Несовершенная

Она снимала себя на фоне полуразрушенного мира, стоя под очищающим дождем, и это было чертовски красиво. Как завороженный, уставился на ее одинокую фигурку под проливным ливнем.

Я не хотел ей мешать, пугать ее, но подумал, будет эффектно, если я включу свет, поэтому врубил дальний.

И она испугалась.

Че-ерт. Конечно.

Я смотрел на нее, и не верилось, что это та Ася, с которой я успел познакомиться. Она отнюдь не казалась сейчас простой – наоборот, резкая красота бросилась в глаза. Она выглядела ошеломительно.

Дикой и свободной.

Как завороженный, я вышел из машины и тут же ощутил, как дождь полоснул по коже ледяными струями. Моментально вода пропитала одежду до нитки, но мне это даже понравилось, словно включило чувства на полную громкость.

Я приблизился к ней и заметил, как она настороженно наблюдает за мной широко раскрытыми глазами. Как зверек, готовый кинуться наутек, если что-то пойдет не так.

– Прости, что помешал съемке, – громко произнес я, не в силах отвести взгляд.

Она что-то ответила, я не расслышал. Склонился ниже – она была такая маленькая, свет, бьющий сбоку, подсвечивал ее кожу и капли воды на ней неестественным сиянием. Волосы прилипли к щекам темными змейками, губы ярко выделялись на побелевшем лице. Черт, она была прекрасна.

– Я сейчас все уберу, чтобы ты проехал. Извини.

Она буквально отшатнулась от меня, запуталась в платье и упала бы, но я ее поддержал, позволив сохранить равновесие. Ее рука показалась ледяной, и я заметил, как на мое прикосновение ее кожа отозвалась мурашками, а глаза Аси расширились.

Тим, ты влип.

Я скользнул взглядом по ее губам. Мысли от рабочих полетели к черту. Она чуть дернулась, пытаясь вырвать руку, и я опомнился.

Обуздав свои неожиданные желания, я продолжил:

– Ася, стой, – она подняла на меня взгляд. – Ты фотограф?

Вопрос вызвал недоумение.

– Да нет, просто люблю иногда пощелкать всякое, – ее голос звучал неуверенно.

Я сделал шаг к ней, о чем тут же пожалел. Она смотрела на меня, подняв голову, и я понял, что внутри поднимается нерациональное, безумное желание ее поцеловать. Но вместо этого я склонился к ее уху и сказал:

– У меня есть к тебе предложение. Поработаем?

Она была обескуражена, но предложила обсудить это в сухом месте, и, убрав машину с дороги, я зашел вслед за ней. У нее с последнего моего пребывания здесь стало уютнее. Все было старым, но таким домашним, что ли. И сама она, переодевшись из эффектного мокрого платья, стала выглядеть очень уютно в своем толстом пушистом халате. Стала более настоящей, чем несколько минут назад.

Она не пыталась со мной флиртовать, заигрывать, соблазнять. И, сидя следующие полтора часа бок о бок с ней и обсуждая детали моего предложения, я не знал, радоваться мне этому или расстраиваться. Рядом с ней я почувствовал небывалое спокойствие, мне не нужно было никого изображать. Я был самим собой, и даже усталость отошла куда-то на задний план.

Когда я уходил, она стояла на крыльце, чуть склонив голову и задумчиво глядя мне вслед. Без улыбки, лицо серьезное до невозможности.

Не сдержавшись, я подмигнул ей, и она чуть улыбнулась и покачала головой. Улыбка ей шла, неожиданно захотелось, чтобы у нее было больше поводов дарить ее миру. Или мне.

***

Заметив, что Ася снова начала нервничать из-за предстоящей задачи, я успокаивающе произнес:

– Слушай, главное, чтобы они не выглядели искусственными или будто мы их на мушке держим. Остальное на твое усмотрение. Не переживай. Просто сделай как умеешь, и все.

Спустя два дня, когда земля просохла достаточно для возобновления посевной, мы катили по полевой дороге вдаль от села. Все эти дни она переживала, и это казалось мне странным, я не мог понять, почему она так волнуется. Я же видел фото. И если она снимет так же, результат устроит абсолютно всех, в этом я не сомневался. Поля простирались на много километров вокруг, но сегодня нам предстояло отснять несколько человек, которые находились в одном секторе.

Посевная начиналась рано и продолжалась до поздней ночи. Пока установились солнечные дни, работа кипела и почти не останавливалась. Сроки были сжатые, а объемы – огромные.

У меня появилось свободное время в обед, я предложил Асе съездить пощелкать, но она наотрез отказалась, заявив, что там что-то не так со светом. Поэтому пришлось прислушаться и освободить себе время перед закатом.

– Можно я открою окно? – спросила Ася, посмотрев на меня.

– Конечно.

Она опустила стекло и подалась вперед, подставляя лицо ветру и щурясь от удовольствия. Он тут же взметнул ее собранные в хвост волосы и выбил мелкие прядки, заставив ее то и дело отводить их от лица.

Салон наполнился теплым воздухом. Пахло чудесно: разогретыми за день молодыми травами, особенно полынью и чабрецом. И землей. Лучше всего ощущался запах только что вспаханной земли, которую уже оккупировали грачи, выискивая поднятых на поверхность червей и другие лакомства.

