За твоей спиной

– Конечно.

Разворачиваюсь, чтобы отойти. Расул делает шаг назад и внимательно наблюдает за мной.

– Спи, – произносит тихо. – Утром приедет Буба. Отвезет вас в детскую клинику. Будь готова к девяти.

– Хорошо. И спасибо, Расул. Я даже не знаю, как тебя благодарить.

Морщится, будто благодарить и не надо.

– С отцом и матерью будь повежливее, Таня.

– Конечно, – округляю глаза. – Я буду уважительна с ними, можешь не волноваться. Ты… домой сейчас? Утром тебе на работу?

Расул кивает и хмурится.

– Тогда… пока?

– Пока, Таня.

Закусив губу, слежу за тем, как он забирает жилетку и покидает комнату.

Я не знаю, где в этом городе его дом.

Не знаю, ждет ли его жена. Возможно, она сейчас проснется, накинет халат на сорочку и накроет на стол, а потом… они с Расулом займутся сексом.

Черт.

Кинув книгу на кровать, активно растираю лицо. До боли и резко хлынувших слез.

Я думала, остаться в Дубае было сложно. Но видеть Хаджаева здесь и знать, что он едет «домой», еще хуже.

Только вот выбора у меня, увы, нет…

До самого утра я не могу сомкнуть глаз. Прислушиваюсь к редким звукам и лаю собак на улице. Беспокоюсь, как бы Лука не проснулся и не разрыдался на весь дом. Испугается ведь незнакомой обстановки.

Забив на размышления Расула о воспитании мужчин, крадусь в соседнюю комнату и устраиваюсь рядом с сыном. Проверяю лоб. Вроде негорячий – значит, температура больше не повышалась. Спокойнее становится, даже задремать получается.

Болтаюсь на грани сна и реальности, а вскакиваю от вежливого стука в дверь.

– Татьяна, уже девять, – узнаю голос помощника Хаджаева.

– Да? Простите…

Взглянув на спящего Луку, бегу в ванную комнату. Умываюсь и привожу в порядок волосы. Запечатываю консилером и тоном синяк на лице. Получается вполне симпатично.

Надев на майку толстовку, принимаюсь будить сына. Он не капризничает. Мой стойкий оловянный солдатик. Собирается молча и терпеливо пыхтит, пока я несу его в машину.

– У нас ведь нет документов, – вдруг вспоминаю. Сердце в пятки спускается от страха, что нас здесь найдут.

– Они вам не потребуются.

В дороге у Луки начинается сухой кашель. Изматывающий и продолжительный. Да и щечки снова алеют.

Буба паркуется возле входа в частную клинику и предлагает помощь. Я соглашаюсь и отдаю ему сына. В холле совсем немного людей. Пройдя регистратуру, мы оказываемся в светлом кабинете. Буркнув: «Ждите», водитель нас оставляет.

Быстро раздеваю сына и сажусь рядом на кушетку.

Когда в кабинет приходит врач – молодая девушка в брючном, медицинском костюме и маске, выдыхаю. Нас примут. Лука обязательно поправится.

– Доброе утро, – говорит брюнетка доброжелательно. – Татьяна?

– Да, – отвечаю с вежливой улыбкой. – А это мой сын Лука.

– Да, Расул мне все рассказал. Меня зовут Мадина. Я его жена…

Глава 12. Татьяна

Не знаю как, но я продолжаю натянуто улыбаться, а дальнейший диалог выходит вполне естественным. Мадина, пересев за стол, обращается к моему сыну:

– Здравствуй, Лука.

– Здравствуйте, – отвечает он излишне настороженно.

Черные раскосые глаза, подведенные тончайшими «лисьими» стрелками, внимательно осматривают детское лицо. Взгляд соскальзывает выше, на меня, и замирает.

– Приятно познакомиться, Таня, – говорит она.

– Мне тоже, – как-то неловко киваю.

На самом деле, нет. Мне неприятно.

