Хозяин Священной Колыбели

Лагода за моей спиной сдавленно пискнула. Надо понимать, от тона Виктрана, который приказывал целому королю. Вероятно, к нему мало кто мог так обращаться.

– Я отыскал свое небо, Вик. Семь ходов я сходил с ума от неизвестности, а она все это время была в твоем королевстве! Не ты ли прятал ее? Отойди и не мешай…

Вместо слов вспыхнула магия Виктрана. Красиво, надо сказать, вспыхнула, разноцветным всполохом унося от нас разъяренного мужчину. Я точно знала, что морф перенес его к озеру, почувствовала.

– Прошу простить, мне стоит побеседовать с другом, – Виктран обернулся ко мне, аккуратно взял мою руку и едва коснулся кожи губами. – Не уходите, пожалуйста, пока в дом. Лучше все решить сейвеху.

Я промолчала. Оно, конечно, лучше. Но… как насчет предупредить о таких вот мелочах? Если ты понял, кто такая Лагода, какого черта устроил эту стрессовую ситуацию?!

Я злилась… А еще говорят, будто женщины головой не думают. Мужики и сами в некоторых моментах те еще идиоты! Надо же, пообещал ему Аджай вести себя подобающе. Серьезно? Если мужик, как одержимый, семь лет гонялся за отказавшей ему девушкой, с чего бы он, увидев ее, будет мирно стоять в сторонке и ждать, пока та объяснит, почему сбежала без оглядки за тридевять земель?

– Хозяйка, Ваша светлость… – голос Лагоды дрожал. – Простите меня, простите за обман! Я уйду вместе с ним и не доставлю проблем. Правитель он… могущественный, его магия… она опасна. Даже для вас опасна! Я бы не хотела, чтобы из-за меня пострадали дети и вы…

– Пойдем, – я увлекла девушку за собой к лавочке, усадила и крепко обняла.

Она дрожала, как лист на ветру, хотя погода стояла чудесная, да и Виктран магией нас изолировал так, чтобы мы точно не замерзли. Заботливый, тьфу!

– Лагода, я пока буду называть тебя так, хорошо?

Ко мне лишь прижались сильнее и громче всхлипнули, но против такого обращения точно были не против.

– Ты ведь давно поняла, что я не просто герцогиня и не просто маг, не так ли? Ты же когда-то сама рассказывала сказку о Хозяйке. Помнишь, когда мы сидели у костра?

– Я знаю, кто вы, и знала это с самого начала. Та сказка была для вас, не для детей. Я – первая пряха, Ваша светлость.

Именно за такие моменты собственного ступора мне и хочется надавать лещей Аху, когда тот вернется! Потому что ощущение того, что ты невероятная дура – оно не то чтобы неприятно, оно отвратительно! Ахадэриан, зараза!

Кто такие пряхи, я узнала благодаря Люси. Те две девочки, которых они с Ксандером сейчас опекали, обладали ровно этим же даром. И надо сказать, отвратительный это был дар!

Дар, что накладывал на носителя множество табу!

Начнем с самого главного – они не могут поведать никому о своем даре, пока собеседник сам не узнает о существовании такого дара. Как вам, а? Шикарная формулировка, правда?

А теперь вопрос: Священная Пара действительно хотела спасти Нежку, когда мне ее навязывала, или им требовалось, чтобы я спасла прях и вообще про них узнала? Люси вот уверенно мне заявила, что прях в мире всего три и никогда не рождается больше!

И говоря об их числе, явно что-то скрывала. Она знала, коза такая, кто третья, точнее – первая из трех! Не потому ли еще Лагода отстранилась от Люси? Понятно, что они находились в разных местах Колыбели в связи с обретением дара Люси, а все ж прохладу в их отношениях только слепой бы не заметил!

Пряхи не могут толком рта отрыть, несмотря на то, что видят не меньше мага с даром видящего! Более того, этот дар предполагает вмешательство в нити судеб других людей! То есть, хотят пряхи или нет, а будут вмешиваться, даже если человек, чья нить судьбы требует заплатки или нового узелка, находится от них далеко, у черта на куличках!

