Влюблен (не) по собственному желанию

Татьяна Любимая

Влюблен (не) по собственному желанию

Аннотация

Капелька приворотного зелья. Всего лишь капелька!

«Выпьет паренек, взглянет на тебя и влюбится так, что захочешь – не отвяжется» – обещала бабка.

Бульк!

…

– Вы моя спасительница.

Мужчина взял с подноса кружку с напитком и…Опустошил ее в два глотка.

Кофе, приготовленный для моего суженного! С капелькой драгоценного приворотного зелья! Чтобы Сеня выпил и влюбился в меня, и чтобы наступило наше «долго и счастливо» до конца наших с ним дней.

Удовольствие от выпитого отразилось на красивом лице наглого похитителя чужих напитков.

– То, что нужно, – обаятельно улыбнулся. – Сколько я вам должен?

– А? – мысленно четвертую нахала. Разделываю на ровные квадратные кусочки с мастерством сушиста.

– За кофе сколько я должен?

– Вы… вы что наделали?! – на меня обрушился весь ужас произошедшего.

1. Приворотное зелье

Сейчас или никогда! Сейчас или никогда!

Рука с пузырьком замирает над чашечкой кофе.

А вдруг не сработает?

А вдруг сработает?

Ой, мамочки! Вот от этого «сработает» поджилки трясутся сильнее, чем от перспективы потерять Сеньку, он только–только начал обращать на меня внимание.

Эх, была не была!

Бульк!

И это все? Маленькая капелюха во флакончике из темного стекла, абсолютно непрозрачного даже при свете самой яркой лампочки?

И где розовое облачко в виде сердечка или пшик?

Нету!

– Так и знала, что бабка – шарлатанка, – шиплю себе под нос. – Зато как врала убедительно.

«Выпьет паренек, взглянет на тебя и влюбится так, что захочешь – не отвяжется», – вспоминаю ее слова.

Ха, не знает меня бабка, ой, не знает… Мне же только этого и надо от Сеньки – чтобы люблю–не–могу. Чтобы только я одна на всем белом свете. Чтобы дышать без меня не мог, пить, есть, спать… Предложение, по–рыцарски стоя на колене. Колечко, ладно, без брюлика, я согласна на простое золотое. И свадьба человек на сто… А потом детки – девочка и мальчик… Вместе до старости…

Нетерпеливо поглядываю на часы – тринадцать двадцать.

Тридцать минут назад у Арсения закончилась пара. Пока заберет одежду в институтском гардеробе, пока дойдет до кафе…

Как раз у меня перерыв.

Живо представляю, как он сядет за столик – дальний, в углу, отгороженный искусственным фикусом Бенджамина.

Этот столик обслуживаю я и только я с того дня, как увидела за ним Матвеева и пропала. Раньше столик был закреплен за Кирой, но я его, можно сказать, выкупила у нее. Сговорились за две курсовых для нее и ее парня, они учатся на одном потоке. А с администратором договориться вообще не составило труда.

Матвеев с конца сентября ежедневно приходит в наше кафе, я подаю ему свежесваренный кофе со сливками и двумя ложечками сахара, горячий круассан – все как он любит.

Улыбаюсь во весь рот, краснею, млею, строю глазки, задаю глупые вопросы, короче, дура дурой. Это я при нем такая. Всячески показываю, как он мне нравится, надеюсь на внимание, а он…

Он такой красивый!

Улыбается в ответ. Ямочки на щеках при этом такие очаровательные, глаз не отвести.

Я думала, я ему нравлюсь. Вот–вот предложит сходить на свидание, потом встречаться, потом все остальное и до самой старости.

А он…

А он в последнее время вообще приходит не один. Каждый раз с новой девицей. И честно говоря, положа руку на сердце, вкус у него не очень.

Девушки ему совсем не подходят. Какие–то поверхностные, с ненатуральным смехом и идиотскими ужимками. Липнут к нему как мухи на… варенье.

Ловлю за окном подсобки знакомый черно–оранжевый пуховик. Он такой яркий, что видно издалека и спутать с другим сложно. Через секунду колокольчик над дверью извещает о новом посетителе.

Арсений уже здесь! А у меня еще ничего не готово! Копуша я!

Хватаю чистый поднос, стелю на него салфетку. Аккуратно ставлю чашку кофе с зельем на блюдце, а блюдце – на поднос, на фирменную тарелочку – два круассана с вишневым джемом.

