Куклы зазеркалья

– Даже не думай, милая. Я очень ценю твою темпераментность, но этих шрамов мне достаточно.

– Шрамы украшают мужчину. И ты очень часто повторял. Что всегда исполняешь свои обещания. Неужели забыл, что обещал мне?

– Почему же. Очень хорошо помню. Я говорил, что, если ты ко мне не вернешься, то он пострадает или просто не вернется домой. Но не припомню, чтобы я обещал не трогать эскулапа после того, как ты окажешься здесь. Верно?

Он был очень доволен собой. Сидел, увлеченно жевал и был похож на мальчишку, который побил только что всех в каком-нибудь соревновании.

– Хочу немного испортить тебе аппетит… милый, – Андрей замер. – Считаю, что раз я здесь и оборвала все свои связи. Сделала так, как ты хотел, то стоит оставить и все остальное в прошлом. Я ведь для тебя этакий приз.

– Не совсем…

– Я не закончила. Если ты не оставишь эти мысли, то я просто убью себя и все. Мне терять нечего, возвращаться некуда. Я сама себя ненавижу. Так, что подумай. Какие бы меры ты не предпринял, я все равно найду способ. Понятно?

Ответа не последовало. Но как говориться, молчание – знак согласия. Мы два игрока, на поле, где нет правил и границ. Просто кто кого переиграет.

Он встал, отнес тарелку в раковину. Лицо было сурово и неприступно.

– Я скоро ухожу. Нужно хоть иногда появляться в офисе. Помой посуду. Дом в твоем распоряжении. Но не выходи. Если все-таки уйдешь, то позвони. Я хочу быть в курсе. Твой новый сотовый на столе в гостиной. Старый на помойке. Подвал и некоторые комнаты на втором этаже закрыты. Просьбы не соваться туда. Понятно?

– Да.

И вышел.

Один – один.

Жизнь теперь напоминала какое-то старое черно-белое кино пятидесятых-шестидесятых годов.

Я – милая, опрятная домохозяйка, встречающая мужа после рабочего дня. Хоть у меня и не были волосы накручены на бигуди, а на талии не повязан передничек с рюшами и огромным пышным бантом на попе. Немного не так, но близко.

Даже во времени немного потерялась от однообразия и рутинности своего существования. Утром он готовит кофе, я завтрак. Потом проводы на работу, одиночество. Прибираться и заниматься остальными делами по дому, приходила два раза в неделю молчаливая, сухощавая женщина. Из-за ее вида, так и не смогла определить на пенсии она уже или нет. Имя у нее было примечательное – Ангелина Ивановна. Иногда я забавлялась тем, что выдумывала, какая у нее была жизнь, молодость, потом замужество, дети, внуки. А может быть она так и не вышла замуж, а может вдова. Это развлекало и отвлекало.

Занималась я в основном приготовлением пиши и чтением. Библиотека тут достаточно обширная. Всегда старалась, расставляла тарелочки, раскладывала салфеточки, приборы.

И все думала – кому из нас это быстрее надоест, кто сорвется. Потому что такое существование совсем не то, что каждый из нас ожидал.

Мы мирно ужинали или сначала гуляли в парке, что находился рядом. Как же дивно, наверное, мы выглядели со стороны – прекрасная семейная пара. Потом смотрели телевизор. Валялись на диване в гостиной, слушали музыку.

О, музыка это отдельная тема. Стоит сказать, что я перестала включать своих любимых исполнителей. Особенно громко и на всю катушку, как бывало раньше. С этим домом и моим состоянием такое поведение совсем не вязалось. Здесь было другое измерение. Как героиня какой-то сказки, очутившаяся в другом мире – сказочном, непонятном, необъяснимом. Наверное, больше схоже со спящей красавицей. Собственно тоже почти не двигаюсь. Нет желания. Вообще никаких желаний. Реальности нет, мира за окном нет. Есть только он и я в этом доме – зачарованном замке – где звучат блюз и джаз, еще больше замедляя и затуманивая сознание. Все реже вспоминаются родные, друзья и прошлая жизнь. Как будто и не было ничего до момента приезда сюда. Медленно текли мысли, нет сил их удерживать. Так проще, гораздо проще. Не волноваться, задаваясь вопросом: «Неужели этого он хотел? Это его мечта? Чтобы я ходила, как приведение, по этим комнатам и, в конце концов, сошла с ума, не зная, зачем вообще здесь появилась и что мне делать?».

