Будь ближе к врагу своему, или Погоня за оборотнями

– Олег, в городе ЧП! – голос полковника посуровел. – Ночью убит командир танкового полка полковник Митрофанов. Ты ведь с ним немного знаком?

Вот оно что. Чутьё не подвело. На него хотят повесить расследование «мокрухи». «Ну нет, уважаемые, меня так просто на кривой козе не объедете».

Олег поскрёб небритый подбородок и мрачно заявил:

– А я-то здесь при чём? Существует прокуратура Прибалтийского военного округа – вот пусть вояки этим и занимаются.

– Прошу заметить, что преступление совершено на территории города и по территориальности – это наша подследственность, – с лёгкой издёвкой заявил прокурор. – Прошу также обратить внимание на то, что ещё несколько месяцев назад, если товарищ майор запамятовал, Латвия заявила о своей независимости. И советская армия в данный момент на территории республики имеет статус воинского контингента иностранного государства. Между прочим, в Латвии и за её пределами найдётся немало сил, которые захотят представить это убийство как теракт против советского офицера со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– А если это действительно теракт? – Олег не собирался сдаваться.

– Тогда тем более, – перебил его прокурор, – мы должны раньше военных раскрыть это преступление и доказать, что власти республики в состоянии контролировать ситуацию в стране.

– Вот и раскрывайте, – Олег упрямо продолжал стоять на своём. – Убийство – это подследственность прокуратуры. Нет, конечно, если будет установлено, что убийство совершили малолетки, то мы, согласно УПК, заберём это дело к себе. А что, может быть, уже известно, что фигуранты – несовершеннолетние? Может, кто-то из них на трупе свой школьный дневник оставил? – Олег явно издевался.

– Знаешь что? Ты тут не ёрничай! – с досадой хлопнул ладонью о стол полковник Рожков.

Прокурор сделал успокаивающий жест в его сторону.

– Это прекрасно, что майор Островецкий так хорошо знает уголовно- процессуальный кодекс, – в голосе прокурора зазвучали металлические нотки. – В таком случае он должен знать, что в отдельных, исключительных случаях, в целях успешного раскрытия и расследования преступления прокурор имеет право поручить расследование другим правоохранительным органам. В данном случае – следственным органам милиции.

– В чём исключительность данного случая?

– В данный момент в городской прокуратуре нет следователя, способного возглавить следственно-оперативную группу. Мара Гигуле в декретном отпуске, Валдис Лицис в командировке в Риге – в бригаде по расследованию преступлений рижского ОМОНа. Лёня Коношонок – недавний стажёр, ему с таким не справиться. Он и так сейчас фактически работает за троих. Так что остаётесь Вы, Олег Семёнович, – прокурор примирительно улыбнулся. – Я уже вынес постановление о назначении вас руководителем группы по расследованию данного преступления. Это согласовано с прокуратурой республики и следственным управлением МВД.

«Вот ведь как по-русски чешет, без малейшего акцента! И выражения какие изысканные – даже не скажешь, что латыш», – некстати подумал Олег. Он уже понял, что ему не отвертеться, но по инерции продолжал возмущаться.

– Нет, интересное дело. К то-то рожает, кто-то участвует в политических играх, а я должен за всех отдуваться!

Прокурор побагровел, глаза Рожкова метали громы и молнии.

– Успокойся, Олежа, – мягкий тон Баранникова разрядил наэлектризованную атмосферу в кабинете. – Дело решённое.

– И ты, Федотыч? – голосом умирающего Цезаря простонал Олег.

Впрочем, чего наезжать на старика? Несомненно, что он перед этим выдержал настоящий бой, пытаясь отмазаться от дела.

– Ладно, проехали, – к Олегу вернулось его обычное хладнокровие. – Как собираетесь помогать, господа начальники?

– Ну, первые несколько дней весь розыск будет работать на тебя, а затем, если не получится раскрыть по горячим следам, для оперативного сопровождения к тебе будет прикреплён капитан Долгоногов, – подал голос из своего кресла Кочетов.

– Да на нём материалов висит, как на собаке блох! – возмутился Олег.

– Все его материалы на время расследования разбросаем по остальным операм…

– …Которые ни черта по ним не будут делать, а потом Долгоногов получит по штанам за волокиту, – перебил Олег.

– Не получит, учитывая сложившиеся обстоятельства и пролетарское происхождение Ояра! – весело воскликнул Шестаков. – Даю слово!

