Плюс-минус вечность (сборник)

Таня улыбнулась, вспоминая картину, коей закончилась новогодняя ночь. Валерий Петрович тоже улыбнулся.

– А объяснил он свою выходку, – сказала Таня, – следующим образом. «Я, – говорит, – пародировала она внушительный говор психолога, – увидел, что вы заскучали, и мы с Гелей сговорились вас разыграть, повеселить. Это просто шутка…» Но я думаю, тут дело в другом. Цесарский привык манипулировать и управлять людьми. Это у него такая профессиональная деформация. К тому же ему хотелось, чтобы каждый из нас проявил свою суть. Ему своя собственная «смерть» понадобилась, чтобы посмотреть: как Ирина Семужкина станет реагировать на обвинения в воровстве; как ее муж будет оправдываться, что не желал смерти своему патрону; как прислуга тетя Вера, нелегальная мигрантка с Украины, милиции испугается… Хотелось ему, наверное, посмотреть и на меня: как я, человек для него практически новый, поведу себя в экстремальной обстановке…

– Ну, и как, – улыбнулся Ходасевич, – проверил он тебя?

– Да уж!.. «Тебе, Татьяна, – сказал Борджиа, – я за самообладание и логику готов поставить высший балл. Хочешь, – говорит, – приходи ко мне в клинику работать, дам тебе отдельное направление и сто пятьдесят тысяч зарплаты…»

– Ну, а ты?

– Да нет, ну что ты, Валерочка! Конечно, я отказалась. Не дай бог мне связываться с таким шарлатаном и скоморохом!..

– Ну и правильно, – сказал отчим, откладывая сигару в пепельницу. – Ты у меня, Татьяна, мудра не по годам… Пошли на кухню, я специально для тебя приготовил праздничный обед… Индейка в апельсиновом соусе, жареные бананы… И играть мы с тобой ни во что не будем… Просто станем разговаривать и вкушать прекрасные яства…

СМЕРТЬ В ПРИЕМНОМ ПОКОЕ

Павел Синичкин, частный детектив, любил рассказывать истории из своей практики – особенно когда хотел произвести впечатление на новую девушку. Вот и сейчас, безо всяких просьб с нашей стороны, бросая пламенные взгляды в сторону голубоглазой Леночки, он начал свой рассказ: «Это случилось несколько лет назад, в такие же теплые майские дни, как и сейчас. Я тогда еще служил в ментуре и в ту ночь дежурил по району. Нашу опергруппу вызвали в приемный покой больницы номер ***. Через десять минут мы туда примчались.

В приемном отделении на каталке лежала красивейшая девушка, не подававшая признаков жизни. Даже беглого осмотра было достаточно, чтобы понять, что у нее уже нет никаких шансов. Причиной смерти, очевидно, стало огнестрельное ранение в голову. Входное отверстие было расположено в правом виске, чуть выше уха. Выходное превратило левую часть головы в сплошную кашу…»

– И при том наш Паша все равно понял, что девушка – красивейшая… – ехидно прервал рассказ Синичкина один из нас.

Все остальные – включая, что важно для Павла, и Леночку – цыкнули на невежу:

– Не перебивай! Пусть рассказывает! Трави, Пашка, дальше!

«Красота женщины заключается не только в лице, но и в руках, фигуре, пропорциях стати, – молвил Синичкин и своей репликой заработал у голубоглазой Леночки несколько дополнительных очков. – Словом, девушка оказалась красивою, и от того ее было особенно жаль… Дежурный доктор рассказал нам об обстоятельствах ее смерти. Девушку нашли около трех ночи на пандусе, куда обычно заезжали кареты «Скорой помощи». Она уже не подавала признаков жизни.

Было очевидно: чтобы разыскать убийцу, прежде всего следует найти того, кто доставил жертву в больницу и бросил ее на пороге. Для начала я опросил охранников и просмотрел записи камер наружного наблюдения. И тут мне повезло. Камеры зафиксировали, как на пандус въезжает легковая машина, как из нее выходит мужчина, вытаскивает с пассажирского сиденья недвижимую женщину, бросает ее наземь и уезжает. Больше того: по пленке мне удалось определить марку авто. То была «Тойота Корона». В ту пору в столице было гораздо меньше машин, чем нынче, а «Корон» вообще оказались считанные единицы. Я подал автомобили данной модели в розыск, и тут мне повезло вторично. Не прошло и двух часов, как на одном из постов ГАИ задержали тачку сей марки, ею управлял некий Артем М. И в самом автомобиле, и на одежде водителя имелись явные признаки недавно совершенного преступления, а именно – следы крови.