Мы досматривали фильм, допивали вино и расходились по своим комнатам, как пожилые супруги.

Взломать дверь оказалось не так просто. Нашлись и молоток и стамеска. Чем только я не пробовала подковырнуть язычок – косяк рядом был весь в рытвинах. Не хотела дверь открывать секреты своего хозяина.

Около нее я ходила уже неделю, напоминая себе героиню из легенды о Синей Бороде. Но только нет у меня братьев, могли бы спасти меня в нужный момент.

Потом дошел весь смысл моих бесполезных усилий, я просто раскрутила и разобрала замок. Тем более что он был обычный комнатный. Довольно глупо, если хранишь за дверью серьезные секреты, а не просто надувную куклу.

Наконец отдельные его части упали на пол, я, немного, поднажала и вуаля проход открыт. Не знаю, что думала там увидеть. В нашем общем зазеркалье могло быть все, что угодно. И когда тебе говорят не открывать какую-то дверь, то больше всего хочется сделать именно это.

Комнатка показалась мне небольшой, метров двенадцать квадратных. В левом углу у окна стол с компьютером. В правом стеллаж с полочками, на которых были аккуратно расставлены диски. Подошла ближе, на них даты с именами и без… Черт!

«Мои маленькие шалости». Как-то было более свободно на душе, когда не знала имен этих самых «шалостей».

Дело было поставлено с размахом и четкой скрупулезностью. Даты на дисках и папках совпадали. Какие-то повторялись. Значит, в один промежуток времени могло быть несколько девушек. Не думаю, что его интересовали мужчины. Разве что, как объект для подчинения и манипулирования, не более.

Ох. Толстая папка, а на ней написано «Дима» и список дат. Осторожно достала ее. Сначала шла анкета на самого Диму, потом на каждую девушку, оставшуюся там, в «белой комнате». Не было меня и Марины. После обычных стандартных данных, несколько листков с описанием всего процесса: действия, производимые с жертвами, ощущения от них, реакции девушек, поведение Димы, небольшие выводы… Фрейд, мать его! Засунула папку обратно. Еще прилагались фотографии, но смотреть на эти лица не было сил.

Постепенно успокоилась и стала изучать материалы по порядку. Самая первая папка была еще бумажной, желтой от времени с потрепанными краями. Листочки внутри с написанным от руки текстом, а не набранным на машинке или компьютере. И фотографии квадратные, твердые, толстые. Я помню эти фотоаппараты моментального снимка. Это была такая диковина. Один из знакомых родителей принес его на Новый год. И собравшись маленькой детской кучкой вокруг него, мы, разинув рты, смотрели, как появляется изображение.

Полностью погрузившись в изучение, я не услышала шагов и не заметила движения около двери. Просто почувствовала – он здесь. Да, стоит, привалившись к косяку, смотрит весело и настороженно одновременно. Надеюсь, он не ждет так же, как и Дима, восторгов с моей стороны.

– А я все думал, ставки делал, когда же любопытство возьмет верх.

– Вот видишь, взяло.

– Ты знаешь было очень трудно достать такой фотоаппарат. Сам я фотографией никогда не занимался. О чем даже жалею иногда. А проявлять такие фото в ателье было невозможно, сама понимаешь.

– Понимаю.

И взяла одно. На нем девушка стоит вроде на коленях. В объектив камеры попали только часть височной зоны, щека, закрытая волосами, плечо в синяках и кровоподтеках, грудь и маленький кусочек изгиба спины с ягодицами – все наклонено вперед на фотографа. Следующее фото эта же девушка, но со спины, стоит на коленях, руки и ноги связаны, снято как-то сбоку, голова опять опущена. На спине, помимо прочего, тонкие красные полосы. Просмотрела все снимки с ней, лица так нигде и не видно. Почему то очень хотелось увидеть ее лицо, глаза.

Андрей опустился рядом со мной на корточки. Можно подумать, что мы просматриваем семейный фотки с отпуска.

– Тогда я понял свою ошибку и потом обязательно снимал всегда сначала лица. Ты ведь заметила, что хочется посмотреть на лицо, увидеть глаза. А все эти синяки, полоски, связанные руки, все вторично. Когда заглядываю в глаза на фото, то сразу вспоминаю все ощущения, события, связывающие меня с этой женщиной…

– Понятно.

Захлопнула папку и стала потихоньку разбирать их на полу и потом составлять на место. Он сел на офисный стул, перед компьютером и спокойно наблюдал за мной, руки свободно лежат на подлокотниках, но взгляд неотрывно следит за моими движениями.