«Ну что же, – удовлетворённо подумал Олег, – Ояр Долгоногов, да ещё и свободный от других дел, это серьёзная подмога». Со старшим оперуполномоченным уголовного розыска капитаном милиции Долгоноговым его связывала давняя дружба. Между следствием и уголовным розыском испокон века существует скрытое соперничество и профессиональная ревность. И те и другие считают именно себя милицейской элитой, отдавая, впрочем, дань уважения соперникам. Следователи уверены, что операм лишь бы поскорее сбагрить материалы в следствие, а дальше – хоть трава не расти. Качество материалов их не волнует. Опера же, в свою очередь, нередко пеняют следователям на излишнюю дотошность в расследовании, вследствие чего ясные и простые, с их точки зрения, дела порой не доходят до суда из-за отсутствия улик. Основной показатель работы уголовного розыска – это пресловутый процент раскрываемости. Для следователя же раскрываемость – дело важное, но не главное. На первом месте качество расследования. По делу должны быть собраны такие доказательства, чтобы ни у самого следователя, ни у прокурора, ни у адвоката, ни у судьи не возникло и тени сомнения в виновности обвиняемого. Эта разновекторность направления деятельности и порождает трения между двумя основными подразделениями милиции, что, однако, как правило, никак не сказывается на межличностных отношениях сотрудников. Опера и следователи обычно с большой долей симпатии относятся друг к другу, тем более что переход сотрудников из одной службы в другую – дело обыденное. Нередко эти симпатии перерастают в крепкую дружбу. Ну а подколки и шпильки в адрес коллег – это святое. Главное, чтобы соперничество не перерастало в глубокий, затяжной конфликт. – С операми ясно. А что с транспортом? Вот на чём я сегодня поеду к месту преступления? На «Положении о советской милиции»? – не отказал себе в удовольствии съязвить Олег[1].

– Если ты намекаешь на мою «Волгу», то она на выезде. Как раз на убийстве с опергруппой, – Рожков довольно усмехнулся: что, не удалось, мол, подкузьмить? – Бери прикреплённую машину, – полковник нажал клавишу селектора. – Дежурный, какая машина у нас сегодня прикреплена к отделу?

– Самосвал из АТП, – донёсся из селектора флегматичный голос дежурного.

– Да вы что!? Следователь прибывает к месту происшествия на самосвале?? – Олег с трудом сдерживал себя.

– А где я тебе возьму нормальный транспорт? – взорвался Рожков. – Половина машин в отделе на приколе, а то, что на ходу, ездит на честном слове – запчастей нет. Бензина двадцать литров в день на дежурную машину, десять – на остальные. Да что я тебе объясняю, как будто ты только на свет вылупился!? – полковник не мог успокоиться. – Это ещё счастье, что город помогает – присылают транспорт предприятий по разнарядке.

– А мне всё равно. Я могу и пешком. Только много я вам пешком наработаю…

– Ладно, – решил прекратить перепалку прокурор. – Сегодня возьмёшь мою машину, а дальше что-либо придумаете.

– Я уже дал указание нашему водиле обслуживать в первую очередь тебя, – вступил в разговор Баранников. – Завтра машина выйдет из ремонта.

– Нужно будет – возьмёшь нашу «копейку», – подал голос Шестаков. – Ладно, иди, работай.

– Как это – «иди, работай»? Я ещё не закончил.

– Вот нахал! Ну что ещё?

– На мне четыре дела. По домушникам я сегодня собирался обвиниловку писать.

– Сделаем так, – спокойно и рассудительно вступил в разговор Скворцов. – Передавать твои дела никому не будем – в них постороннему неделю разбираться. Продлевай все четыре дела. Думаю, прокурор нам в этой ситуации не откажет, – Лев Николаевич посмотрел на Тетериса.

Прокурор молча кивнул.

– Если возникнут неотложные следственные мероприятия, ребята прикроют, – продолжил Скворцов. – А там – либо раскроем, и ты вернёшься к текущим делам, либо «мокруха» зависнет, и ты опять-таки вернёшься к своим делам, либо вернутся прокурорские – передашь им дело и займёшься своими. Ферштейн?

– Ну да, либо осёл сдохнет, либо эмир, либо я, – вздохнул Олег. – Разрешите идти?

– Иди, – махнул рукой Рожков.

Олег молча кивнул присутствующим и вышел из кабинета.