Только если видящие видят все образами, картинками будущего, прошлого или настоящего во снах и видениях, то пряхи ощущают все через полотно мироздания, которое для них как ткань, состоящая из триллионов нитей. Причем каждая нить имеет для прях свой вкус, оттенок, и ни один из них не повторяется! Честно, вот это осознать гораздо труднее…

– Не бойтесь меня, я …

– Лагода, с чего ты решила, что я тебя боюсь? Я злюсь, но эта злость не на тебя направлена. Ты – заложник собственного дара. И я очень хорошо понимаю, что это значит. Но… ты ведь не с детства поняла, каким даром обладаешь, я права? Иначе бы точно не сбежала от предназначенного тебе мужчины.

– В веху, когда я сбежала от Аджая, я уже открыла этот дар. Я не смогла простить предательства, Ваша светлость. Мне было сложно… Я попробую объяснить, если вы не против выслушать…

Я-то не против, вот только… у нас ведь были и другие слушатели! И что делать? Дать им возможность подслушать исповедь или таки обозначить для Лагоды, что Виктран вернулся вместе с ее королем?

Размышляла недолго. Предательство или нет, но интуиция подсказывала, что между ними произошло чудовищное недопонимание. Конечно, мужик мог быть просто одержим этой девочкой, она ведь настоящая красавица, вот только…

Несмотря на злость, гнев и бушующую в Аджае магию, его нежность я уловила. И нежность, и радость, и даже трепет…

– Расскажи мне, Лагода, поведай о своей жизни. Выговорись…

– Я родилась в бедной семье. Мое детство нельзя назвать счастливым. До сих пор отчетливо помню чувство голода, злость отца и мамины слезы… Все изменилось, когда мне исполнилось десять ходов. К нам приехал очень дальний родственник, глава рода Лагодари. Ему нужен был наследник, а его жена уже не могла его дать.

Девушка мягко отстранилась от меня и украдкой утерла платком слезы. По-хорошему, ей бы высморкаться…

– Страшный пожар, случившийся во дворце правителя, унес много жизней. В их числе были оба сына главы рода Лагодари. Его жена совершила подвиг – несмотря на многочисленные травмы, она сумела вынести из пожара наследного принца, чем спасла его жизнь. Вы видели тот след, что оставил пожар на его лике. К сожалению, убрать последствия не смог ни один лекарь. А леди Гитана от полученных травм навсегда утратила возможность к продолжению рода.

– И поэтому глава рода приехал к вам?

– Знаете, Ваша светлость, он сильно любил свою жену, так сильно, что не желал связи ни с кем другим, хотя она дала свое позволение. Лорд Виардеш нашел мою маму. Бабушка являлась прямым потомком рода Лагодари, шестой сестрой позапрошлого главы, которая, вопреки требованиям рода, выбрала в супруги незнатного мужчину.

– Ты была единственной в семье?

– Что вы, я была старшей. После меня у мамы рождались только сыновья. Всего нас было семеро. Она и отец охотно продали меня и моего младшего брата Шаниаша лорду Виардешу и согласились на ритуал отречения, и после той вехи я больше никогда родителей не видела. Я тогда мало что понимала, только то, что моя семья с радостью от меня отказалась. Хотя лорд Виардеш изначально не планировал забирать меня, чем-то я ему приглянулась. А может, он уже тогда понял, что меня можно будет продать еще выгоднее…

Лагода закусила губу.

– О том, что я должна стать женой будущего правителя Абхарты, я узнала в тринадцать ходов. И не имела ничего против.

– Вот как?

– О, не стоит думать, что меня прельщал статус или положение. Это совершенно не так. Я познакомилась с Аджаем до того, как узнала о том, кто он. Для меня он был просто мальчиком, за которым в поместье Лагодари ухаживали. А если говорить честно, то его выхаживали. Род Лагодари славился именно лечебными знаниями и техниками, потому принца и оставили на попечение лорду Виардешу. Кстати, мой брат проявил кровь рода, он – маг-лекарь.

Девушка улыбнулась. Вероятно, память о брате грела ее душу, а может, ей нравились те воспоминания.

– Первая наша встреча с Аджаем случилась в саду, где я прогуливалась. Мне было очень сложно в поместье, и сад я выбрала местом, где могла без помех поплакать вволю. Потому что меня не приняли. Если глава рода и его жена относились ко мне тепло, то их родственники и домочадцы… Как бы объяснить… При главе вроде ничего и не происходило, но стоило ему выйти за порог – менялось всё и все. Решение лорда Виардеша очень не нравилось его единокровному брату, у которого тоже были дети. Он рассчитывал, что главенство в будущем перейдет к одному из его сыновей. Слуги пренебрегали мной, могли обидеть, даже поранить… Многое происходило… И стало гораздо хуже, когда объявили о нашей помолвке. Но я терпела. Сначала ради брата, потом ради любимого.