Последний момент – взгляд на себя в зеркало. Я в порядке: непослушная копна волос убрана под косынку, фартук чист и выглажен, попа в черных джинсиках упруга и подтянута. В такое сокровище вполне можно влюбиться и без приворота, надо только присмотреться.

Если зелье не поможет, значит, Арсений просто осел!

Но тогда я буду искать другой способ завоевать его сердце.

Уверенно кивнув своему отражению, решительно беру поднос.

– С богом!

Не сводя глаз с кофе, чтобы, не дай Бог, не расплескать шарлатанский волшебный напиток, мелким шагом семеню к выходу из подсобки. Путь мой лежит через весь зал до фикуса и тут главное, чтобы никто не толкнул случайно. Бывало такое пару раз. Неприятно.

Сердце в груди колотится как дурное. На один мой шаг – десяток ударов под ребрами. Таких громких, что уши закладывает.

Но улыбку держу.

Ловко огибая столики и посетителей, дохожу до столика за фикусом. Поднимаю глаза, готовая встретиться с мужчиной своей мечты, который сегодня наконец меня заметит и влюбится.

А его нет!

Столик есть, фикус есть, а Арсения нет! И пуховика его на крючке нет тоже!

– А где…

Расстроенно разворачиваюсь назад и вдруг упираюсь подносом в чью–то стальную грудь. В нос ударяет запах дорого парфюма и мгновенно заполняет легкие, вытесняя оттуда все прочие запахи.

– Обалдеть! То, что нужно! – раздался над моей головой бархатный голос с хрипотцой.

Медленно скольжу взглядом вверх.

По широкой груди, обтянутой белой рубашкой с расстегнутыми верхними пуговицами и чуть подвернутыми рукавами. До квадратного подбородка, четко очерченных, будто высеченных из камня, пухлых губ, прямого носа с едва заметной горбинкой. А когда сталкиваюсь с невозможно синими радужками в обрамлении густых черных ресниц, колени вдруг становятся мягкими, а голова кружится. Будто вместе с ароматом сандала в меня вкачали еще приличную дозу алкоголя.

– Вы моя спасительница.

Сквозь гул в ушах не слышу слов, угадываю их только по движению губ. Смысл сказанного тоже доходит не сразу.

– А?

Вместо ответа на мое глупое «А?» мужчина берет с подноса кружку с напитком и…

Опустошает ее в два глотка.

Кофе, приготовленный для моего суженного! С капелькой драгоценного приворотного зелья! Чтобы Сеня выпил и влюбился в меня, и чтобы наступило наше «долго и счастливо» до конца наших с ним дней.

Удовольствие от выпитого отражается на красивом лице наглого посетителя – похитителя чужих напитков.

– То, что нужно, – расплывается широчайшей обаятельной улыбкой. – Сколько я вам должен?

– А? – мысленно четвертую нахала. Разделываю на ровные квадратные кусочки с мастерством сушиста.

– За кофе сколько я должен?

– Вы… вы что наделали?! – на меня обрушивается весь ужас произошедшего.

2. Я бы его… до пепла!

– Вы… вы что наделали?! – мои губы дрожат.

И я не знаю, то ли рыдать, то ли обрушить гнев на этого нахала. Не пугает тот факт, что он такой огромный и при желании легко прихлопнет меня одной левой. Как букашку.

Так, стоп! Порыдать я всегда успею. А вот высказать этому наглецу все, что я о нем думаю, лучшего момента не найти. Все равно терять нечего.

В груди разрастается настоящий Армагеддон из негодования и возмущения, рвется наружу.

– Вы хоть понимаете, – задрав голову, толкаю мужчину в грудь подносом, – что вы мне всю жизнь испортили!

Господи, как же жалко себя! Мечтала о счастье с любимым, а теперь на нашем с Арсением будущем стоит жирный черный крест!

– А вы мне мою жизнь спасли! – лыбится великан, отступая под натиском подноса. – Я умирал без кофе.

– Этот кофе был не для вас! Кто вам разрешил брать чужое?

У–у–у, как меня злит этот тип! Почему нельзя взглядом убивать? Я бы его… до пепла!

– Сварите другой. Вы же его сами варили?

Конечно сама! Я для Арсения всегда кофе варю сама! И даже круассаны учусь печь. Ну как учусь – пока только подсматриваю за Петровичем, как он их крутит и в печь ставит.

– Он великолепен, – продолжает великан. – Как и вы… – взгляд синих глаз опустился ниже лица, застопорился в районе груди, сместился чуть левее, на бейджик, – Анастасия. Вам говорили, что вы прекрасны? – снова уставился в мое лицо. И взгляд такой… ласкающе–кошачий. И губы… улыбаются.

