скачать книгу бесплатно
Лисов целует маму в щеку, машет на прощание. За распахнутой подъездной дверью августовское утро, встречающее бодрящей прохладой. Поеживаясь, Рома застегивает спортивную куртку до горла и бредет к магазину. Ходьбы до него минут пятнадцать, поэтому он не торопится, вслушиваясь в щебетание ранних пташек.
Сквозь растопыренную листву деревьев солнечные лучи поглаживают теплом щеки, нос и глаза. Воздух еще чист от выхлопов машин, дорога свободна и просматривается до обоих концов улицы. Свернув к перекрестку, Лисов дожидается зеленого сигнала светофора.
На лбу пролегает морщинка. Наслаждение утром кажется неправильным. То, что произошло с Полосковым, тоже неправильно. Еще и их разговор накануне рокового прыжка никак не идет из головы.
Пищит светофор. Рома переходит дорогу и натыкается на чье-то тело. Сердце замирает. Приглядевшись, он узнаёт:
– Хра?мов?.. – Одноклассник не шевелится, лежит с закрытыми глазами. Грудь поднимается-опускается. – Эй, ты не сдох там? – Подойдя ближе, Лисов легонько пинает Демьяна в колено. Тот, свернувшись в позе эмбриона, что-то неразборчиво мямлит.
Прикинув, что на работу он не опоздает, если поможет Храмову, Рома поднимает его. Перекинув его руку себе через плечи, тащит к дому, приговаривая:
– Повезло тебе, идиотина.
В четвертом классе им задали парный проект, который можно было доделать дома. Ребята рассудили, что Демьян живет ближе, и пришли туда. Рому удивило, что посреди города еще остались деревянные одноэтажные дома, но больше всего поразил общий туалет на улице.
– А как вы, ну, по-большому ходите? – спросил он. Храмов посмотрел на него как на дурака и ничего не ответил. – А если прям припрет?
– На корточках посидишь, – бросил тот.
Они рисовали с перерывами на перекусить и пострадать ерундой.
– Смотри, – важно нахохлившись, Демьян распахнул окно в своей комнате и выбрался на улицу. – В многоэтажках так нельзя. – Он довольно ухмыльнулся.
Впечатленный Рома проделал то же самое. Потом они, позабыв о домашнем задании, засекали время и выбирались из дома на улицу и забирались внутрь. К делу присоединились водяные пистолеты. Волосы слиплись, улыбки сияли, а подоконник и ковер перепачканы влажной землей.
– Вы че тут устроили?! – завопил старший брат Демьяна, Даниил, и залепил им по звонкому подзатыльнику. – Ну-ка все убрали, пока предки не вернулись!
Приунывший Демьян что-то буркнул и поплелся за тазиком с тряпкой. Рома остался, и они благополучно отмыли подоконник, но лишь растерли грязь по ковру. Уходя, Лисов слышал громкий голос матери Храмова: «Больше никогда не приводи этого мальчика к нам домой!»
Опасливо оглядевшись, Лисов сначала дергает ручку двери (заперто), потом толкает окно. Оно отворяется. Рома затаскивает Храмова внутрь и кладет на кровать. Комната Демьяна теперь кажется маленькой, а он сам едва не задевает макушкой потолок. Скопившаяся за день летняя духота облепляет щеки.
– Надеюсь, ты тут не помрешь, – бормочет Лисов, выбирается через окно и спешно уходит со двора.
Стоит только какой-нибудь бдительной соседке заложить его, как ему предъявят еще и проникновение со взломом. И хоть окно открылось само, в этом никто не будет разбираться.
Впервые его поймали на воровстве, когда на выходе из продуктового запищал детектор. В кармане Ромы нашли пачку жвачки. Владислав, тогда еще худой, раз за разом спрашивал:
– Зачем ты украл жвачку? Почему ты ее украл?
Он менял интонацию, и, когда, сурово насупившись, гаркнул: «Какого черта ты воруешь у честный людей?!», Рома заплакал, поджав губы.
Он сидел на шатающемся стуле и ревел, всхлипывая, но упорно молчал.
– Хочешь, чтобы мы тебя на учет поставили, а потом в тюрьму посадили?
Владислав, выждав какое-то время, хотел продолжить расспрос, но тут в кабинет ворвалась мама. Такой Рома ее ни разу не видел: глаза сверкали, губы дрожали, волосы растрепались.
– Что вы себе позволяете?! – воскликнула она, загородив сына от полицейского. – Мой сын ни в чем не виноват!
Вместо ответа Владислав показал ей запись на камере. Мама заплатила за жвачку, взяла сына за руку и вывела из участка. Они шли, пока он не перестал всхлипывать.