– Подожди, не перескакивай. Ты сказала о встрече в саду. Вы начали общаться?

– Это так смешно вспоминать. Он меня за дерзкую служанку, наверное, принял. А я на него накричала, потому что он портил деревья. Принц же не мог себя нового принять, злился на всех, магию свою расплескивал. Ходить уже мог, но желания жить дальше то ли не имел, то ли просто не представлял, как быть, из-за лица. Но… он же красивый!

Я отметила и блеск в глазах девушки, и румянец, окрасивший ее щеки.

– Но красивее всего его душа. Во всяком случае, мне так казалось. Я тайком бегала в сад на встречи с ним, много рассказывала о себе, делилась болью и тем, что в семье Лагодари меня никак не могут принять и, кажется, уже начинают жалеть о том, что меня и брата забрали. Особенно доставалось Шани – его мучили учителя… Позже, конечно, глава рода все это пресек. Но тогда…

Лагода горько усмехнулась.

– Помню, как плакала навзрыд три вехи, не переставая, узнав, что Аджая забрали домой. Он был моим единственным утешением в огромном поместье. А спустя вехиман я узнала, кто он такой… Сложно было не узнать, когда он при всех регалиях заявился навестить свою спасительницу леди Гитану… Я в обморок упала, представляете?

Последнюю фразу она едва слышно выдохнула.

Я много чего себе представляла. В том числе и то, почему глава рода выбрал очень дальнюю родню, чтобы забрать ребенка и воспитать того наследником рода. Но, как по мне, защитить он его не смог. Не уверена насчет Шани, но вот Лагоду он однозначно упустил.

– С момента публичного объявления о помолвке моя жизнь снова сделала крутой поворот. Меня забрали из поместья, отправив на обучение к родственникам правителя по линии его матери. Там помимо меня воспитывались и многие знатные леди одного со мной возраста. В том числе и дочь лорда Абтхеша, брата лорда Виардеша. С рассвета и до заката меня учили тому, как быть женой правителя. Этикет, танцы, уроки истории…

Лагода перечисляла предметы, а у меня волосы на голове шевелились. Она вообще спала при такой-то нагрузке?

– Раз в ход нас отпускали домой на целый вехиман. Он был самым чудесным, ведь я виделась с братом. И, несмотря на то, что ему приходилось меня постоянно лечить, я все равно была счастлива, потому что приезжал и Аджай.

– И вы с ним продолжали задушевные беседы, или ты перестала рассказывать о том, что с тобой происходит?

Это было не праздное любопытство. Если Лагода честно рассказывала о прессинге, который вряд ли закончился с изменением места ее проживания, то Аджаю оправдания нет. Ни за что не поверю, что он не нашел бы рычаги давления на тот или иной род, чьи дочери принимали участие в травле. Сомневаюсь, что кандидатуру будущей королевы принц не обсудил со своими родителями – действующими правителями.

– Нет, я больше не жаловалась. Скорее, выступала слушателем, просто радуясь тому, что человек, ставший мне близким, рядом. Но сейчас я понимаю, что стоило бы сказать о том, как надо мной издеваются, и как трудно приходится Шани в каждую нашу встречу. Потому что не только правитель имеет следы на своем теле, у меня тоже есть шрам, от которого не удалось избавиться, как ни старался Шани.

– Его оставили наставники?

– Нет, Ваша светлость, они в своих наказаниях настолько черту не переступали. Но меня и там никто не принял, я ни для кого не стала своей. И все считали, что я не подхожу на роль жены Аджая. Наставники наказывали часто, да, за любую, даже малейшую оплошность. Не только меня, но и других леди, пусть я и получала наказания чаще остальных. Однако они знали меру. Вот только… Наставники легко могли закрыть глаза на издевательства других учеников. Например, сделать вид, что ничего не произошло, и мне, ученице, над которой «подшутили», не требуется помощь лекаря.

– Сначала ты пыталась доказать себе, что все выдержишь, потом уже пыталась доказать остальным, что выбор Аджая не ошибка, и тебе все по плечу. Именно поэтому перестала жаловаться, верно? Вероятно, и вовсе старалась молчать о том, что происходит в твоей жизни. И твой избранник видел тебя только в отличном расположении духа, хотя смутно ощущал тревогу. Так?