Это что такое происходит? Это уже зелье действует, что ли?

Беспомощно оглядываю зал. Все, абсолютно все посетители смотрят на нас. Еще бы, такое представление! Кто–то даже снимает нас на видео.

Взгляд цепляется за черно–оранжевое пятно. На крыльце за стеклянной дверью нашего кафе стоит Арсений! Он не один, а с какой–то девчонкой в короткой шубке! Мне прекрасно видно, как он обнимает ее за талию. А вот наклоняется к ее ушку, что–то говорит, она смеется и смотрит на него влюбленными глазами!

В груди щемит и колет.

Гад, гад, гад! Как обидно и больно! Зайди Сеня на пару минут раньше, он был бы сейчас моим! И все эти одноразовые девицы больше не липли бы к моему парню, потому что он бы им больше не улыбался! Никогда!

– Анастасия… Настя… – сквозь гул в ушах доносится голос великана. – Выходите за меня замуж!

Чего?

Перевожу взгляд с Арсения на того, кто самым бессовестным образом выпил волшебный напиток, и глазам своим не верю!

Великан стоит передо мной на одном колене и протягивает мне малиновую бархатную коробочку. С открытой крышечкой. И на белой подложке переливается кольцо с камушком.

Кто–то подсказывает, выкрикивая «соглашайся», «скажи ему да».

Это что… шутка такая? Розыгрыш? Вас снимает скрытая камера?

Теперь более осознанным взглядом всматриваюсь в улыбающиеся лица присутствующих.

Где спрятались девочки? Это же их рук дело, да? Решили посмеяться надо мной, наняли клоуна, разыграли представление?

– Яна! Майя! Галя! Выходите уже, я знаю, что это вы все придумали. Я оценила, очень смешно! Ха. Ха. Ха! – кричу на весь зал. – Вставайте мужчина, спасибо, отыграли вы классно, я почти поверила. Если бы могла, дала бы вам «Нику» за лучшую роль или что там дарят артистам? «Оскар»?

– Настя, вы не поняли. Меня никто не нанимал. Я реально предлагаю вам выйти за меня замуж.

Ой–ой. А если и вправду его не нанимали?

Тогда…

Так вот как они выглядят – душевнобольные люди! Или, еще хуже – маньяки!

– Да кто вы такой? Я вас не знаю! Впервые вижу. И встаньте, наконец!

Великан послушно поднялся, но кольцо так и продолжает держать в раскрытой ладони. Она у него широкая, с сильными ухоженными пальцами.

– Давайте знакомиться. Константин Ширин. Можно просто Костя.

Ну точно больной!

– Знаете, Константин, – меняю тон на ласковый. Аккуратно закрываю крышечку бархатной коробочки, сжимаю пальцы мужчины, а сама не отрываю взгляд от невозможно синих глаз. Именно такого цвета совсем недавно было небо над деревней Лопушки, куда мы с Янкой ездили за зельем. Я еще любовалась им, не обращая внимания на крепкий мороз. – Костя, вы идите. Идите отсюда, – подталкиваю красавчика к выходу. – Где ваша одежда?

– В машине куртка. Только я не уйду. Точнее, уйду вместе с вами, Настенька, – на полном серьезе заявляет мужчина, – вы моя судьба. Само провидение заставило меня остановиться возле вашего кафе… Как это кафе называется? – великан обратился к парочке за ближайшим столиком.

– «Лакомка», – с готовностью подсказала ему девушка.

– Я просто чувствовал, что умру, если не выпью хотя бы глоток кофе, а тут ваше кафе «Лакомка» по пути и вы в нем, прекрасная Анастасия. С кофе. И теперь я жив, здоров и влюблен!

Мда–а, тяжелый случай.

В этот момент колокольчик над дверью дзинькнул – вошли люди. Это Арсений с той самой девушкой. У обоих улыбки до ушей.

Он довольный, что очередная «розочка» клюнула на его обаяние и ямочки на щеках.

Она – что подцепила такого красавчика.

Немного притормозили, заметив нас с великаном посреди зала. Мы перегородили проход к столику, который стоит за фикусом. Матвеев давно понял, что этот столик его и всегда для него не занят. С моей подачи!

Брови теперь уже не моего парня взлетели вверх в немом удивлении.

Пихаю поднос в руки великана, сама подлетаю к Матвееву.

