Таежный Робинзон

Первый же приличный ветерок вынудил создать дополнительное устройство для защиты батарей от поломки, а снегопад, особенно с метелью заставил добавить крышку, закрывающую с помощью системы веревочек и палочек батарею от этой напасти. В результате солнечная электростанция выглядела как большое сооружение в виде корявого ящика из перевязанных прутиков, привязанного к очищенному от коры стволику сосенки, высотой над крышей около метра. От этого сооружения по стволику тянулись вниз три провода, веревочки управления батареями и защитными устройствами, к которым относились и экраны защиты батарей от бокового ветра.

С помощью этих веревочек и палочек Никита, находясь в землянке имел возможность, помимо аварийного закрытия батарей, еще и изменять их положение по углу к горизонту в зависимости от высоты солнца. Слежение за солнцем по азимуту осуществлялось простым поворотом соснового стволика.

Теперь он мог при необходимости, в случае солнечной погоды, “включать” одну, а то и две лампочки, каждая от своей батареи с общим минусовым проводом, которые давали возможность даже писать шариковой ручкой, учитывая не очень низкую температуру в землянке.

Свет от печки, коптилки и 4-х окон был очень слабым и создавал только иллюзию сумерек. Электролампочки давали возможность писать и даже немного читать.

Потратив на эту работу, которая кардинально улучшила его быт в текущую зиму, три дня, Никита решил заняться более легкими и, в некоторой степени, приятными делами. Прежде всего, пополнил запас дров, продолжая выбирать засохшие стволы. Но, поскольку таких вблизи его жилья оставалось все меньше, он перешел на использование в ночное время более сырых дров, для чего срубил две корявых сосны, разрубил их на части, как обычно, по размеру внутренности печки и далее на 4-6 поленьев. Заготовленных дров должно хватить надолго.

“Зарядившись” таким образом физически и надышавшись свежим лесным воздухом, переключился на творческую “тонкую” работу. Выбрал ровные поленья и выстрогал из них веселку, для помешивания мяса на сковородке, большую ложку – в хозяйстве пригодится и толкушку – что-нибудь толочь в будущем. Больше ничего вырезать не стал, хотя в процессе работы появилось много задумок. Учел, что предстоит еще, как минимум, одна большая перебазировка и лишний груз в этом случае совершенно не нужен.

Когда температура поднялась до 15 градусов, он сходил на восток и продлил эту магистраль тоже до 3,5 километров. (До 27 декабря).

Постепенно все упорядочивалось и приходило “в норму”.

Стабилизация. Волки. (январь)

Жизнь в нормализованных условиях. «Мучения» и «развлечения». Осмысление происшедшего. Расширение расстояния обследования.

За декабрь освоился с обстановкой, втянулся в новый образ жизни. Немного успокоился и начал привыкать к переменам. Подвел итог – за это время сделано все, что можно было сделать.

Январь.

31.12 – 1.01. НОВЫЙ ГОД. Завтра – новый год. Сколько он себя помнил, этот самый главный праздник отмечался обязательно и всегда был радостным, особенно, в детстве. Да и потом, во время учебы в школе, службы в армии, в институте и на работе, независимо от обстановки, текущих событий, какими бы они ни были, в новый год все неполадки затушевывались и оставалось только радостное настроение, подогреваемое надеждой на лучшее в наступающем году.

Новый год, за исключением армейского времени, всегда встречали дома. Часто, только семьей, иногда, несколькими семьями. Случалось, ходили к друзьям, веселились до утра, пока не начинал ходить транспорт. Теперь снова приближался новый год. Но совсем другой. Другая обстановка, другое материальное обеспечение (поддержка) или, если быть точнее, вообще, без такового.

Но … «голь на выдумки хитра» и Никита не собирался отказываться от старого. Сам этого не застал, но по воспоминаниям родителей, знал как при отсутствии елочных игрушек, на елку вешали конфеты, фрукты, самодельные игрушки и просто блестящие и красивые бытовые предметы (безделушки).

Конфет и фруктов у него сейчас не было, но, «пораскинув умом», он сложил горку «елочных игрушек». Ягоды шиповника, кисточки калины и рябины, пара долек шоколада, два кусочка сахара, пустая банка от сгущенного молока (блестящая), которую для этой цели пришлось срочно освободить. Лежавшие без надобности чайные и столовые ложки и вилки, даже половник, легли на эту горку.

