Девочка и мудрость

Дорога к дому в одном месте пролегала через ореховую рощу. Девочка спокойно шла, погружённая в свои мысли. Она всё думала и думала о том, как бы ей тактично объяснить синьоре Фолли, что произошло недопонимание, и что, может быть, синьора Радость говорила не слишком громко, поэтому синьора Фолли не всё расслышала, и, что она, Летиция, навряд ли сможет помочь в…

Вдруг кто-то сзади набросил ей мешок на голову, повалил на землю и стал шарить в карманах. Девочка всё тут же поняла и так сильно разозлилась, что, извернувшись, со всей силы пнула грабителя башмаком. Она не видела, куда попала, но детский голосок вскрикнул:

– Ой!

И это разозлило Летицию ещё больше. Но тут кто-то крепко схватил её за щиколотки, а кто-то навалился на неё так, что прижал голову и руки к земле. И какой-то миг она вообще не могла пошевелиться. А потом всё закончилось. Когда девочка поднялась на ноги, сняла мешок и огляделась – вокруг никого не было. Летиция не выдержала. Она села на землю и расплакалась. Впервые в жизни она почувствовала себя маленькой и беззащитной. И даже пожаловаться было некому – родителей у неё не было.

Выплакавшись, Летиция вспомнила, что ударила кого-то из нападавших.

«Это однозначно был ребёнок, – думала она. – Ну ведь должна же у него остаться ссадина, если он ойкнул! Если я попала ему в колено, то он будет хромать; если – в бок, то ему будет больно ходить; если – в лицо, то скорей всего будет синяк… Нельзя этого так оставлять, иначе меня будут грабить все, кому не лень. Летиция поднялась и быстро зашагала обратно в город, с твёрдым намерением проучить обидчика.

За ореховой рощей начинались убранные пшеничные поля, а за ними раскинулся оливковый сад. Пшеничные поля и сад разделяла медленная, но полноводная речка. Летиция прошла по старинному каменному мосту, вошла в сад и уже собиралась свернуть на дорожку, ведущую к городу, как вдруг услышала: «Плюх.. плюх…»

– Наверно, кто-то стирает, – подумала она и остановилась. – Но здесь поблизости никто не живёт! – сказала она вслух. – Надо проверить.

Девочка пошла на всплеск воды. Она шла медленно, всё время озираясь: нет ли кого поблизости. Всплеск прекратился, а потом она услышала голоса, которые вывели её к тому месту, где река круто поворачивала влево. Там, на противоположном берегу, со стороны пшеничного поля, растянувшись на скошенной стерне, лежали трое мальчишек. Рядом, на сером валуне сохла выстиранная рубаха. Сообразив, что её не заметили, Летиция подкралась к широкой раскидистой оливе, которая росла у самой кромки воды, и спряталась за её стволом. До мальчишек было рукой подать. Девочка выглянула из-за дерева и увидела сына мясника, сына нотариуса и ещё кого-то. Третьего она не разглядела – у него на лице лежал мокрый носовой платочек.

– А красивая все-таки у тебя будет жена! – сказал Вико, сын мясника.

Ему скоро должно было исполниться 15 лет, тот самый возраст, когда начинают подумывать о женитьбе и приглядываться к девицам. Сам он был очень даже ничего! И если время от времени он и глядел какой-нибудь молоденькой синьорите во след, то синьориты на выданье, и особенно их мамаши, давненько и вполне серьёзно приглядывались к парню. Он был красив, строен, с копной иссиня-черных кудрей, трудолюбив, прилежен в учебе, непревзойдён в седле и, что немаловажно, имел быстро растущее состояние. Колбасы и окорока его отца славились по всему побережью, а Вико был единственным наследником.

– Заметь, – сказал Джузеппе, сын нотариуса, – она ещё и очень богата. Её земли по площади уступают только землям твоего отца. Женишься на ней и станешь самым богатым в наших краях… Ты вообще нас слышишь? Эй, Серджио!

Третий мальчик сел и снял платочек с лица.

– Да. Не глухой, – отозвался сын градоначальника.

Прямо посреди его лба, над переносицей, торчала огромная шишка, а под глазом наливался синяк.

Летиция ахнула!

– Это не жена, а позор, – процедил он.

– Конечно позор! – воскликнул Вико. – Представляешь, она тебя вот так каждый день ды-дынц в нос! А ты, молча так, рубашки стираешь, чтобы пятна крови не остались. И никакой тебе прислуги не надо. Вот забогатеете, а!

Вико и Джузеппе покатились со смеху – благо, что лежали.

