Всадник

(Из сочиненного мною в храме Амона)

Мы тупо смотрели на Врата, подобно пресловутым баранам. Но так как Пастухов наших по близости видно не было, может и к лучшему, наверняка к лучшему, оно что ни делается к лучшему… Короче мы стояли и смотрели.

Потом Карлыч прокашлялся и молвил:

– Саша, вспоминайте, пожалуйста, что там ваш хранитель говорил…

Точно! Какой же я баран! Говорил, точно говорил, только что?

– Вспоминай, Санек… – это капитан, как же без него.– У меня про Врата информации нет. И комп мой, похоже, накрылся.

– Комп? Какой еще…

Капитан не ответил, просто махнул рукой. Типа не важно какой.

Вот уж тоже мне. Блин, а чего ж он там и вправду буровил? Ага, что-то про пароль. Нет, не пароль. Он сказал, врата открываются голосу, или голосом. Точно голосу, или…

– Екаламане! А капсулу времени мы нашли?

– Так, – Коновалов прямо закашлялся,– какую еще капсулу?

Теперь прокашлялся я.

– Это, мужики. Там чего-то с голосом связано было. Короче голосу они какому-то открываются. Но сначала надо капсулу времени найти. Кто-нибудь знает, что это такое?

Помолчали.

– Как там, сим-сим? Откройся, отдайся?

Естественно, никто не посмеялся моей шутке. Напряжение росло, потом Карлыч вдруг начал резко укладываться на пол. Как пьяный. Точь в точь, один мой знакомый Толик. Тот как выпьет чуть сверх, так сразу ложится, и ползет, ползет…

Химик наш ползти не стал, а приветливо похлопал по полу.

– Инкубация! – радостно сообщил он. – Укладывайтесь, господа!

– Зачем это? – поинтересовался наш рогоносный капитан.

– Карлыч, а что такое инкубация?– это я уже влез.

–Инкубация – это ночь в храме, в ожидании вещего сна,– назидательно произнес наш интеллектуал.

– А ты откуда знаешь? – это я спросил.

– Хо-хо… – ответил профессор.

Я переглянулся с капитаном и просто развел руками. Вот она сила гения человеческого!

–Все состоит из пустоты, а форма лишь уплотненная пустота,– усевшись, возвестил наш герой.

– Это кто так сказал? – строго спросил капитан, по-моему, он Карлыча все-таки недолюбливал.

–Альберт Эйнштейн,– откликнулся старик,– Сие есть суть постижение природы вещей.

Ох и физик, блин!

– Ты сам понял, чего сказал?– это снова я влез в беседу двух интеллигентов.

Карлыч блаженно протянул свои худющие грабли и стал снимать туфли. Я поморщился. А тот ничего, сидит, прется. Весело ему! Видали такого?

– Силой медвежьей, словом Свароговым, кровью человеческой заклинаю тебя сталь холодная…Дело мое лепко, слово мое крепко… Отныне и во веки веков…

Белобог, Чернобог, Велес-скотий, Триглава-земля, Среча-ночь, Перун-громовержец, Маара, Ладо, Хорс-солнце, Макошь, Похвист, Стрибог, Стратим, Ния.

Во чешет!

– А это еще что?– забеспокоились вооруженные силы.

– Колдую, по-древнеславянски.

– Так вы ж не славянин?

– Ха, ха, ха…

– Да объясните, толком, Конрад Карлович.

Шизик наш отсмеялся и говорит, наконец.

– Понимаете, господа, существует определенный порядок вещей, ритуал, если хотите. В давние времена, святые отцы, тогда, когда нужно было принять некое непростое решение, либо решить некую проблему, что суть есть одно и тоже. Проводили в храме, в ожидание необходимого решения ночь, а бывало и не одну, молились, спали, погружались в транс, все что угодно, до тех пор, пока решение это им не являлось в той или иной форме. Думаю, находясь в таком величественном месте, и мы имеем полное право немного подремать, а потом обсудить, суть наших сновидений и…

Мы молчали, капитан с восхищением, а Саша Маношин с мыслями о том, что хрен его знает этого старика, химик он там или физик, но башка, похоже, у него варила здорово.