Артема М. задержали и привезли по принадлежности в наше отделение. К тому моменту мое дежурство уже закончилось, однако мне чрезвычайно хотелось раскрыть убийство по горячим следам, поэтому я задержался для первого допроса подозреваемого.

Артем М., несмотря на столь явно свидетельствовавшие против него улики, держался очень уверенно. (А следователь прокуратуры успел шепнуть мне, что он является сынком одного из высокопоставленных чиновников, поэтому работать с ним следует осторожно и безупречно.) Мы начали допрос. Подозреваемый рассказал, что произошло следующее.

Итак, вместе со своей любимой девушкой Настей Т. он катался по ночной Москве. Окна машины были открыты, теплый ночной ветерок разгуливал по салону. Вдруг на одном из светофоров с автомобилем поравнялся мотоциклист. Он был одет во все черное. Его лицо скрывал шлем с тонированным стеклом. Не успел зажечься желтый свет, как черный байкер вытащил из-под куртки пистолет и через открытое окно выстрелил в Настю. Пуля попала девушке в голову. Мотоциклист ударил по газам и скрылся во тьме.

Настя не подавала признаков жизни (рассказывал Артем). Однако он все равно бросился на предельной скорости к ближайшей больнице. Но уже на подъезде к клинике понял, что девушка мертва и ничто ее не спасет. Он испугался ответственности, расспросов и прочего. Тогда Артем выгрузил тело Насти на пандусе возле приемного покоя и уехал…

Следователь добросовестно записывал показания подозреваемого. А я (продолжил свой рассказ Паша Синичкин) подошел к Артему вплотную, положил руку на плечо и задушевно сказал: «А ведь вы врете, уважаемый…» Тот вздрогнул и побледнел. И моя догадка, и моя реплика стали в дальнейшем ключевыми и помогли раскрыть данное преступление… Ну, а кто из вас, мои дорогие, догадается, как я изобличил Артема во лжи?»

После того, как Синичкин задал свой вопрос, посыпались версии. Как ни странно, первой правильно ответила на его загадку голубоглазая Леночка – хотя знание марок машин, скорее, считается мужской прерогативой. Своим точным ответом она еще более расположила к себе Павла, который стал теперь посматривать на нее не просто победительным, а отчасти и влюбленным взглядом.

– Вначале ты сказал, – заявила она, – что входное отверстие в виске девушки находилось справа. И версия с мотоциклистом вроде бы похожа на правду: подъехал и через открытое окно выстрелил. Но только похожа… Потому что «Корона» – машина с правым рулем. Обычных, леворульных, «Корон» в природе не существует! Значит, и артемовская тачка была праворульной.

– Гениально, Ватсон! – прошептал Синичкин.

Лена продолжила:

– В «Короне» пассажир сидит слева от водителя. Значит, если бы стреляли снаружи машины, то входное отверстие располагалось бы на левом виске девушки, а не на правом.

–Браво, Лена! – воскликнул Синичкин. – Ты – настоящий сыщик. Готов взять тебя в помощницы.

– Ты не спросил, готова ли я!.. – царственно усмехнулась Елена.

Частный детектив пропустил эту реплику мимо ушей и закончил свой рассказ.

– После того, как я изобличил Артема во лжи, тот стал колоться. В действительности, убийство произошло следующим образом. Они с Настей сидели в его «Короне» и ссорились. Предметом ссоры была Настина измена – действительная или мнимая. Разговор шел на самых повышенных тонах. В пылу разборки Артем вытащил из бардачка пистолет и выстрелил девушке в голову. Затем испугался, кинулся везти ее в больницу, но на полпути понял, что она умерла… Тогда он оставил тело у приемного покоя, а пистолет выбросил в ближайший пруд… И баллистическая экспертиза, и экспертиза одежды подтвердили справедливость его признаний… Однако адвокату Артема удалось доказать, что тот совершил убийство в состоянии аффекта, и дали ему всего два года колонии-поселения… Что ж, – Синичкин развел руками, – все вопросы по поводу наказания – к судьям. Мы, сыщики, как известно, не судим. Мы только находим и изобличаем… А изобличил убийцу, прошу заметить, именно я!

ЦИКУТА ДЛЯ ЛУЧШЕЙ ПОДРУГИ

Возвращаться домой тяжело.