Тереблю рукав детской куртки.

Я все выскажу Хаджаеву при встрече. Почему ничего не сказал? Не предупредил? Он… издевается надо мной, да? Знает, как я переживаю, и специально это делает? Может, даже чувствует, как сильно я ревную.

Я все-все-все ему выскажу.

Первая отвожу взгляд.

Нет. Черта с два, Таня. Ты будешь, как душевнобольная, считать до тысячи и глотать. Глотать женскую обиду, но Расула своими обвинениями не потревожишь.

Он и так сделал для тебя больше, чем должен был сделать бывший…

– Как ты себя чувствуешь, Лука?

– Мм… Хорошо.

– Температуру измеряли с утра? – спрашивает у меня Мадина.

– Я… нет, – мотаю головой, внутренне собираясь. – Мне кажется, она снова поднимается. Лоб горячий.

– Сейчас я дам градусник.

Я подбадривающе улыбаюсь сыну и слежу, как Мадина достает градусник из навесного шкафчика в углу.

– Спасибо, – забираю его и быстро прячу руку.

Во-первых, отмечаю, что ни Расул, ни его жена не носят обручальных колец.

Во-вторых, чувствую себя замарашкой. Мои пальцы выглядят неухоженными, на лице —минимум косметики. Еще и этот синяк замазанный.

Черт.

– Расул предупредил, что Лука простыл. Расскажите, что именно вас беспокоит?

– Кашель, – говорю чуть громче, чем следовало бы. –  Он сухой. Соплей нет, ну или они где-то внутри. По крайней мере, я ничего такого не замечала. Температура была вчера тридцать девять и пять.

– Понизилась после приема жаропонижающего?

– Да. Сразу же.

– Разденьте ребенка, Таня. Я послушаю легкие.

Пытаюсь снять с Луки кофту и при этом удержать градусник под мышкой. Чувствую себя ужасно неуклюжей, особенно когда он с глухим стуком падает на пол, а Мадина поднимает взгляд от бумаги, на которой что-то царапает ручкой.

В такие моменты в душе всегда зарождается чувство неполноценности: может быть, у меня не получается, потому что я ненастоящая мама? Вообще не способна быть матерью?

– Простите.

Раздается характерный писк. Подхватив градусник, округляю глаза и передаю его девушке. Тридцать восемь и семь. Температура снова поднимается.

В районе затылка формируется тягучее чувство страха. А вдруг с Лукой что-то случится? Вдруг он серьезно болен? Что если, похитив его и приехав сюда, я совершила страшную ошибку и ему бы помогли только в Москве?

Там лучшая медицина.

Там… Герман. Какой бы он ни был, а о физическом здоровье сына всегда очень заботился.

Одергиваю себя.

Вспоминаю, как штудировала детские форумы сразу после замужества. Понимаю, что переживаю сейчас как самая настоящая мама – из мухи раздула огромного слона и заранее просчитываю все плохие варианты.

– Ребенок ел с утра?

– Нет. Мы не успели.

– Тетя Марьям не накормила вас завтраком? – удивляется Мадина.

Вполне доброжелательно. На ней медицинская маска в пол-лица. Разглядеть истинные эмоции невозможно.

– Мы еще не познакомились, – тихо признаюсь.

– Ясно. Обязательно попробуйте лепешки с творогом. Я каждый раз ухожу от родителей Расула с лишними двумя килограммами.

Я киваю, понимая, что это, наверное, шутка. Талия у девушки отличная. И почему-то сейчас кажется, что детей у нее нет. Или мне просто так хочется.

Принимаюсь дальше раздевать Луку. Он выглядит уставшим, полусонным, уютным котеночком.

– Как ты, Лу? – склоняюсь и обжигаю губы об алую щечку. Приглаживаю мягкие волосы, наэлектризованные шапкой.

– Все хорошо, мамочка.