Я уселся на пол и стал разматывать свои портянки, не одному же Карловичу вонять. Да и устали мы. Не угадаем пароль, так хоть поспим, в конце концов. Верно в народе говорят насчет того, что утро вечера мудренее… Или как там… Больше спишь, меньше грешишь.

Естественно, я и не заметил, как уснул…

х х х

Для сожжения тел применялись туники скорби

Снился мне сон, где я был трезвым… Ну примерно так. Вообще бредятина снилась полная, наверное, потому, что я действительно был трезвым. Лет с тысячу.

Вроде бы я дома в комнате, а в коридоре танк. Ну не бред? Как по мне так бред, чистейшей в смысле мутнейшей воды бред. Ага.

И я значит, дверь так прикрыл, чтоб он, ну танк меня не видел и сижу за столом, что-то рисую. Он же фырчит мотором, неприятно. А двери у меня со стеклом, таким мутновато-размытым… Вот. Я значит черчу и на танк в коридор посматриваю в полглаза. А он гляжу, стволом там водит, вроде как целится. Но я то ничего, почему-то знаю, что стекло-то не простое, а пуленепробиваемое!

И тут мне «Бац!» по кумполу, болванка. Вот-вот рванет боекомплект, твою дивизию. Аж искры из глаз. Обидно до слез, и больно. И что самое интересное, стекло целое! Ну, скажите, люди добрые, ну как он меня достал? И опять гляжу, гад целится.

Это уже прям из незабвенного Ницше. «Падающего подтолкни». Угробят они меня.

Я на стуле отъехал в сторонку, чтоб ему прицел значится сбить, и дальше рисую. Хочу рисунок рассмотреть, а он съеживается как-то, извивается, ну прямо беда. Ну, черточки там какие-то вижу, но в картинку их сложить не могу, звезда, ни звезда. Странная она была какая-то, не вспомнить. Как там в той песенке поется:

« Лучи у нашей звездочки не трудно сосчитать…» Типа того. Фиг сосчитаешь в таком состоянии.

А краем глаза в коридоре, опять шевеление какое-то, фырчанье мотора и смех идиотский, металлический. Танкисты там, что ли у меня завелись вперемежку с тараканами?

И вижу, опять целится, дулом своим. Ну, я нагибаюсь, и…

Разумеется просыпаюсь.

Бравый капитан был в порядке, если называть порядком тупое раскачивание из стороны в сторону в сидячем положении с руками, тесно прижатыми к голове. Наверное, он совсем не спал, Карлыча караулил, чтоб тот нас не поубивал, если в убийцу превращаться начнет, или чтоб не изнасиловал, если превращаться решит в девушку.

Ладно, со всяким бывает. А вот Карлыч… С ним похоже было похуже. Не в кого он превращаться не стал. Релаксация, блин, или эта, как ее инкубация. Инкубатор, блин…

Академик наш лежал в той же позе, что и до погружения, и похоже не дышал. Я, преодолевая тошноту, подполз к нему и попытался проверить сей факт. Проверил. Толку только с того. Вроде дышит, а вроде и нет. Надо приводить в порядок капитана, он все-таки человек военный, обученный. Позаботится, наверное…

– Эй, вооруженные силы, ты как?

Вооруженные силы, приняли позу на четвереньки и что-то промычали.

– Чего?

– Клллч…

– Карлыч?

Он помотал головой вроде бы отрицательно.

– Ключ… – получилось у капитана.

«Ага,– подумалось мне,– ключи потерял, что ли?»

Наконец, вояка подполз и прошептал.

– Сон… Такая…

– Понятно, тоже танки снились?

– Какие на хрен танки?