Особенно если приезжаешь из сытой столицы в крошечный, с единственной освещенной улицей, поселок.

Но родители, коли их не навещать, совсем обидятся. Вот Римме и приходилось: минимум два раза в год испрашивать в своем агентстве краткосрочный отпуск и примерной девочкой являться в родные пенаты. Повидать предков, посекретничать с мамой, сходить с папой на охоту – конечно, сплошная радость. Напрягала другая обязаловка – встречи с давними, еще школьными, подружками. С Люсей, Викой и Машкой. И лет много прошло, и не скажешь, что они особенно дружили – но общаться обязательно приходилось. Только эти трое из всего класса остались жить в поселке. И, когда Римма приезжала из ослепительной и далекой Москвы, всегда с нетерпеливой жадностью настаивали на встрече. Приходили в гости, выспрашивали про столичные сплетни, жаловались на свою, бедноватую и скучную жизнь и, по еще школьной традиции, обязательно угощали друг дружку собственноручно приготовленными блюдами.

Вот и сегодня Римме, вместо законного храпака, пришлось вскакивать ни свет ни заря и ваять единственное кушанье, приготовлением коего она владела в совершенстве: крутоны из малосольной семги с майонезом и салатными листьями. Ее непосредственный начальник, Паша Синичкин, от них просто тащится.

Но на фоне шедевров, принесенных бывшими одноклассницами, скромные крутоны, надо признать, сразу потерялись.

Люся приготовила морской коктейль под соусом из томатов с травами. Бог весть как только она умудрилась в забытом богом поселке раздобыть и орегано, и тимьян, а особенно осьминогов.

Вика порадовала веселым весенним блюдом: пирогом со свежесобранными сморчками.

А сторонница раздельного питания Машка и вовсе выпендрилась – преподнесла на суд подружек сметанный мусс под интригующим названием «Белый тюльпан» – трехслойное разноцветное желе.

Запивать яства собрались шампанским «Просекко» – Римма его из Милана привезла, и девчонки загорелись попробовать экзотического напитка.

– Счастливая ты, Римка. По заграницам разъезжаешь, – с легкой завистью произнесла Вика, разглядывая изящную бутылку.

– Ох, Милан… – мечтательно подхватила Маша. – Там, говорят, специальная улица есть, где сплошные модные шмотки…

– Есть, – подтвердила Римма. – Называется Монте Наполеоне. На ней все мировые бренды собраны. Кавалли, Этро, Гуччи…

– Ой, подумаешь, бренды! – фыркнула Люся. – Красиво жить можно где угодно. Хоть в нашем поселке. Могу поспорить: ни в какой Италии вам мой морской коктейль не приготовят!

Все четверо тут же автоматически посмотрели на представленное Люсей блюдо – приправленные травами осьминоги действительно выглядели изумительно. И пахли приятно: будто в себя ароматы моря и солнца впитали.

– Че, правда, что ли – настоящие осьминоги? – хмыкнула Вика.

– А то! Настоящие. Тихоокеанские, – гордо ответствовала Люся.

–Вот ты пижонка, чего только не придумаешь, – пробормотала Виктория. – Осьминогов где-то раздобыла… – И махнула в сторону своего грибного пирога: – Ну а у меня все скромненько. Местные сморчки и мука тоже из местного магазина. На всякий случай, чтоб уж точно без жучков, я два раза ее просеивала.

– А молоко в твоем пироге есть? – строго спросила Маша.

– Какое ж тесто без молока? – пожала плечами Вика.

– Очень зря, – авторитетно произнесла Мария. И объяснила: – Лично я всегда по принципам раздельного питания готовлю. А молоко с грибами, как учит великий Шелтон, абсолютно не сочетается.

– И вообще твой пирог опасен для здоровья! Потому что в сморчках накапливается гельвеловая кислота! – добила подругу Люся.

Римма удивленно вскинула брови: Люська-то, простушка, оказывается, какие умные слова знает. Впрочем, не так уж она и проста, раз умудрилась для своего блюда раздобыть настоящих осьминогов…

– Ну, давайте за стол! – поторопила Маша. – Риммочка, ты у нас почетная гостья: распоряжайся, накладывай, снимай пробу!..

