Таежный Робинзон

При разработке технологии походов, Никита часто думал о том, как лучше отметить на местности свое поселение, чтобы при возвращении узнавать его издалека и с любого места, чтобы выходить напрямик. Вспомнил о «воздушных змеях». Хорошо бы запустить такой ориентир повыше. Он лучше всякого дерева, которых много вокруг, может указать нахождение жилья. Его ни с чем не спутаешь. Взвешивая это предложение двойника, Никита совместно с ним начал определять возможность осуществления этой задумки.

Во-первых, надо много бумаги. Но это не главное – можно склеить несколько листов сделать большого «дракона». Однако, бумажный змей долгой работы не выдержит. Маленький дождик, повышенная влажность и он размокнет, упадет и больше не взлетит или надо потратить много времени, чтобы оживить его. Можно пожертвовать половину квадратного метра полиэтиленовой пленки и собрать змея. При непогоде опускать его вниз и заводить в «гараж». В хорошую погоду при отправлении в поход выводить из гаража и запускать в небо.

– Но основное препятствие здесь веревка – её надо много и достаточно крепкой. Сколько? 20 метров, 50, 100? Чем больше, тем выше будет подниматься этот дракон. Но он поднимется не по вертикали, а по какой-то гипотенузе. Скажем под углом 450. Значит, чтобы змей висел на высоте 50 метров нужно… – Никита взял калькулятор – почти 71 метр веревки. Это надо израсходовать половину запаса. К тому же веревка быстро измочалится, и будет потеряна, а я снова останусь без ориентира, но теперь уже и без веревки…

– А жаль. Хорошо бы подвесить над поселением такой «фонарь». Откуда ни возвращаешься, а его видно издалека.

Никита мечтал. Он ни разу в жизни не запускал змея. Только несколько раз в детстве видел как это делали другие. Не попал он на то время и в то место, где и когда было модно запускать в небо воздушных змеев. А просто так – попробовать не было смысла, а потому и желания. «Если бы знать, где упасть…»

– Можно попробовать здесь и сейчас запустить этого дракона, но все опять упирается в веревку. Ниткой, пожалуй, не обойдешься, да толстых ниток тоже мало.

Затем его начали беспокоить возможности транспорта. Лыжи он за прошлую зиму освоил почти идеально, перевозка грузов на санях тоже проходила, хотя и со скрипом, использование двух саней, соединенных цугом, пришлось отвергнуть, главным образом из-за невозможности подступиться к ним сзади. Теперь он старался представить, как будет вести себя снегоход. Он уже пробовал его на насыпи по бокам главного проспекта. Получалось не очень хорошо, несмотря на горизонтальность насыпи. А что будет на целине да еще между деревьями? А при наличии под снегом веток и другого мусора? Выделив полигон, он несколько раз выводил на него этого «коня» и пытался «объездить» его. Пока выяснил, что подниматься вверх он может только, если его толкают сзади. (при глубоком снеге, в снегоступах). Очень не ладилось с поворотами. Надо было переходить вперед и поворачивать рулевую лыжу руками.

После работы на воздухе – это опять была рубка дров и приведение в порядок поселения после небольшого снегопада– Никита спустился вниз выполнять долг по летним отгулам. Спать после 10 часов ночного вылеживания не хотелось. Мышцы прирубке напрягались не очень сильно и отдыха не требовали, что-то строгать при слабом «электрическом» освещении не хотелось. Никита улегся на кровать – отдохнуть и сами собой снова нахлынули воспоминания.

На втором курсе познакомился с Наташей, поступившей на экономическую специальность института. Отношения их продолжались полтора года и завершились свадьбой в марте 1986 года. Инициатива исходила от Наташи – зачем мыкаться по общежитиям или частным углам, когда можно свободно жить на жилплощади Наташи.

25 декабря 1986 года родилась дочь, которую назвали нестандартно для того времени – Лидой. Год Наташа была в академическом отпуске, а потом, в течение еще полутора лет каждый день совершала героические поступки, разрываясь между учебой и Лидой, с преобладающим участием в воспитании своих родителей и при активном – Никиты. Когда Лиде исполнилось 2 года, стало легче, и забота о ней полностью легла на бабушку, а Наташа и Никита смогли полностью погрузиться в учебу.