Почитал список и, наметив еще несколько предметов, решил размахнуться и соорудить 2 елки: одну на «улице», а другую – в землянке. (дома)

Поэтому сразу разделил кучку «игрушек» на две части. Для «улицы» наметил более весомые предметы, многие из которых пока еще не принимали участия в его жизненных процессах. «Пусть хоть так пока послужат», – подумал и отложил бурав, ножницы, чашечку и стаканчик для бритья, молоток, клещи. Для «улицы» (так и просились на язык эти привычные слова: «на дворе», «на улице», «поселок» и т.д.) брал предметы, которые не пострадают от мороза и влаги, особенно, если они оставались еще в смазке, а также железные тарелки, кедровые шишки уже, к сожалению, очищенные белками.

Для землянки отложил мелкие и, желательно, блестящие предметы: сверла, гвозди, булавки, скрепки, крючки, зажигалку, чтобы была под рукой, нож карманный, в котором раздвинул все принадлежности, транспортир, имеющий большую площадь при малом весе, треугольники, карандаши, прищепки. Предметы несессера.

Достал катушку ниток и, обвязав очень экономно все предметы, подготовил их к развешиванию. И все это делал при свете огня из печки, пододвинув поближе плошку. Сразу после спуска в землянку, чтобы быстрее разобраться, сжег несколько лучин.

Что же еще делать в такой обстановке как не использовать возможность подбодрить себя праздником.

31 декабря, еще засветло, украсил двухметровую елку, росшую в 10 метрах от шалаша, которую он оставил в свое время именно для этой цели, уложил на кострище отобранные ранее дрова с достаточным количеством бересты в основании и спустился вниз. Все равно в землянке было темно в любое время. Украсил елку там. До 24 часов было еще далеко. Выбрался наверх, расчистил дорожки, привел в порядок все строения. Спустился вниз и прилег, установив будильник на 23-30.

Вздремнул. Но спал чутко, не очень доверяя будильнику, хотя обычно вставал по звонку – без него можно было проспать весь день. По звонку встал и поднялся наверх.

Там под елкой стояли Дед Мороз со Снегурочкой, ожидая своего часа – он вылепил их из снега еще вчера. В землянке Дед Мороз был другой – из бутылки пепси-колы с раскрашенным лицом, сшитыми меховым халатом и шапкой и с маленьким мешочком за спиной. Борода и усы были сделаны из мха.

Походив по «поселку», подправив то, что не заметил ранее и в 23-45 разжег костер. Сразу пространство вокруг сжалось, лес почти исчез, сократившись до видимого в свете костра. В 24 часа подбросил вверх 3 головешки, имитируя пуск ракет, прокричал 3 раза «УРА» и спустился в землянку. Там и отпраздновал Новый год. Произнес тост, пожелав всем, кто еще остался, всяческих благ и чтобы то, что с ним произошло оказалось небольшим – локальным – «недоразумением».

Выпил кружку какао без молока, сняв с елки один кусочек сахара.

Утром выпил кофе и поднялся наверх уже в новом году. Шел небольшой снег. Стряхнув с елки лишний, сфотографировал ее крупным планом и на фоне «поселка».

Фотоаппаратом он здесь пользовался, но редко. Экономил пленки, втайне от себя надеясь, что их когда-нибудь удастся проявить и, естественно, напечатать. За все время он сделал только 6 снимков, включая новогодние. Очень жалел, что не догадался сфотографировать горящий поселок.

Главными по прежнему оставались еда, крыша над головой и тепло. Крыша пока есть. Еду и тепло надо постоянно пополнять, тем более, что природная “морозилка” работает очень исправно. Еда еще была, но уже стоял вопрос о ее пополнении. После косули он убрал силки, но болезнь подточила запасы пищи и стал вопрос об их установке.

Проблема воды тоже его сильно беспокоила. К дефициту поваренной соли, который он, соблюдая строжайшую экономию, постоянно ощущал, прибавилась бессолевая почти дистиллированная вода из снега. Правда летом вскроются речки, но это только летом. Как он мечтал о нормальной воде. Из обычного крана, без всяких фильтров, просто чистая, прохладная вода, поднятая из земных недр или хотя бы пришедшая из водохранилища. Какие там колы, спрайты, ахи и т.д. Сейчас бы кружку воды из родника, хотя бы из реки вместо этой почти дистиллированной воды из снега, даже если он и экологически чистый.