От его ласкового ответа все скрученное внутри напряжение выходит из меня слезинками. Я всячески пытаюсь их скрыть, незаметно смахивая с лица, но они будто не кончаются. Обнимаю сына за плечи и чувствую, как он вздрагивает от прикосновения холодной головки фонендоскопа к груди.

– Задержи дыхание, малыш, – просит Мадина. – А теперь дыши… И еще раз. Ага… Хорошо. Давайте послушаем спинку.

Я киваю.

Лука, повернувшись, доверчиво утыкается мне в грудь, словно прося поддержки. Я склоняюсь и целую светлую макушку.

– Есть небольшие хрипы, но пока я не слышу ничего критичного. Одевайтесь.

Мадина какое-то время наблюдает за нами, а потом встает из-за стола.

– Сейчас придет медсестра. Она возьмет кровь из пальца для анализа. Результаты будут у меня на руках в течение получаса. Я сразу зайду. Туалет в фильтре есть, – кивает на узкую дверь. – Постарайтесь оставаться здесь и никуда не выходить.

– Конечно. Спасибо!..

Перед тем как выйти, оборачивается. Спрятав ладони в карманах, спрашивает:

– Сколько вам лет, Таня?

– Мне? Тридцать, – отвечаю вежливо, но с достоинством. –  А что?

– Ничего, – произносит она, снимая маску и искренне улыбаясь. – Просто стало интересно. Вы отлично выглядите!

– Вы тоже, – говорю, что думаю.

Через час мы выходим из клиники с листом назначений. Буба встречает нас у микроавтобуса. Пытаюсь разглядеть на лице помощника Расула хоть какие-то эмоции, но он, как всегда, словно в камень обратился.

– Расул Рашидович сказал передать вам.

Я забираю белоснежный конверт, помогаю устроиться Луке, сажусь сама и вскрываю бумагу. Внутри – банковская карта. Потирая черный пластик, интересуюсь:

– Больше Расул Рашидович ничего не передавал?

– Он сказал, что денег на карте хватит на целых две сумки.

– Ясно…

Сознание подтормаживает. Пальцы, сжимающие карту, белеют.

Отвернувшись к окну, я вглядываюсь в незнакомый город – столицу прекрасной республики.

Он необычный и местами очень разный. Это поражает. Иногда мы словно проезжаем новые районы Москвы с элитными многоэтажными домами, а потом радужная картинка сменяется старыми, полуразрушенными постройками. Местами даже без окон.

А еще здесь все пестрит разноцветными баннерами и растяжками. После вычищенной от рекламы новым мэром современной столицы это кажется интересным и… милым, что ли. Детство навевает.

Черт. Не могу не думать о словах Расула.

Он сказал, что «денег на карте хватит на две сумки»…

Прикрыв веки, переношусь в жаркий Дубай. Вдыхаю прохладный от работающего кондиционера воздух. Прохожусь кончиками пальцев сначала по белоснежной шелковой простыне, а затем касаюсь загорелой спины. Очерчиваю внушительные бугристые мышцы…

– Будь хорошей девочкой и поезжай в «Дубай Молл», Татьяна.

– Это еще зачем? – Улыбаюсь, как дурочка.

– Хочу подарить тебе что-нибудь. На память.

– Придумал тоже, – закатываю глаза.

– Купи себе что хочешь, – приказывает он.

– Ничего не хочу…

После секса тело расслаблено, а душа летает где-то под потолком.

– Не хочешь, значит?

Расул, приподнявшись, резко падает на меня сверху, придавливая к кровати, и накрывает губы требовательным ртом. Целует так, что душа теперь нескоро вернется. Кондиционер больше не справляется с расплавленным от страсти воздухом.

– Я сказал: купи, – командует. – Например, сумку. Вы, женщины, их любите.

Обняв его за шею, игриво трусь носом о колючую скулу и доверчиво шепчу:

– А можно две?..

Подлетаю на месте, видимо, на кочке, и открываю глаза. Лука, опустив голову, спит. Машина резко останавливается.