В 1989 году, как молодой специалист, Никита успел чудом получить на троих 2-х комнатную квартиру и они с Наташей стали жить отдельно. Навыки, приобретенные в армии, помогали ему в дальнейшей жизни. Работал Никита на одном из механических заводов инженером. Работа самая обычная – руководить, получать, изготавливать, выпускать, исправлять и т.д. Там же работала и Наташа, которую удалось устроить в плановый отдел. Жили в районе, к которому много позже подвели линию метро. Завод тоже находился недалеко от станции метро, хотя на другом конце города, поэтому сложностей с попаданием на работу почти не было, за исключением большого расстояния и, следовательно, большого времени на переезды…

– Нельзя весь день непрерывно рубить дрова, забыв про всё остальное – внушал себе Никита. До середины ноября – времени отправления в поход к людям – надо заниматься чем-то полезным, а не только заготовкой дров. Он уже не стремился расширять свою исследованную площадь – хватит и радиуса 5 километров. За их пределами тайгу можно осматривать лишь отдельными вылазками. Магистрали на запад, юг и север решил тоже пока не продлять, сначала надо сбегать к участку, затем вниз по течению реки, а уже по результатам этих походов решать, что делать дальше.

Вверх по течению реки на юго-восток, где надежда встретить человека минимальна, он ходил почти на 10 километров, а северо-запад предстоит изучить в большом походе

– А чем заниматься сейчас? – до походов, а может быть и после. Был бы металл сделал бы какие-нибудь каркасы, приспособления. А были бы люди – хотя бы один партнер –город бы построили настоящий.

– А какой я сделал бы самокат из моих двух колес, да и снегоход мог бы служить здесь верой и правдой даже без горючего – на собственном паре. Но металла, для сооружения чего-то капитального, крепкого, малогабаритного, кроме очень нужных лопат, топоров и небольшого количества гвоздей у меня нет. Металл слишком тяжелый, чтобы тащить его на себе 50 километров. Тем более нет станков за исключением «пилорамы» – да и то в кавычках.

– Здесь есть только дерево. Из него с моими инструментами тоже много не сделаешь. Закончу все задумки, а дальше? Пожалуй, надо заняться природой – это полигон, в котором мне может быть придется жить, питаться, одним словом – выживать. Его надо знать.

– А может быть, все это скоро закончится, и ничего не понадобится? Выйду к людям, узнаю обстановку, размер катастрофы и сразу рвану домой – на родной завод, к детям, друзьям. Ну, а все-таки, «если»…? И вот для этого «если» все нужно изучать и осваивать. Лучше начинать с самого простого.

– Небо я уже немного знаю. Теперь надо плотнее изучать растительный мир, Все это уже изучено, разложено по полочкам. Но не для меня. Где все это? Где у меня атласы растений их характеристики, свойства и так далее и тому подобное? Нет ничего. Надо открывать самому. Самому для себя изучать, систематизировать, составлять гербарии. Бумага, слава богу, еще есть. Изучать так же как небо, облака, строительство, охоту и весь комплекс выживания в неизвестных мне до этого времени условиях. И все это без учителей, литературы и даже сведений с чего начинать и с какого конца браться. То есть надо заново изобретать велосипед, к тому же во много раз худший, чем он есть сейчас.

– Пока я только привык беречь природу. На даче у отца раз в год помогал ухаживать за деревьями, продлевать их жизнь. В тайге эта привычка отразилась на том, что старался не портить без особой надобности деревья. Рубил в первую очередь, те, которые росли в тесноте, были хилыми или больными. Эти шли на дрова. Только для строительства брал хорошие, но опять-таки, чтобы не нарушать целостность леса.

– Пока все это планы, рассуждения, мечты. От них ничего само не появится. С чего-то надо начинать конкретно. Что мне сейчас больше всего нужно? – Никита пошарил взглядом по двору и остановился на большом белом бревне, лежавшем у самого края хоздвора. – Корыто! Вот, что надо сделать. Перед походом и особенно, после него, если окажется неудачным, потребуется большая стирка. Можно сразу и опробовать. Вырезать корыто и освободить бак от этой работы – пусть занимается своим делом. По очереди это моя вторая задумка, которой сейчас надо и заняться.

