В поисках себя

Лина Соколова

В поисках себя

В ПОИСКАХ СЕБЯРОМАНПредисловие

Никому не дано выбирать себе родителей…

Дети не могут знать, где и кем родиться, и это истина, которая от них не зависит…

Все, что мне пришлось увидеть и почувствовать, я делала всегда ради других, не принимая во внимание себя. Думала: если стану лучше, отец меня заметит. Хотя бы посмотрит, и я не останусь для него лишь… помехой.

***

Больше! Больше усилий!

Бег по домашней тренировочной площадке всегда освежал ей голову и помогал привести мысли в порядок.

Фух, лучше!

Ей казалось, что стоит забыть про усталость и приложить больше усилий.

Намного больше. Хааа!

После продолжительного бега ее легкие начинают нещадно болеть, но останавливаться девочке было нельзя. Необходимо продолжать дышать, несмотря на боль. И бежать. Бежать. Новый круг.

Быстрее! Чтобы стать лучше. Еще лучше!

Ноги не слушались, но девочка силой воли заставляет их передвигаться.

Быстрее, быстрее!

Легкие горят огнем.

Нужно исполнить долг перед семьей. Везде есть своя иерархия. Я старше, но не лучше Его. При случае, всегда выберут именно Его. А я? Никто. Снова и всегда.

Вокруг мелькают деревья и несколько хозяйственных деревянных построек, вокруг них – высокий каменный забор. Песок под ногами не давал сосредоточиться на мыслях, приходилось прикладывать усилия, чтобы двигаться.

На площадке показалась знакомая ей макушка с торчащими темно-каштановыми волосами. Ему всего восемь лет. Младше девочки на два года. Но для семьи он уже является большой ценностью, гением в самосовершенствовании для своего возраста.

Меня всегда ругали за жадность и неполноценность. Они правы, у “вещи” не может быть своих желаний, стремлений и амбиций. Я не прошу многого. Но я слышу их… Они тянутся за мной…

Мальчишка повернул голову в сторону девочки лет десяти, своей сестры, и надменно ухмыльнулся. Она резко развернулась и направилась к дому.

Страшные голоса… Повсюду… И даже сейчас: “Это она? Да. Девчонка, что смеет соревноваться с молодым господином? Совсем уже обнаглела, не знает своего места. Как будто хозяин может обратить внимание на такое убожество?”

Вернувшись в свою комнату и переведя дух, девочка направилась в зал для занятий по этикету. Возле двери она услышала смеющиеся голоса и притормозила.

– Бездарность!

– Отброс!

– Чего она хочет добиться?

Учителя никогда бы не посмели сказать подобное настоящей дочери их хозяина. Еще одно подтверждение: ее настолько не уважают. Осознание выбило землю из-под ее ног.

Бежать! Надо бежать как можно быстрее, закрыв уши руками. Не хочу… Я не хочу этого слышать! Он навряд ли так думает… Отец, прошу…

Девочка развернулась и со всех ног бросилась по длинным коридорам поместья. За очередным поворотом увидела отца. В панике окликнула и схватилась за его хайфу.

– Папа… Папочка! Прошу помо…

Но мужчина не дал договорить.

– Тьфу, как же ты бесишь!

Он обернулся. За ним стоял Лили – любимый сын. Его коричневые волосы на макушке по-прежнему торчали в разные стороны.

– Ты не видишь, я разговариваю с сыном? А ты отвлекаешь меня из-за глупостей! Пошла прочь! Я на тебя…

Девочка не могла больше слушать очередные ругательства. Развернулась и побежала.

Снова вперед. Быстрее, быстрее!

Влетела к себе в комнату и посмотрела в зеркало напротив кровати. Увидела в потухших фиолетовых глазах слёзы. Лицо ничего не выражало, кроме обиды на отца и брата. Девочка наскоро вытерла слезы, откинула с лица рыжие взлохмаченные волосы и тяжело вздохнула. Через минуту собралась с духом и вышла из комнаты, чтобы успеть на очередную тренировку.

Я со всем справлюсь! Обещаю!