Ну вот, наконец, взгляд у нас стал осмысленный и вид бравый, процентов на… ну скажем, шесть… и семь десятых…

– Зеленые, блин. Один по мне болванкой как вжарил… До сих пор башка болит.

Капитан осмысливал.

– Да, нет. Ключ.

– Что ключ…

– Кто-то из нас должен стать ключом. Тогда врата отворятся…

Теперь осмысливал ваш покорный слу…

– Подожди танкист, а мои танки, тут причем?

Капитан бравел на глазах, он уже смотрел на меня с иронией, если не сказать грубее.

– А я почем знаю? Может и причем, а может быть и нет… Ты у нас парень бойкий…

Во, сказал. Ну хоть не послал. Вот тебе и дела. Да уж… как говаривал незабвенный Киса Воробьянинов…

Захотелось надуть щеки, но это еще что…

Коновалов прищурился и сказал:

– А мне вот другое снилось…

– Какое другое…

– Другое…

Я ничего не понимал.

– Баба должна с нами идти?

« Час от часу не легче…»

– Ну.

Капитан веселел на глазах.

– Все получится Санька! Все получится. Вот он ключик наш.

И указал на Карлыча.

«Ну и дела!»

– А чего это с ним, как думаешь?

Коновалов развел руками:

– Да похоже на летаргию. Дышать дышит. Но вроде как спит. Думаю, для него вообще никакой опасности нет. Надо только местечко поспокойнее для него найти поближе к выходу. Может его хозяева здешние решили из игры исключить, раз он не при делах. Берись!

С этими словами бравый капитан ухватил Карлыча под мышки, мне естественно достались, ноги.

– Тащи, по пути объясню…

И объяснил. Да уж…

Вернулись назад. Притащили академика до той развилки, где я не думая всю нашу гоп-компанию налево потащил. И потащили дальше, в другую сторону.

«Зря, говорит, я за тобой пошел, неподумавши. Думал ты у нас вроде поводыря и спорить не стал. А я когда реконгсценировку на местности проводил, приметил в этом районе комнату интересную».

Тут меня тоже пробило.

–Точно, говорю, сначала надо было комнату искать, мне ангел говорил что-то про чертог какой-то, толи Правителя, толи Правительницы, толи оба. Или потом это все.

Коновалов посмотрел на меня выразительно, я просто развел руками, и он стал рассказывать про свой сон.

А во сне капитану привиделась такая хрень.

Что есть, мол, тут неподалеку саркофаг. Преддверие. Что ли. Там жрец вроде бы лежал когда-то. И, мол, мужчина должен в гробу этом занять место жреца фараона, и тогда в некоем месте симметрии, как он изволил выразиться, появится дама, вот с этой дамой мы и будем двери ломать. Понятно, что недвижимый академик в своем теперешнем полуживом и оцепенелом состоянии как никто лучше подходил, для этой роли. Тут уж не поспоришь. А саркофаг, с лежащим в нем человеком и превратиться в пресловутую капсулу времени.

Кто ему во сне эту лапшу на уши вешал, было не ясно, вроде говорит, что сам здешний жрец.

Снятся же людям сны нормальные, аж обидно. А мне танки. Египетская сила!

Баба эта еще блин! Ну, зачем нам она?

И что еще за место симметрии?

Доперли академика. Место явно было нехорошее, не для людей место, по-крайней мере, если иметь в виду живых. Академику может и понравится. В центре комнаты стоял пустой саркофаг что ли, ну или ниша, если вам так угодно. Не было там никакого жреца.

С опаской мы загрузили туда Карлыча, он вроде шевелится начал, но в себя не пришел. А может и показалось…

– Пусть лежит,– сказал капитан,– оклемается, сам выход найдет…

– Или вход…– ляпнул я.

– Чего?

– Да так вырвалось…

– Ну ладно, пойдем-ка. Тут должен быть вход на женскую половину.

– А может оно в ином измерении? Как мы его найдем.