Вскоре мы приехали на нужное место, и я заглушил машину, встав у края поля. Трактор был неподалеку, и я решил не заезжать в пахоту. Ася уже доставала технику и что-то настраивала. Сначала поснимала на большой объектив издалека, параллельно проверяя кадры, глядя в экранчик. Судя по ее довольному лицу, получалось неплохо. Я попытался заглянуть через ее плечо, чтобы тоже посмотреть, что там выходит, но тут же получил тычок локтем в ребра.

– Вы получите уже готовые фотографии, с обработкой, все как надо. Вы же мой клиент, – сказала она, с улыбкой оглянувшись на меня.

Я не настаивал. Посмеиваясь, сорвал травинку, зажал ее в зубах и отошел к машине, облокотившись о капот и наблюдая издалека за ее работой и за ней самой. Она стояла на краю поля в коротких джинсовых шортах, открывающих длинные ноги, и в широкой футболке, повязанной на талии узлом. Приятный ветерок трепал ее волосы, и она то и дело откидывала от лица непослушные пряди, вырванные из прически ветром и мешающие работать.

Пока Ася меняла объективы, я махнул машинисту, и тот остановился напротив нас. Все они были с утра предупреждены о подобной участи.

Когда она начала разуваться возле машины и скинула носки, я удивленно посмотрел на нее, не понимая, что это означает.

– Это что-то новенькое… – усмехнулся я.

Ася весело посмотрела на меня.

– Так будет легче идти. А еще… – она ступила на вспаханную землю и промычала от удовольствия, когда стопы коснулись влажной, прохладной текстуры, потом добавила: – Приятнее.

– Вот сумасшедшая.

– Да сами попробуйте, – посоветовала она мне. Но я только покачал головой: ни за что.

Перебросившись с машинистом парой фраз, она быстро сняла его, посмотрела в экранчик и осталась крайне довольна увиденным. Когда она отпустила его, он поехал дальше, и Ася сделала еще несколько фотографий вблизи.

Так мы поймали еще несколько человек, а закончив с фотосъемкой, обсудили дальнейшие планы и решили, что завтра будем снимать на рассвете. Отснимем основное, а что не успеем, доделаем вечером. После этого Ася приступит к обработке, и через несколько дней фото будут готовы. Меня все более чем устраивало.

Путь назад пролегал по другой дороге. Чтобы не разворачиваться, я просто поехал дальше, дав небольшой круг. Я четко осознавал, что не хочу сейчас везти ее в деревню и прощаться. И Ася вроде была не против, она сидела, любуясь пейзажами и выглядела расслабленной. Мне это нравилось.

Вскоре мы выехали к озеру, по широкой плотине которого нам предстояло проехать. Там, возле водоотводных труб, я остановился и вышел из машины. Понаблюдав за мной пару мгновений, Ася тоже вышла, с ностальгией оглядывая берег. Кажется, с этим местом у нее были связаны какие-то воспоминания.

И мне показалось весьма символичным помочь создать ей новые. Со мной.

Глава 9. Ася

Я не понимала, почему Тимур остановился, но, как ни странно, никакой тревоги по этому поводу не испытывала. Сегодняшний вечер рядом с ним вообще показался мне очень легким. С интересом проследив за ним взглядом, я поколебалась пару мгновений, но тоже решила выйти из машины. И меня затопили воспоминания. Столько всего связано с этим местом, никогда не пустовавшим летом, когда я была маленькой, и таким запущенным теперь.

В детстве мы все проводили здесь много времени в теплое время года, вдали от деревни, от взрослых. Я полной грудью вдохнула специфичный озерный запах и посмотрела на Власова, который спустился к воде и тронул ее рукой.

– Решили открыть купальный сезон? – поинтересовалась я, и он бросил на меня лукавый взгляд.

– А когда у вас обычно открывают?

– По-разному, – я пожала плечами. – Кто-то начинает купаться в июне, я как-то открыла в середине мая.

– Так значит, давно пора? – спросил он и, скинув кепку, начал расстегивать рубашку.

Я покачала головой. Мы были мелкие и глупые, ставили никому не нужные рекорды, часто опасные для жизни и здоровья. Зачем-то проверяли себя на прочность, как будто что-то хотели доказать. Вот только кому?

Конечно, май выдался жарким, но этого бы не хватило, чтобы прогреть воду. Тут только недавно лед последний сошел.

– Смотрите, не откиньтесь, а то еще сердце прихватит, и кто мне заплатит за съемку? – поддразнила я, с ленивой усмешкой наблюдая за мужчиной.

Он обернулся с веселой искрой в глазах, молча снял рубашку и начал расстегивать штаны.

Вот блин! Я резко отвела глаза. Камешки под ногами внезапно стали предметом невероятной важности. Но взгляд все равно норовил подняться. И кто бы меня осудил? Он выглядел как чертов бог. Внимание притягивали широкие плечи и рельефная спина с перекатывающимися под кожей мышцами, длинные ноги. Понятно, что спортзала в свободное от деревни время он не чурается. И задница у него классная. Вот чертовщина.

Я сглотнула и, чтобы отвлечься, сказала:

– Там, где стоите, резкий обрыв через пару метров. В такую ледяную воду лучше нырять с труб, – я указала на две махины рядом. – Там нет камней, и это безопасно.

– Опробуешь воду? – поддразнил он, повернувшись ко мне корпусом, и я с трудом заставила себя смотреть ему только в глаза.