Оглянувшись назад, он оценил свою нынешнюю жизнь и остался доволен. А как же? Лыжи не ломались, многое из того, что было взято “на всякий случай” в ущерб остро необходимым продуктам, например, соли, сахару или хлебу, еще не нашло применения. Но это его не сильно расстраивало. Жизнь большая и не известно, что ожидает впереди.

Он уже начинал думать о летнем периоде, когда “день год кормит”. Большой заботой был транспорт. Санки зимой не очень помогают, когда тянешь их, стоя на лыжах, а вот летом можно с успехом использовать тачку. Очень хорошо, что он не выбросил ту пару колес, которую снял в поселке с тележки. На новом месте он быстро построит хорошую тачку.

И как-то сейчас он почти не вспоминал жену, сына. Как они живут без него. Да и живут ли? А может быть жизнь действительно прекратилась. Вряд ли. Ведь жизнь вокруг если не кипит, то, во всяком случае, теплится. Ведь была рысь, косуля, волки. Летают птицы, бегают зайцы, снуют мыши и другие мелкие животные и зверьки, следы которых он часто видел на снегу.

Не надеясь в ближайшее время, а точнее в обозримом будущем, повстречать людей, он решил заняться благоустройством своей жизни и изучением окружающей обстановки. Надо было срочно изучить территорию вокруг и попутно животный и растительный мир. Одно столбление магистралей в этом отношении мало что давало.

Когда в лес ходить не хотелось – дров было достаточно, еды тоже, а погода особенно к прогулке не располагала, Никита занимался очень нужным для себя делом: постоянно тренировался в метании копья, стрельбе из рогатки, владении палкой, топором, ножом. Представлял при этом нападающих рысь, медведя, волков. За два месяца достиг в этом больших успехов и уже не так боялся нежелательных встреч, и втайне, мечтал опробовать полученные навыки.

Впрочем, рогаткой он иногда пользовался и не без успеха. Для нее постоянно лепил ”патроны”, морозил их и регулярно расстреливал, выбирая в качестве мишеней, присыпанные снегом мелкие веточки деревьев.

Для удобства и солидности, выбрал “полигон” – ровное место длиной полкилометра, расставил на нем вешки через 100 метров и вырабатывал там режимы ходьбы: 2км/час, 3, 4, 5 и 6 км/час. Больше не стал. Больше – это уже было бегство от опасности, а там режим не имеет значения. Там главное тренировки в беге на длинные и короткие дистанции. Результатом этих тренировок явилась таблица описания характера движения при каждом режиме, количество метров в секунду и количество секунд на 10, 25, 50 и 100 метров. Эта таблица годилась только для зимы. Летом предстояло, составлять таблицу шагов для нескольких типов местности. Надо будет составить карту, а она, как все карты должна быть, по возможности, точной.

Как-то лежа на “кровати” после похода за дровами и слушая завывание ветра вверху, вдруг подумал, а потом спросил себя вслух: “А какая же скорость ветра сейчас? И как вообще, не выходя наружу, узнавать направление и силу ветра? Задумался на минуту, но в голове уже давно посторонних мыслей осталось мало – теперь все они были настроены на настоящую обстановку и этой минуты оказалось достаточно. Достав из архивов в своей голове похожую обстановку он решил: – «пожалуй надо сделать флюгер. Правильно, установлю его на стволе рядом с “электростанцией” и буду более точно знать направление ветра. Надо составить “розу ветров”, чтобы в дальнейшем точно знать, в какую сторону располагать выход».

Сказано – сделано. Через день над крышей завертелся пропеллер, который при медленном вращении стволика, максимальной скоростью своего вращения указывал направление ветра. Но это пока была только игрушка – надо было стоять около нее и постоянно крутить при перемене направления. Надо было что-то придумывать дальше. И вот еще через день конструкция усложнилась, но зато теперь можно было определять направление, не выходя из землянки. А всего-то к флюгеру была пристроена “трещотка” и вращением основания стержня пропеллер поворачивался в направлении максимального треска. Теперь можно было лежать спокойно и при уменьшении силы ветра вставать и подкручивать стержень. Это тоже надоело и когда в двух точках более тонкого и легкого стержня появилось далекое подобие подшипников на жировой смазке, флюгер стал сам менять направление при перемене ветра и нужно было только следить за стрелкой, указывающей откуда он дует. Только силу и скорость ветра в метрах в секунду он не мог определять. Да это было совершенно не нужно. И все-таки много позже, сравнивая разрушения в природе с размером треска флюгера, он составил приблизительную шкалу силы ветра.

