Влюблен (не) по собственному желанию

– Нет–нет–нет, – машу руками, нисколько не обижаясь на правду. – Я так не хочу. Я хочу, чтобы он сам, осознанно. Да и не верю я во все эти приворотные средства.

– В любви все средства хороши. Короче, с меня адрес, с тебя желание. Вместе поедем.

– Я не желаю!

Желаю! Всеми фибрами своей души желаю!

Но!

Я боюсь, что понадеюсь на зелье, а оно раз – и не сработает. И тогда надежды на счастливое будущее с Арсением точно не останется! Она и так тает с каждым днем все сильнее.

.

На поездку в деревню со странным названием Лопушки долго уговаривать меня не пришлось. Желание быть с любимым оказалось сильнее всяких там «верю–не верю».

А вдруг получится? Ну вдруг?!

Долго, очень долго мы трясемся в холодном автобусе, едем по заснеженным полям с редкими деревьями и сорочьими гнездами на их макушках.

Ни Майя, ни Галинка не смогли поехать с нами, поэтому едем мы вдвоем с Яной. Она, как первая зачинщица этой аферы, просто не имела права слиться.

Осененные Галкиным крестом, сдобренные напутствиями удачи, одетые в свои самые теплые вещи, сидим в старом скрипучем Пазике, гадая, доедем мы на нем до конечной точки или он развалится посреди полей и сугробов.

В автобусе кроме нас двоих еще человек десять пассажиров, но чем дальше мы едем, тем людей становится меньше. Один за другим они выходят на редких остановках.

– А Лопушки скоро? – не выдерживает подруга после очередной остановки и, привстав, кричит водителю.

– Скоро, – доносится до нас грубый мужской голос.

– Сколько еще ехать по времени?

– Сколько надо.

– Редиска… – шипит Яна. Откидывается на спинку сиденья, сложив руки на груди и набычившись. – Никакой клиентоориентированности.

Согласна!

Мне хочется напомнить Янке, что это, вообще–то, ее идея ехать к черту на кулички на автобусе, а не на такси, но подругу жаль и я молчу. Только кладу голову ей на плечо и прикрываю глаза.

Вот бы правда получить приворотное зелье.

Так и вижу, как Арсений Матвеев его выпивает, ничего не подозревая и мгновенно в меня влюбляется.

Интересно, как долго оно будет действовать? А если у него ограниченный срок?

Я привыкну к Арсению, влюблюсь еще сильнее, а зелье раз – и испарится, выписается, вычихается.

Надо спросить у колдуньи как ее средство работает.

Если она даст мне его – это средство.

– Кому там Лопушки нужны были? – басит на весь салон мужской голос. – Приехали!

– Ян, Ян, – толкаю подругу. Мы, оказывается, с ней одновременно уснули.

– А? – не открывая глаз.

– Вставай, приехали. Наша остановка.

Протискиваемся по узким проходам к выходу.

– Обратно вы во сколько поедете? – тормознув перед дверью, спрашиваю водителя автобуса.

– Через два часа, – буркнул бородатый дядечка в солнцезащитных очках и вязанной шапке, что пирамидой возвышается на его, подозреваю, лысой макушке. Даже головы в мою сторону не повернул. Или замерз, или по жизни такой недовольный. Наверное, его тоже никто не любит.

– Через два часа на этой остановке? – уточняю.

– На этой через три.

Понятно, что ничего не понятно. Ладно, не маленькие, разберемся.

Выходим.

Автобус, чихнув и обдав нас выхлопным дымом, уехал и через минуту слился с белым полем.

– Нам куда?

Осматриваемся.

– Туда, – уверенно указывает Яна на свороток с дороги.

Идти все равно больше некуда. Автобус уехал вперед, назад – мы только что оттуда, а тут что–то похожее на накатанную дорогу, ведомую неизвестно куда, и одинокий дорожный знак, указывающий на Т–образный перекресток.

