Готика для глупеньких. Рассказы для чтения под одеялом

Лиза Марч

Готика для глупеньких. Рассказы для чтения под одеялом

(Не)Тайное окно.

– Ну что сказать, тест на сами-знаете-какую-болезнь у вас отрицательный. Пьем побольше теплого, горлышко полощем. Больничный надо? – крошечный участковый врач в большими умными глазками и смуглым личиком заботливо поглядел на Алену снизу-вверх.

– Нет, – прогнусавила она.

– Зря, – вздохнул крошечный.

«Вот подрасти, потом умничай», – подумала она. Алене часто казалось, что некоторые люди в этом мире застряли как будто не на своем месте. Вот это создание явно рождено для эльфийских чертогов под холмами: вместо синих бахил у него должны быть остроносые туфли, а вместо сумки через плечо – арфа.

Или вот в понедельник, позавчера, на Выборгской в метро зашел человек в тесном офисном пиджачке, синем галстуке и кургузой стеганой куртке, которая на нем едва сходилась. Ко всему этому прилеплялась голова, к которой полагались по меньшей мере рыцарские доспехи: выразительный нос, квадратный подбородок, стрижка – ни дать ни взять под шлем… Ну что, что ты делал в метро, когда тебе нужно в крестовый поход!

Кажется, именно в понедельник у Алены поднялась температура.

Она закрыла дверь за мальчиком-феем, как она про себя обозвала участкового, и села думать.

Итак, дано: ОРВИ мерзотное – 1 штука. Рабочих дней в месяце осталось 8 штук. Из них онлайн уроки – все штуки.

– Что ж, Лютик, – Алена обратилась к хомяку в прозрачной розовой пластиковой клетке, – сейчас мы с тобой попилим бюджет.

Хомяк не возражал. Удивительное дело: хозяйка квартиры сначала не разрешила держать хомяка. Ну какая ей, по сути, разница, есть он или нет его. В соседней комнате вообще хозяева котов на передержку берут. Да, прямо в одной комнате с ними и живут. А тут хомячок…

Впрочем, Алена отвлеклась. Она села за стол, открыла тетрадку и попыталась составить таблицу: куда, сколько и как часто платить в ноябре.

– Так… За комнату 23 тысячи, еще за еду… за еду…

Дальше не пошло. Что-то было не так. Алена подняла голову от тетради и осмотрелась. Обычно в это время дня, когда она здорова и общительна, конечно, она сидит с кем-то из друзей за латте на миндальном, ведет онлайн-урок или занимается какими-то другими жизненно важными вещами обычной 28-летней девочки.

Впервые за несколько лет Алена осталась дома одна вечером, и что-то ей очень мешало.

А вдруг это привидение? Ну как в том видео, которое попалось ей вчера вечером. Там какой-то серьезный зумер вещал, что его мама сфотографировала призрака в Екатерининском парке. Алена посмеялась. Потом провела ночь с включенным светом.

Главный плюс от Лютика: все звуки можно смело скидывать на него. Он шуршит, раскидывает опилки, пищит. А вот ощущение совершенно не объяснимого присутствия – это другое.

Кто его знает, что в этих старых домах… «Квартира», как гордо именовала это хозяйка, была на самом деле 12-ти метровой комнатой, в которой чудеса человеческой жадности позволили установить микро кухню и туалет с душевой кабиной. За пределами симпатичного современного интерьера Алениного жилища находился обычный коммунальный коридор с обычными дверями в обычные коммунальные комнаты. О том, что когда-то здесь были меблированные нумера второго этажа, сдававшиеся внаем состоятельным господам, напоминала лепнина на потолке, грубо разделенная газоблоковыми стенками.

Но кто его знает, что в этих старых домах!

Алена поднялась и прошла по комнате, тщательно разглядывая углы. Это, как понимаете, не отняло много времени. Все чисто. Но что-то неуловимо изменилось.

Может, надо сварить какао и лечь полежать? Да, полежать. С температурой 38,5 это самая дельная идея. Она включила чайник и села ждать, но пока ждала, задремала. Так что, когда чайник вскипел, Алена поняла, что хочет только выспаться. К черту какао. Она выключила настольную лампу. Но темно не стало.