На тренировочной площадке, во дворе дома, она снова увидела Лили. Ей стало завидно, настолько играючи ему даются задания по самосовершенствованию, в то время как ей нелегко освоить даже самое простейшее упражнение.

– Мастер, я когда-нибудь смогу так же?

Ее терзало беспокойство. Молодой худощавый мужчина в темно-синем хаками с собранными в хвост длинными каштановыми волосами устало вздохнул и бросил на девочку оценивающий взгляд.

– Да, безусловно, усердие имеет значение, но при этом важно помнить о происхождении самого ученика и о таланте. Без этих двух составляющих простое старание бесполезно, как и в твоём случае.

Этот ответ девочка запомнила на всю жизнь. Он еще долгое время будет отдаваться в сердце тянущей болью.

В накрывшей сознание беспросветной тьме стали появляться вопросы:

Для чего я всё время старалась? Чего я хочу и для чего пришла в этот мир? Мне все твердят, что я не нужна и ничего не добьюсь. Не хочу верить, что они могут быть правы? Ведь я же здесь. Я стараюсь. Я живу.

Стоя посреди сада, она почувствовала, как чья-то рука нежно погладила её по голове. Появилось ощущение полного доверия к этому человеку. Его прикосновения были полны тепла, а улыбка – словно солнечные лучи. Образ мужчины в ее глазах был размыт, но девочка точно поняла, что голос принадлежит мужчине. Он протянул к ней свою ладонь.

– Хочешь, я помогу? Ведь ты моя…бу… ня…

Измученная тренировками и униженная постоянными нападками со стороны родных и окружающих, девочка, жаждущая любви и понимания, была готова на всё ради мужчины, который протянул ей руку. Его слова стали для неё единственным источником правды и надежды. Не задумываясь, что он предлагает, – тем более, слова расплывались в сознании – она с радостью согласилась, ведь так хотела стать нужной хотя бы для кого-то.

– Да, я…

Глава 1

Где я?

Очнувшись, Ирэя увидела перед глазами незнакомый, слегка обшарпанный потолок. Вокруг – темная комната. Из широких окон, занимавших всю противоположную от кровати стену, сквозь порванную бумагу дул ветер.

Всё вокруг казалось ей знакомым, но в то же время чужим, как будто забытым. Может, это просто сон? Ирэя попыталась встать, но острая боль пронзила тело.

– Ай!

Ирэя откинулась на кровати, на глазах выступили слезы. В груди вспыхнул огонь. Она крепко обхватила себя за плечи, свернувшись калачиком. Начала дышать ртом, чтобы немного унять боль. Мечась из стороны в сторону, Ирэя растерянно глядела по сторонам.

Страх. Он разъедал грудь, забирался липкими щупальцами все дальше вглубь сознания.

Что происходит ? Почему у меня всё болит?

Время пролетело быстро, и уже к обеду боль немного утихла, а затуманенная голова стала проясняться. Только в районе солнечного сплетения осталось жгучее ощущение, вызывающее чувство тревоги .

Полежав еще немного, Ирэя попыталась снова подняться, она знала – лежать вечно не получится. К ее удивлению, тело не ломило как прежде. Взгляд упал на истощенные руки и ноги. Сморщенные, сухие, как будто из них выкачали жизнь, они свисали как полоски старого пергамента, высушенного южным солнцем.

Ирэя испугалась: сможет ли она вообще подняться. Подняв руку и повертев ей, Ирэя изумленно ахнула.

– Что за… ужас со мной произошел?

В этот момент она услышала торопливые и звонкие шаги за дверью, а затем – высокий женский голос.

– Госпожа, если вы проснулись, то, возможно, стоило бы дать о себе знать более вежливо.

Девушка лет двадцати с черными волосами до плеч, облаченная в кимоно светло-салатового цвета, нагло – не постучавшись и не спросив разрешения – вошла в комнату и направилась к кровати Ирэи. По виду вошедшей было понятно – она служанка.

Кто это?