5. Для счастья никаких денег не жалко

Чистейший зимний воздух звенит и искрится в солнечных лучах. Плотный снежный покров ослепляет до слез. Синее–синее небо так и манит взмахнуть руками и взлететь лебедем.

Если идти быстрым шагом, то не сильно холодно, только мерзнет лицо. Легкий ветерок щиплет кожу. И только снег под ногами радостно хрустит, приветствуя двух сумасшедших девчонок в бескрайнем чистом поле.

Ни разу не пожалела, что надела под пуховик толстый свитер с высоким воротником и утепленные зимние штаны, которые каким–то чудом оказались в моем гардеробе.

Янка, по–моему, сама не рада, что затеяла эту поездку. Натянув до глаз махровый шарф и сунув руки в варежках в карманы пуховика, молчит, пыхтит и упрямо прет вперед как танк.

Стараюсь идти в шаг с подругой.

Почему девочки решили, что мне одной очень–преочень нужно приворотное зелье для Матвеева? Неужели я их действительно настолько задолбала слезами?

Ну… да.

Реву я в последнее время часто. Матвеев как нарочно ходит чуть ли не каждый день в кафе с новой девушкой. Будто поставил себе цель извести меня окончательно. И улыбается, гад, своими ямочками и шикарными белыми зубами. А у меня от его улыбки крыша едет и ноги подкашиваются. А еще несколько выговоров и последних предупреждений от администратора за «случайно» вылитые напитки на наших посетительниц. Которые, на минуточку, приходят с Арсением и с восторгом заглядывают ему в рот. Вот и приходится их немного приземлять.

– Ян, ты уверена, что мы идем в верном направлении?

– А то, – едва ворочая замерзшими губами, храбрится подруга. Зубы постукивают. По краю шарфа и на ресницах образовалась снежная опушка. Янка похожа на снегурочку.

– Лопушки! – радуется моя спутница, завидев вдали печные трубы с серым дымом.

Воспряв духом, спешим вперед.

– Так, нам нужна улица Центральная, дом пятнадцать. Нам туда, – Яна показывает направление в глубь деревни.

– Почему туда?

– Потому что Центральная улица должна быть по центру, логично?

Целеустремленно шагаем вперед, по пути крутим головами, пялимся на дома и покосившиеся избушки по обе стороны от нас, выискивая название улицы. Если бы не дым из труб, я бы подумала, что деревня давно вымерла. На улице ни души и даже собаки не гавкают.

После городских высоток как в сказку попали. Того и гляди из какого двора Баба–Яга с коромыслом выползет.

Но нет. На наше счастье, навстречу нам попался дедок. В валенках, фуфайке и ушанке. С белой густой бородой по грудь. С каким–то серым мешком за спиной, который он удерживает обеими руками, а сам сгибается под его тяжестью.

Колоритный старичок. Надень ему красный халат, шапку с меховой оторочкой, вручи посох и мешок с подарками – вылитый Дед Мороз.

– Здравствуйте, дедушка! – поздоровалась с ним, сравнявшись, Яна.

Старичок остановился. Не торопясь, опустил ношу на снег под ноги, выпрямился.

– И тебе не хворать, красна девица, – с любопытством разглядывает нас – Никак к Марьянке нашей приехали?

Обрадовано переглядываемся. А гадалку–то нашу Марьяной зовут. Популярная бабушка, раз тут ее все знают. Значит, мы на верном пути!

– Да–да, к ней. Подскажите, где ее дом?

– Тыща, – шмыгнул красным носом дед.

– Чего тыща?

– Тыща рублей, скажу, как пройти.

– Вот еще! – взбрыкнула подруга. – Сами найдем!

– Не найдете, – уверено заявил дедок. – Никто самостоятельно найти не может.

– Ян, – взмолилась я, – давай дадим ему тыщу, а то пока нужный дом найдем, на обратный автобус опоздаем.