– Знаешь что, Арсений! – в сердцах тыкаю пальцем ему в грудь. – Мы могли бы быть с тобой счастливы. Могли бы! Но ты опоздал! Второго шанса больше не будет. Все! Это была разовая акция. К сожалению! Или к счастью. Это еще как посмотреть.

– А вы девушка, – обращаюсь к его спутнице, – губу не раскатывайте. Ваш парень завтра же поменяет вас на другую. А может быть даже сегодня! На двух!

Высказав все это опешившей парочке, развернулась на пятках и бросилась в подсобку, локтями расталкивая персонал, что весь, даже поварята, вышел посмотреть на представление.

Какой кошмар!

День, который обещал быть лучшим в моей жизни, стал самым ужасным.

– Настенька! – долбится в запертую дверь подсобки человек, сломавший мне жизнь.

Господи, его не хватало на мою голову! Как от него теперь избавиться?

3. Некоторое время назад. Пари

– Ну что, Константин, Илюша, чем порадуете старика? Когда женитесь? Кто первый? Или удивите старика, устроите двойную свадьбу?

Антон Вадимович Ширин, глава компании «Ширин и К» и по совместительству наш с Илюхой родной дед, с ироничной улыбкой на лице уставился бездонными серо–голубыми глазами на нас с братом.

– Дед, – недовольно вращаю глазами.

Илюха ерзает на кресле и молчит.

Мы с Ильей двоюродные братья. Наши отцы были родными. Только Илюхин давно умер – несчастный случай, а мой – художник и к компании интереса не имеет. Вообще далек от нее и в прямом, и в переносном смысле. На данный момент отец во Франции вместе со своей музой – моей матерью, у него там выставка. А потом Италия, Испания и т.д.

У деда одна надежда – на нас с Ильей. Он спит и видит, чтобы кто–то из нас занял его место, только для этого у него ряд условий и одно из их – жениться на достойной девушке.

– Что дед? – ворчит старший Ширин. – Заладил «дед, дед». Я уже почитай тридцать лет как дед, а мог быть лет десять как прадед.

Тридцать два недавно исполнилось Илье, а мне всего двадцать пять. Но требования у деда к нам с братом одинаковые.

Нет, я согласен, что Ильке жениться пора, все–таки тридцать плюс, а вот мне еще рановато. Я планировал найти себе жену лет через пять, а пока погулять как следует.

– Тогда тебе пришлось бы ломать голову на сколько частей делить компанию, – усмехаюсь.

На правах младшего в семье Шириных мне позволительно иногда дерзить. В пределах разумного, конечно.

– А я и сейчас ломаю! – дед в сердцах хлопает ладонью по столу. – У меня два внука и оба безголовые! – с укором.

Это задевает.

– У нас с Ильей по вышке, – напоминаю гендиру. – Опыт. Почему ты думаешь, что мы безголовые? Вдвоем мы, может, еще круче компанию раскрутим. Слышал, одна голова хорошо, а две лучше?

Илюха одобрительно кивает, поддерживая меня.

– Как вы сможете управлять людьми, компанией, если у вас семьи нет? – бушует дед. – Будет в семье мир и порядок, будет и фирма процветать, а как я пойму, способны ли вы управлять такой махиной, если вы оба с ветром в голове?

Теперь глаза мы с Илюхой закатили одновременно. Дед у нас упертый и непробиваемый. Что втемяшит себе в голову, на том и стоит.

– Короче, воля моя такова, – дед сурово сдвинул белые брови к переносице. – Чтобы к моему юбилею представили мне своих невест.

– В смысле к юбилею? – обомлел Илья. – Через месяц?

– Именно. И не просто невест, а достойных нашей семьи девушек. Оба будете жениться – оба будете управлять компанией в равных долях. Один – значит один. Никто из вас – продам эту компанию чертовой бабушке, а деньги пущу на благотворительность. И имейте в виду – никаких фиктивных браков!

– Ты, дед, давно у врача проверялся? Мне кажется, ты с ума сошел, – набычился братец. – Ставишь нереальные сроки.

– Да, дед. Илья прав. Ты хочешь, чтобы мы не просто нашли девушек, но и влюбились в них, а они в нас? За месяц? Нереально.

– Тогда прощайтесь с компанией.

Дед отрезал и отвернулся, задрав кверху нос, давая понять, что разговор окончен.

– По кофе? – спрашивает братец, когда мы в смешанных чувствах покидаем кабинет гендира.

– Давай.

Идем с ним к кофейному автомату.