Теперь просыпаясь утром, смотрел на будильник и прислушивался к треску флюгера. По градуснику-брелоку с учетом составленной недавно таблицы определял температуру воздуха “за бортом”, подсвечивал “жучком” “ветровую” стрелку и почти моментально“ врастал” в природную обстановку в тайге.

За изготовлением флюгера не забывалась грядущая смена сезона, когда потребуется другой вид транспорта вместо лыж. «Как бы помог здесь велосипед, – думал он. «По лесу сильно не разгонишься, но можно проторить дорожки. Пусть даже с небольшим объездом. Впрочем, зачем думать – велосипеда то нет. Даже простого самоката нет… Стоп! Самокат!». И здесь он вспомнил о колесах. У него ведь есть два прекрасных колеса от тележки. Он и брал то их для того, чтобы летом сделать тележку. Значит сейчас главное дело – тележка Раньше он возил эти тяжелые колеса с места на место, несколько раз порываясь бросить их. Но сохранил. Теперь пришло время им возвращать долги. «А почему не использовать эти колеса для изготовления самоката? Если сзади пристроить рюкзак, то получится почти грузовая машина на своем паре. Сразу и тачка, и машина. Надо будет попробовать. Не забыть бы до лета».

Уже заканчивая флюгер, Никита приступил к разработке конструкции двух самокатов: одного прогулочного, другого грузового, а заодно и двух обычных тачек, для разных нужд, обращая главное внимание на их быструю взаимозаменяемость. Через пару дней, все было готово. Оставалось только сделать. Но это он отложил на лето. Сейчас было время, можно было бы и заняться интересным делом, но, ведь потом все эти конструкции надо будет перевозить на новое место. Куда? Как далеко?

Обезопасив тылы, имея в запасе пока достаточное количество мяса, Никита теперь много просто лежал в землянке, периодически выходя наружу, чтобы подышать свежим воздухом, увидеть дневной свет и просто полюбоваться природой. Наконец, такая беззаботная жизнь ему стала в тягость и, помимо его желания, в голове начали возникать идеи, касающиеся, в основном, бытовых условий. В бытовом отношении, прежде всего, хотелось бы продлить 3 магистрали: на юг, восток и запад до 5 километров, а если не встретится приличная река, то думать, что делать дальше.

Поэтому он решил как только потеплеет немного, продолжить обследование леса в каждую сторону, доведя обследованные “лучи” до 5 километров, а затем продлять их во все стороны, пока не встретится хорошая река. Сейчас, с учетом уже застолбленных магистралей, можно проходить в день по 1 – 1,5 километра, с хорошим “столблением” и составлением глазомерного плана. Все равно этот участок останется в его жизни как запасной.

В начале второй декады потеплело до 15 градусов и Никита за 3 дня совершил походы во всех трех направлениях, доведя столбленные магистрали до 5 километров.

Таким образом к середине января он закончил проходку лучей длиной по 5 километров. Северный луч столбил еще при поисках настоящего лагеря.

Постепенно втянулся и уже не уставал, проходя 1,5-2 километра. Но погода не благоприятствовала таким переходам, кроме того, были другие дела – заготовка дров, охота, просто изучение окрестностей с описанием леса (для себя – по привычке все записывать). Косули не встречались – ушли – снег стал глубоким.

Волки.

На второй день, когда окружающая обстановка на юго-востоке более или менее прояснилась, Никита решил прогуляться на северо-восток. Не пройдя и полкилометра, он вдруг очень далеко услышал вой. Такой вой до этого он слышал только в кинофильмах и по радио и поэтому сразу предположил волков. Этого еще не хватало. Оказывается здесь в любое время можно встретиться и с этими представителями, которые не прочь полакомиться его мясом.

К такой встрече он совершенно не был готов, хотя бы морально и решил, не испытывая судьбу, возвратиться “домой”.

Но волки уже учуяли добычу, и он не успел во время юркнуть в землянку. Волки настигали. Находясь почти у самого люка, сдернул с плеча ружье с двумя патронами в стволах и повернулся навстречу опасности. Когда до первого волка оставалось не более 10 метров он выстрелил, целясь в голову, и волк, кувыркнувшись, остался лежать на снегу. Воспользовавшись замешательством, он все же успел забраться в землянку. Больше патроны тратить не хотел – пуль оставалось всего 17. Правда, их можно было бы отлить из дроби, но в этом случае надежда на прицельность была минимальной.