Если еще дойдем обратно до остановки. Мороз крепчает, того гляди превратимся в ледяные статуи. Надо было сюда на такси ехать!

– Ладно… Сто рублей дам, – Яна, проворчав, полезла в нагрудный карман за кошельком.

– Тыщу, – стоит на своем мужик.

– Пятьсот, – подруга вытаскивает купюру.

– Тыщу.

Дед не слепой, разглядел, что в кошельке есть еще деньги. Мы специально сняли в банкомате наличку на тот случай, если гадалка далека от цивилизации и переводом ее услуги оплатить будет невозможно. Хотя сколько стоит приворотное зелье мы от Галки так и не узнали.

– Грабеж средь бела дня! Нате вам тыщу! – Яна сунула две бумажки в скрюченные пальцы деда. Деньги мгновенно исчезли в его толстых варежках. – Куда идти? Эй, дед? Дорогу покажи!

– А вот ее дом, – отбежав на приличное расстояние, крикнул дядька и показал на ближний к нам дом. А на фасаде крупными буквами и цифрами написано «Центральная 15».

Это первый дом в деревне, на котором мы вообще увидели название улицы.

– Шарлатан! – затрясла красным кулаком Янка.

Что ответил нам недедмороз, можно только догадываться, но сдается мне, это было что–то вроде «Сами дуры».

– Я же смотрела на этот дом! Не было там вывески!

– И я смотрела! Не было!

Оглядываемся назад. Деда нигде нет. Исчез. Испарился. В воздухе растворился, инеем рассыпался.

– Чертовщина какая–то.

– Идем? – неуверенно.

Верить во что–то сверхъестественное мозг отказывается. Это просто наша невнимательность. Коллективная.

– Идем.

Подходим к дому ближе.

Дом как дом. Зеленый, одноэтажный, с шиферной крышей под пирамиду, высокой трубой из красного кирпича. Три окна со шторами внутри и ставнями снаружи глядят на улицу. Палисад из частокола, ворота высокие. Ничего общего с избушкой на курьих ножках или землянкой, как я себе представляла жилье бабки–гадалки.

– Ну, дым из трубы идет, значит, дома кто–то есть.

– Эт–то хорошо, – стучат мои зубы. – Сейчас бы к печке. Или на печку. Ноги замерзли.

– Я вообще вся за–замерзла.

Осмотрев калитку и ворота на предмет звонка и не найдя его, стучу. Звук на морозном воздухе звонкий, громкий, с эхом на всю деревню.

По ту сторону заливается лаем собачонка.

– Филька, зараза, чего расшумелась? На кого ты там лаешь? – раздался через некоторое время женский голос. Довольно молодой для бабки, к которой мы приехали. А кто сказал, что она живет одна? Старенькая же, за ней уход нужен, помощь…

Калитка распахнулась. Красивая круглолицая женщина с огромной копной черных волос вместо шапки и в тулупе предстала перед нами.

– Вам чего, девчонки? – переводит удивленный взгляд с меня на Яну.

– А мы… – переглядываемся, переступая с ноги на ногу, – мы к Марьяне… не знаем как ее по отчеству… Она здесь живет?

Женщина еще раз смерила нас оценивающим взглядом сверху вниз, усмехнулась своим мыслям.

– К Марьяне? Ну, проходите, – распахнула калитку шире. – Идите в сенки, я собаку придержу.

Собака по кличке Филька – мелкая белая дворняжка с черными несимметричными пятнами на спине, подозрительными глазками и острыми клыками, мелкая и шумная, прицеплена к длинной цепочке.

Женщина держит ее ошейник, а та не сводит с нас настороженных глаз, рычит и стоит в стойке, готовая броситься на нас с Яной.

Спешим через двор к крыльцу. И едва поднимаемся на вторую ступеньку, как Филька летит в нашу сторону. С криками взлетаем выше, вжимаемся в деревянную добротную дверь.