Через загрузочное окно спустил бревно вниз, предварительно разрубив его на две неравные части и собрался вырубать корыто в тепле землянки. Однако скоро понял, что это не лучшее место для тонкой столярной работы. Здесь оказалось мало места для разворотов и размаха, а главное темновато. Работать в темноте не хотелось, да и опасно, можно нечаянно пробить в корыте стенку или дно. Тем же путем Никита вытолкнул бревно назад, вышел наружу и разместился под крышей хоздвора. Температура воздуха по первым ощущениям была не ниже 50 – это то, что надо, не холодно, но и долго не засидишься за работой. Подумал:

– Если бы такая температура была всю зиму, то и землянки не надо – так бы перебился…

Дерево пролежало на берегу не меньше года и хорошо высохло.

– Начинай изнутри – подсказал двойник – будет безопаснее для корыта. Предложение Никита принял без возражений – огрехи внутренней вырубки можно будет исправить при зачистке внешней. Чтобы корыто было устойчивее, сделал немного плоским дно, срубив в нижней части тонкую полоску, и принялся осторожно вырубать «внутренности» большей половины. В этом случае вход в корыто получится немного уже, но зато увеличится глубина, а значит и объем.

До конца дня вырубил внутри выемку длиной 70 сантиметров, шириной в центральной части 30 сантиметров и наибольшей глубиной 25 сантиметров. При толщине стенок 3 сантиметра получил внутренний объем около 35 литров. Чтобы убрать внутри все зазубрины, зачистил поверхность рашпилем, подправил напильником. Пожалел, что нет кусочка разбитого стекла. Хотел воспользоваться зеркалом, но побоялся нечаянно его расколоть. Для очистки совести насыпал немного песка (который летом заготовил около кубометра для разных непредвиденных надобностей), и с помощью сухой травы «отполировал» внутреннюю поверхность. Дальнейшую доводку сделает одежда при стирке.

Потратив весь следующий день на обработку наружной поверхности и придание «произведению» приличного вида, корыто закончил и облегченно вздохнул – вещь очень нужная и достаточно объёмная. Вторую летнюю задумку закончил. Сначала проверил объем с калькулятором, а потом около колодца замерил истинный объем – наполнил корыто до краев и вымерил налитую воду. Получилось без малого 32 литра – больше чем в баке. Теперь жить будет еще легче.

В струе с новым распорядком вспомнил распорядок дома.

Никита иногда, редко, ездил в командировки, но недалеко, преимущественно на юг, иногда на запад. Это не как раньше – когда требовалось посещать разные уголки Советского Союза. Приобщившись к строгому армейскому распорядку, дома составил «гражданский» распорядок. По утрам постоянно делал зарядку. Сначала пользовался утренней передачей зарядки по радио, а, когда ее отменили, застрял на последней серии упражнений, дополнительно добавив кое-что от себя. Приплюсовал бег, часто «общепримиряющий» – в комнате, на месте. С учетом остающегося после работы времени, старался учитывать необходимые дела. Время распределял так, чтобы хватало и на занятия с детьми, и на развлечения, и на изучение специальной литературы, и на спорт. Учел и возможность непредвиденных событий. Но времени оставалось очень мало. Его почему-то всегда бывает мало, когда есть какое-то занятие, особенно большое «хобби». К своему образу жизни пытался приобщить всю семью, т.е. жену и дочь. На этой почве вначале бывали разногласия, но не очень бурные – у каждой стороны были свои взгляды на определенные стороны жизни.

Приобщения не получилось – победила демократия. Оставил их в покое. По большому счету, жили спокойно, с минимумом допустимых разногласий и ссор. В отпуск ездили на юг к отцу Никиты или в Белоруссию – к брату Наташи.

В процессе работы над корытом в голове снова начали зарождаться какие-то новые мысли. Появлялась слабая электромагнитная вспышка, усиливалась. Появлялась другая, потом образовывалась цепочка электромагнитных огоньков. Зарождалось желание что-то вспомнить, разобраться, появлялся образ какой-нибудь темы,. Образ креп, превращался во что-то узнаваемое. Приобретал форму и, наконец, в мозгу через горки, провалы окончательно оформлялась тема. Этот процесс длиной несколько секунд был прерогативой двойника. Из темы им оформлялась мысль и преподносилась в электромагнитной форме хозяину. Эта мысль зарождала сгусток мыслей, который в виде слов озвучивался с помощью органа, который называется языком.