Было несколько неприятно, что поведение индивида так предсказуемо. Что ожидалось, когда же я сделаю этот шаг и засуну свой нос туда, куда не надо, буду поймана. Чувствуешь себя, как таракан в искусственном лабиринте, которого подталкивают в нужную сторону. А ты бежишь, как оголтелый, веришь, что скоро выход. Надеешься на спасение. Ничего там нет. Только снова спичечный коробок, а дальше по кругу – лабиринт, страх, коробок…

От мыслей меня оторвало осторожное касание. Это Андрей подхватил мою кисть и притягивал к себе. Уже более уверенно погладил по бедру и поднял ладони к ягодицам… Боже! … Зашумел компьютер включаясь. Совсем не хотелось на него отвлекаться. Тем более что на мне было простое домашнее платье без нижнего белья под ним. И, наконец, ощущение его рук на моем теле за столько месяцев, как заживляющий бальзам. Самой активность проявлять не хотелось.

Мы развернулись к экрану. И Андрей устроил меня на своих коленях, продолжая блуждать легко и непринужденно под платьем. Спереди пуговички уже расстегнуты, зубы легко покусывают мочку.

Его голос прозвучал очень мягко, как будто издалека.

– Я никогда не изменюсь. Помнишь об этом?

– Да.

– Тогда открой глаза, посмотри на экран.

– Не хочу.

– Я сказал – смотри, – и, сжав подбородок пальцами, повернул в нужную сторону.

Сначала ничего не поняла. Видео, такое черно-белое, не очень четкое, чуть размазанное, как с камер наблюдения. Из интернета, что ли скачал какое-нибудь извращение. Нет. Похоже, это в реальном времени происходит. Две девушки сидят на матраце, лежащем на полу. Снимают сверху, а они как будто в яме или колодце. Наверное, смотровая яма в гараже. Два нахохлившихся от холода воробушка, ноги поджаты, вид очумелый и замученный.

– Кто это?

– Это? Мои увлечения на данный момент. Съемка в реальном времени ведется. Только они какие-то вялые. Без Димы скучновато.

– Сочувствую.

– Обожаю твой сарказм. Прямо свежий воздух в паруса. Этот штиль порядком уже надоел. Думал, помру с тоски от твоего правильного поведения.

– Хм.

– Ты же сумасбродка. А тут такая смиренность.

– Мне показалось, что ты именно этого ждал от меня.

– Зачем она мне сдалась, смиренность эта? Наоборот, хотелось сопротивления, ненависти, активных действий. Но у меня ощущение, что ты специально так себя вела. Просто на зло.

Пожала плечами. Девушки на экране почти не шевелились.

– Ты знаешь, я выбрал рыженьких, чтобы напоминали тебя. Но все равно, совсем не то.

Рука его потянулась к мышке и быстро пощелкав, открыла другое видео. В кадре появился Андрей, девушка была одна. Он с размаху ударил ее по лицу, поставил на колени и, пока она еще не пришла в себя, встал сзади и положил ладони на горло. Хрупкое тело чуть подергивалось, тонкие пальцы сжимались, впивались в его ладони.

Все замерло внутри, я почти не обращала внимания на то, что он делает со мной сейчас: как сдавливает ладонь грудь, зубы покусывают шею, вторая рука поднимает легкий подол. Мозг затуманен и замедлен. Просто переношусь в другой мир, пытаясь избежать голосов разума и совести. Их нет, ничего нет. Когда я с ним, то полностью отрешаюсь от внешнего мира. Но сейчас это были немного другие ощущения. Эти картинки перед глазами.

Пришлось отодвинуть клавиатуру и какие-то бумаги полетели на пол, небольшая подставка под диски тоже. Я почти упиралась лбом в экран компьютера.

Когда последний вихрь слетел с меня, то поняла, что лежу на нем сверху, а он на полу, в той же комнате. Не помню, как мы там очутились. Большой палец лениво поглаживает мое голое плечо, от его тела исходит жар.

– Вот этого я ожидал. А не Фрекен Бок со сковородкой и поварешкой. Но должен признать готовишь ты хорошо.

Подняла глаза и увидела, как из распахнутого ворота рубашки выглядывают шрамы. Шрамы, которые оставила я. Осторожно дотронулась до них подушечками пальцев и тут же хотела отдернуть, но он прижал их ладонью.