– Приехали, – сообщает Буба, а я вижу, что из дома выходит Рашид Хаджаев и решительно направляется к нам.

Глава 13. Татьяна

Смотрю по сторонам, чтобы отвлечься.

Длинная улица, на которой стоит дом Хаджаевых, усеяна такими же одноэтажными домами и похожа на небольшой поселок.

Дверь микроавтобуса резко открывается. Непривычно теплый для ноября воздух проникает в салон. Лука обнимает меня и боязливо прячет лицо на груди.

– Добрый день, – здороваюсь первая, накрывая макушку сына рукой. – Как поживаете?

Банальная вежливость. Не больше.

– Не жалуемся. Добрый, – холодно кидает мне отец Расула, а затем внимательно смотрит на Луку.

Я же замечаю, что прошедшие три года отразились на волевом лице еще более глубокими морщинами. Седые волосы, чуть сгорбленный силуэт, черная одежда и мусульманские четки в руке.

К моей личной неприязни, основанной на наших прошлых конфликтах, сейчас добавилась обида за Злату. Отец не принял новые отношения старшего сына, и с тех пор они не общаются. Даже несмотря на то, что в новой семье родился ребенок.

Это чудовищно.

Амир Хаджаев умер для Рашида Хаджаева.

Живой сын умер для отца.

Вот так радикально решаются проблемы здесь, в горах. Наотмашь и без сантиментов. Был человек – и нет человека, а жизнь продолжается. Это стоит всегда помнить и… считать до скольки угодно, Таня. Чтобы не ляпнуть лишнего.

– В город поедем! – приказывает Рашид Бубе.

– Не получится, – спокойно отвечает водитель. – Распоряжение Расула Рашидовича – не отлучаться от Татьяны с ребенком.

– Да что с ними будет-то? Кому они нужны?

Пренебрежительно машет рукой в нашу сторону.

– Распоряжение Расула Рашидовича, – повторяет Буба.

– Нашелся тут командир. Пусть республикой вон руководит, а отец сам разберется. Тогда эти… с нами поедут, – ворчит старик.

Один, два, три, четыре, пять…

Кажется, получается.

– Извините, – откашливаюсь и чересчур вежливо произношу. – Но мы никуда больше не поедем. Не сейчас. У моего сына повышенная температура и кашель. Он кое-как перенес дорогу сюда. К тому же сейчас обед, а мы еще не завтракали.

Сглаживаю неловкость слабой улыбкой.

На удивление Рашид молчит, но в черных глазах – лютая злость. Густые брови соединяются в одну линию, а губы становятся тонкими.

– Хорошо, Татьяна. Я провожу вас в дом, а когда привезут лекарства, принесу, – говорит Буба и выбирается из машины.

Подхватываю сына на руки. Рашид уступает. По дорожке, вымощенной фигурной плиткой, иду к крыльцу.

– Мамочка, мы будем здесь жить? – шепчет Лука, обнимая мою шею.

С опаской осматривает большой дом.

– Какое-то время, малыш.

– Мне здесь нравится…

– Я очень рада.

Сегодня в доме вкусно пахнет выпечкой. Желудок превращается в крепкий узел и молит о пощаде.

– Я хочу есть, – слышу от сына.

Ушам своим не верю. Чтобы найти его аппетит, мы обошли все столичные больницы, а, оказывается, надо было просто приехать сюда и пропустить завтрак.

– Сейчас, мой хороший.

Оглядываюсь на закрытую дверь. Не знаю, как должно быть правильно. Мне нужно купить продукты и приготовить самой?..

В дверном проеме появляется женщина. На вид ей около пятидесяти. У нее черные волосы, забранные под серый платок, и стройная фигура, хоть и едва различимая в свободном длинном платье.

– Здравствуйте, – снова пытаюсь быть вежливой. – Таня.