Псина оглушающе лает и рвет, встав передними лапами на нижнюю ступеньку. Выше не дает натянутая до предела цепь. Страшно.

– Заходите, заходите внутрь. Она не достанет, – машет нам женщина.

6. Ведьма в девятом поколении

Вот уже пятнадцать минут мы с подружкой обнимаемся с беленой печкой. Она с одного угла, я с другого. Греемся.

По телу медленно растекается тепло, глаза мои закрываются, и я практически забыла, зачем мы сюда приехали и что делаем в этом прекрасном уютном и чужом доме.

Где–то за стеной шебуршит хозяйка – та самая женщина, что встретила нас у ворот. Она представилась Маргаритой и велела обождать, пока Марьяна к нам выйдет. У нее сеанс.

Где проходит этот сеанс и что он из себя представляет, я так и не поняла.

Мне вообще показалось, что дом состоит из сенок и двух комнат, одна из которых занимает большую часть строения и является кухней, где, собственно, и стоит огромная русская печка, в которой радостно и приветливо трещат дрова.

А еще здесь круглый стол, застеленный белой скатертью, кровать с пятью подушками друг на друге и те самые три окна, что смотрят на улицу.

На полу цветные самотканые дорожки.

А вторая комната находится справа от входа и отгорожена простыми занавесками в цветочек.

– Я как будто в прошлое попала, ну, знаешь, как в учебнике по истории, – оценила убранство Яна.

– Надеюсь, оно того стоит, – закрыв глаза и прижавшись щекой и грудью к теплому кирпичу, шепчу разомлевшей Янке, имея в виду нашу поездку.

– Как представлю, что нам еще обратно топать и ехать… Можно я тут останусь? – жалобно ноет она.

– Ну что, девы, отогрелись? – позади раздался голос Маргариты.

Открываю глаза, кошусь назад.

Маргарита стоит, уперев руки в бока.

На ней абсолютно черное платье–балахон до самого пола, на груди на черном шнурке висит круглый металлический кулон в виде пентаграммы, а в ушах крупные серьги–кресты, которых, я уверена на ней не было, когда она впускала нас в этот дом. Глаза подведены жирной черной линией, и губы накрашены тоже черной помадой. Жуткое зрелище, скажу я вам.

Но одновременно с этим вид Маргариты завораживает. Она будто только что вернулась с передачи «Экстрасенсы». И судя по блеску в глазах – победителем сезона.

– Да, уже лучше, – искренне благодарю женщину, – спасибо огромное! А Марьяна скоро придет? Нам на обратный автобус еще надо успеть.

– Пришла я уже.

– Это вы? – перевожу взгляд на Яну. Она тоже в шоке. – Но нам сказали, Марьяна – бабушка…

– Деточка, мне сто двадцать лет, – усмехается Маргарита–Марьяна. – Я уже давно пра–пра–пра–прабабушка.

– Шутите? – расползаются мои губы в неверящей улыбке.

Кто–то решил нас разыграть? Уж не тот ли дед, что выманил у нас тыщу, в сговоре с этой женщиной, а нужная нам бабушка вообще живет не здесь? И табличку с названием улицы и номером дома могли специально организовать…

– У вас есть эликсир молодости или молодильные яблочки? – спрашиваю учтиво, а сама думаю, как бы отсюда по–быстренькому убраться и Яну прихватить. Она зачарованно хлопает ресницами.

– Секреты не выдаю, но помогать помогаю. Так что привело вас ко мне?

– Нам бы зелье… приворотное, – оживилась моя подруга. – Говорят, вы можете…

– Кому конкретно надо?

– Ей, – указывает на меня Яна. – То есть Арсению Матвееву, в которого она влюблена.

– Сама говори, – приказывает пра–пра–пра–пра. И взгляд такой… насквозь.