– Интуицию, балда, включай!

–Интуиция у баб,– твердо заявил я,– А мне где ее взять? Я ж не баба…

Коновал хмыкнул, и мы потопали уже вдвоем.

– Слышь капитан, – решился я продолжить беседу,– а ты че действительно помер?

– Угу.

– Ну и как оно?

– Что оно?

– Ну, типа мертвым быть?

– А никак. Хорошего мало.

Я не отставал:

– Не, ну ты расскажи толком. Интересно же.

– Ничего там интересного нет. Честно тебе говорю, там…

Мы как раз потопали по переходу обратно к вратам, и тут я больно треснулся башкой. Оступился. И продолжения не последовало, всегда так!

Капитан спросил как в американских фильмах, типа в порядке ли я. Оказалось. Что в полном. Мы похромали дальше. И тут у меня в башке что-то стало происходить.

Что за дурь? А потом я еще ради интереса на часы поглядел и чуть снова не грохнулся, потому что секундная стрелка пошла наоборот.

А потом мы нашли какую-то нишу, и там было страшно. Казалось, что кто-то сидит там очень древний, вредный и злой, как старуха Изергиль… Меня прямо потянуло туда, хорошо капитан не дал. А то б точно башку туда б всунул, и явно ничего путевого из этого бы не извлек.

И вроде бы голос какой-то там шел оттуда. И потом…

Потом я понял, что несмотря на то, что шли мы сто процентов старой дорогой, обстановка вокруг менялась. И не вру, мы дошли, как в сказке, а перед самым тупиком мне поперло, да такой приход! Ни умом описать, ни… Короче вы поняли…

Нет-нет, стены не раздвигались и вообще все было довольно обыденно. Просто мы шли, себе шли, но вместо тупика с закрытыми как мы думали вратами, вышли на кладбище, или вернее сказать, в склеп. А стенка исчезла, сама собой.

х х х

Потом мой внутренний мертвец

Шепнул на ухо мне – пипец.

( А. Маношин полн. собр. соч.)

Размышляя о проблеме внутренних мертвецов, я пришел к глубокому и всеобъемлющему выводу, что тот, кто придумал эту ересь – дурак, и ересь у него дурацкая, или щересь, как у Лема. На самом деле, скорее, все как раз наоборот. И внутри нас что-то живое, а вот мы то, как раз и есть мертвецы хронические, потому что все у нас мертвое, и дела и помыслы наши, и дай нам волю мы бы сдохли в ту же секунду, как только нас перестали бы обманывать всякие, по поводу нашей истинной сущности. А вот чего-то там сидит внутри и шепчет, живи, живи, двигайся зомби проклятый, жить хорошо, и мы двигаемся, по колено в крови и соплях окружающих и своих, опять же…И ничего тут не поделаешь. Ну а в данный момент, в данный момент, по крайней мере, сейчас, мой внутренний мертвец, тьфу, живец, вел себя спокойно, чего не скажешь о моем отражении. Его не было, нигде. Мне вдруг стало страшно и одиноко, наверное, нечто подобное чувствовали вампиры при взгляде на зеркало. Чтобы развеяться я подал голос.

– А помнишь у «Машины», капитан? Как там.

«Один говорил. Что мы машинисты, другой утверждал – пассажиры».

– Ну.

–Прикинь я не пойму, кто у нас кто. Ну, они машинисты понятно, а мы выходит пассажиры? Не стыкуется, то ли мы очень уж важные вип-персоны, раз вокруг нас так много суеты, или я не знаю, как нас классифицировать. Только не пошли, пожалуйста, достал.

– А и не буду. Есть еще одна категория, примитивно все делить только на два. Свет и тьма, белое-черное. Не бывает так. К тому же твой Макар никогда не работал на железке. И это ему минус в плане постижения жизненных ценностей. Есть еще одна категория людей, если углубить и усугубить его классификатор.

– Ну и чего ты там еще придумал умник?