– Ну, что делать будем, Костян? – выбрав напиток, Илья нажимает кнопки. – Лично я – ничего. Старик из ума выжил. Если все–таки дойдет до продажи компании, доказать, что он сумасшедший, сможем на раз–два. Я вообще думаю, что он блефует и ничего продавать не собирается.

– Даже если он серьезно, тебе–то, Илюха, чего переживать? У тебя Милена есть. Представишь ее своей невестой и все, компания твоя.

– Так–то и у тебя Света есть. Шансы у нас равные.

Мы одновременно морщимся.

Не знаю, как Илюхина Милена, а вот моя Света – девушка, с которой время проводить в горизонтальной плоскости приятно, но представить ее в роли жены…

– Я Свете делать предложение не планировал. И вообще после Нового года хочу… хотел с ней расстаться.

Почему после? А чтобы не кирять игристое в одно рыло, а напоить Светку и весело провести новогоднюю ночь. Она, когда выпьет, – огонь любовница. Тормозов ва–аще нет.

Ну и следуя примете: как новогоднюю ночь встретишь, так и год проведешь, а встречать ее в одиночестве – не мой вариант.

Не отходя от аппарата, мелкими глотками пьем горячий кофе из одноразовых стаканчиков с символикой нашей компании.

Мимо нас проходят две девчонки с бейджиками стажеров на груди. Белые блузки, обтягивающие высокие троечки, узкие темно–синие юбки до середины бедра, бесконечные ноги, шпильки.

Они как близняшки. Только одна светленькая и в очках в модной оправе, другая жгучая черная.

Цок–цок каблуками. Цок–цок.

И глазками в нас стреляют. Вжик–вжик. Вжик–вжик.

Хихикают о чем–то своем.

Отвечаем им плотоядными улыбками.

– Девчонки, а девчонки? – слащаво скалится Илья. – А вы из какого отдела?

– Рекламного, – кокетливо хором.

– М–м, мой любимый отдел. Загляну как–нибудь. С проверочкой.

– Приходите, Илья Алексеевич, – взглядом на все готовой девушки вещает беленькая.

– Будем ждать, – вторит ей черненькая.

Понятно, пробили уже, что начальство молодое, холостое, красивое.

– Чулочки или колготки? – наклоняю голову набок, слежу за девчатами, пока они не скрываются за углом.

– Чулочки было бы удобнее, – облизывается брат. Он, как и я, до последнего пялится на виляющие задницы стажерок, обтянутые синей тканью.

– Кхм–кхм, – прочищает горло. Вспоминает тему разговора: – Так–то и я на Миленке жениться не хочу. Но если дед реально компанию продаст?

– Да уж. Он может. Старший Ширин славится тем, что он человек слова. Если что обещал – сделает.

– Ну смотри. У нас есть еще время. Месяц. Ты пас?

– С чего ты взял? Сам же говоришь, у нас есть месяц.

– Надеешься заполучить компанию?

– А ты нет?

– Пари кому повезет?

– Давай. Только чтоб все честно. По–настоящему. Компания того, кто влюбится и женится. Нет – уходит в сторону без обид.

– И без мухлежа!

– А если обоим повезет, руководим оба. На равных.

– Исполним волю деда, – произносим как заклинание.

Отвернувшись от аппарата, одновременно кидаем назад пустые бумажные стаканчики. Оборачиваемся. Оба в мусорном ящике.

– О – опыт!

– М – меткость!

Жмем друг другу руки. Расходимся по своим кабинетам.

Так, Свету я оставлю на самый крайний случай, а пока поищу себе «достойную» невесту. Кто знает, где такие водятся?

4. Влюбленность не болезнь? Я б поспорила!

Некоторое время назад

– Что на этот раз? – сквозь собственные всхлипы в ладони слышу шепот Янки, а через секунду чувствую, как подруга садится слева от меня. К поглаживаниям по спине присоединилась вторая рука.

– То же самое, – отвечает ей Майя, что сидит от меня справа. – Матвеев с новой девицей. И с кем!

– С кем?

– С Зориной!

– С Кристиной?!

При упоминании выскочки Зориной я рыдаю сильнее. Обидно, не могу! Ладно бы какая–нибудь София Гладова – мисс университет прошлого года – красавица, отличница, моделью подрабатывает в местном журнале.

А то Кристина Зорина – наша староста и мышь серая! Смотреть не на что.

– Надолго ли, – утешает меня Яна, заправляя мне волосы за ухо. – Он их каждый день меняет.

– Целовались они, – выкладывает еще одну порцию Майя.