– Мне нужно приворотное зелье. Люблю парня, а он меня не замечает…

– Идем, – женщина (язык не поворачивается назвать ее бабкой) взмахивает рукой, приглашая за собой. – А ты, – обращается к Яне, – тут жди.

Иду за Марьяной. В комнату, что спряталась за занавесками в цветочек.

И сразу будто в старческой избушке оказалась. Той самой, что как в сказках – у Бабы–Яги. Даже как будто пол подрагивает на курьих ножках, но я это все списываю на подмороженный мозг и разыгравшуюся фантазию.

Бегло осматриваюсь.

Стены темные, из круглого бруса, какие–то веники на гвоздях висят. Посреди комнаты стоит круглый стол с черной скатертью, а на столе – канделябр с зажженными и наполовину оплавленными свечками. От их света по стенам пляшут причудливые тени. Пахнет сеном и парафином.

Страшно мне!

Оглядываюсь назад и проема не вижу! Ни окон, ни дверей тут!

Ни входа, ни выхода.

«Замуровали, демоны!» – проснулся в моем мозгу фрагмент из известной кинокомедии. Вот только мне не до смеха.

– Садись сюда, – Марьяна указывает на стул.

Сама садится напротив.

В бликах свечей лицо хозяйки кажется оплывшим, что те свечки, старым и морщинистым.

Бабка – ни дать, ни взять! На сто двадцать лет не тянет, а вот лет на восемьдесят – восемьдесят пять…

Берет в руки колоду карт таро. Раскладывает на черной скатерти несколько штук перед собой. Поглядывает на меня, прежде чем вытащить следующую.

Робко улыбаюсь, встречаясь с ней глазами, а сама обмираю от страха. Сердце подскочило к горлу и бьется там оглушающе громко.

Раньше не приходилось общаться ни с колдуньями, ни с гадалками. Один раз только цыганка в парке зубы заговорила, деньги выманила и то не все.

«Битву экстрасенсов» тоже ни разу не смотрела – не верю в правдоподобность. Так. Постановочное шоу с актерами, не более.

То, что происходит сейчас, не поддается логике.

– Значит, любишь? – женщина вонзила в меня черный взгляд, от которого захотелось поежиться или еще лучше – спрятаться. Но я помню, что мне от нее нужна помощь и вроде бы она не отказывает. Пока.

– Люблю, – подтверждаю дрожащим голосом.

– За что?

– Разве за что–то любят? – в изумлении таращусь в ответ.

– Конечно. Что в нем такого особенного, ради чего ты здесь?

Так говорит, будто взамен потребует, как минимум голос, как в сказке про Русалочку.

– Он… красивый очень. И умный… И… красивый…

– Ни одной юбки не пропустил, – продолжает за меня Марьяна. – Каждый день новая.

Я не говорила, что Арсений бабник! Это она в таро увидела?

– А мне не надо говорить, – словно прочитав мои мысли, бабка впилась в меня черным взглядом. – Я и так все знаю, – ткнула длинным сморщенным пальцем в карточку. – И про тебя, и про твоего Арсения.

В голове сумбур. Мысли отплясывают в таком же пьяном темпе, как эти свечи в канделябре. Ничего не пила, не ела, а перед глазами все плывет, точь–в–точь как после той шипучки, что мы с девочками совсем недавно пили. Ничего не вижу кроме черных сверкающих глаз и таких же вымазанных сажей шевелящихся губ.

– Вы поможете мне? – с надеждой вглядываюсь в лицо колдуньи.

– Зелье я тебе могу дать. Только вот… не пожалеешь ли?

– Нет! – поспешно выкрикиваю. – Ни за что!

– Ну, будь по–твоему. Вижу, девка ты хорошая, помогу тебе.

Марьяна сунула руку в карман своего одеяния, затем протянула мне ее, раскрыв ладонь. На ней – пузырек из темного непрозрачного стекла.

– В этом флаконе твое счастье. Выпьет паренек, взглянет на тебя и влюбится так, что захочешь – не отвяжется.