– Сдал Островецкий, – Тетерис покачал головой. – Небрит, осунулся, вспыльчив сверх меры. И раньше-то бывал несдержанным, а теперь…

– Ещё бы, такое пережить, – Скворцов встал с дивана и подошёл к окну. Затем, повернувшись ко всем, с некоторым вызовом добавил: – Но можете не беспокоиться. Олег профессионал, следователь от бога! Он в любом состоянии будет рыть до упора.

– Добро, все свободны, – подытожил полковник Рожков.

Олег поджидал Кочетова и Шестакова в коридоре около кабинета начальника уголовного розыска.

– Ты ещё не уехал? – удивился Кочетов.

– Нет, позвонил из дежурки, чтобы до моего приезда ничего не трогали. Уже не горит. Пошли в Володькин кабинет, перекинемся парой слов.

Все трое зашли в кабинет Шестакова.

– Сообщите, что на данный момент известно по делу и что уже сделано. А то от боссов шума много, а толку мало, – Олег уселся на край стола и приготовился слушать.

Шестаков сел за стол в своё потёртое кресло, а Кочетов принялся неторопливо ходить взад-вперёд по кабинету, собираясь с мыслями.

– Значит так, Митрофанов был убит ударом ножа где-то между двенадцатью и двумя часами ночи на подъездных путях к порту. Более подробно не знаю – опергруппа ещё работает, материалов пока не видел, – Кочетов формулировал чётко и лаконично. – Труп обнаружили докеры – шли в порт на внеплановую разгрузку судна. Это было примерно в 5.30 утра. Позвонили в дежурку с проходной порта в 5.35. Время зафиксировано. Дежурный сработал чётко: отправил на место опергруппу, быстро нашёл и доставил к месту прокурорского, криминалиста и судмедэксперта, а главное – перекрыл нарядами ГАИ лиепайскую и рижскую трассы и сориентировал «линейщиков»[2].

– А на что он их ориентировал? Ведь ещё ничего о преступнике не знаем.

– Ориентировал грамотно. Гаишникам – сплошную проверку всех автомашин, выезжающих из города, и досмотр всех, кто там находится. Всех подозрительных или без документов доставлять в отдел. Весь «подшефный» криминальный элемент – в отдел. Остальных – переписывать. Списки привезут позднее. Кстати, приказ о сплошной проверке действует до сих пор.

– Хорошо, пусть продолжают.

– Транспортники тоже сработали чётко. Они успели проверить утренние пассажирские поезда. Не сплошняком, конечно, но у всех подозрительных проверяли документы. Списки нам передадут.

– Автовокзал?

– Помдеж с пэпээсниками проверяли всех отъезжающих. Наряд ППС и сейчас там.

– К ого-нибудь доставляли в отдел?

– Нет, у всех были документы. Никто из «подшефных» в наше поле зрения также не попадал.

– Ладушки, – Олег задумался. – В общем, со значительной долей уверенности можно предположить, что он ещё в городе, если не ушёл до 6.00.

– До 5.50, – уточнил Кочетов. – В это время гаишники перекрыли лиепайскую трассу.

– А рижскую?

– А там они стояли по плану.

– Что по агентуре?

– К вечеру постараемся активизировать всех, кого возможно.

– Хорошо, – Олег повернулся к Шестакову. – Володя, организуй поквартирный обход близлежащих кварталов.

– Зачем? – изумился Шестаков. – Жилая застройка достаточно далеко от места преступления. Да у меня и людей на это нет.

– Володь, привыкай думать шире, согласно занимаемому креслу! Привлеки участковых, внештатников. И пусть всё фиксируют протоколами объяснений. Чует моё сердце: ещё наплачемся мы с этим делом. Если в ближайшее время не дадим результат – ждите проверок. И первые, кто получит по штанам, это вы, господа сыскные начальники. Так что лишняя макулатура в деле не повредит. Может, повезёт и кто-то видел что-либо подозрительное. Да, вот ещё что: около гостиницы «Волна» недавно открылся круглосуточный винно- водочный магазин. Надо опросить всех завсегдатаев, продавца ночной смены, охранника и установить, кто там был ночью. Опросить всех под протокол!

– Ты думаешь, это что-то даст?

– На девяносто девять процентов – нет, но отработать этот кусок нужно. И подключи к делу Сашку Сидоренко.

– Точно! Он ведь сейчас замначальника ВОХРа порта.

– Вот и напряги бывшего коллегу. Пусть пошустрит. Может, кто-то что-то видел? Или кто-нибудь из работяг бегал ночью за поддачей в винно- водочный. Сашка был толковым опером. Что-то да накопает.