– И–и н–не толь–о–ко, – ударяюсь в новые рыдания.

Перед глазами стоит отвратительная картинка, которую мне довелось сегодня увидеть. Мало того, что Арсений пришел в кафе с Кристиной, так он ее, гад, завел в туалет, куда буквально через минуту случайно зашла я. Туалетная комната небольшая, рассчитана на одного посетителя и с добротным замком.

А эти… Не закрылись!

И в тот момент, когда Сеня задирал юбку своей новой подружки, одновременно с этим пихая свой язык в рот Зориной, вошла я!

Они меня даже не заметили в порыве страсти!

А в меня будто кол всадили. В самое сердце!

Выскочила оттуда как ужаленная, дверью хлопнула со всей дури и свет им вдобавок выключила!

А теперь реву в окружении сочувствующих подруг. Увы, не в первый раз.

Моя влюбленность похожа на болезнь. Я натуральным образом чахну, страдая по парню, который на меня внимания почти не обращает. Почти – то есть иногда он, сидя за столиком в кафе, где я подрабатываю, кидает на меня заинтересованные взгляды. Думаю, ему доложили, что я к нему одержимо неравнодушна и ему это льстит. К нему многие девушки неравнодушны. Некоторым он отвечает взаимностью, но недолго. Ко мне он не подкатывает. В универе вообще делает вид, что не замечает, даже когда мы сталкиваемся нос к носу.

А в кафе я для него обычная официантка. Обслуживающий персонал. Но один раз он оставил щедрые чаевые. Мне! Я на них распечатала большую фотографию своего кумира и вставила ее в рамку. Висит у меня над кроватью. Теперь я засыпаю и просыпаюсь с Арсением.

– Крис тоже хороша. Знает же, что ты по Матвееву сохнешь и как специально с ним мутит, – шипит Яна. – Увижу ее завтра, все ей выскажу в моську бесстыжую!

– Девочки, да забейте вы на нее, – усмехается Майя. – Он как только уши нашей Кристины увидит, сразу ее бросит.

– А что у нее с ушами? – поворачиваю зареванное лицо к подруге.

– Вы что – не знаете?

– Нет, – таращим с Яной глаза.

– Ну вы даете! У Зориной уши как у обезьяны – оттопыренные, поэтому она всегда с распущенными волосами – прячет их.

– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спрашиваю.

– Она Альке показывала. Говорит, на операцию копит, чтобы пластику сделать.

– Во–от, – по моим щекам с новой силой начинают течь ручьи, – сделает пластику, станет красивой, и он ее не броси–ит…

– Так, Настька, хорош реветь, – в дверях, оказывается, стоит Галка и слушает наш разговор. – Тема есть! – вытягивает руки с зажатыми горлышками игристого. – Обсудить надо.

Заторможенно моргая мокрыми ресницами, наблюдаю, как со скоростью метеоритов девочки накрывают стол. Первым делом – бокалы. Затем нарезанные дольками апельсины и яблоки, сыр.

– Короче, – разливая шипучку по бокалам, говорит Галка, – у меня на работе одна бабенка мужа с любовницей застала прямо у них дома. Ну, короче, развод, раздел имущества, то, се. И при этом эта женщина мужа любит без памяти. И что она делает? Она едет к одной бабке в деревню, и та дает ей приворотное зелье. Для мужа. Все, развод отменили, второй медовый месяц отмечают. Других баб ее муж в упор не видит. Говорит, как бельмо перед глазами стоит на всех, кто с титьками.

– Ничего себе, – Майя округляет глаза. – Бабка, наверное, очень сильная. Я бы тоже от зелья не отказалась, жаль, мне приворожить некого. Не встретился мне еще мой ненаглядный.

И я бы не отказалась. Если бы верила, что это реально работает. Увы, мы живем не в сказке.

Наши бокалы с шипящим напитком соприкасаются с тихим дзынь. Пьем.

Девочки многозначительно переглядываются, стреляя глазами друг в друга.

– Эй, вы что задумали? – по очереди обвожу каждую пытливым взглядом.

– Настюха, а давай твоего Сеньку приворожим? – выдает Яна.

– Чего? – пузырьки ударили в нос, я закашлялась. – Зачем?

– Как зачем, Нестерова? Ты же его любишь?

– Люблю.

– А мы ему чуть–чуть поможем, чтобы он в тебя тоже влюбился. А то год прошел, а страдаешь все больше.

– Реально, Настька, ты утомила уже всех своими слезами. Давай действовать, – кучно наседают девочки.