– Не захочу, – с благоговением беру в руки драгоценный сосуд. – А… оно правда… подействует?

– Деточка! – обиделась Марьяна. – Я ведьма в девятом поколении! Осечек еще ни разу не было!

В подтверждение ее слов свечи пыхнули ярче. Или это у меня перед глазами молния сверкнула…

И все погасло.

7. Тут помню, тут не помню

Веки щекочет солнечный лучик, вытаскивает меня из царства Морфея.

– Ой, девчонки, мне такой сон снился–я… – не открывая глаза, сладко потягиваюсь.

В комнате тепло, кровать мягкая, от постельного белья пахнет цитрусовым кондиционером.

Поворачиваюсь на бочок, желая подремать еще пять минут, подтягиваю колени к груди, одну руку просовываю под подушку и…

Резко сажусь на кровати, забыв про дрему.

В моей руке лежит крохотный пузырек из темного стекла!

– Яна! – вскрикиваю в ужасе.

Таращусь на чужеродный предмет на ладони. Неужели мне не приснилась та чушь, после которой я стала обладательницей этого сосуда?

– Чего кричишь? – подруга появилась на пороге нашей комнаты. Она в домашней футболке и коротких шортиках, через плечо перекинуто кухонное полотенце. – Проснулась уже? Доброе утро!

– Это что? – протягиваю раскрытую ладонь, показывая находку.

– Так зелье же твое приворотное, – удивленно хлопает ресницами Янка, глядя на меня как на дурочку. – Для Матвеева.

– Откуда оно?

– Ну ты, Настька, даешь! Мы же вместе с тобой в Лопушки вчера ездили. Забыла?

Подруга подошла к сушилке, что стоит в нашей комнате возле батареи, одно за другим прощупала белье.

– Мы вчера с тобой ездили в Лопушки… за зельем… – находясь в раздрае сама с собой, повторяю ее слова.

– Именно. Замерзли как сосульки. Чтобы я еще куда зимой на автобусе ездила, да не дай бог! Думала ОРВИ нам обеспечено, но тьфу–тьфу–тьфу, пронесло.

– Это был не сон?!

– Какой сон, Нестерова. Ты чего? А ну дай, – Яна, приблизившись, приложила ладонь к моему лбу. Нахмурившись, уставилась в мое лицо. – Температуры нет, глаза нормальные. Странная ты чет с утра.

– Не помню ничего. А то, что помню – думала, приснилось.

– А ну давай память восстанавливать, – смеется. – Что помнишь?

– Автобус, Лопушки, деда мороза…

– Это того старикашку? Он не Дед Мороз, тот хотя бы подарки дарит, а этот сущий шарлатан. Выманил гад аж целую тыщу.

– Еще Маргариту помню. Она же Марьяна. Да? – ищу подтверждение в глазах Яны.

– Верно. Она еще сказала, что ей сто двадцать лет, но я ей не поверила. Развела нас как лохушек.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты пошла с ней в комнату, через минуту вышла с пузырьком, – Яна кивнула на сосуд в моей руке. – Сказала, что надо заплатить за него десять косарей.

– Сколько?!

– Десять.

– Благо у меня было. Хоть убей, не верю, что эта стекляшка столько стоит.

– Ну… она же с зельем? – поднимаю бутылек вверх, напротив окна, чтобы проверить есть внутри что или нет. Стекло абсолютно непрозрачное. Трясу его возле уха. – Булькает.

– Ну хоть что–то. Главное, чтобы сработало. Когда Сеньку угощать будешь? Я хочу на это посмотреть.

– Не знаю… я боюсь.

– Здассте, приехали! – уперла руки в бока подруга. – Если ты передумала, давай мне, мне так–то Матвеев тоже нравится, – Янкины карамельные глаза заблестели, а пальцы потянулись к флакончику.