Сын градоначальника, а ему было только двенадцать, с удовольствием отпинал бы своих дружков, да струсил. Вико был почти на две головы его выше, и руки у него были как две кувалды. А Джузеппе, хоть и был его ровесником, хоть и был его роста, но веса в нём было, как в хорошем борове. Он так и дрался всегда – собьёт с ног соперника и сверху всем телом навалится, а тому, кто под ним, и дышать нечем. Ну и всё, считай победил.

Серджио так и метался от одного ржущего друга к другому, злой, как ревущий океан, а потом остановился и голосом полного триумфа заявил:

– Запомните этот день! Потому что сегодня вы смеётесь надо мной в последний раз!

Вико и Джузеппе замолчали.

– Вы что, действительно думаете, что я кому-нибудь позволю напоминать мне, что моя жена когда-то плясала на площади и развлекала городскую чернь? Да будет вам известно, что мы с отцом уже всё решили. Как только он вернётся домой на следующей неделе, мы отправим мою будущую женушку в монастырскую школу. И останется она там, пока ей не исполнится семнадцать. А потом отец её вернёт, мы поженимся, через год она родит мне наследника, и всё! Больше она мне не нужна! И как только у меня на руках окажется законный наследник всего её имущества, она снова отправится в монастырь. И теперь уже навсегда!

Летиция сидела за деревом открыв рот. Нет, она не плакала.

«Это не может быть правдой, – думала она, – не может. Он специально так говорит, чтобы позлить их!»

Ошалев от услышанного, сидели и Вико с Джузеппе. Серджио, довольный собой, высокомерно смотрел на друзей.

Наконец Джузеппе сказал:

– И это всё для того, чтобы жениться потом на Розанне, за которой ты уже год бегаешь? Но ведь Летиция ничуть не хуже Розанны!

– Не тебе об этом судить, Джузеппе! – огрызнулся Серджио. – Никто и никогда не скажет о Рози, что она плясала для челяди!

– Ты стыдишься её, да, Серджио? – поднявшись на ноги, сказал Вико. – Летиция уже сейчас хорошенькая девочка, а когда вырастет – зацветёт, как апельсиновое деревце. А ещё я думаю, что при хорошем образовании она станет умной женщиной.

– Да никто не спрашивает, о чём ты там думаешь! – закричал Серджио. – И зачем тебе умная жена, Вико? Чтобы казаться при ней дураком? А может ты мечтаешь попасть в подкаблучники?

– Зачем? – воскликнул парень. – Я буду любить её! Я буду о ней заботиться! Если вам с отцом ничего, кроме её земель, не нужно, так зачем же, скажи на милость, губить её в монастыре? Отдай её мне, Серджио! А я отдам тебе её земли.

– Опа! Да наш бычок влюбился, – съехидничал Серджио.

Зря это было сказано. Вико бросился на него с кулаками. Они, сцепясь, катались по бережку, пыхтели, лягались… Серджио изловчился и со всего размаха заехал Вико в ухо. Тот взвыл от боли, потом поднялся сам, поднял с земли Серджио и, швырнув его в речку, собрался нырнуть следом. Но не успел. С криком «не-е-ет», на него налетел Джузеппе, сбил с ног и, усевшись сверху, прижал его к земле.

– Идиот ты, Вико, – зашептал Джузеппе. – Хочешь сдохнуть на виселице за то, что утопил сына градоначальника? Угомонись, говорю тебе.

Вико затих, а Серджио тем временем выбирался на берег. Когда все трое поднялись на ноги, Серджио, еле шевеля разбитой губой, злобно прошипел:

– Я всё расскажу отцу.

– И я расскажу твоему отцу – всё! – ответил Вико. – Он будет счастлив услышать, как его сынуля – богатый мальчик – отбирает гроши!

Серджио залез в карман и вынул оттуда горсть монеток.

– Видишь? Видишь? – спросил он Вико, потряхивая горсткой. – Ты думаешь, они мне нужны? Запомни, мясник, – сказал Серджио и швырнул деньги в реку, – если после сегодняшнего случая она снова придёт на площадь, то в следующий раз, я не только её обберу, но ещё и отпинаю как следует. А если ты проболтаешься кому-нибудь, то лавочка твоего папаши в одночасье сгорит до тла. Ты идёшь, Джузеппе?

Мальчики разошлись. Джузеппе, виновато опустив глаза, поплёлся за Серджио прямичком по колкой соломе, а Вико, смыв кровь с руки, разбитой в драке, пошёл вдоль берега. Всё стихло.