Волки не желали уходить. Их оставалось два и они обложили землянку, бегая вокруг нее. Особенно понравились “форточки”, из которых несло теплом и запахом живого мяса. Никита прочистил “форточки”. Волки немного испугались и отбежали. Потом осмелели и снова стали принюхиваться. Когда один волк осмелел настолько, что запустил свой нос в форточку, Никита толкнул пику и слегка успел зацепить волчий нос. Но это тоже не помогло. Он вдруг вспомнил про свой глиняный ящик и испугался, что они его найдут и уж конечно откроют. Кроме того, он подумал, что если волки все же уйдут, то сохранят в своей памяти место, где в случае необходимости можно найти мясо. И он уже не сможет спокойно, не то, что гулять – жить в этом лесу. Поэтому решил их пострелять или хотя бы хорошо напугать. Вставил ствол в ”форточку” и, когда увидел перед собой волчью морду, нажал на курок. Волк взвыл и отпрыгнул. Перезарядив ружье, Борис подготовил нож, взвел курок, поставил около люка пику, поднялся по лестнице на две ступеньки и чуть приоткрыл люк. Он увидел волка обнюхивающего того, в которого он выстрелил недавно. Осторожно просунув ствол в щель люка, Никита тщательно прицелился в голову последнего волка и выстрелил. Тот сразу рухнул и остался лежать на снегу, окрашивая его в красный цвет и дергаясь в предсмертных судорогах. Решив, что теперь волков особенно бояться не следует, Никита выполз из землянки и быстро освежевал трупы, получив взамен всех страхов и трех патронов три отличные шкуры.

Поковырявшись в головах, извлек деформированные пули и, используя лестницу на “радиомачту”, подвесил волчье мясо высоко на дерево.

Шкуры ему очень пригодились. Когда они хорошо просохли, он обрезал выступающие части, прихватил остатки суровыми нитками и постелил под тент на кровати. Шкуру рыси он давно надеялся использовать как накидку. Вспомнил, что в энциклопедии охоты есть описание выделки шкур. Пока решил попробовать сшить из этих шкур полог и перегораживать лестничную площадку от печной. А может быть придется отгораживаться им в «кабинете».

На следующий день, приняв все меры предосторожности и удвоив внимание во время движения, отправился на северо-восток заканчивать осмотр этого направления.

Почему-то в мыслях Никиты постоянно всплывали выражения, подобные этому: “Вернется зима и все повторится”. Как будто он уже давно решил прожить здесь всю жизнь и не надеялся (не чаял) вернуться в скором времени на “Большую землю” – домой, к работе, семье. Пожалуй, это можно объяснить большой загрузкой текущей и капитальной работой, решением неожиданно возникающих проблем, а главное – картиной, увиденной в поселке и взрывом, свидетелем которого он был в первую ночевку в тайге. А вообще, он очень часто возвращался к мысли “сбегать” в поселок в надежде увидеть, что там все в порядке.

Технология производства кирпичей в условиях жесточайшего недостатка времени, отразилась на их качестве, и печь постоянно рассыпалась. Поэтому в углу всегда был наготове пластичный раствор для ее лечения. Капитальный ремонт производился редко, обычно перед длительным отсутствием, чтобы латки успевали немного просохнуть, а потом еще пару суток топилась печь в щадящем режиме. Позже пришло решение класть наверх печи, а потом в топку по одному новому кирпичу, чтобы было чем заменить кирпичи в трубе. Он все время пытался вспомнить какие-нибудь сведения о кирпичах, об их производстве, чтобы на новом месте сделать печь лучше – по правилам, которые, к сожалению, были незнакомы. Постепенно в памяти стала всплывать информация. Даже не думал, что знает это. Вот когда-то, где-то прочитал даже не очень внимательно или услышал чей-то разговор и вот, пожалуйста, в экстремальной обстановке, вдруг вспомнил.

В условиях отсутствия других тем вспоминал даже то, чего, кажется, никогда и не знал или просто додумывал. «Пусть даже не знал некоторых тонкостей, но конструкторский настрой и жизненная необходимость обостряют нужные чувства и подсказывают нужные решения» – убеждал он себя. «Если бы предполагал, что потребуется знать так много из того, что в той жизни было совсем не нужно, старался бы запоминать, а то и записывать все лишнее. Хотя … не стоит засорять голову тем, что не нужно в данное время и на все возможные случаи жизни. Все не упомнишь» – думал Никита.