Следующим утром, только проснулся снова мысли о том далеком прошлом, когда закладывалась основа теперешнего «благополучия» – формировался характер, навыки, собиралась информация накапливались знания.

Глубоко в спорт не лез. Играл в институте в составе сборной факультетской команды в волейбол, пробовал баскетбол, но он почему-то не понравился. Так и остался с волейболом. На заводе спорт к тому времени захирел, и возможность развлечься теперь надо было искать самому, а времени катастрофически не хватало.

В молодости хочется попробовать многое– посмотреть мир, попутешествовать, посидеть утречком у реки с удочкой, а то и добыть немного свежего мяса, проверив свои способности обращаться с ружьем. Но охота не шла. Где в Москве охотиться? Да и опять времени особо не было. Пару раз ездил с друзьями в соседнюю область поохотиться. Что такое охотничье ружье знал, несколько раз стрелял из чужой двустволки и все. Процесс охоты тоже не понравился.

Окончив институт в самом продуктивном возрасте, в новые веяния, пришедшие с запада, включился легко, в том числе и в технические, хотя перестройку, как таковую, принял с трудом. Компьютер оценил сразу. Этот вид обработки производственных, бытовых задач, расчетов, хранения информации, ее переработки и так далее, ему очень пришелся по душе. Он кинулся изучать компьютер, пытаясь влезть в его устройство, программы, возможности как можно глубже. Играми не увлекался, но в порядке изучения немного времени уделял и им, преимущественно интеллектуальным. Впервые познакомился с 48 килобайтным ZX Спектрум с носителем на магнитофоне, потом пристроил дисковод, и скоро обзавёлся 486-м. На нем застрял надолго, а потом сам собрал Pentium 111 из комплектующих, собранных по магазинам. На этом и остановился. Пока было достаточно.

Все же, несмотря на очень удобные новые веяния, у Никиты устойчиво сохранялись старые взгляды. Ему не очень нравились некоторые бытовые «заморочки»: часто пользовался калькулятором, а то даже и счетами. И больше верил записям на бумаге, чем в компьютере.

– Проберется вирус, «накроется» винчестер так, что его не восстановишь, или еще какая непредвиденная причина, и все потеряно. А бумага всегда останется. Из нее ничего и топором не вырубишь. Правда, это относилось только к основным сведениям и расчетам. Мелочи, которые можно легко восстановить или которые не жалко даже потерять, прочно держались в своих «папках». Потом научился бороться с вирусами и общаться с винчестером на нужном уровне. Немного играл на компьютере с дочерью, которая перебралась к ним окончательно, когда подошло время идти в школу. Сюда часто стала приезжать и мать Наташи, которая не могла оставлять внучку без присмотра. На заводе был свой компьютер и семейный Лида постепенно «приватизировала». Когда рынок заполонили мобильники, Никита не мог отстать от моды и сразу освоил этот вид быстрой связи, которой, однако, пользовался не очень часто и охотно. На работе Никита переключился на новые направления с использованием невиданных ранее инструментов и оборудования, сохранив одновременно въевшиеся в мозг многие старые навыки и знания…

Просмотрел в полудреме большой период своей бывшей жизни, а когда посмотрел на часы, оказалось, что не прошло и 30 минут – такова относительность времени.

К людям.

Пока Никита занимался продолжением благоустройства. Самой приятной работой в этом направлении была чистка сначала главных улиц, а потом и второстепенных тропинок. Этим делом можно заниматься всю зиму, так как снег идет часто и периодически засыпает расчищенные дорожки. Хорошо было еще и то, что после расчистки основные пути (коммуникации) были хорошо обозначены. В дальнейшем их оставалось только подправлять.

Прошло 10 дней, как согласно плану, составленному ранней весной, Никита поставил точку на этапе обустройства. Пора уже было готовиться к большому походу. Если упорно искать, то можно выйти на участок, куда прибыл год назад или натолкнуться на какое-то жилье и встретить людей, переживших как и он катастрофу. Что это был ядерный взрыв, Никита, почему то не верил. Давно почувствовал бы на себе. Космическое явление или нападение инопланетян, а значит война? Тоже чушь.