– Ни за что! – прижимаю сжатый кулак с сокровищем к груди. – Выберу день и время и угощу Сеню. Он будет моим. Ян, а как мы домой добрались?

– Так же, как и приехали, – слегка разочаровано протянула она. – Марьяне деньги отдали, оделись, да на трассу побежали, как раз автобус подошел.

– Ничего не помню, – озадаченно тру лоб, будто это поможет восстановить память. – И тебе не показалось странным мое поведение?

– Ни капельки. Нормально шла, нормально разговаривала. Дома душ приняла и баиньки. А что, эта старуха тебе что–то сказала или сделала? Заставила тоже что–нибудь выпить?

– Вроде нет. Не помню. Вопросы задавала только…

– Что спрашивала?

– За что Сеню люблю. А потом сказала, что поможет. И флакончик этот дала. А еще сказала, что выпьет Сеня этот напиток, взглянет на меня и влюбится так сильно, что захочу – не отвяжется.

– Ого! Смелое заявление. Хотя Галка же говорила, ее коллеге помогло. Давай, вставай, идем завтракать и план составлять как Матвееву зелье спаивать.

8. Час Икс+

Я все продумала. Все! До минуточки. До секундочки!

Как придет Сеня в кафе, как я подам ему кофе. Как он взглянет на меня и влюбится.

Время выбрала – мой обеденный перерыв, чтобы у нас было время вдоволь закрепить действие средства – глаза в глаза.

Целую неделю я план вынашивала, рассчитывала, корректировала, настраивалась и готовилась к счастью. Выбирала платье свадебное в модном журнале.

Да что уж там!

Список гостей на нашу с Сенькой свадьбу составляла!

Утраченный фрагмент памяти ко мне не вернулся, но то, что я помнила, все больше уверяло меня, что Марьяна – настоящая колдунья, ведунья, ведьма, в общем как ни назови, все равно обладающая сверхъестественной силой и ясновидением женщина. И напиток ее сто пудов подействует!

За эту неделю Арсений три раза приходил в кафе, как раз в мои смены. И все три раза с новыми девочками.

Ничего, ничего, – успокаивала я себя, била по рукам, чтобы не споить ему зелье сию минуту. – Пусть пока погуляет. Потом для него все, кто с титьками, существовать перестанут. Только я для него буду самой любимой, красивой, желанной. Главное, чтобы никакая другая девица не додумалась тоже к Марьяне ехать и моего Сеню перевораживать.

Вот почему я не спросила про такую возможность? Что делать в этом случае?

И сколько длится срок действия снадобья? Может быть, я это и спрашивала у бабки, только ничего не помню. Бли–ин! Что случилось с моей памятью? Если это проделки Марьяны, то не понимаю за что?

Ладно, зелье она мне дала, вернее, продала, значит, буду действовать как задумала.

Наконец, этот день наступил. И час.

Сейчас или никогда! Сейчас или никогда!

Рука с пузырьком замерла над чашечкой кофе.

Последние сомнения отбросила прочь.

Эх, была не была!

Бульк!

С жидкостью в кружке ничего не случилось. Будто ничего в него и не капали. Запах тот же. Цвет, вид – без изменений.

Колокольчик над дверью известил о новом посетителе.

Арсений уже здесь!

Не сводя глаз с кофе, чтобы, не дай Бог, не расплескать волшебный напиток, мелким шагом я засеменила к выходу из подсобки. Через весь зал, до столика, который спрятался за фикусом и где скроется от посторонних глаз Арсений с новой девушкой.

Сердце в груди колотится как дурное. На один мой шаг – десяток ударов под ребрами. Таких громких, что уши закладывает.

Но улыбку держу. Любовь любовью, а клиенториентированность сидит под кожей.

Ловко огибая столики и посетителей, дохожу до столика за фикусом. Поднимаю глаза, готовая встретиться с мужчиной своей мечты, который сегодня наконец меня заметит и влюбится.

А его нет!