– Доброго дня, – она хмурится. – Я Марьям. Проходите на кухню, как будете готовы. Время обедать.

– Спасибо, – выдыхаю с облегчением.

Мы моем руки в прилегающей к кухне ванной комнате и садимся за стол. Я впитываю в себя все мельчайшие детали. Красивую разноцветную посуду, кухонные фасады из темного дерева и большое окно, из которого так же, как и из нашего, видно внутренний двор. Здесь по-домашнему уютно и очень чисто.

Лука ведет себя настороженно.

– Я приготовила похлебку, – сообщает Марьям ровным голосом.

– Что такое похлебка, мамочка?

– Так называют суп, малыш, – отвечаю на автомате.

– Я люблю суп, – он с энтузиазмом кивает и складывает руки на столе.

Я улыбаюсь и замечаю, что Марьям наблюдает за Лукой с интересом. У нее ведь тоже внук подрастает. Она вообще думает об этом?

Пока мама Расула накрывает на стол, я снова борюсь с мыслями – надо ли мне ей помогать, или в чужом доме это будет выглядеть неприлично?

Движения женщины неожиданно завораживают. Плавные, четкие и выверенные. Мягкие, как облачко. Она практически не поднимает глаз, при этом в каждом ее жесте – доброжелательность и внимание.

Я снова отправляюсь в воспоминания.

…Республика сменяется на жаркий Дубай.

В кабинете, в который я захожу с подносом, прохладно и свежо, а за панорамными окнами город плавится от жары.

– Твой кофе, – улыбаюсь.

Расул отстраняется от компьютера и растирает глаза.

– Спасибо. Иди ко мне, – просит.

Он обхватывает мою ладонь и тянет на себя. Я не сопротивляюсь. Смеюсь. Перекидываю ногу и устраиваюсь сверху. За то, что кто-то войдет, не переживаю. Амир со Златой сегодня в рабочей поездке, а у всех остальных обеденный перерыв. Да и к младшему Хаджаеву редко кто-то заходит кроме меня, у него репутация самодура.

«Он и есть самодур», – улыбаюсь про себя.

А я сошла с ума.

– Ты забыла банковскую карту у меня в спальне, – кивает он на стол.

Обернувшись, легко пожимаю плечами и поправляю воротник его белоснежной рубашки.

– А, точно! Забыла! – отпускаю смешок.

– Возьми сейчас.

– Я не буду, – отвечаю уже серьезно. – Про сумки я ведь пошутила. Мне не надо ничего. Мне хорошо платит Амир, я могу позволить себе дорогие вещи, но не очень их люблю. И я привыкла сама себя обеспечивать.

Расул тянется к моим губам и требовательно сминает их своими. Мучает крепким поцелуем. Тело разминают сильные руки. Стул жалобно поскрипывает под нами, и я отстраняюсь смеясь.

– Ты самая вредная, взбалмошная и независимая женщина из всех, что я знаю! – ворчит Хаджаев хрипло.

Расстраиваюсь, потому что своей независимостью я всегда гордилась, а сейчас она звучит не очень комплиментарно.

– Разве это плохо, Расул? Когда женщина самостоятельная?

– Точно нехорошо. Женщина должна быть кроткой и послушной.

– Не быть мне кавказской женой, – закатываю глаза.

Смотрим друг на друга так, будто насмотреться невозможно.

– Первой женой точно не быть, Таня, – отпускает он тоже шутливо и обхватывает ладонями мое лицо.

– А второй я не буду никогда!..

– Мама! – кричит Лука, возвращая меня в реальность.

– Что? – вздрагиваю и потираю плечи.

– Как называется тот суп? Красный, помнишь, мне еще в кафе понравился?

– Борщ, – тихо подсказывает Марьям, пока ставит перед ним тарелку.

– Нет. Это был гаспачо, – поправляю ее задумчиво. – Спасибо, – благодарю за свою порцию.