Вот оно что! Вот что мешало ей все это время! В доме напротив, на четвертом этаже горел противный прожектор дневного освещения, яркий, бесцеремонный как в больничной палате.

«Его что, раньше не было? Почему я не видела его?» – Алена недовольно встала, чтобы задернуть шторы. Заодно она попыталась вспомнить, существовал ли этот луч смерти раньше, или его специально придумали ей назло.

Постепенно болезнь, темнота и усталость сделали свое дело, и она уснула.

***

– И ты представляешь, как только утром прозвенел будильник, я открываю глаза – и там снова включается свет! – Алена наслаждалась всеми привилегиями слегка больного человека: чистая пижама, какао и свежие гренки, которые приготовили для тебя – что может быть приятнее!

– Вот паразиты, – отозвалась мама. Гренки она привезла с собой: у Алены из всей кухонной утвари была микроволновка. Микроволновка на микро кухне.

– Кто это может быть, а?

– Да просто пришел кто-то с работы вечером, свет зажег, ну кто еще, – рассудила мама, – а ты просто была в бреду и тебя это раздражало.

Мама потрогала ей лоб, потому что дети, как известно, сами не в состоянии измерить температуру и принять таблетку.

– И всю ночь сидел с включенным прожектором? Нееееет, – протянула Алена, – это неспроста.

– А я тебе рассказывала, что Оля в Кронштадт переехала? – в маминой жизни это было куда более волнующее событие, поэтому о фонаре в окне они больше не говорили.

Когда мама ушла, Алена забралась на подоконник с тетрадью, чтобы снова взяться за несчастные расходы и доходы.

«Урок с Федей придется перенести или отменить. Сегодня я явно не презент пёрфект. Минус полторы тысячи. Как все-таки несправедливо, что, когда болеешь, вместо безлимитных гренок и какао, у тебя еще и деньги отнимаются! Так, с Федей решили. А вот Ира у меня только через два дня, до этого времени я успею…» – ее взгляд упал на то самое окно.

Алена таращилась на него минуты две, а потом поняла. В этом доме никто не живет. В нем нет никаких магазинов. В нем нет вообще ничего.

Когда-то давным-давно это был особняк, принадлежавший богатому инженеру путей сообщения, как гласила табличка на доме. Четырехэтажный желтоватый, слегка закопченный на вид дом с готическими башенками – когда-то именно из-за этого вида живописных городских развалин Алена соблазнилась снять здесь квартиру. В 60-е здесь разместился дом детского творчества, просуществовал там до 80-х. Кажется, в 00-е была последняя попытка воскресить его: Алена прогуливалась еще девочкой с родителями мимо особняка и слышала, как папа говорил маме, что какой-то «новый русский» купил этот дом своей «профурсетке». Кажется так. Но сейчас тут ни пионеров, ни профурсеток.

Окна в нижних двух этажах были заколочены, выше – местами выбиты и закрыты какими-то фанерами.

Может, это было другое окно? Но в любом случае свет шел из этого самого заколоченного дома. Кто это? Бомжи? Любители ночных фотосессий? Если первое – лишь бы не шумели. Если второе, они больше тут не объявятся.

Ерунда, на самом деле. Едва ли это все стоит того, чтобы думать. Надо найти книжку, чтобы скоротать время, да и горло пора полоскать.

И все же, Алена нет-нет, да и поглядывала на окно. Чем темнее становилось на улице, тем чаще.

17:00 – света нет.

18:00 – света нет.

19:00 – света нет.

Что ж, время разогреть тот самый суп, за которым она спускалась в пекарню утром. Надо же что-то съесть.

19:12 – Алена чуть не выронила ложку. Свет зажегся и бил в глаза с той же беспардонностью, что и прошлой ночью.

Был на свете один человек, который поддержал бы любую теорию заговора просто ради приятной беседы. Звали его Тоша, даже Тошенька, и был он младшим в университетской компании, где провели когда-то лучшие годы жизни Алена, ее подруги Карина и Юля и этот вот Тоша.

