пору, что где-то ты одна.

Мне нравится смотреть на город из твоего окна.

Мне нравится смотреть на город из твоего окна».

В оформлении обложки была использована фотография с https://pixabay.com/ru/photos/%D1%86%D0%B5%D0%BB%D1%8C-%D0%B4%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%8C-%D1%81%D0%B2%D0%BE%D0%B1%D0%BE%D0%B4%D1%8B-%D1%80%D0%B0%D0%B4%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%8C-%D1%83%D0%B4%D0%B0%D1%87%D0%B0-729567/

По лицензии ССО