– Ох, мне прямо жаль такую красоту нарушать, – тепло улыбнулась подругам Римма. – Ваши блюда и выглядят фантастически, и пахнут вкусно! Не то что мои крутоны…

– Ну, вы-то, в вашей Москве, разве до готовки снисходите? – с легким презрением пожала плечами Вика. – У вас другая задача: побольше бабок намыть…

«Ох и злые же вы!» – мелькнуло у Риммы. Но вслух она произнесла:

–Да какие там особые бабки? Я в своем агентстве всего тысячу получаю, и половина из них на квартиру уходит.

– Ничего себе: «всего тысячу»! – фыркнула Люся. – Да мне за штуку долларов в своей школе год горбатиться нужно!

Вот и попробуй им объясни, что тысяча долларов для Москвы – лишь прожиточный минимум!

– Ладно, садимся, – пресекла неприятный разговор Римма.

И, прежде чем раскладывать по тарелкам, еще раз оглядела произведенную девчонками красоту.

Морской коктейль – прихотливые завитушки осьминогов, кроваво-яркий соус, терпкий аромат трав…

Пирог со свежесобранными сморчками – пышное тесто, грибная нарезка, уютный запах домашней выпечки…

Сметанный мусс – слой мандаринового желе, слой – из какао, слой – кофейного. И выглядит эффектно, и пахнет приятно: сметанкой, орехами…

Ну и в дальнем углу стола – ее собственные скромные крутоны.

…Римма (работа, хотя и простой секретаршей, но в настоящем детективном агентстве, способствует приобретению самых разнообразных навыков) ловко открыла шампанское. Умело разлила «Просекко» по бокалам. Произнесла первый тост:

– Ну, за старую дружбу!

Залпом выпила… А потом вдруг схватила одну из тарелок и с размаху швырнула ее об пол.

– Римма, ты что?! – недоуменно выкрикнула одна из школьных подруг.

– Совсем спятила?!! – подхватила вторая.

Но московская гостья смотрела не на них – а на третью из девчонок.

И понимала, что в своих предположениях не ошиблась, потому что по лицу ее разливалась предательская бледность, а руки мелко дрожали.

– То, что она приготовила, отравлено, – спокойно произнесла сотрудница детективного агентства.

Владелец и директор детективного агентства Павел Синичкин восседал в своем любимом кожаном кресле. Ноги возложены на стол, по левую руку – «орудия производства» (телефоны, компьютер, верный «макаров» в кобуре). По правую – восхитительные Римкины крутоны и чашка исходящего паром эспрессо в ее же исполнении.

Была в кабинете и сама Римка. Она восторженно металась по комнате, вздымала руки и темпераментно говорила:

– Я давно подозревала, что эти грымзы меня ненавидят. Ясно, за что. В школе-то именно им, а не мне, блестящую карьеру прочили. Вичка – на золотую медаль шла, в Люську – все самые красивые парни влюблялись, Машка – в нашем школьном театре блистала и во ВГИК собиралась. А я на их фоне только и могла похвастаться тем, что задачки по геометрии легко решала, потому что ум аналитический, да стрелять меня папа еще в раннем детстве научил.

Синичкин при этих словах скептически усмехнулся, потому что ни особых аналитических способностей, ни стрелковых заслуг за женщинами – и тем более за собственной секретаршей – не признавал.

Но Римка его ухмылки не заметила, продолжала свой темпераментный рассказ:

– …А тем утром мне еще анонимное письмо подбросили: «Одна из твоих подруг хочет сегодня тебя отравить!» Представляешь?!. Нет, ты можешь себе представить?!. Поэтому, когда эти выдры со своими яствами сказочными ко мне явились, я сразу подумала: хотя мы всегда друг для дружки готовим, но сегодня они слишком уж выпендрились. Только представь: Люська, в нашем поселке диком, вдруг осьминогов раздобыла. А Вичка сподобилась и в лес за свежими сморчками пойти, и пирог испечь, хотя в школе для домоводства ей все мама делала. Да и Машка: себя она, конечно, любит безумно, но чтобы для других стараться, какие-то трехслойные муссы печь…

– А, по-моему, это как раз прямое женское предназначение – вкусно готовить, – поддразнил секретаршу Синичкин.

– Ага, щаз, – огрызнулась Римка. – Такие мымры только цикуту приготовить и способны!.. Так вот. Сначала я на Люську подумала, уж больно подозрительно смотрелись ее осьминоги – тем более тихоокеанские. Я вдруг вспомнила, что рыба фугу именно в Тихом океане водится. А в ней полно яду, этого, как его…

– Тетродотоксина. – подсказал Синичкин.