«Смотри, какое дело, – набирала Алена в мессенджере, – Помнишь, у меня напротив дома мини-замок стоит? Так вот, в нем кто-то есть, смотри».

«Ооооооо! Выглядит очень загадочно! Я бы туда не пошел ни в коем случае! Я бы точно не стал брать с собой фонарик. И уж точно обошелся бы без заряженного телефона. И думать не стал бы!»

«Я не хочу думать, что это кучка бомжей», – Алена знала: на такое сообщение она получит несколько версий, из которых каждая достойна экранизации.

«…печатает…»

«Наверное, это древний вампир наконец-то снял домик в самом несолнечном городе мира и коротает вечера».

«А свет ему зачем? Гостей ждет?»

«Заманивает, я бы сказал».

«…печатает…»

«А может быть, там приемная комиссия местного филиала Хогвартса? Может, нас уже зачислят?»

«Ну или на работу возьмут».

«Ога, я уборщиком пойду, буду пыль в запретной секции вытирать».

«А почему приемная комиссия работает по ночам, есть идеи?»

«Стой, это сложно. Сложно не шутить про ночные кастинги для особых поручений, но я справлюсь. Может, у них по-другому время идет?»

«Как в Нарнии?»

«А вдруг там сумасшедший ученый? Нашел кабинет в заброшенном доме и работает по ночам, чтобы никто не мешал».

«Собирает себе подружку?»

«Из КУСКОВ!»

Полегчало. Хорошо, когда в мире есть кто-то, такой же глупенький как ты сам. Глупенький не в смысле интелелекта: все-таки Алена неплохо училась, преподавала, да и ученики каждый год сдавали ЕГЭ не ниже 93! Нет… Глупенький, то есть такой, который не любит быть слишком серьезным. Невозможно выжить в этом холодном мире, наполненном продуктивностью, активностью и инициативностью, если все вот это воспринимать всерьез. Можно сойти с ума. Гораздо проще дать себе право быть глупеньким. Вот уже и не так будоражит ее мысль об этом злосчастном окне. Главное, что где-то в уголке мозга появился образ: темной ночью бледная рука вставлят огромный старый ключ в резную замочную скважину, дверь со скрипом отворяется, рука поворачивает большой старый рубильник, и поток света озаряет… Что озаряет, пока не очень понятно. Алене еще нравилась версия про мастерскую художника, который всю жизнь пишет одну и ту же картину, но никак не может закончить.

Свет в доме напротив выключился ровно в 7:30, по будильнику.

Алене было намного лучше, и она решила пройтись. Ноябрь – самый темный месяц в году, свет едва-едва пробивается через толстенные облака. Этот короткий промежуток времени между 12 и 15 можно посвятить прогулке, особенно если повезет, и будет сухо.

Район Коломны почти всегда довольно безлюдный. Алена решила пройти через Английский проспект, Набережную пряжки, можно зайти в Новую Голландию, там купить кофе, потом через набережную Крюкова канала вернуться к дому.

Ей даже захотелось сегодня хорошо выглядеть! Вот что отдых делает с людьми! Раз сухо, можно надеть огромное серое пальто, а не непромокаемую куртку. Кеды можно надеть чистые, а не сапоги с подошвой размером с нижнюю палубу Титаника… Красота!

В Новой Голландии удалось покормить уток. Говорят, уткам нельзя хлеб. Но Алена ни разу не видела, чтобы эти бестолковые создания ели что-то кроме хлеба.

«Интересно, древний вампир, когда утром выключает свет, идет спать? Или прогуливается, если солнца нет? Ищет ли он в Петербурге свою Эллен? А вдруг это я? А вдруг это никакое не ОРВИ, а проклятье, которое нужно снять каким-то жутко непристойным образом?»

Алена стояла у ограды набережной, дышала паром от стакана кофе, объемом больше напоминавшего небольшое ведро, где-то вдалеке верещали чайки – в общем, все было очень хорошо.

Прогулка пошла ей на пользу. Даже придала сил. Видимо, проклятье действовать не собиралось. Вечером Алена не сводила глаз с окна напротив.