– Обслуживающий персонал.

Мне уже было совсем плохо, когда мы, наконец, добрались, до половины гигантского склепа, устал я чего-то. Да и мерещилась по пути всякая хрень. Опять же рисунки эти на стенах. Если присмотреться, такого можно увидеть, особенно с моей впечатлительностью.

Ну и ладно, ну и все равно. Занесла нелегкая дураков…

И тут, чу!

– Ни хрена себе!– выдохнул кэп мне в ухо,– Саня я это уже видел!

– Где?– я тупо оглядывал громадный зал битком набитый каменными надгробьями.

– Там… – Коновал мотнул головой,– когда добирался, ну, короче по пути. Ты понимаешь, что это значит?

« Ага, два раза». Я ни черта не понимал.

Он схватил меня за руку.

– Дурак, ты Санька! Я кажется допер. Они всю дорогу давали нам информацию, но по частям.

– Дискретно…

– Во-во…

– Я бы предпочел целиком, на тарелочке…

– С каемочкой,– хохотнул кэп. Весело ему.

– Ага,– он даже пропел тихонечко, – « По лугам, где растут асфодели»…

– Так, что это еще что за хрень?

– Царство мертвых

–Ааа… Объяснил.

Кэп был терпелив, по крайней мере, за руки меня больше не хватал.

– Это Их захоронения…

– Чьи их?

– Тю, Саня. Ангелов, кого еще…

– Уж хорошо, что не наши… Ты прям как Франческо-Мари Вуозо… Все про Диавола, да Диавола…

– Да чего ты?

– Да так ничего, к слову пришлось…

– Пойдем, не ссы… Они тихие были, по крайней мере, в моей модели.

– Ну, пойдем.

Мы стали спускаться.

И тут почему-то меня поразила одна, скажем так, аналогия. Похоже, что в момент смерти исполняется самое заветное наше желание, самое светлое и соответствующее тому потенциалу, который мы накопили в нашей жизни. Ну, словно та самая пресловутая комната в «Сталкере». И после смерти с нами будет лишь то, что мы захотим и во что поверим, вернее, будем верить на момент ее прихода. Да и в жизни в принципе все, что нас окружает лишь, то, что мы хотим видеть.

Было похоже, что каменные тела охраняют что-то от таких как мы пришельцев и это что-то находиться где-то в центре склепа. Мы осторожненько стали обходить ряды могил. Или памятников. Я рассмотрел их повнимательнее. Мужики и мужики, с крыльями. С оружием, и почему-то с рогами. Или не рогами?

Потом капитан объяснил мне, что это значило. Это называлось Разрезанная звезда. Оказывается, в ту давнюю пору в ходу была довольно странная казнь. Когда приговоренному вбивали в голову два, скажем так, клина. По диагонали снизу вверх. Клинья пронзали мозг и выходили наружу в виде рогов. Такая вот дикость, разумеется, дикости сией были объяснения из разряда как рациональных, так и иррациональных, но поверженным от этого было не легче.

Обычное дело. О времена, о нравы. Что тут поделаешь?

Обстановка располагала к молчанию и размышлениям. Я поразмышлял, а потом говорю.

– Слушай, а теперь если Карлыч у нас откололся, значит, убийца по любому кто-то другой.

Коновалов усмехнулся и отвечает:

– А ты че, только допер, Санек?

Я смолчал, но как-то не уютно мне стало. Понемногу я отвлекся, хрен с ними со всеми и анекдот капитану рассказал про шотландцев.

Про то как, раньше, когда враг захватывал город или деревню, то убивал всех мужчин и насиловал всех женщин, и узнав про это гордые, но жизнелюбивые шотландцы решили одеть юбки.