– Хотя…Что еще ожидать от такой грубиянки, как вы? – презрительно произнесла вполголоса служанка, поставив глиняную чашу с водой на прикроватный столик. Вода выплеснулась за края.

На лице Ирэя отразилось недоумение и страх.

Почему она так со мной обращается?

Сдвинутые к переносице брови давали понять: ей совершенно не нравится происходящее. Но незнакомка, как будто чувствуя свою власть или безнаказанность, продолжила размышлять вслух, словно Ирэи и вовсе не было рядом:

– Почему именно я должна прислуживать этой калеке? У меня и так хватает своих дел, – служанка гневно фыркнула, после чего повернулась к кровати.

– Госпожа, как только умоетесь, вылейте воду в сад. – она махнула в сторону окна, за которым виднелся двор со парочкой пожухлых деревьев. – И ждите моего прихода ближе вечеру.

– Садте! – детский крик резанул по ушам.

Служанка непонимающе обернулась и вскинула бровь, словно задавая немой вопрос. А когда дошел смысл…

– Пф-ф, вы не только калека, но и слова забыли? – расхохоталась она. Смех настолько распирал ее, что пришлось схватиться за живот и согнуться. Ирэя не ожидала такой реакции, поэтому была невольно шокирована. Смущение и раздражение зарделись пятнами на впалых щеках. Она закусила губу со внутренней стороны и отвела взгляд на старый комод.

– Мне пора доложить радостную весть госпоже, – выдохнула служанка, силой воли поборов смех. После чего выпрямилась и гордо проследовала к выходу.

– Стойте, подождите!

Ирэя попыталась понять, что происходит. Ей хотелось знать, почему с ней общаются столь грубо. Что она совершила плохого, чтобы так расстроить служанку? Каждый её взгляд и жест кричали о ненависти и презрении.

Почему я ее не помню?

Служанка всем видом показала, что делает превеликое одолжение, задерживаясь на пороге.

– Мне некогда! Вы проспали завтрак, поэтому я его вам не подам, придется дожидаться ужина, – она закатила глаза и даже не повернулась к молодой госпоже.

– Подождите, но мне важно узнать.., – Ирэя с трудом приподнялась на дрожащих локтях.

– Я сказала, мне некогда! Не отвлекай! – служанка грубо прервала просьбу и вышла, захлопнув за собой дверь.

Почему она меня перебила? Это ее привычка или, может быть, я ее все же чем-то обидела? Удивительно! Я совсем ничего не помню. Моя голова совершенно пуста.

Ирэя ещё некоторое время устало смотрела на закрытую дверь, ожидая, что незнакомка вернется в добром расположении духа и поможет ей. Что все окажется просто глупой шуткой.

Но чуда не произошло.

Ирэя огляделась. Комната была небольшой: напротив кровати располагалась раздвижная дверь, поскрипывающая от каждого дуновения ветра. Слева от нее – небольшой столик из потрескавшегося и местами гниющего дерева. Справа – возвышался такой же старый комод. Казалось, что он вот-вот рухнет от любого прикосновения. Над ним висело большое, треснутое посредине прямоугольное зеркало. Некоторые доски на полу и на потолке давно прогнили. В дождливый день комната, наверняка, станет похожа на дырявое судно и со временем потонет в сырости.

Она не придет. Жаль.

Ирэя покосилась на принесенную чашу с водой, осторожно потянулась к ней, чтобы освежить лицо. Каждое движение давалось с трудом и отдавало тянущей болью в животе. Зачерпнув ладонями прохладную воду, Ирэя поднесла ее к носу. Вода была мутной с неприятным запахом. Девочка скривила лицо и выплеснула воду обратно.

Ближе к вечеру слабость только усилилась, а любые попытки встать с кровати стали практически бесполезными. Все силы покинули тело, оставив лишь слабую возможность дышать и думать. Каждое движение причиняло боль окаменевшим мышцам и рассыпалась искрами в сознании. С трудом перевернувшись на другой бок, Ирэя закрыла глаза и погрузилась во тьму.

Сон окутывал и увлекал в свои чудесные видения.