В 19:12 в окне зажегся свет.

«Тоша, добрый вечер. Вампир проснулся»

«Ты там осторожнее, вдруг он уже у тебя»

«Антон, блин!»

«Все-все! Молчу!»

«Ну нет!»

«Обернись!»

Хотя Алена знала, что это только шутка, все такая же глупенькая, как вся их переписка, она обернулась. Самой не верилось, но сердце как будто пропустило удар. Никого. Алена встала, чтобы зажечь верхний свет. Обычно ей нравилось, чтобы горела лампа в углу, а люстра давала такой холодный неприятный больничный свет, что ее Алена вообще не включала. По пути к выключателю она старалсь не смотреть в зеркало. Мало ли что! Чертов Антон!

«Ты жива там? Ау!»

«Нет. Он зовет меня. Я больше не принадлежу этому миру»

«😱»

«Я пошла смотреть, что там, не могу больше»

«Серьезно? Я бы не пошел»

Алена натянула кеды и накинула пальто. Дождаться утра? Ну уж нет! Надо пойти и все выяснить! Немедленно!

Она сбежала вниз: кроссовки не зашнурованы, пальто ни к чему. Там же ждет она – разгадка! Примерно, как котенка Гава ждали неприятности, да.

Все мы знаем, что на расследование в пустые дома нужно ходить днем. И все мы вспоминаем об этом, когда смотрим фильмы, в которых кто-то идет ночью в пустой дом. Какие они глупые, эти герои хорроров! Вот только все теоретические знания почему-то отключаются, когда героем такого хоррора становишься ты сам.

Сейчас Алене и в голову не пришло, что что-то может пойти не так. Вот он, дом. Вот он, свет.

Зайти внутрь оказалось несложно: парадная была старой и ее любили блогеры. Частенько делали фотографии с атмосферой легкой мерзости запустения. Алена включила фонарик на телефоне: не слишком хочется свернуть себе шею в темноте.

Лестница наверх была стерта на ступеньках посередине: так часто ее полировали ноги больше ста лет. После каждого пролета с площадки вела дверь на этаж: вероятно, этой лестницей когда-то пользовались слуги, чтобы не шнырять по парадным покоям.

Второй этаж был заколочен: лестница шла выше, но на сам этаж пройти было нельзя. В прибитых листах фанеры были щели, откуда воняло давно не мытыми кошками. Они Алену мало интересовали, по крайней мере сейчас. Она отправилась выше.

Дверь на третий этаж тоже была закрыта, на этот раз железная. А вот из-под двери четвертого этажа на лестницу лился свет.

После темной улицы и мрачных трех этажей эта щель под дверью, казалось, скрывает настоящий океан света. Там рай? Там собрались все классики русской литературы и празднуют примирение с действительностью после смерти?

Алена протянула руку к ручке двери. Обычная ручка, она не производила впечатление какой-то особенной, просто возьми и открой! Как будто воздух стал слишком плотным и не давал ей приблизиться ни на милиметр.

Алена не помнила, как сбежала вниз.

Уже дома она записывала Антоше голосовое сообщение:

«Тош, я не смогла. Ты смеяться будешь. Просто не могу и все. Мне стало страшно. Я все испортила. Че теперь делать-то? Только не говори перестать страдать херней!»

«Никогда! Страдать херней – это наш девиз».

«Я пойду еще раз. Завтра».

«А не лучше ли оставить недосказанность?»

«Я спать не буду из-за этой чертовой недосказанности!»

«ну смотри, вдруг там ничего нет. Просто прожектор работает. А настроение будет испорчено».

«Ты прав, конечно. Но я попробую еще раз».

Алена заварила какао из остатков на дне банки. Лучше бы, конечно, купила себе продуктов, а не занималась вот такой ерундой. Ну не стыдно ли? Еще и дверь не открыла. Аленка-Аленка! Скоро тридцать стукнет, так ничего и не меняется в твоей жизни!