Беспокоил, в первую очередь, вопрос с землянкой. Ведь она не вечна, хотя он к ней привык и даже как-то сжился и жалко было покидать это жилье, с которым так много связано и на строительство которого ушло так много сил, времени и нервов. Глядя на потолок, Никита жил в постоянном страхе перед тем временем, когда снег начнет таять и в этом «дворце» уже невозможно будет жить. Как это было неприятно, но он очень скоро понял, что летом землянку надо будет кардинально переделать.

Весной снег начнет таять и сверху сначала закапает, а потом и потечет вода. Можно убрать снег с крыши и покрыть пихтовые лапы пленкой, но это, во-первых не поможет надолго, а во-вторых – и это главное – пленка будет испорчена, а она еще ох как пригодится. Но до этого пока далеко, есть еще время понаслаждаться “теплой” землянкой, обрасти “жирком” и подготовиться морально и физически к грядущим тяжелым временам. Но не стоит забывать о них и надо использовать каждый час, чтобы встретить их “во всеоружии”.

Во время зимовки в холодной землянке, лежа под всем, что можно на себя положить, он обдумывал возможности утепления и в первую очередь это относилось к крыше. Она должна держать тепло и не промокать. Шифера нет, черепицы тоже, делать ее долго и практически невозможно. Можно бы попытаться настрогать дранки, но одним топором не получится. Делать черепицу из коры деревьев тоже идея сумасшедшая – слишком тонкая работа сдирать кору с деревьев в виде черепицы. Покрыть землянку глиной, наподобие ДЗОТ тоже не годится – много надо толстых деревьев, да и глины тоже, чтобы не протекала. Была бы солома – лучше кровли не придумаешь – все крыши в России когда-то крылись соломой. А вместе с глиной можно сделать прекрасную кровлю. Но соломы нет и нечего об этом думать. Нужно искать то, что есть здесь и в достаточном количестве.

Соломы нет, а вот камыш можно найти, особенно, когда обозначатся ручьи. Еще во время «бегства» Никита пересекал поляны, свободные от деревьев, с участками камыша, но тогда он их просто не замечал. А пока думал о том, какой придумать аварийный вариант, чтобы в трудной ситуации можно было где-то укрыться.

Хорошо бы здесь построить маленький домик – сруб. Размером хотя бы 1,8х1,5 метра и высотой в полный рост –1,80 сантиметров. Пока использовать его под баню – ох и хорошая бы была банька, пусть даже и топилась бы по черному.

Но это только мечты. Работы много. Надо что-то попроще. Может быть замахнуться на домик “турлучный”. Сплести его из веток и обмазать глиной. Тоже не подходит – веток сейчас маловато, да они и ломаются, надо это делать летом, уже на новом месте. И с глиной сейчас будут большие проблемы. Лучше всего сделать простенький шалаш. Выбрать два близко стоящих дерева, положить на нижние ветки на высоте около 2 метров перекладину, на нее сбоку прислонить в виде стропил тонкие деревца. Этой поросли здесь сколько угодно, все равно она не вырастет. Ну и накрыть лапами, чтобы дождь не захлестывал. Печки не будет, но что поделать, придется снова бедствовать, тем более, что дело будет идти не к зиме, а к лету. Греться буду, по “старинке” – у костра.

Однажды ночью Никиту разбудила перестрелка. Он проснулся от особенно громкого выстрела. Прислушался. Вдруг, где-то поблизости, как будто бы прогремел выстрел из ружья. Ночью стрельба? Он лежал и слушал. Вокруг на различном расстоянии раздавались редкие ружейные выстрелы. Прислушался внимательнее. Непохоже на ружейные выстрелы – это что-то другое. Придется вставать, посмотреть. Оделся, встал на ступеньку лестницы, осторожно приподнял крышку люка и выглянул наружу. И, вдруг в темноте метрах в 100 впереди услышал выстрел. Но это был не выстрел. «Деревья лопаются» – догадался он. Вернулся, надел полушубок, взял фонарик, вылез наружу и посмотрел на градусник – больше 45 градусов мороза. Так вот в чем дело. Вспомнил, что когда-то, где-то читал или слышал, что в сильные морозы стволы деревьев лопаются. Успокоившись, вернулся в остывающую кровать.