– Рома, – ласково позвала мама. Лисов посмотрел на нее красными глазами, – ты крал жвачку?
Его подбородок задрожал, сердце в страхе заколотилось. Он колебался, боясь, что мама тоже накричит на него, как полицейский. Роме было шесть лет, и не так давно его отец ушел из семьи. Мама отправила его в магазин за продуктами (впервые!), и он сразу же попал в беду. Опустив голову, Рома еле слышно пролепетал:
– Я забыл достать ее из кармана.
Мама присела перед ним на корточки и крепко обняла. В ее объятиях он стал самым счастливым мальчиком на свете.
– Никогда не позволяй никому, даже взрослым, обвинять тебя в том, чего ты не делал, – напутствовала она и, поцеловав сына в макушку, повела домой.
Работает Рома с отдачей. Он не опаздывает, не подводит руководство, даже матом не ругается, хотя иногда так хочется. Теперь же он должен столкнуться со своим страхом лоб ко лбу. Казалось бы, поговорить с начальником не так сложно: просто открываешь рот и говоришь так-то и так-то, но… сомнение точит когти о душу, как кошка – о когтеточку.
– Василий Петрович, – в перерыве Лисов подлавливает начальника, – у вас есть минутка?
– Для тебя да. – Тот улыбается, сверкая золотыми клыками.
Рома потирает шею. Рядом с грохотом разгружают ящики, тарахтит выхлопная труба фуры.
Кашлянув, Лисов начинает издалека:
– Василий Петрович, можно я на завтра отгул возьму? – Начальник приподнимает брови. Рома неловко поясняет: – Видите ли, семейные обстоятельства…
Начальник кладет руку ему на плечо и отводит в сторону от остальных грузчиков. Убедившись, что поблизости никого нет, спрашивает:
– Это из-за тех статей в интернете, да?
– Каких статей?..
– Пишут всякие местные СМИ, что у вас в школе парнишка с крыши прыгнул. Винят тебя.
Щеки Ромы пылают. Он мнется, не находясь с ответом.
– Расслабься, я СМИ не доверяю. Пишут там свою чепуху, невиновных людей очерняют. Кстати, у меня тут полицейские спрашивали про твое алиби. Я его подтвердил.
– Спасибо, – улыбается Лисов.
– Не за что. Так что отгул твой. Удачи. – Похлопав его по плечу, Василий Петрович уходит к грузчикам, попутно раздавая указания.
Рабочая смена пролетает незаметно. После обеда Рому отпускают. Лисов идет домой, сворачивает с привычной дороги, растягивая путь до дома. В парке садится на скамейку и разглядывает фонтан. Лучи солнца игриво поблескивают в воде, заставляя щуриться. Освежающие брызги сдувает ветром ему на лицо. Прикрыв глаза, Лисов раскидывает руки по спинке лавки и откидывает голову. Сидеть в тени после изнуряющей работы – одно удовольствие.
По парку гуляют мамы с детьми, люди с собаками, спортсмены пробегают круг за кругом. Рома всматривается в лица людей и представляет, как бы они отреагировали, если бы узнали, в чем его обвиняют.
В участок мама ведет Рому под руку. Он идет медленно, разглядывая мыски кед. Полиция и так сделала ему поблажку, он должен быть благодарен.
– Ничего не бойся, – говорит мама. – У полиции нет на тебя никаких улик. Ты ведь не общался с тем мальчиком?
– Мы особо не общались. Иногда в школе парой фраз перекидывались.
– Тем более нечего переживать.
Чем ближе они к участку, тем медленнее и тяжелее шаги Ромы. Он останавливается и затравленно смотрит на мать.
– Если хочешь что-то сказать, сейчас самое время, – говорит она.
Если б он только знал, что сказать. В такие моменты слова всегда вылетают из головы.
– Не знаю… Не знаю, чем это все закончится. А вдруг меня обвинят и посадят?
– Этого не будет, – мама качает головой. – У них не получится обвинить тебя в чужом неверном выборе.
– Почему ты так в меня веришь? Я ведь столько хлопот тебе доставил, не слушался, хамил иногда… а еще меня чуть что сразу в участок ведут.
Мама фыркает:
– Они просто улучшают статистику. Что Федор, что Владислав – лоботрясы. Преступности нет, вот они и вешают всех собак на тебя.
Мама всегда права. У нее больше жизненного опыта, и не ему, шестнадцатилетнему школьнику, с ней спорить.
– Прости, что заставляю тебя пройти через это.