К концу октября день сильно уменьшился – солнце заходило уже в половине седьмого, а в пасмурные дни темнело даже до 6 часов вечера. Никита, не желая так рано спускаться в землянку, в «теплые» вечера искусственно продлевал светлое время, раскладывая перед хоздвором маленький костерчик из мелких сучьев и обломков сухих веток, принесенных днем из леса. В это время он уже не писал. Просто сидел, вспоминал, составлял в уме чертежи новых поделок, или продумывал реконструкцию уже существующих, иногда даже ковырялся в них, что то исправляя.

Домучивался так до 8 часов, совершал получасовой «моцион» по ближайшей округе с ружьем, рогаткой, иногда с пикой или луком и спускался вниз –наращивать вес перед дальним походом –как бы создавать («нагуливать») жировые консервы.

Снежок понемногу сыпал и сыпал – мелкий, иногда из хороших кристалликов. С ветром или без него, но к этому времени насыпал уже достаточно, чтобы Никита сумел поднять стены по трем сторонам хозкомплекса. Выберется после завтрака из подземного дворца, посмотрит вокруг. Снежинки, насыпанные за ночь, лежат ровным слоем, сверкая алмазным блеском на солнце, особенно когда смотришь на них под углом.

Вечером после окончания текущей работы, Никита, как обычно разложил костерок, подвесил чайник. Когда костер прогорел, поставил на угли сковороду. В ожидании, когда согреется ужин, размечтался. Представил, что он никого не найдет, а через несколько лет вдруг найдут его самого, как когда то нашли Лыковых.

– А что будет, если я, прожив в тайге несколько лет, прирасту к этому месту и не захочу уезжать в свою Москву. Электричество сюда для одного вести невыгодно, но можно забросить небольшую электростанцию. Ведь обязательно будут экскурсии желающих посмотреть на дикаря 21-го века. Вокруг, как грибы, сразу вырастут ларьки, ларечки. Какой-нибудь олигарх построит в центре большой супермагазин и не важно, что покупателей не будет. Ухитряются же сейчас бизнесмены при избытке магазинов и отсутствии покупателей получать приличную прибыль.

Вначале я смогу заходить в магазины посмотреть на обилие колбас, сыров, икры, булок – за просмотр ведь еще денег брать не будут – пойти домой и сварить суп с грибами из субпродуктов лося, отдельно сжарить грибы, есть и наслаждаться, извлекая из зрительной памяти виды деликатесов. Может быть, на оставшиеся у меня деньги, если их не съест к тому времени инфляция, куплю соли, чтобы хватило хотя бы на год на все случаи жизни и по полной норме. А может быть и на сахар хватит.

Ларьки и магазины построят посреди улиц, вынуждая редких туристов протаптывать вокруг тропинки. На них сразу появятся путаны. И здесь тоже наступит полное изобилие и никаких очередей. Я быстро приватизирую клочок земли радиусом 5 километров – столбы там уже забиты – поставлю на главной улице, как хозяин округи, табуретку и буду продавать сувениры. Появится много денег. Кроме того, создам должность чистильщика дорожек и буду продавать возможность иногда вместо меня почистить какую-нибудь улицу. На правах хозяина буду брать налоги за «крышу», т.е по совместительству стану рэкетиром. Но прежде всего, огорожу поселение снежным валом – опыт уже есть и буду еще продавать на входе билеты. Нет, найму билетёра – я просто не справлюсь со всем объемом работы.

А когда обзаведусь деньгами, развернусь по полной программе, отыграюсь за все прошедшее время…

Приглашу «Казино» и сделаю здесь пятый «Лас Вегас» в России. Налог буду брать небольшой – много ли мне надо… Стоп!!! Надо послать много денег домой – вот будет потеха, когда все они получат по миллиону долларов.

– Куплю настоящий снегоход, вездеход. Нет, хватит с меня, не то, как у старухи с корытом сразу все исчезнет.

– А вертолет??? – вскрикнул Никита и с удивлением осмотрелся вокруг. Уже стемнело, костер почти потух, никаких дорожек, следов супермагазинов, путан. – Эх не надо было желать вертолета – рассмеялся Никита.