Дошло. Я воодушевился и тему развил, все равно делать ничего не надо, иди себе и иди. Тем более, что надгробия эти неприятные кончились, наконец. Зал какой-то пустой. Проскочили его быстренько и опять кладбище, да что ж это такое. Я понимаю, что пирамида огромная, но не резиновая же. Как тут такое помещается? Похоже, шутки со временем, превратились в шутки с пространством. Странно только, что на себе пока я этого никак не ощутил. Ну и фиг с ним. Проще надо быть, тогда люди к тебе потянутся.

– А вот еще анекдот. Сидит пожилой шотландец в кабаке, один за столиком. Дует шотландское виски и сам с собой разговаривает. Остальные посетители не обращают на него ровно никакого внимания.

«Вот,– говорит,– за окном этого заведения мы наблюдаем пышно цветущий сад. Хорошо. Старик Маклауд сам подбирал деревья, сам их сажал, сам за ними ухаживал, и теперь садом пользуются все, но никто не называет Маклауда садовником».

Пауза. Глоток виски. Дальше размышляет.

«Или возьмите мост, через нашу речушку. Кто для него пилил деревья? Маклауд. Кто ставил опоры? Маклауд. Так скажите, почему никто не называет меня, Маклауд строитель мостов?»

В ответ тишина, все делают вид, что Маклауда нет вообще. Он снова пьет, отрыгивается и уже порядком подпитый продолжает:

«А наша мельница? Все пользуются, все возят свое зерно, и никто уже не помнит того, кто ее строил двадцать лет назад. А это был Маклауд! И никто не называет меня Маклауд– строитель мельниц! Нет…»

Короткая пауза и негромко про себя:

« Но стоило мне , стоило мне всего лишь один раз поиметь козу…»

Ну вот, допустим, вот этот рогатый, или крылатый, не разберешь так сразу как его называть… Когда-то поди ж ты как все мы наверняка считал себя богом, или где-то там, рядом, на войну шел, сражался, теперь вот здесь, в БЕЗВРЕМЕНЬИ…

Словно шепот прошел, по залу.

БЕЗВРЕМЕНЬЕ, я кажется, произнес это вслух. Точно! Потому, что кэп откликнулся, ну типа, «чего там Санька?»

А ничего. Нехорошо что-то мне и все тут. Как там в библии?

«… И времени уже не будет»…

Ну да, ну да. Похоже на то.

Что-то стукнуло об пол и разбилось, наверное, мои часы. Это кто-то сказал или я? Какая разница с сознанием моим, опять происходило нечто странное, все плыло словно в дымке как замедленное…

Плиты надгробий стали сдвигаться, по-моему, Коновалов звал меня откуда-то сверху. Что-то лязгало и заунывно скрипело, какое-то марево поднималось вверх, словно просачиваясь сквозь щели надгробий, а они становились все шире…

Потом показались головы. Головы воинов, в шлемах, таких же, как на крышках. Лица были человеческие.

« Вы прекрасно сохранились…»

Пронеслось среди хлама в моей голове.

« Чушь!»

…Врата откроются голосу. За ними увидят Идущие винтовую лестницу, которая приведет их в комнату без углов. Ведут из комнаты три канала, а также в ней сокрыт от глаз человеческих глиняный горшок.

« И это тоже в моей голове?»

Воины меж тем строились у своих надгробий. Я так и не понял, они за нас или против.

« Блин, где же эта лестница».

Тут кто-то грубо схватил меня за рукав и рванул. Капитан, капитан пристегнитесь! И как он ко мне подобрался, глазами показал куда-то за спину и мы поползли. И лестница нашлась, так и да! Как говорят в Одессе.

х х х

И был голод в той стране, и сошел Авраам в Египет пожить там…

Тора глава Брейшит 12 Лех Леха

…В нем указание пути. В случае ошибки, Идущих ожидает скорая смерть.

Но тот, кто выберет правильный путь по каменному переходу, освещенному светящимся воздухом пройдет дальше и увидит 49 сакральных геометрических рисунков, где две и сорок шесть – Хромосомы Христового Сознания, а на последнем – цветок жизни. Потом все вправо и вправо до Зала Свидетельств.