– М-м-м… так тепло…

Нежась в реке, Ирэя неохотно подняла голову и увидела плывущие по безоблачному небу острова. С них стекали бушующие водопады и орошали землю дождем. Казалось, стоит протянуть руку и можно ощутить мягкость неба. Солнечные лучи нежно ласкали лицо.

Сон был настолько замечательный и реалистичный, что хотелось в нем остаться навечно.

– Ааа! – резкая боль пронзила руку и выдернула девочку из мира грез.

– Лежи и не шевелись!

Мужчина около двери строго посмотрел на лежащую на кровати девочку. Рядом с ней находился лекарь и держал ее за руку, вливая болезненные волны в тщедушное тело. Это действие позволяло целителям получить самую подробную информацию о состоянии и повреждениях больного. В данный момент целителя больше заботило состояние внутренней энергии его пациентки. Он хотел понять, сможет ли она продолжить свой путь совершенствования. Ведь внутренняя энергия – подобна крови для человеческого организма. От её количества и качества напрямую зависит уровень развития практикующего.

Ирэя ощутила, как тело постепенно одеревенело. Энергия врача иглами колола тело изнутри. Два неизвестных человека вызывали беспокойство и пугали Ирэю. Но тот, у двери, казался родным.

– Ну что? Господин, Ли Сун, она еще сможет заниматься культивацией? – сурово спросил мужчина, скорее беспокоясь не о состоянии девочки, а лишь о пользе, которую она может принести. Он стоял на пороге комнаты и глядел на Ирэю с откровенным презрением. От этого взгляда у нее в груди как будто разлили кипяток, а сердце больно закололо. В порыве обиды она попыталась вырвать руку из тонких и цепких пальцев лекаря.

– Остатки ее энергии можно передать моему Лили? – вкрадчиво уточнил мужчина. Высокий, темноволосый, с глубокой сетью морщин вокруг пронзительных зеленых глаз, он выглядел старше своих лет. Но даже сейчас ему можно было дать не более сорока. Он смотрел на дочь безразлично, как на вещь на базаре, и принимал решение: стоит ли она дальнейших затрат. Его собеседник, державший девочку за руку, лишь помотал головой. В его взгляде мужчина увидел ответ, и он ему не понравился. Тело девочки напряглось от плохого предчувствия.

Между нами столь малое расстояние, но оно кажется таким непреодолимым. Грустно…

Ирэя молча посмотрела на скрещенные жилистые и сильные руки мужчины у двери, и поймала на себе тяжелый взгляд.

– К сожалению, она совсем для вас бесполезна, хозяин, – лекарь отпустил руку пациентки, после чего взял полотенце и тщательно протер ладони.

– Ее органы повреждены, а сфера полностью разрушена, ей не помочь как культиватору, а уж как бессмертной и подавно. Ее силы для практики как будто специально выпустили без остатка. Хм… предположу, что она нарочно это сотворила, чтобы насолить вам.

Врач потер ладони друг о друга, еще раз окинул взглядом изможденную, неподвижно лежащую Ирэю и продолжил, обращаясь к господину.

– Похоже, её рассудок помутился, при проверке я ничего не обнаружил в памяти. Теперь не узнать, по какой причине это случилось.

Господин у двери разочарованно цокнул языком.

– Получается, что до конца жизни она будет бесполезной? Впрочем, как и была раньше. Только время и деньги зря убил на неё. Пройдемте за мной, Ли Сун, осмотрите моего сына. Все лучше, чем тратить время на эту бездарность!

С этими словами мужчины покинули комнату. Створки двери сомкнулись с приглушенным хлопком.

После услышанного душу Ирэи заполнила тянущая пустота, а в сердце зрело понимание собственной неполноценности… В груди снова все сжалось и сдавило, а из глаз хлынули слезы.

– Я даже не знаю, кто я, и за что меня обижают? Почему все так относятся ко мне? Что я им сделала? Даже мой отец меня ненавидит!

Внутри нее бушевал вихрь чувств, начиная от обиды и негодования, и заканчивая желанием перевернуть все вверх дном в комнате, а потом сжечь, чтобы забыть о случившемся навсегда.