– Во-во! – подхватила секретарша. – А я читала, что этот тетро-до-ток-син не только во внутренностях и печени рыбы фугу содержится, но и во многих других рыбах. Особенно – в тихоокеанских. В морских звездах, в рыбе-попугае, в желтых крабах. И, в том числе, в осьминогах.

– Слишком это все сложно… – покачал головой Синичкин.

– И я о том, – неожиданно легко согласилась Римка. – Это ж ей надо было обязательносвежего осьминога достать. И не прошедшего ветконтроль. Но где такого взять? Свой морской коктейль она наверняка из мороженых осьминогов готовила. Из тех, что в пакетиках и все заключения СЭС имеют… И тогда я начала подозревать Вичку с ее сморчками! Тем более что про гельвеловую кислоту я тоже читала. Грозная штука. Гипертермия, судорожный синдром и летальность, между прочим, до пятидесяти процентов.

– Но это чересчур на поверхности, – пожал плечами Синичкин. – При любом отравлении в первую очередь на грибы подозрение падает.

– Согласна, – важно кивнула секретарша. И триумфально продолжила: – Вот тогда я и заподозрила тихоню Машку. С ее сметанным желе! Подумать только, трехслойное, часа три, наверно, готовила, других дел, что ли, нет? К тому же и морда у нее – с виду добрая, а глаза злющие!

– Это, конечно, серьезное основание для подозрений. – хмыкнул Павел.

А Римма спокойно добавила:

– Но меня вот еще что насторожило. Именно она, Машка, предложила, что первой пробовать все блюда должна я. А с какой, интересно, стати? Я что, президент какой? Вот я и подумала: хочет, чтоб яд только на меня и подействовал, Люське-то с Вичкой ей чего смерти желать? Такие же, как она, неудачницы. Но самое главное – Машка ведь декларирует, что по Шелтону живет. Раздельное питание, типа, круто! Но я ведь помню, что сметана, по Шелтону, несовместима с орехами. Потому что сметана —это жир, а орехи – концентрированный белок. Но ее пресловутый мусс ощутимо пах именно орехами! А точнее – горьким миндалем!

– Цианистый калий, – автоматически произнес Синичкин.

– Именно так! – возликовала Римка. – Его в этом сметанном муссе, в тех остатках, что по полу разлетелись, и обнаружили! Целый грамм, абсолютно убойная доза, полный паралич мозга, за минуту мне бы кирдык пришел!

– Хорошая у тебя подружка, – вздохнул Павел. – А что было дальше?

– Что-что… Уже обвинение Машке предъявили. В попытке убийства… – вздохнула Римма.

– Вот и встречайся после этого со школьными друзьями, – назидательно произнес Синичкин.

– Да нормальная она девка, – неожиданно отреагировала Римка. – Просто очень расстраивается – что ни в какой ВГИК не поступила, хотя пять лет подряд пробовала. И осталась жить в нашем поселке, теперь в клубе ветеранским театром заведует, с тоски умереть. А я всегда была серой мышью, а сейчас – в Москве. Ведущая сотрудница детективного агентства… – Римма приосанилась.

Паша Синичкин хотел сказать, что секретари к числу ведущих сотрудников никак не относятся, но взглянул в гордое лицо верной помощницы и, конечно, промолчал.

Взял с тарелки еще один скромненький крутон, поднял, будто бокал с шампанским, кофейную чашку и без тени иронии произнес:

–Что ж, Римка! Пью за твои аналитические способности! Молодец!

$1.000.000 НАЛИЧНЫМИ

Из рассказов Павла Синичкина, частного детектива

Павел Синичкин, частный детектив, человек совсем не старый, а, напротив, в самом расцвете сил, весьма любил рассказывать истории из своей милицейской юности, а также нынешней практики. Своими байками он и на девчонок впечатление производил, и среди парней самоутверждался, и нам, авторам детективных романов, словно бы нос утирал: живая жизнь, дескать, интереснее любых ваших придумок.

Вот и сейчас, когда компания поела-выпила-размягчела, Синичкин начал свою очередную историю.

– Дело было еще во времена моей курсантской юности. Послали меня тогда на практику в один степной городишко. Только и было там достопримечательностей, что яблоневые сады, одинокая сосновая роща да комбинат по переработке радиоактивных отходов, в котором время от времени случались выбросы всяких нехороших веществ в атмосферу…

– А надо сказать, – отметил детектив, – стоял тогда месяц май. Природа была в великолепии. Цвели яблоневые сады, и степь была покрыта ковром из тюльпанов…

– Синичкина на описания природы потянуло, – негромко заметил один из слушателей. – Прям Тургенев какой-то…

Павел эту реплику, однако, услышал. И прореагировал.