Взяв ложку, принимаюсь за домашнюю вкусную еду и с удивлением наблюдаю за сыном, который, совершенно не стесняясь и не зажимаясь, берет из миски хлеб и крошит его в бульон.

– Сын сказал, что вам нужны вещи? – спрашивает Марьям.

– Было бы неплохо, – киваю, опуская взгляд.

– Завтра съездим к Дзаитовым. У них магазин возле набережной. Там есть и женская одежда, и детская. Купите все, что нужно.

– Хорошо, спасибо.

Продолжая за нами ухаживать, она ставит на стол красивый фарфоровый чайник, чашки и конфеты.

– И за обед спасибо. Вкусно, – смотрю в тарелку.

Суп для меня непривычный – слишком жирный и мясной, но, учитывая, что это первая горячая еда за сутки, я не жалуюсь.

– Ешьте, – она сухо кивает.

Отвернувшись к мойке, начинает чистить картофель. По всей видимости, уже на ужин.

– Давайте, я вам помогу? – предлагаю, даже не подумав.

Просто неудобно становится.

– Отдыхайте сегодня. Сын твой болеет. Я морс сделала. Дай ему, – убирает полотенце с кувшина.

– Спасибо, – в сотый раз благодарю.

Оказавшись в комнате, отведенной для Луки, помогаю ему раздеться и даю лекарства. Пока укладываю спать, гоняю мысли о Мадине. Она мне не показалась стервой, но внутренний голос кричит о том, чтобы я не делала поспешных выводов.

Решив отдохнуть, иду в свою комнату и возвращаюсь с книгой. Пытаюсь вникнуть в текст. Периодически дергаюсь в поисках мобильного телефона. Когда вспоминаю, что его нет, успокаиваюсь. В современном мире не так просто не привыкнуть к гаджету. В моем айфоне было все, начиная от банковских приложений и заканчивая женским календарем.

Голоса с улицы отвлекают. Невольно прислушиваюсь к ним до тех пор, пока не слышу знакомый.

Он приехал?

Подскочив, убираю штору.

Дыхание задерживаю. По ногам, животу, груди и обратно мурашки пробегают.

Расул.

Энергетика бешеная.

В черном деловом костюме он стоит посреди двора и сосредоточенно говорит с кем-то по телефону. Правая рука медленно потирает шею, опускается, отводит полу пиджака и замирает на поясе, акцентируя мое внимание на идеально ровном торсе.

Любуюсь, как дура, чужим мужем. Бегаю от своего, а с ума схожу по чужому. Где справедливость?

Тут же себя одергиваю.

Мурашки – в топку. Все хотелки – туда же.

Закончив разговор, Расул резко поворачивается и смотрит на меня. Улыбаюсь неловко и киваю. Отвечает.

Я замечаю, что он за утро успел подстричься. Грущу. Чуть отросшие волосы идут ему больше, потому что немного вьются. Это придает мягкости обычно строгому лицу.

Расул хмурится и еще раз кивает, будто бы спрашивает: как дела?

Я улыбаюсь.

Нормально.

Он отворачивается и заходит за угол дома, а я с бьющимся в груди сердцем жду, что он зайдет, но слышу звук отъезжающей машины.

Глава 14. Татьяна

На набережной в будний день совсем немного людей. С интересом поглядывая в сторону моря, выбираюсь из микроавтобуса и подхватываю сына на руки. Температура отпустила, поэтому мы поехали сюда.

– Вы пока заходите в магазин, – кивает Марьям на блестящую вывеску и надевает холщовую сумку на плечо. – Мне надо новые ткани посмотреть. Слава Аллаху, вырвалась от домашних дел.

Я разглядываю ее спокойное симпатичное лицо, совсем капельку тронутое благородными морщинами. Вне дома Хаджаева стала более общительной и разговорчивой.

По дороге сюда она рассказывала про город и его историю. Было интересно.

– Конечно, Марьям, не переживайте. Мы с Лукой сами справимся.