– Я попытаюсь поговорить с особистами. Может, они что-нибудь подскажут? – задумчиво произнёс Кочетов.

– Добро, я – на место. В семь вечера соберите всех оперов, подобьём бабки и определимся с версиями, – Олег за руку попрощался с сыскарями и покинул кабинет.

– Шикуешь, братка! На прокурорской «Волге» раскатываешь, – Ояр Долгоногов заключил друга в объятия.

Рядом с могучим баскетбольного роста блондином отнюдь не маленький Олег казался подростком. Островецкий огляделся. Метрах в сорока от проезжей части дороги, где остановил машину водитель прокуратуры, на железнодорожных путях ничком лежал человек в военной форме. Вокруг него деловито сновали люди: кто-то что-то писал, кто-то фотографировал, кто-то что-то измерял…

«Рутина, – подумал Олег. – Человек погиб, а все спокойны и деловиты, как будто не на месте убийства, а на каком- нибудь производстве. А с другой стороны, только так и можно добиться результата, относясь отстранённо, даже несколько цинично к происходящему. Эмоции в нашем деле не помощники».

Рядом с синей прокурорской «Волгой», на которой приехал Олег, стояла белая «Волга» начальника милиции. Водитель – старшина Козуб – сладко спал, откинув сиденье.

– Во кадр, – усмехнулся Олег. – Дрыхнет без задних ног.

– А что ему? Опергруппу привёз, следака и экспертов привёз. Он своё дело сделал.

– Мог бы помочь пэпээсникам в оцеплении. Те, бедняги, уже запарились, я гляжу, народ отгонять.

– Счас! – Ояр саркастически усмехнулся. – Его благородие возит начальственное тело, к нему на лисапете не подкатишь. Я его попросил два часа назад за куревом смотаться, так он меня фигурально послал. Хотел ему по ушам съездить, так ведь побежит жаловаться шефу. Да и не будешь же его «воспитывать» при всех. Ты, кстати, не прихватил покурить? А, забыл, ты же бросил…

– Кстати, прихватил. Заскочил в кабинет перед отъездом и взял пачку «зэковских».

Так назывались дешёвые сигареты, которые всегда находятся в столе мало-мальски уважающего себя опера или следователя. Ими обычно угощают подследственных. Иногда дают с собой в камеру. Сигареты с фильтром в камеру в любом случае не пропускают.

Были случаи, когда ушлые «зэки», расплавив на огне фильтр и заточив его, пытались вскрыть себе вены…

– Кури, чтоб на тебе уже шерсть курилась! – пошутил Олег. Он, с тех пор как бросил курить, вёл непримиримую борьбу с друзьями, пытаясь отучить их от вредной привычки.

Олег протянул Ояру пачку «Примы».

– Ну, спасибо! – возликовал тот. – Я всегда знал, что ты настоящий друг! Остальные – просто товарищи. Пошли к месту?

– Подожди, – Олег подошёл к машине начальника милиции, открыл дверцу и резко встряхнул за плечо спящего водителя.

– Ну что такое?.. – недовольно прогундосил спросонья старшина. – А, товарищ майор… – Козуб потянулся. – Чего вы хотели?

– Возьмёшь у меня деньги, поедешь в магазин, купишь капитану Долгоногову хороших сигарет: «Элиту» или «Ригу». Затем встанешь в оцепление помогать пэпээсникам, – прошипел Олег, едва сдерживаясь от злости.

– Ещё чего… – договорить Козуб не успел. Мощная рука схватила его за шею, большой палец впился в ямку возле мочки уха. Второй рукой Олег, словно клещами, прихватил за запястье руку старшины. Козуб взвыл от боли.

– Я надеюсь, приказ понятен? – ласково улыбнулся Олег.

Козуб мотнул головой. Олег поймал на себе одобрительный взгляд стоявшего неподалёку сержанта ППС.

– Тогда Рексом дуй в магазин! – Олег бросил на колени Козубу деньги и пошёл прочь от машины.

«Волга» резко рванула с места.

– Из тебя бы вышел отличный воспитатель, – расплылся в довольной улыбке Ояр.

В сопровождении Долгоногова Олег подошёл к месту убийства. Поздоровавшись со всеми присутствующими за руку, Островецкий внимательно осмотрелся, пытаясь зафиксировать в памяти детали: мало ли что когда- нибудь всплывёт. Олег по опыту знал: чем дотошнее работаешь на месте преступления, тем легче потом работать на раскрытие и доказывание.