– Оставь.

Больше мы не разговаривали. Это было и не нужно. Только перебрались в его спальню.

Я опять вернулась к своим музыкальным предпочтениям, но когда Андрея не было дома. Старалась не включать при нем «раздражающие вопли», как он называл.

В его отсутствие наслаждалась и поднимала свою активность музыкой. И в ней было мое спасение, дверь в другой мир, в забытье.

Медленно двигаясь по комнате, проделывала разные замысловатые, по моему мнению, па.

«Когда бы нас не встретила любовь

Я буду знать на что она похожа.

Она во всем похожа на тебя,

Она уже с рождения моя.

Она меня полюбит, как и ты,

Она сама взойдет ко мне на ложе.

Возьму ее и в море утоплю

За то, что я еще тебя люблю».

Они похожи на меня. Но не я. Они тоже с рыжими кудряшками, но не я. Что же мне делать? Это шанс, возможность подловить его. Если узнаю, где они, эти девушки. Как? Как?

Нажала повтор.

«Клянусь, что никогда нигде

Ты больше не услышишь обо мне.

Лишь в сне, во сне, в кошмарном сне

На дне, main lieben, на самом дне»18.

Сейчас мы точно на дне. Точнее я на дне и не хочу похоже выбираться с этого самого дна. Не глядя на пульт, нажала кнопки, переключая на нужную песню. Присела на край дивана и, подперев подбородок кулачками, закрыла глаза.

«Ты убила все свои игрушки,

Ты закрыла маме рот подушкой.

Чтобы никто не выдал секрет,

Чтобы никто не дал ответ.

Любишь, любишь, любишь, любишь,

Любишь, любишь, любишь или нет»19.

В следующую секунду кто-то схватил меня за плечи и повалил на мягкие подушки. От неожиданности взвизгнула, и начала интенсивно отбиваться ногами и руками. Послышался приглушенный смешок, а за ним сдавленный стон боли.

– Тише, тише. Хватит. Это я, не брыкайся. Мне больно, Лера.

Андрей уселся сам и посадил меня к себе на колени. Я посмотрела на него вблизи при ярком свете. Странно, что он явился днем, рановато. Кожа чуть серого оттенка. Еще более похудевший, чем когда я явилась сюда. Щеки ввалились. Ночью до меня донеслись не очень приятные звуки, похоже, его тошнило. Может, отравился? Нет, со мной же все в порядке, а едим мы одно и тоже.

Обхватив его лицо ладонями, внимательно всмотрелась.

– С тобой все в порядке?

– Все отлично.

– Вид у тебя не очень.

– Не удивительно, ты кого хочешь в могилу сведешь.

– Не смешно. Я серьезно спрашиваю.

– Да, не очень удачно пошутил. Ладно. Может, покормишь меня? Время обеденное.

– Ага.

Но мысль уже не отпускала меня. Я кукла на ниточках и играю в его спектакле. Только вот в каком и какую развязку он сочинил?

Автоматически налив в тарелку супу, поставила перед ним, положила салфетку, ложку, плетеную хлебницу поставила посередине, сама села напротив.

– Будешь так пялиться – я подавлюсь и умру.

– Идеальный несчастный случай. Жалко раньше об этом не подумала.

– Ничего, у тебя еще много времени и куча возможностей проявить свою фантазию и смекалку.

Отвернувшись к окну, побарабанила пальцами по столешнице.

– Андрей?

– М-м-м…

– Мне скучно. Давай сходим куда-нибудь?

– Скучно? Жаль, я думал, что достаточно хорошо развлекаю тебя.

– Или появляться на людях со мной, не входило в твои планы?

– Почему бы и нет? Куда ты хочешь сходить? Девушка ты красивая. А с красивой девушкой, всегда приятно выйти в люди.

– Я хочу, хочу… Сейчас придумаю.

– Думай.

И откинулся на стуле с высокой спинкой, пристально разглядывая меня.

– Раньше вроде тебя такие вещи не очень развлекали?

– Все меняется. А здесь у меня нет ни родственников, ни друзей с кем можно было бы пообщаться. Разве, что ты познакомишь меня с девушками, сидящими в твоем подполье. У нас найдутся общие темы для разговора.

Шутка была так себе, на троечку. Но все равно хотелось поддеть его.

– Тебе нравиться злить меня. А мне нравиться, когда ты так делаешь. Сразу же ощущаю себя живым.

Было что-то в этих словах странное – фаталичные нотки. А фатализм был совсем не свойственен этому человеку.