Опять же, вопрос был не праздным. Я должна была понять, что руководило парнем. Только ли страсть и желание обладать приглянувшейся девушкой? Понятно, что и ему приходилось нелегко. Если уж Лагоду столь серьезно обучали, то представить, какая насыщенная программа была у наследного принца, который на пару-тройку лет постарше – несложно. Но если он, даже замученный собственными проблемами и задачами, чувствовал что-то неладное в облике и поведении невесты, то должен был потребовать у нее ответа.

В идеале – сам должен был все проверить…

– Спрашивал. Неоднократно. Но я не хотела доставлять хлопот. К тому же я не нравилась королеве. Ее величество иногда давала нам уроки, после которых меня всегда оставляли для разбора ошибок, а если быть точнее – для очередной порции оскорблений.

Ну если дела обстояли в таком ключе, правды о том, что происходило в месте, где обучали его невесту, наследный принц не выяснил бы. Власти-то поменьше, чем у матери… И, похоже, о том, что ее невеста не устраивала, мать ему в лицо не сказала… Иначе вряд ли бы Аджай согласился на то, чтобы его будущую жену обучали на ее территории и ее люди. Как минимум своего человека к ней бы приставил.

– Хозяйка, я хорошо осознаю, что и сама совершила множество ошибок. Сейчас я вижу и понимаю то, чего не хотела ни видеть, ни понимать тогда. Я сама отказывалась от помощи, которую могла получить, стоило только этого захотеть. Стоило только лишь раз обратиться к главе Лагодари, например. Или к Аджаю. Но… Я решила, что со всем справлюсь сама. И я справилась!

– Серьезно? Ты считаешь, что ситуация, когда сначала наследник, а теперь уже и правитель Абхарты семь ходов носится по миру в поисках пропавшей и отказавшей ему невесты – это наилучший вариант?

– Я справилась не со всем… Но больше, чем за ход до возвращения в поместье Лагодари и свадьбы с правителем, надо мной перестали издеваться. И даже Ее величество изменила свое отношение. Пусть и не сменила гнев на милость, но и несправедливости более ко мне не проявляла.

Я закатила глаза. Неужели она до сих пор ничего не поняла? Не сопоставила?

А Аджай молодец, раз смог в той ситуации добиться того, чтобы его невесту оставили в покое. Но, опять же, опыта, что ли, не хватило – до ума довести? Или мать сумела его убедить, что раскаивается?

– А шрам, тот самый, который полностью не смог излечить Шани, ты получила до того, как тебя перестали трогать наставники, ученицы и королева, или после?

– До…

– Лагода, ты и правда не понимаешь, что именно произошло? Или просто отказываешься видеть? Я уверена, что молчать не стал именно твой брат. Получение настолько серьезной травмы стало для него последней каплей, и он явно нарушил обещание, данное тебе, и нажаловался Аджаю. Но твои враги затаились и ударили тогда, когда ты оказалась уязвимей всего. Что сделал Аджай? Что он сотворил такого, что ты посчитала это предательством?

– Зачал наследника с другой.

– Что?!

Глава пятая

– Пойдем, – справившись с потрясением, я поднялась с лавки и протянула Лагоде руку.

По сути, я ее сдернула с нее и открыла тропу прямиком к озеру, где находились мужчины, и откуда они нас, собственно, и подслушивали.

Хочу видеть лицо короля. Я хочу понять…

К тому же тут не может быть правды только одной стороны. В конфликте участвуют обе. А здесь и вовсе политика замешана. А политика – всегда та еще грязь.

И Лагода, варившаяся в собственном аду, совершенно не в курсе того, что в тот момент происходило с принцем. С кем и за что боролся он, и на что ему приходилось идти. В том числе ради нее. Но ребенок… Этот момент смущал. Сильно.

– Вам стоило поговорить давно. Гораздо раньше. Еще в тот момент, когда вы выбрали девушку своей невестой, – глядя в глаза Аджая, произнесла я. – Вам было известно, что она не готова ни морально, ни физически к этой роли. Вы оплошали.

Что я видела в его взгляде? Обреченность. Сожаление и страх…

И последнее играло решающую роль. Ребенок от другой у него все-таки был. Жаль.

– Я не стану говорить о том, сколько ошибок вы допустили оба. Думаю, как минимум вы уже знаете обо всем. И о том, как обращались с вашей избранницей в поместье ваших родственников, и о том, кто именно развел вас по разным углам. Меня интересует только два момента.

Я повернулась к Лагоде, которая осталась стоять за моей спиной.