– Я твоя мать, и я пройду через что угодно, если потребуется тебя защитить, лисенок.
– Ну наконец-то, – говорит Владислав, помешивая одноразовой ложкой темную терпкую массу. – Мы вас уже заждались.
Его острый взгляд скользит по Роме. Тому бы сейчас сдержаться или отвести глаза, но он ухмыляется.
Вытащив ложку, Владислав облизывает ее и выкидывает в мусорное ведро. Повернувшись, лениво машет пухлой рукой.
– Идемте.
Они петляют по узким коридорам. Из-за летней жары Рома краснеет и покрывается потом, а волосы облепляют голову.
– Подождите пару минут, – говорит Владислав.
Рома с мамой садятся на стулья. Он проводит руками по лицу и волосам, закурчавившимся от влаги. Единственное окно в конце длинного коридора закрыто, а кондиционера нет.
– Душно тут, – Лисов обмахивается руками, – может, на улице подождешь?
– Не думай от меня избавиться. Пара часов жары меня не убьет.
Выглянувший из-за двери Владислав зовет:
– Заходите.
Рома разминает шею, надеясь, что мама не видит, как у него дрожат коленки. Если бы не ее поддержка, он бы точно струхнул. Набравшись смелости, Лисов входит в кабинет.
Федор сидит, сложив пальцы, и пристально разглядывает Рому.
– Ну привет, Федор, – говорит мама. – Опять решил моему сыну нервы потрепать?
– И тебе привет, Лена, – со вздохом тот поднимается и указывает рукой направление. – Идемте в допросную.
Здесь Рома проводил много времени, не отвечая на обвинения. И хоть мама всегда была на его стороне, полицейские лишь сильнее укреплялись в своем мнении. Лишь однажды ситуация чуть не вышла из-под контроля.
– Мы больше не можем закрывать глаза на его проступки, – сказал Владислав, глядя в глаза матери Ромы. – Мы должны поставить его на учет в ПДН[1 - ПДН – подразделение по делам несовершеннолетних. – Примечание редактора.].
Лисов тогда уже наслушался разных страшилок, поэтому выдавил из себя знаменитую ухмылку и промолчал. Мамины глаза потемнели, брови нахмурились, руки нервно затеребили ремешок сумки.
– Не надо, – ее голос прозвучал неожиданно тихо. Тогда Рома перестал улыбаться. Семейная черта: случилось что-то плохое, притихни. – Давайте договоримся.
– Вы ведь не на взятку сейчас намекаете?
– Я ни на что не намекаю. Я не хочу, чтобы мой сын стоял на учете.
– Я тоже много чего не хочу, но это жизнь, милочка.
Видя, как у мамы задрожали губы, Рома сжал кулаки. Тогда ему захотелось врезать полицейскому так, чтобы зубы разлетелись во все стороны. Резкая вспышка гнева сменилась чувством вины, когда мама сказала:
– У вас тоже есть дети…
– Но они не нарушают закон чуть ли не каждый день.
– …но они наверняка совершают ошибки. Все люди совершают ошибки. Рома не сделал ничего, чтобы ставить его на учет. Просто… если он испортит чье-то имущество, свяжитесь со мной, и я оплачу все расходы.
Мама протянула Владиславу визитку. Он долго смотрел ей в глаза, заставляя унижаться с вытянутой рукой, но мама не сдавалась. Когда рука задрожала, она поддержала ее другой.
– Ладно, – нехотя согласился Владислав. – Только из уважения к вам.
Как только он забрал визитку, она кивнула и вышла из кабинета.
Эта беседа длится несколько часов, за которые в душной комнате становится неимоверно жарко. Федор ворчит на неработающий кондиционер, вытирая пот со лба. Каждые двадцать минут они делают перерыв. Несколько часов спустя их отпускают в наступившую прохладу вечера. Рома мешкает.
– Чего встал? Иди, – требует Федор.
– На самом деле я видел Егора. Ну, в день его смерти. И мы говорили.
– Так… – Участковый устало опускается на стул и включает диктофон. – Повтори-ка еще раз это предложение и расскажи, о чем вы говорили.
Может, это решение дорого ему обойдется, но Лисов рассказывает все, что помнит: детали, поведение Полоскова, тон его голоса, даже одежду. Он воспроизводит диалоги, пусть не так точно, но вспоминает важные слова после недолгих заминок. Федор кивает, не сводя с него взгляда.
– Все, – кашлянув, сообщает Рома.
– Хорошо. Можешь идти.
Лисов подходит к двери и переступает порог.
– Молодец, что рассказал. Это было правильное решение, – говорит вслед Федор.