Подступающая истерика сдавила виски. Эмоции, тяжелым камнем лежащие на душе, вырвались наружу потоками слез. Горло раздирал крик, ей хотелось безостановочно стучать ногами и руками, пока силы окончательно не покинут ее, словно расстроенному ребенку, который не может совладать с несправедливостью мира.

Солнце уже начало заходить за горизонт, погружая и без того темную комнату в еще большую пучину мрака. Такой же мрак царил и на душе Ирэи. Истерика прошла, оставив после себя безысходность и опустошение, и она не заметила, как рука, онемевшая от манипуляций лекаря, понемногу стала отходить.

Утерев слезы рукавом халата, девочка посильнее закуталась в тонкую простыню, служившую одеялом. Тело дрожало от наступающей вечерней прохлады, но больше от безмерной обиды, которую девочка постаралась спрятать глубоко внутри.

Чтобы разогнать гнетущее одиночество, Ирэя обратилась к самой себе:

– Так, надо найти свечу или то, чем можно разжечь небольшой огонек, – звук собственного голоса хоть немного успокаивал.

Ирэя попыталась встать, но вскоре рухнула обратно на деревянную кровать. Голова по-прежнему кружилась, а комната кружилась в безумном хороводе, вызывая мучительную тошноту.

– Ай! Теперь шишка появится! – девочка поморщилась и потерла ушибленную попу.

Вторая попытка оказалась куда удачнее. Ирэя смогла подняться и медленно пройтись по комнате, по очереди проверяя шкафчики и надеясь найти хотя бы огарок свечи. Проходя мимо ширмы для переодевания, Ирэя заметила в самом темном углу заметно выпирающую часть стены.

Но сил исследовать дальше не было. На дрожащих ногах она дошла до кровати и, как только голова коснулась подушки, провалилась в спасительный сон.

Дни сменяли друг друга, и так незаметно пролетел месяц.

Ирэя всё это время пролежала на постели или неспешно ходила по комнате, не обращая внимания на суету за дверью. В последние несколько дней силы еще быстрее стали покидать измученное тело. В последние дни Ирэя не могла даже встать с постели и попить воды. Скудная еда не вызывала аппетита даже и в лучшие дни, а сейчас и подавно. Едкие замечания грубой служанки, заходившей в комнату намного реже положенного, перестали вызывать эмоции. Ирэя помнила, как на следующий день после прихода двух мужчин, служанка нехотя пробубнила ответы на ее вопросы. Так, она, к своему крайнему удивлению, узнала, что является старшей дочерью местного господина из довольно богатой и знатной семьи. Именно он разговаривал в ее комнате с лекарем. Она не родная дочь хозяйки, но кровная сестра младшего господина Лили. Теперь все встало на свои места: если даже служанке позволено так неуважительно с ней общаться, значит у нее далеко не лучшие отношения с родными.

Ночью к Ирэе, пока та спала, с некоторых пор стала наведываться таинственная незнакомка. Она неслышно опускалась на кровать возле изголовья и сетовала на болезненный вид девочки и ее небрежное отношение к своему телу. Сквозь сон слышался шепот и жалобные всхлипывания незнакомки. Но никогда не получалось дослушать причитания до конца. Тогда Ирэя решила притвориться спящей, чтобы, наконец, разгадать тайну Нимфы – так для себя она назвала таинственную гостью.

– Как жаль, что я не могу ничем вам помочь, госпожа! – Нимфа в очередной раз появилась в комнате, бесшумно поставила стул возле кровати и стала молча наблюдать за девочкой.

Вскоре тишину нарушили ее причитания.

– Как же вы усердно работали над собой! Днём и ночью тренировались, лишь бы угодить хозяину. Но всё это привело лишь к печальному итогу. Ах, будь у меня больше возможностей… Я бы постаралась, чтобы этого не случилось, – в ее голосе проскользнула жалость и искреннее сожаление, пока непонятные для Ирэи.

Слегка приоткрыв глаза и смотря в пустоту, девочка стиснула холодными пальцами верх простыни.