Летиция сидела под старой оливой и думала, думала… пока не заметила, что начало смеркаться. Она вышла из-за своего укрытия и пошла домой. Задолго до того, как она подошла к дому с дырявой крышей, она заметила женщину, которая нервно ходила по дороге. И когда Летиция подошла, та загромыхала:

– Где ты ходишь, безмозглая девчонка? Я уже все глаза проглядела! Все порядочные люди по домам давно разошлись, а ты всё оборванцев развлекаешь! Где деньги?

– Не смейте повышать на меня голос, – спокойно и очень по-взрослому ответила Летиция. – Я вам не дочь и ничем вам не обязана.

– Но ты же обещала…

– Ничего я вам не обещала, синьора Фолли. Вас не учили, что врать грешно?

Летиция не собиралась ни ругаться, ни извиняться. Она развернулась и пошла дальше, оставив жадную тётку стоять с открытым ртом.

Дома в кресле, стоящим у жаркого камина, сидела синьора Радость и вязала кружева. Давно остывший обед стоял на столе. Летиция зашла, поздоровалась, вымыла руки, молча села за стол, съела овощное рагу с фасолью, попила молока со сладкой лепёшкой и, так же молча, села в кресло напротив пожилой синьоры, поджала ноги и уставилась в огонь. Летиция молчала, и Мудрость, изредка поглядывая на девочку, молчала вместе с ней.

– Бабушка, – наконец сказала Летиция. – а знаете, что сегодня произошло?

– Знаю, детка. Всё знаю, – ответила синьора.

– Я одного не пойму, – немного помолчав, сказала девочка. – Почему всё так? За что он меня ненавидит? Я же не ворую, не попрошайничаю… Что плохого в том, что я честно, пением и музыкой, зарабатываю на жизнь? А ещё этот пекарь… и соседка… Я никого не хотела обидеть. И почему синьор градоначальник хочет забрать мои земли? Ведь мне их родители оставили, как и этот дом. Значит, они мои. Как можно вот так взять и забрать? Серджио, наверно, врал, да?

– Послушай меня, Летиция, – сказала Мудрость, откладывая своё рукоделие. – Послушай меня сегодня очень внимательно. Человеку для жизни необходимы три вещи – это еда, кров и безопасность. Когда рождается ребёнок, всем этим его обеспечивают родители. И когда я встретила тебя весной, я была очень удивлена тем, как ты живёшь. А то, что тебя до сегодняшнего дня никто не обижал, связано вот с чем: бедняки тебя не трогают, потому что ты кормишь их детей, а люди, не чистые на руку, обходят тебя стороной, зная того, кто тебе покровительствует. И синьор градоначальник вовсе не плохой человек, но он не может заставить своего сына тебя любить. Но в то же время он желает, чтобы его сын был обеспечен и счастлив, даже если в угоду его счастья надо будет пожертвовать твоим. Каждый родитель любит своего ребёнка. И это правильно.

– А у меня нет родителей, – сказала Летиция, стараясь не плакать. – И обо мне некому заботиться. Но я ведь уже взрослая, я могу позаботиться о себе сама!

– Нет, девочка. Не можешь. Тебе только десять лет, и пора взросления ещё впереди. А это очень нелёгкое время. Завтра я оставлю тебя и снова отправлюсь в путешествие. Поэтому послушай меня, Летиция, очень внимательно и запомни – ты больше не можешь жить одна. Ты должна найти семью, где будешь в безопасности и где позаботятся о твоем будущем. И пока ты не выйдешь замуж, ты должна оставаться в этом доме.

Летиция задумалась, а потом ответила:

– Да, скорей всего вы правы. Хорошо, тогда я пойду и попрошусь в семью своих подружек Изабеллы и Марии. Их мама ко мне очень хорошо относится. Нам с девочками будет весело. Скоро синьор градоначальник пришлёт мне запас продуктов на зиму, и я им его предложу… А потом…

– Летиция, – перебила её Мудрость, – детка, ты, наверное, ни меня, ни Серджио не услышала. Когда вернётся градоначальник, ты отправишься в монастырь. И поверь, мама Изабеллы и Марии перечить ему не будет. Хочу повторить тебе ещё раз: каждый родитель любит своего ребёнка. Ты будешь лишней.

– Но, синьора Радость, куда же мне тогда пойти? В нашем городе и окрестностях все семьи многодетные.

– А как же семья Баскони?

– Баскони, Баскони, Баскони… ммм… – никак не могла вспомнить девочка. – Это вы про старого библиотекаря говорите? – в ужасе воскликнула Летиция. – Нет, нет. Ни за что! Никогда!