Погибший лежал на боку между рельсами в луже крови. Левая рука находилась на рельсах. Ноги согнуты в коленях. На кителе, чуть ниже орденских планок, – пятно запекшейся крови.

От места трагедии до автодороги, ведущей в порт, было чуть больше сорока метров. До жилого массива – около четырёхсот метров. Метрах в двадцати от трупа располагались опоры пешеходного перехода, ещё дальше – забор, огораживающий территорию порта. Примерно в ста метрах от места происшествия, за забором, находилась вышка портовской охраны.

– Оттуда место преступления плохо видно, мостик мешает, – перехватил взгляд Олега Ояр. – Да и не дежурил там ночью никто. Я справлялся, у них людей в охране не хватает, – со вздохом сообщил он.

– Ну, вот и будет нам место, когда попрут из ментовки, – мрачно пошутил Олег.

Он взял из рук недавнего стажёра прокуратуры Коношонка протокол осмотра места происшествия и углубился в чтение. Лёня Коношонок, тоненький двадцатитрёхлетний парнишка, недавний выпускник юрфака, восторженно смотрел на майора. Близко они не были знакомы, но Лёня много слышал о ментовском «важняке» и невольно старался походить на него.

– Ну что ж, толково, очень толково, – одобрил Олег, возвращая протокол Коношонку.

Протокол действительно был составлен очень подробно и грамотно. «А со временем из пацана получится хороший следователь!» – подумал Олег.

– Только вот заниматься теперь этим делом придётся мне, – сообщил он.

– Я бы и сам справился! – обидчиво воскликнул Лёня.

Все невольно улыбнулись.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Олег. – Ещё бы убедить в этом твоего шефа.

Лёня понуро потупился.

– Да не расстраивайся ты, – Островецкий дружески потрепал парня за плечо. – На твой век этого дерьма ещё хватит – черпаком не перехлебаешь.

Ояр подмигнул Лёне: внимай, мол, начальству.

– Ну, что ещё скажете хренового? – обратился Олег к присутствующим. – Улдис, давай с тебя начнём.

Ровесник Островецкого судмедэксперт Улдис Боярс задумчиво потеребил густую рыжеватую бороду.

– Значит так, убийство было совершено между двенадцатью и двумя часами ночи, – Боярс говорил с тяжёлым латышским акцентом, но правильно, грамотно формулируя предложения. Сказывался многолетний опыт составления заключений судмедэкспертиз.

– Удар был нанесён точно в сердце колющим предметом, предположительно ножом или кинжалом шириной около трёх сантиметров. Думаю, что смерть наступила мгновенно. Более конкретно – после вскрытия.

– Что по ножу? Нашли?

– Нет, – откликнулся Долгоногов. – Прошлись по спирали метров пятьдесят, но ничего не нашли.

– Та-ак… Передашь Шестакову, чтобы попросил у танкистов взвод солдат и организовал сплошное прочёсывание прилегающей местности. Ответственным пусть назначит кого-либо из участковых.

– Саныч, что у тебя? – Олег перевёл взгляд на криминалиста.

Старший эксперт- криминалист подполковник милиции Юрий Александрович Косенков был одним из лучших в республике специалистов. Нередко его приглашали для проведения экспертиз и семинаров в другие районы, с его мнением считались даже в ЭКО МВД[3]. Собственно, и подполковника-то он, находясь на майорской должности, получил в виде исключения, как признание его служебных заслуг. Худощавый, сутуловатый сорокапятилетний Юрий Александрович невольно симпатизировал атлетам Ояру и Олегу, чем Островецкий частенько беспардонно пользовался, упрашивая Саныча сделать экспертизу по своим делам вне очереди.

– Олежа, – Косенков смотрел на Островецкого снизу вверх, – во-первых, уже два раза прибегали из порта: им надо пропустить состав под погрузку – судно простаивает.

– Перебьются, не каждый день на их путях людей убивают. А что – во-вторых?

– Судя по порезу ткани на кителе, удар ножом был нанесён с доворотом.

– А ты что – этого не видел? – Олег нехорошо посмотрел на Боярса.

– А я неживую ткань не исследую, моё дело – живая ткань, – бесстрастно парировал Улдис.

– Живая ли? – съехидничал Олег.