Схватив детскую ладонь и улыбнувшись всегда хмурому Бубе, спускаюсь по лестнице и толкаю стеклянную дверь.

– Добрый день, – тут же поднимается со стула немолодая полноватая женщина.

– Здравствуйте, – расстегиваю замок на спортивной кофте. Здесь жарко. – Нам нужна одежда. Для меня и для моего сына.

– Меня зовут Алия, я хозяйка этого бутика, – торжественно произносит она, осматривая нас. – Детский отдел у нас во-о-он там, – указывает на дверь. – Пойдемте за мной. А какой размер у такого чудесного молодого человека?

– Сто шестнадцать уже, наверное, – чуточку теряюсь.  – Но надо будет примерить…

В небольшом зале одежда висит на специальных вешалках. Для мальчиков ассортимент, как всегда, невелик. Мы довольно быстро примеряем два теплых костюма, выбираем три футболки, пижаму и непродуваемую куртку. Добавляю в стопку с одеждой носки и трусы.

Посмотрев на Луку, решаю, что шапка сгодится и прежняя.

– Этого пока достаточно, – командую.

– Мама, а можно мне еще такую футболку? Красную, с машинкой? – спрашивает сын, выставляя указательный палец.

 Я перевожу удивленный взгляд на Алию, она подбадривающе улыбается.

Теряюсь.

Лука ведь никогда не проявлял интерес к тому, во что был одет. Никаких истерик или чего-то подобного. Максимально удобный ребенок, с детства привыкший, что свое мнение лучше оставлять при себе.

– Конечно, можно, малыш, – радостно соглашаюсь. – Посчитайте нам еще эту футболку… Может, ты еще хочешь что-нибудь, Лу?

– Нет. Только это, мамочка.

Мы возвращаемся в женский отдел, и я принимаюсь выбирать что-нибудь для себя. Это сделать непросто, потому что мой сорок второй размер всего за неделю усох до сорокового, стремящегося к тридцать восьмому.

– Я вам покажу платья, которые мы сами производим. Их шьют по спецзаказу. Вам понравится широкий ремень на пуговицах. Сможете затянуть его и тогда будет незаметно, что в талии великовато.

– Отлично, – тут же соглашаюсь.

В примерочной надеваю мягкое трикотажное платье до пола, а затянув действительно широкий пояс, о котором говорила Алия, кручусь перед зеркалом. Заглядываюсь, медленно водя ладонями вдоль живота.

Жемчужно-голубой оттенок, безусловно, мне идет. Сразу хочется уложить волосы свободными волнами, как раньше, и подкрасить губы персиковым блеском.

– Я возьму это платье, – решаюсь.

– Есть еще платок в тон, – заглядывает Алия и с явным одобрением смотрит на мое отражение. – Шикарно на вас село. Просто загляденье. Примерьте с платком.

– Я как-то к платкам не привыкла, – смеюсь, но решаю вдруг поэкспериментировать. Германа нет. Кто мне запретит? – А как их носят?..

– Я помогу.

Подцепив тонкую ткань, Алия мягко покрывает мою голову и аккуратно завязывает концы под волосами сзади. Поправляет, посматривая в зеркало.

Вдруг чувствую себя женственной и прекрасной. Яркая эмоция, как резкая молния, проходится по телу, оседая в голове. Давно такого не было.

– Глаз не оторвать!

– Спасибо вам, – смущаюсь.

Выйдя из примерочной, шарю взглядом по прилавку и стенам, завешанным разноцветными вещами. Лука мирно сидит при входе, на пуфике. С целым пакетом своей новой одежды.

– Ты красивая, мам.

– Спасибо, – с теплой улыбкой оборачиваюсь и замечаю Марьям. Ловлю в ее взгляде интерес к моему новому наряду.

Алия выходит из подсобки еще с двумя платьями. Одно из них – изумрудное, шелковое. Безумной красоты. Руки к нему так и тянутся.