Похоже, что бормотал весь этот бред вслух. Мы все время куда-то сворачивали, это уже стало надоедать, но утешало лишь, то, что за нами никто не шел. Хотя как знать, может быть, они преследовали нас беззвучно. Откуда мне знать, какие у них способности.

Я же, похоже, утратил все свои напрочь, кроме одной плестись, куда то сквозь полумрак вслед за рогатым капитаном.

Мы попали в комнату без углов, она действительно была круглой. И горшок этот нашли, но никакого указателя в нем не было, только труха. Я не знал, что нужно было с ней делать, и капитан тоже не знал. И три отдельных ходка вело из этой комнаты. И мы тупо пошли по одному из них. Потом Коновал сказал, что тут думать и гадать нельзя. И мы только поэтому угадали и не окочурились, что сразу в правый сунулись. Интуиция, блин. Инкубация.

Шли мы теперь я уже не знаю просто, на какой глубине. А коридор был заполнен светом. Вроде действительно сам воздух тут светился, ну вроде спецэффектов для певцов эстрадных.

И кроме того через какое-то время мы увидели настенную живопись. Странная она тоже была. Сразу и не разберешь. Капитан сказал, что тут оптический эффект. Во как!

Были когда-то такие приколы, намалюют черти чего, для отвода глаз, а потом, чтоб реальную картинку увидать, надо в определенном месте стать, и в две точки разнесенные друг от друга на расстояние смотреть. Я эти приколы знаю. У меня сосед Димка художник такую фигню на раз малевал. Прикольно было.

Нам сейчас присматриваться было некогда, особенно, но я так понял, что это и были те самые Хромосомы обозначены. А так как мы не знали, что с ними делать и инструкций на этот счет не было ни у меня, ни у нашего доблестного рогоносца, просто приняли их как факт.

Потом рисунки сами собой исчезли и проход стал расширяться, пока не превратился в комнату, и вдруг капитан выматерился, с чувством так, душевно… Я его даже зауважал.

На пороге лежало тело, завернутое в какую-то лиловую в этом свете хламиду. Час от часу не легче. Не в саркофаге, хотя он в помещении тоже присутствовал, а просто на полу.

– Чего встал, – помоги!

Я нагнулся, чтобы помогать, хотя не понимал абсолютно, какая от меня может быть помощь в этой ситуации, и узнал, что тело было женским, а хламида оказалась темным плащом. Не знаю, из какого материала, надеюсь. Что не ворованного…Чертог правительницы… Скат… Или рано еще?

Тело лежало в станной позе, казалось, что оно прилетело сюда откуда-то. Мне почему-то представилась шкатулка с чертиком, ну та, что знаете, открываешь, а из нее чертик на пружинке. Так вот тут мне нечто похожее нарисовалось. И крышка от саркофага как-то неправильно, на боку валялась. Я хотел капитану про это словечко замолвить, а потом думаю ладно, потом. Он занят был все равно.

Вот тебе и скат, благо не электрический. Шутка, что-то нервы разыгрались, не к добру.

Девушка трупом не пахла. Опять же Коновалов произнес:

–Жива, вроде.

Типа успокоил. Ну и дальше, что, будить будем как красавчик Брюс в пятом элементе?

Капитан чего-то с ней сделал, и она пошевелилась. Понятно, они ж военные, всяким секретам обучены. Спецназ, блин…

– Санька не стой, воду найди, журчит где-то…

– Ага, а может вам шампанского? Со льдом…

– Иди уже, не тормози. Балабол.

Я встал и пошел, спасение принцесс дело спецназа. Куда уж нам сирым да голодным… И вообще я не балабол, балагур. Чувствуете разницу?

Боже всемилостивый, всемогущий! Зачем это мне? Кто бы мог подумать, что меня когда-нибудь будут волновать подобные проблемы! Да уж под такую музыку ничего хорошего не напишешь.