Очарование мрачным домом напротив и его тайной сошло на нет. Это неприятное чувство: сначала ты быстро по самые уши втрескиваешься во что-то. А потом время проходит и тебе все равно. Так бывает с киногероями, но влюбленность в них проходит медленнее и не так болезненно. А тут: сутки страдаешь по одному окну, а потом не решаешься зайти в комнату. Потому что, скорее всего, не увидишь ничего из того, что напридумывала себе.

День начался как обычно. Даже болезнь больше не давала о себе знать. Алена провела два урока. Обычно маленькие приходы денег шли на покупку быстрых дофаминовых радостей: пирожных, пряжи, свечей с запахом горного тумана. Но сегодня Алене ничего этого не хотелось. Как будто любовь прошла. Как будто ее где-то серьезно обманули.

Она пыталась выйти на улицу, чтобы успокоить мысли прогулкой, но ветер швырял грязные листья под ноги, мокрый снег откровенно плевался в лицо. Как будто весь город разом хочет ей сказать: «Ты меня не стоишь. Не хочешь разгадывать мою тайну? Неинтересно? Получи теперь. Буду вытирать об тебя ноги».

И обед с корейской лапшой показался безвкусным, и новую серию смотреть не хотелось. Все как-то глупо стало внезапно.

Вечером Алена села за стол, чтобы подготовиться к занятиям на завтра. Не тут-то было. Ровно в 19:12 зажегся чертов фонарь.

– Ну чего ты от меня хочешь-то? – проворчала Алена, – Ну давай, удиви меня снова. Нет уж!

Антоша возвращался домой с работы в 11 вечера. Не всегда, но работал он тоже не каждый день. Так и получалось, что три дня в неделю он консультант в салоне связи в критически некрасивой желтой униформе, а остальные четыре – фотограф на документы в полуподвальном помещении. И в эти же четыре дня по вечерам ведет театральную студию для детей до 7 лет. Как это получилось? У него есть очень длинная история об этом. Хотя и не очень интересная. Обычно он обходится фразой: «В это трудно поверить, но мне нужны деньги».

Салон связи работает до 22:00. И пользоваться телефоном в нем нельзя. Так что Сообщение от Алены, своей подруги времен педуниверситета, Антон увидел только поздно вечером, когда пришел домой и зарядил телефон.

Она просила позвонить сразу, как он сможет.

– Ну что, побывала в логове дракона?

– Антош, спасибо, что позвонил. Готов слушать про логово?

– А давай, сейчас чайник поставлю только.

– Я зашла.

– Поздравляю!

– Ну то есть, я опять поднялась, нашла эту дверь и открыла… и… – тут Алена начала заходиться от смеха.

– Ален, я тоже сейчас ржать начну.

– Аха! Ты знаешь, что! Сейчас, подожди…

– Ну да, я ж не тороплюсь никуда. Хатико ждал, и я подожду.

– Там дед-вахтер за столом сидит и судоку решаееееетпахахахахаха!

– Блин, не дракон!

– И он мне такой: «Вам кого, девушкаээээ?»

– Ты сейчас там?

– Я домой захожу, хватит с меня.

– И чего дракон?

– Он мне говорит: «Девушкаааээ, покиньте помещение, это частная собственность!» Я, конечно, покинула сразу, извинилась тысячу раз, хотя боюсь, он мне еще во сне сниться будет.

– Не обидно?

– Обидно, конечно! Мог бы и повежливее! Собственность у него частная, видите ли!

– Я не о том. Не обидно, что там не оказалось ни вампира, ни Хогвартса?

– Ну… – Алена замолчала, – Знаешь, мне вот это вчера обидно чуть не до слез было. Я в принципе была готова к такому. Сейчас больше смешно.

– Да, одной тайной Петербурга стало меньше сегодня.

– Грустно, да. Но спасибо, что поддержал.

– Ладно, не расстраивайся, пошли завтра в «Вольчека» лучше. Булок со сливками купим.

– И коричневой воды.

– Что?

– Итальянцы так американо называют.

– И коричневой воды. До завтра?

– Давай, бро.

И оба они выспались и наутро пошли за американо и булочками со сливками. Потому что жизнь должна быть хороша хоть в чем-то.