– Ну, что? Надумала?

– Да, – тоже откинулась на стул, – пойдем в какой-нибудь крутой клуб в вашем городе. Хочу потанцевать.

– Интересный выбор.

– А ты, что ожидал? Концерт духовых инструментов? Или выставку кошечек и собачек? Но мне нечего надеть.

– Вечная женская проблема. Хорошо, все устроим. Завтра пойдет?

– Да, пойдет.

Никаких звонков и смс от Леры не было.

Если она на месте и ведет «подрывную деятельность», то ничего странного. Скорее всего, сим-карта и телефон уничтожены. Но номер-то она должна была запомнить.

Глеб плеснул воды в лицо и посмотрел еще раз в зеркало. Семейная жизнь ему нравилась. Все было хорошо.

Единственное, что беспокоило его жену, была ее подруга Валерия. Да и его мысли часто к ней возвращались.

Хотя, если точнее говорить, интерес в основном к тому типу, что зовется Андреем. Вот это занятный субъект. И, похоже, с целым шлейфом преступлений за собой.

Дружок в соседней области согласился немного поработать для него. Прошерстить старые дела, что было нудной и тяжелой работой. Вскрылось несколько «висяков». Девушки, тоже задушенные. И рисунок, отпечатавшийся на коже, такой замысловатый. Не похоже на обычные веревки, шнурки. Бечевки. Нет, тут скорее всего вручную сделанная вещь.

Тут его обняли сзади и две маленькие ладошки легли на грудь. Как приятно! Все мысли вылетели из головы.

– Привет.

– Привет. Успел соскучиться?

– Уже да.

Марина поцеловала его в плечо.

– Это хорошо. Но сначала давай поедим.

– Давай. Хотя это что-то интересное. Ты же не любишь готовить.

– Для тебя все, что угодно.

– Хм. А если подробнее о причинах?

– Глебушка. Ну, не молчи, объясни мне, что с Лерой происходит? Я ничего не понимаю. Ты молчишь. Тетка ее тоже молчит. Егор вообще на звонки не отвечает, на мои. Зато с тобой охотно общается.

– Не так уж и охотно. Его интересовали подробности вашего дела. Я поделился.

– И все?

– Нет. Не все.

– И??? что мне применить пытки. Я в этом во всем больше заинтересована, чем он.

– Это другое. Он заинтересован в Лере и в продолжении отношений, хоть и вспылил.

– Я бы тоже вспылила. И сама на нее обижена. Уехать, ничего не объяснив. Тут можно не надеяться, что тебя будут ждать вечно.

– Ты права. Но у нее были свои причины. И частично я их объяснил.

– Частично. Отлично. То есть, если по-русски, ничего не объяснил. Глеб, не юли.

Он отвернулся.

– Глеб?

– Я ничего не могу рассказать. Если она захочет, то сделает это сама. Есть вещи, которые нельзя разглашать без согласия.

– Понятно. Просто скажи мне, что все закончилось. И Лера уехала не… Что это не связано с нашим делом? Все закончилось?

– Да, да. Все в порядке. Ей просто нужно время и смена обстановки. Вот и все.

– Просто я беспокоюсь. Знаешь, когда я ходила к ней в больницу, а потом, как сиделка домой, то забывалась, отрывалась от своих внутренних переживаний. И мне становилось легче.

– У тебя теперь есть я. Ухаживай за мной, только рад буду безмерно.

Она тускло улыбнулась.

– Смешно… Я чувствую, с ней что-то не так. Я видела опять этот же затравленный взгляд, как тогда…

– Все нормально.

– Хорошо.

Музыка гремела в ушах. С непривычки даже чуть заболела голова, но мне было хорошо. Давно я так не отрывалась и на танцполе находилась уже часа полтора. И лишь пару раз подходила к нашему столику, чтобы выпить коктейля.

Компания танцующих вокруг меня время от времени сменялась. Андрей к подобного рода танцам не проявлял интереса и лишь со скучающим видом иногда оглядывался, потягивал лениво из своего бокала.

К моему платью он тоже вроде бы отнесся на первый взгляд безучастно. Но каждую особь мужского пола, оказывающуюся рядом со мной, провожал сверкающим взглядом.

Оно было облегающее, короткое, черное. Сверху более свободное и открывающее одно плечо, к низу облегало и чуть прикрывало попку. Но смотрелось классно. Волосы распущены. Высокие каблуки.