Странно, оказывается, меня не только презирают в этом доме, но и… даже кто-то беспокоится обо мне…

На протяжение недели Ирэя старалась как можно лучше разглядеть Нимфу, но каждый раз она, подобно туману, рассеивалась во тьме, оставляя после себя лишь легкую дымку и пустой стул. Именно он позволял понять, что все увиденное – не сон, ведь с вечера она специально отставляла его в дальний угол комнаты.

От осознания очередной неудачи Ирэя в сердцах ударила ладошкой по кровати.

– Вот же напасть! Как ей удается так быстро исчезать? Обидно! Я надеялась, что смогу поговорить хоть с одним человеком, который ко мне хорошо относится. Я могла бы узнать что-то новое о себе и о событиях за пределами комнаты.

Через некоторое время она заметила: после ночных визитов Нимфы, самочувствие улучшалось. Становилось гораздо проще ходить, уменьшалась боль и ломота в мышцах, а голова все чаще прояснялась. Но несмотря на прилив сил и энергии, тяжесть в груди не отпускала.

День за днем пролетали в обычной рутине: Ирэя находилась в комнате, без возможности исследовать мир за пределами ее маленького пространства. Как-то раз, опираясь о дверной проем, она сидела на пороге и с тоской смотрела на неухоженный двор. Опавшие лепестки камелии летали под легким ветром и путались в пожухлой, давно некошеной траве. Забор из серого камня отгораживал от остального мира и подходил к комнате слишком близко. Всего пара метров неухоженной травы отделяло комнату от серых мрачных стен.

Ирэя грустно смотрела на засыхающий одинокий куст напротив выхода. Внезапно голову пронзила резкая боль. Все тело стало деревенеть. Подскочив от нарастающей паники, она резко вскочила, и тут же голову прострелила новая порция боли. Сжав голову руками, Ирэя старалась облегчить странный приступ. Пространство поплыло и закружилось перед глазами. Она шагнула назад, в комнату, и ухватилась за комод, стараясь найти опору в безумном хороводе вокруг. Через несколько минут шум в голове стал затихать, а сознание проясняться.

Что со мной? Почему мне плохо? Тошнит… Страшно… А что если я…

Усталый взгляд скользнул по стене и заметил едва различимую квадратную дверцу на расстоянии чуть выше метра от пола. Это была та странная выпуклость, которую Ирэя заметила в первый день, но из-за нехватки сил, не стала рассматривать, а потом благополучно забыла. Сейчас дверца притягивала своей тайной.

Ирэя аккуратно дотронулась до прохладного металла. Дверца была небольшой, размером и формой походила на квадратный поднос, зачем-то прикрепленный именно здесь.

Она попыталась открыть дверцу, но пальцы соскочили с края, тесно прилегающего к деревянной стене. Спустя час тщетных попыток, Ирэя расцарапала подушечки пальцев и убедилась, что своими силами она не справится. Тайник не поддавался.

Вскоре на пороге комнаты возникла все так же злобная служанка. В руках она несла небольшую керамическую миску, наполненную скорее объедками, но явно не едой, достойной единственной дочери хозяина. Можно было предположить, что прислуга забежала в комнату мимоходом: ее руки едва удерживали различную утварь, предназначенную для уборки других комнат.

– Девушка, – вежливо обратилась Ирэя к служанке, не зная ее имени.

– Какая я вам девушка, что за обращение? – женщина неохотно подняла на девочку возмущенный и немного усталый взгляд.

– Принеси мне лист бумаги и чернила с кистью, – Ирэя впервые проигнорировала едкие замечания и решила вести себя как подобает дочери знатного рода.

– Госпожа, вы должны вести себя культурно. Как вы можете обращаться к своей личной служанке так неуважительно?

– Ты меня не расслышала? Принеси мне то, о чём я тебя попросила!

Служанка не сдвинулась с места, только с вызовом посмотрела в глаза маленькой госпожи, как будто та отвлекала ее от важного занятия.

– Ты меня поняла? – в голосе Ирэи заиграли стальные нотки.