– Выйди, достаточно уже прятаться. Пора бы узнать, что на самом деле происходило не только с тобой, но и с тем, в ком когда-то ты увидела любимого! Обещаю, что никто не сможет забрать тебя из Колыбели. Ты уйдешь отсюда только по своей воле. Слово!

Озеро забурлило, а меня окутало божественной магией.

– Ваша светлость!..

Возгласы Аджая и Лагоды слились в унисон. И если девушка испытывала благодарность, то Аджай был недоволен.

Впрочем, не ярился, страха в нем было куда больше.

– Когда ты открыла дар пряхи?

– За веху до свадьбы, – тихо ответила Лагода. – Это были мои именины, мне исполнилось восемнадцать

Я закрыла глаза. Если я права, если только на мгновение права, то это испытание не прошла именно Лагода.

– И ты уверена в том, что у принца были женщины, с которыми он делил ложе?

– До той вехи я была уверена, что у него никого нет, верила, что мне хранят верность. И все слухи, что распускала кузина и другие леди – ложь.

– Что ты увидела, Лагода? Что показал тебе дар?

– Мою судьбу. Узлы, ставшими решающими в ней.

– Узлы?

– Первый узел предвещал коронацию, но я стала бы матерью чужого ребенка. Второй – мою смерть.

– Что было дальше?

– Поздно вечером в поместье приехал Аджай, несмотря на то, что по традиции он не должен был видеться со мной до вхождения в храм. Мне доложили о его приезде, и я побежала к нему в гостевые покои, а там…

– А там?

– Там он делил ложе с моей кузиной. И я уверена в том, что видела, Ваша светлость. Я лично ухаживала за принцем, я знаю, какие родинки и в каких местах у него есть. Это точно был он…

– Анджарли! Я думал, что это была ты!

Я пропустила мимо ушей сиплый возглас короля Абхарты.

– И ты сбежала? Никак не обозначила собственное присутствие, так?

– Да…

– Дура!

– Ваша светлость! – Аджай не выдержал и рванул к нам, явно желая защитить от меня девушку.

Смешно. Во-первых, ему нечего было противопоставить моей магии, во-вторых, Виктран бы не позволил ему что-либо сделать. Он хоть и хранил молчание, но бдительно следил за другом и не дал ему ступить и пары шагов.

– Ты могла остановить происходящее, и тогда никакого зачатия бы не произошло. Сомневаюсь, что тебя привели к концу их встречи. Ты увидела только обнаженного Аджая? А кузина? В каком виде она была?

– У нее был распахнут лишь верх… И она ложилась на кровать… Но мой дар не лгал!

Боги! Ну как же ловко эту дуру обвели вокруг пальца! Да и принц хорош! Какого черта приперся в поместье, зная, что им нельзя видеться до самого брачного ритуала?

Опять же… Дар открылся так поздно… Лагоде дали шанс предотвратить ту ситуацию, а она…

– Твой дар не лгал, Лагода. Но ты не справилась с божественным испытанием. Полагаю, что твой дар до сих пор не раскрыт полностью. Уж не ведаю, отчего твой дар проявился так поздно, но Священная Пара дала тебе шанс предотвратить злодеяние. Сомневаюсь, что твой жених осознанно возжелал твою кузину. Да, всего веха прошла, как ты поняла, чем обладаешь. Но ты могла развязать узел! А вместо этого выбрала идти по пути второго узла, сулящего смерть, верно? После того, как ты отказала жениху в храме, кто помог тебе сбежать? Королева?

– Это уже неважно! – Лагода вдруг резко вышла вперед меня и посмотрела на бывшего жениха. – Как вы могли думать, что на ложе вхожу я, если наша первая ночь должна была состояться на вашем родовом алтаре?! Как я могла отказаться от этой традиции, когда от этого зависело получение магического дара нашего дитя? Провести ночь с вами до того, как стану законной женой! Разве я могла пойти на такое?

– Меня опоили, Анджарли. Но ты права, это уже неважно. Я совершил страшную ошибку, однако и ты заблуждаешься. У меня нет наследника.

Увы, чуда не случилось.

– У меня есть дочь.

Я все же не могла не отметить, что мужчина, несмотря на горькую правду, держался молодцом. Я видела, чувствовала его желание защитить дочь. Вряд ли он испытывал чувства к ее матери, но ребенка в случившемся точно не винил.

А это, знаете ли, дорогого стоило – не отказаться, не уничтожить, позволить жить. И что восхищало еще сильнее – полюбить.