– Я же сказал, что все подробности – после вскрытия. Островецкий, я поеду к себе. Здесь мне уже нечего делать, а в морге работа стоит…

Все дружно прыснули. Улдис насупился, поняв, что сморозил чепуху и теперь его высказывание в анекдотическом виде будет гулять по отделу.

– Ладно, – примирительно улыбнулся Олег. – Возьми Козуба – он тебя довезёт. И передай ему, чтобы возвращался сюда. Не приведи Господь, он поедет в отдел сменяться – я ему тогда ноги выдерну!

– Олег, а почему ты не спрашиваешь про собачку?

– Ояр, если бы собака что-то нашла, ты бы уже давно сказал, так? Значит, не нашла…

– И да, и нет. Собакевич с собакой уже прибыли. Костя же живёт неподалёку…

Олег улыбнулся невольному каламбуру. Инспектор-кинолог по странному стечению обстоятельств действительно носил фамилию Собакевич. Своих питомцев он любил самозабвенно. Семь раз с очередным «подопечным» выигрывал первенство МВД СССР по служебному собаководству. Передвигался на закреплённом служебном мотоцикле с коляской. В коляске всегда сидел огромный пёс. На первый взгляд, всё это выглядело довольно комично, но хулиганствующим подросткам, пьяницам и прочим нарушителям общественного порядка было не до смеха, когда Костя с «пассажиром» подруливал к ним.

– Так вот, собака взяла след до жилого массива, там замешкалась, а вот по обратному следу привела…

– …к опоре моста, – закончил фразу Олег.

– Ну, с тобой неинтересно, – разочарованно произнёс Ояр.

– Да просто это единственное место, где нападавший мог скрытно поджидать свою жертву. Не от КПП же он его вёл. Это ведь почти километр…

Олег, Косенков и Ояр подошли к опоре моста. С противоположной путям стороны в грунте отпечатались следы обуви. Олег присел на корточки. Некоторые следы были довольно отчётливыми. Рядом валялись несколько окурков от папирос «Север».

– Похоже на кроссовки, да, Саныч? – указал Олег рукой на следы.

– Скорее всего. Я их уже сфотографировал, ждали тебя, чтобы ты посмотрел. Теперь сделаю парочку гипсовых слепков.

– Возьми сначала пробу на одорологию[4].

– Зачем? Хочешь опять попасть в историю с Собакевичем? – хохотнул Косенков.

Все улыбнулись, вспомнив события двухлетней давности. Тогда Олег расследовал дело о разбойном нападении на кооперативный магазин. Преступник в маске, угрожая топором, отобрал у продавщицы выручку и скрылся. Маску нашли неподалёку в урне с мусором. Олег тогда изъял маску и упаковал в герметическую стеклянную банку. Через три дня отморозка вычислили и задержали. На допросе он вёл себя дерзко и вызывающе, понимая, что у милиции на него ничего нет. И тогда Олег решил устроить одорологическую выборку. Доказательством она, конечно, не является (собачку ведь не привлечёшь за заведомо ложные показания). Но как психологический момент давления на подозреваемого – может прокатить. А если устроить несколько выборок с разным составом подставных и разными собаками, то отмахнуться от этого и суд вряд ли решится. Выборку решили проводить во дворе отдела. Поглазеть на любопытное зрелище собрались почти все свободные от несения службы сотрудники. В толпе уже заключали пари: опознает – не опознает. В присутствии понятых вывели шестерых одетых в штатское сотрудников, игравших роль подставных, и подозреваемого. Всех семерых Олег выстроил в ряд, подозреваемого поставил в середину. Тот нагло и самодовольно ухмылялся. Но вмиг притих, когда увидел Собакевича с огромным псом по кличке Север на поводке. Гопник[5] судорожно сглотнул. Костя извлёк из запечатанной банки маску, дал её понюхать собаке, после чего они медленно пошли вдоль строя. Поравнявшись с подозреваемым, Север остановился, шумно втянул ноздрями воздух и, зарычав, встал на дыбы. Восьмидесятидвухкилограммовый чемпион Союза Север, стоя на задних лапах, был выше подозреваемого почти на полголовы. Передними лапами он пытался опереться на гопника, огромная, страшная пасть пса ощерилась в злобном, больше похожем на тигриный рык, лае. Костя с трудом удерживал собаку. Гопник в ужасе пытался отшатнуться от клацающих в нескольких сантиметрах от его головы страшных зубов, но крепкие руки оперативников удерживали его на месте.