Я сама себе нравилась и с удовольствием двигалась под музыку. Места под танцпол было выделено не так много и все тесно прижаты друг к другу. Справа от меня была небольшая сцена, где отплясывали девицы в чем-то отдаленно напоминавшем остатки нижнего белья. Мне нравились их профессиональные, отточенные движения. Но они были какими-то механическими, без эмоций, без интереса.

Парень слева подмигнул и задвигался более интенсивно в мою сторону. Симпатичный блондин, среднего роста, плечистый, в голубых джинсах и белой майке, которая хорошо смотрелась в контрасте с его загорелой кожей. Уверена, что он прекрасно знал об этом.

Музыка поменялась на более медленную, завораживающую и я бы даже сказала эротичную. Мужской голос пел сладко, протяжно, тягуче. Две мужские руки легли мне на поясницу – ох, как приятно. И судя по его выражению лица, парень не на шутку разгорячился. Параллельно он что-то пытался говорить, но ничего не было слышно, только отдельные слова. Но люди немного расступились, наш несколько откровенный танец вызвал резонанс.

Я даже не уловила момент смены настроения у толпы. Парень вдруг резко оторвался от меня. В глазах у него промелькнуло небывалое удивление напополам с испугом. Мое же равновесие было нарушено. И я налетела на какую-то девушку, поддерживая друг друга и охая, мы поднялись. Со стороны слышались крики. Черт! Бедный блондин на полу, а над ним Андрей. Лицо перекошено от злобы, рука мерно поднимается и опускается на беззащитное тело. И двое парней пытаются его удержать. Подбежала охрана. Жертву оттащили в сторону и унесли потом в подсобные помещения. А меня с кавалером довольно грубо – что можно понять – выпроводили за дверь. Хотя не сразу, сначала мы расплатились за столик.

Парни из охраны молчали, Андрей тоже. Меня немного потряхивало. Его выражение лица не предвещало ничего хорошего. От прохладного воздуха на улице кожа сразу же покрылась мурашками, плащ я в суматохе не взяла из гардероба. Пока стояла, ждала машину, промерзла до костей. Садиться на переднее сиденье, рядом с ним было неохота, но там печка ближе. Села, пристегнулась и подставила руки под решетку.

– Где плащ?

– Забыла в гардеробе.

– Ничего. Померзнешь, быстрее протрезвеешь.

– Я не пьяна.

– Да? А что тогда ты на танцполе вытворяла?

– Танцевала, что еще можно там делать?

– Ну-ну. А этого щенка, зачем подставила?

– Я? Не подставляла, он сам полез.

– Конечно. Но не похоже было, что ты принудительно с ним танцевала. Очень даже с довольным лицом.

– Он симпатичный парень, это был просто танец. Нечего мне трагедию устраивать. Тоже мне Отелло нашелся.

– Идея неплохая. Твоя шея точно требует взбучки. Дома разберемся.

Я захохотала, неудержимо. Просто не могла остановиться, минуту, наверное. Эта сцена, так напоминала обычную, такую простую и понятную для других. Но совсем не применимую к нам.

Андрей взглянул на меня с сочувствием доктора к тяжело и неизлечимо больному пациенту.

– Что смешного?

– Ничего. Ой, просто чуть живот не надорвала…

– Еще раз спрашиваю. Что смешного?

– А сам не понимаешь? Все, что с нами произошло сейчас, применимо для обычной пары. Не для нас, – еще один истерический смешок. – «Твоя шея давно требует взбучки» или «зачем щенка подставила?». Что это? Может мне поинтересоваться: «Что за две бабы у тебя в подвале?». А? Или не надо?

– Заткнись. Лучше пока не разговаривай со мной.

– А то что?

Он ничего не ответил, даже взглядом не удостоил, сосредоточившись на дороге.

Мы оба безнадежные пациенты всем известного учреждения. О чем тут еще говорить? Я еще смеялась по дороге. Андрей включил радио. Ну, и ладно.

Всей серьезности ситуации и вообще его настроя я до конца не поняла, но осознала, когда мы приехали домой.

Пока прошла внутрь, нажала кнопку на электрическом чайнике, он загнал машину в гараж. Думы мои были не о сегодняшнем вечере и не о том, зачем собственно все это было мною затеяно. Нет, о другом. Но только захлопнулась дверь гаража, как атмосфера сразу же изменилась. И я оторвалась от своих дум, прислушиваясь и пытаясь определить, чего ждать.