Он наставил на болтуна свой длинный палец.

– Прошу вас не прерывать, а слушать. Паче, что в чем разгадка данной истории, я в итоге спрошу у вас…

Ехидина был посрамлен, и Синичкин в полной тишине продолжал:

– Итак, в один из прекрасных солнечных дней конца мая в городке свершилось дерзкое ограбление. Банда из четырех налетчиков напала на местное отделение крупного банка, похитила из него деньги, золотые и серебряные слитки на общую сумму более миллиона долларов и растворилась в ночи.

Ну, естественно, весь город, а особливо местную милицию, поставили на уши. Объявили усиление, и мы, в том числе и я, желторотый курсант, работали круглыми сутками.

К сожалению, налетчики не оставили решительно никаких следов. Ни единого отпечатка пальца, ни одного изображения на видеокамерах (записи они просто ухитрились взять с собой), ни малейших данных от агентуры: кто это сделал и где пропавшие деньги.

Единственной зацепкой стали показания двух свидетелей, которые видели в ночь дерзкого ограбления рядом с банком старый автомобиль «Ауди» черного цвета. Нас всех, весь наличный состав, бросили на поиски лимузина.

Вскоре удалось его отыскать в одном из тупичков, прилегающих к железнодорожному вокзалу. Удивительно, что налетчики его не сожгли – видимо, просто не успели.

Мы пробили номер машины и выяснили, что «Ауди» определить преступников нам не поможет, потому что уже неделю числится в угоне. Никаких следов своего пребывания в нем – пальчиков или личных вещей – налетчики не оставили.

Авто притащили на эвакуаторе во двор городского УВД – где, на счастье, в тот момент как раз оказался я. Вместе со старшими коллегами я, конечно, обошел лимузин со всех сторон и внимательно осмотрел его. А потом…

Потом я провел по крыше «аудюхи» пальцем, понюхал его, облизал – и в ту же минуту во всеуслышание заявил, невзирая на язвительные реплики и даже хохот собравшихся коллег:

– Я знаю, где налетчики спрятали деньги.

Несмотря на негативную реакцию моего непосредственного начальства, я, юный курсантик, отправился прямиком к начальнику городского УВД, полковнику Смирненко, и доложил ему, что практически раскрыл преступление.

Смирненко выслушал мои аргументы со всем вниманием и даже дал мне в подчинение целый взвод солдат для дальнейших поисков.

Короче говоря, я оказался прав. Розыски наши в итоге увенчались успехом. Мы нашли практически все спрятанные деньги и ценности именно там, где указал я. На спрятанных банковских упаковках – о чудо! – обнаружился отпечаток пальца одного из налетчиков.

Пробили палец по картотеке – оказалось, что он принадлежит ранее судимому жителю города гражданину З. Вскоре З. взяли, на допросах он быстро раскололся и потащил за собой подельников. Все деньги и ценности вернули. Бандитов, как я узнал позже, судили и дали им немалые срок.

А начальник городского УВД Смирненко написал в «вышку», где я тогда учился, рапорт обо мне, выдержанный в самых восторженных тонах, и в столицу, на четвертый курс, я вернулся героем…

Но это все лирика, – прервал самого себя Синичкин и обратился к собравшимся: – Вас же, дорогие мои, я прошу объяснить: каким образом мне удалось раскрыть то дерзкое преступление?..

– Вся штука, конечно, заключается во внешнем виде «Ауди», – важно заметил один из слушателей.

– Я знаю!.. – нетерпеливо перебив его, выкрикнула самая юная участница посиделок Оленька. – Синичкин упоминал о комбинате по уничтожению радиоактивных отходов, который находился неподалеку от того города. Вот Паша и заметил на крыше «Ауди» следы радиации! Значит, тачка какое-то время стояла рядом с комбинатом и деньги были закопаны там. Правильно, Паша? – обратилась она к частному сыщику.

– Да будет вам известно, юная леди, – снисходительно молвил детектив, —радиация невидима, нечувствительна и неопределима на вкус. Зачем мне понадобилось проводить пальцем по крыше авто, а затем еще нюхать и облизывать его? Радиацию этак не распробуешь!..