– Лагода, ты знала, в какую семью вступаешь. Ты проходила жесточайшее обучение, ты видела, как обращаются с тобой люди, видела коварство… Неужели ты верила, что вам позволят быть вместе? Что королева и правда перешла на твою сторону? Защита нужна была не только тебе! Думаю, Священная Пара дала тебе этот дар, чтобы и ты могла защитить того, кого любишь. Но вместо этого ты решила, что жертва лишь ты, и весь мир против тебя. Так разве это жених тебя предал?

Я покачала головой. Одну одурачили и не вложили в голову мозги, а вот второго реально предали. Сначала мать, затем невеста. И если у последней существовало оправдание в виде собственной молодости и глупости (хотя, как по мне, сомнительное, с учетом длительного нахождения в серпентарии. Это ж как там надо было жить, чтобы не отрастить зубы?), то у первой – не было ни единого.

– То, что ты смогла невредимой уйти из храма, явно не твоя заслуга. Ты нанесла страшное оскорбление семье правителя. Публично. Полагаю, по замыслу врагов тебя на месте казнить должны были.

– Я не мог этого позволить. Да, семье правителя нанесли сильнейшее оскорбление. Дважды, как выяснилось позже. Да, меня одурачили и опоили, но ночь с другой женщиной действительно состоялась. И о том, что о ней стало известно Анджарли, я понял в храме. Мое желание скрыть все, моя глупая вера в то, что последствий не будет – результат собственных заблуждений и ошибок. Мама хорошо подготовилась…

Лицо мужчины искривилось, отчего лично меня пробрало. Страшно это – смотреть на обожженное лицо, на котором один глаз не открывается, и при этом сам мужчина словно чувствует боль.

Впрочем, боль он явно испытывал. Не физическую, так душевную.

– Лагода, ты и сейчас веришь, что только ты пострадала? – спокойно спросила я у нее. – Тебе неинтересно узнать, что было после твоего побега? И не хочешь ли сама рассказать, кто вложил в твою голову, что у Аджая родился сын, а не дочь? Или она все равно унаследует корону?

– Все причастные к рождению Джерали были казнены, и нет, она не является наследницей. Главой рода Лагодари теперь является Шаниаш, однако от величия рода мало что осталось. Я сохранил Шаниашу лишь часть владений. И то лишь потому, что он твой брат, и не был втянут в заговор, а сам оказался разменной монетой. Остальных больше нет. Анджарли, твой брат тоже ждет встречи с тобой, он искал тебя…

Я мысленно присвистнула. Получалось, что и глава рода с женой руку приложили к этому фарсу. Но почему? Что такого произошло, что лорд Виардеш, специально забравший к себе дальних родственников, чтобы из Шани воспитать своего наследника, передумал и так поступил с девочкой, которую принял как свою дочь? Зачем?

И имя дочери короля… Только мне оно показалось созвучным с настоящим именем Лагоды?

– Вы зря искали меня, солнце Абхарты, – Лагода низко склонилась, но уверенно, пусть и немного сумбурно, произнесла: – Я более не гожусь ни для брака, ни для рождения вашего наследника. Но что важнее, я не смогу ни принять вашу дочь, ни уронить на алтарь кровь. Я больше не невинна. Ваши надежды были тщетны. Свой выбор я сделала семь ходов назад и готова нести за него ответственность.

– Невинность… Мне это неважно, Анджарли. И брачную ночь давно на алтаре не проводят, это уже ходов сто как не является необходимым условием для зачатия одаренного наследника, тебя ввели в заблуждение. Мои чувства к тебе не изменились. С нами поступили страшно, жестоко. Не в моих силах исправить последствия той ночи. Но моя дочь в этом не виновата. Не проси меня избавиться от нее. Я не смогу пойти на это снова.

– Подождите…

Я вышла вперед, чтобы видеть лица Лагоды и Аджая.

– Что значит – снова?!

– Больше двух ходов мне потребовалось, чтобы распутать тот клубок из лжи, – горько выдохнул Аджай. – Борьба за власть никогда не бывает легкой, она всегда грязна и несет с собой потери. Все началось гораздо раньше, чем кажется на первый взгляд. Тот пожар во дворце… Я не должен был выжить. Ни я, ни большинство из высоких родов, поддерживающих правителя. Ты ошиблась, Анджарли, лорд Виардеш не любил леди Гитану, он любил мою мать!