Фотографией не увлекался. Еще дома научился немного на отцовском «Киеве» со встроенным экспонометром снимать друзей и важнейшие события – демонстрации, пьянки, другие торжества, пейзажи – и все. В Москве вообще забыл про фотографию – не было лишнего времени. В одну из поездок в 2002 году привез «Киев» прихватив набор объективов и принадлежностей, включая фотоувеличитель. Собирался восстановить в памяти фотографию. Но не успел. «Киев» пролежал почти без дела несколько лет, хотя Никита неоднократно фотографировал дочь, маленького сына и друзей с их женами. В последнее время подумывал использовать и новые принципы – цифровую фотографию. Тем более, что фотостудии всё реже брались печатать фотографии с пленок – только цифровые. Вспомнив это, Никита не расстроился, подумав:

– Ничего, сам напечатаю, если будет что.

Подошел ноябрь, но время проходило по-прежнему в бытовых заботах – рубка дров главное, в том числе и поиски сушняка вокруг.

Надо было достраивать объекты (постройки), увеличивать толщину стен, сгребать снег с крыш, возводить стены у входов, оставляя только двери. У входа в хоздвор Никита поднял стену на высоту только 1 метр, чтобы было светлее, но снег внутрь задувал меньше. Регулярно проверял мясо в ящиках. Когда был рядом, особенно во время сильных морозов, открывал их, впуская внутрь мороз. На ночь закрывал и «замыкал» ящики бревнами и свободным железом.

Для защиты запасов даже соорудил на подходе к продуктовому складу особую систему оповещения, чтобы при появлении «злоумышленника» производилось много шума. Для этого укрепил под потолком колесо, рядом с ящиком подвесил плашмя свободный топор, а к веревке, накрученной на колесо, привязал молоток. По идее, приближаясь к ящику, «злоумышленник» освобождал стопор на колесе, оно раскручивалось и молоток несколько раз ударял по топору, производя сильный звон (типа «набат»).

Бывали и приятные моменты. Лежа в теплой, но темной землянке на мягкой постели, он вспоминал их с удовольствием, радуясь, что даже в такой обстановке могут происходить приятные события. Взвешивал их, сравнивая значение приятных и опасных моментов. Казалось, что перевес все-таки был на стороне первых.

Ведь в конце-концов, в результате борьбы этих моментов он сейчас лежит в хорошей, устойчивой землянке, к тому же надежно утепленной, благодаря такому смешному компоненту, как сено.

Вспомнились и неприятности в семье. В 1999 г. родился сын. Много позже после этого трещина в отношениях с женой начала разрастаться. Зачатки таких трещин появляются, возможно, еще до свадьбы и присутствуют почти во всех семьях постоянно. Они как различные вирусы, бациллы туберкулеза и прочих болезней, таятся, ожидая необходимых условий для проявления.

Однажды, в 2002г. Наташа просто ушла к родителям, прихватив трехлетнего сына. Никита остался в старой квартире с дочерью, которая уже заканчивала школу.

Терпимые отношения с женой сохранились. Постоянно оставалась надежда на залечивание трещины, которая, почему-то никак не залечивалась окончательно

Целых 2 года они жили, то съезжаясь, то разъезжаясь – возможности для этого были, почему ими не пользоваться. Однако с будущим пока никак не могли окончательно определиться.

Пришлось Никите перестроить распорядок и немного скорректировать свои планы. Теперь он вставал в 6-00, выходил на работу в 6-45 (завтрак готовили с дочерью вечером). Утром кипятил чай, будил Лиду и бежал на завод. Работа начиналась с 8-00. Пробок в метро почти не бывает, наземным транспортом он не пользовался, поэтому 70-ти минут хватало и на работу он никогда не опаздывал. С родителями связь не терял. Недовольство псевдоразводом они не высказывали. Смотрели на случившееся философски, обвиняя больше Никиту. Но окончательно ничью сторону не принимали:

– Сами разберутся – говорили они между собой – вмешательство может только навредить.

Родители Наташи тоже больше осуждали дочь и принимали Никиту по-прежнему, как будто бы ничего не произошло.

Обе эти группы справедливо рассуждали, что восстановление отношений улучшит и судьбу их чад. Однако такая жизнь нервировала, выбивала из колеи, отвлекала мысли от работы и других дел. Часть жизни приходилось проводить в дороге, поэтому с собой, как большинство москвичей, Никита брал «дежурную» книгу, часто по специальности, чтобы скоротать и сохранить часть времени. При отсутствии книги просто обдумывал в метро некоторые производственные вопросы.