– А что так? – поинтересовалась Мудрость. – Чета Баскони – порядочные люди, и у них нет детей. Они позаботятся о тебе с великой радостью.

– Бабушка, вы же просто ничего не знаете! Когда-то у них был сын, но из-за того, что синьор Баскони вечно ходит по городу со своими книжками и надоедает всем уговорами об обучении чтению и письму… Кому они только нужны! Так вот, из-за этого над их сыном начали смеяться, и он много лет назад сбежал из дома. И больше о нём никто не слышал.

– Милая моя девочка, – снова начала говорить Мудрость. – Ни в чтении, ни в письме нет ничего плохого. Ты ведь умеешь считать и играть на дудочке.

– Зачем же вы сравниваете, дорогая синьора! – воскликнула девочка. – Это всё нужно для денег.

– Да, это так, – ответила Мудрость. – Но скажу тебе по секрету, что и синьор градоначальник, и синьор нотариус, и синьор доктор, и тем более король, умеют читать и писать. Уверяю тебя, это совсем не сложно. К тому же, я много раз убеждалась – знаний лишних не бывает!

– Нет, не уговаривайте меня, бабушка. Я не пойду в семью библиотекаря. Куда угодно, только не к ним!

– Что ж, – вздохнула Мудрость, – это твоя жизнь. И я не в праве заставлять тебя.

Время было позднее и Мудрость, уложив Летицию в постель, поцеловав её в лоб, затворив за собой дверь, исчезла.

Летиция проснулась поздно и, вспомнив всё пережитое, долго лежала в постели, думая о том, как ей быть. К обеду она всё-таки поднялась со своей кроватки и прошлась по дому. Дом был пуст. Она вошла в кухню, но кухня вдруг стала совсем чужой: в печах не горел огонь, не пахло вкусно приготовленной едой, и пожилой синьоры не было. Было тихо и грустно.

«Найди семью, где ты будешь в безопасности, – слова Мудрости вдруг всплыли в голове. – Каждый родитель любит своего ребёнка… своего ребёнка… своего».

Летиция открыла верхний шкафчик, достала крынку со сливками и булку, пару раз укусила, но аппетита не было вовсе.

«Чета Баскони – порядочные люди… они о тебе позаботятся, – опять вспомнила Летиция. – Когда вернётся градоначальник, ты отправишься в монастырь».

Летиция всеми силами не хотела жить в доме библиотекаря, но монастыря она откровенно боялась. Одна мысль о монастырской школе – без песен, танцев и веселья – повергала её в ужас. Так до самого вечера девочка и слонялась по пустому дому, вновь и вновь перебирая в памяти слова синьоры Радость.

К вечеру, вконец измученная необходимостью выбора, Летиция решила:

«Синьора Радость никогда меня не обманывала, а человек, который распоряжается всем моим имуществом, благополучно строит планы о счастье своего сына за мой счёт, даже не спрашивая моего мнения».

Дилемма была решена. Летиция зашла в свою комнату, собрала в узел нехитрые пожитки, достала из потайного места грамоты, подтверждающие её рождение, родословную и право на наследство, вышла из дома, кликнула большого белого пса и отправилась в город.

3. Семейство Баскони

Дом библиотекаря Баскони находился на окраине города. К дому примыкал бесконечно большой сад. В нём росли все мыслимые и немыслимые растения, прибывавшие в Италию из-за моря и по многочисленным дорогам. Вот уже 30 лет как была основана библиотека и ботанический сад, и все эти годы королевская казна, не скупясь, выделяла на их содержание деньги. Бессменным библиотекарем и садоводом оставался синьор Лучиано Баскони. Это был человек великого ума и имевший в жизни две страсти: во-первых, он самозабвенно любил растения, а во-вторых – книги. И эти две страсти за долгие годы жизни не просто смогли ужиться вместе, но переплелись воедино и обогатили друг друга. Синьор библиотекарь прекрасно рисовал, занимался выведением новых сортов цветов, писал научные труды по растениеводству и мог часами увлеченно рассказывать об окружающем мире. За это его и не любили. И даже считали чокнутым! Люди не понимали, зачем нужны знания, которые не приносят доход, и зачем с утра до вечера ковыряться в земле, если нет возможности превратить свой труд в золотые монеты. Что же касается библиотеки, то и здесь Лучиано Баскони был незаменим. Он знал латынь, английский, арабский, французский и китайский. Он переводил книги и копировал иллюстрации, дополняя их своими пояснениями. Копии переведённых книг хранились в королевской библиотеке. Король высоко ценил синьора Баскони и не упускал возможности назначить аудиенцию, когда библиотекарь приезжал ко двору.