скачать книгу бесплатно
Да и что сказать в такой ситуации? Когда против одного человека вся школа, ее слабые попытки защитить его вряд ли встретят одобрение. Общество осудит, начальство тоже. Остается только одно. Светлана поеживается, понимая, что ее инициатива весьма нахальная.
– Позвольте дать вам совет, – говорит психолог. Светлана рассеянно кивает. – Не прикипайте к ученикам. Если позволите им влезть в ваше сердце, однажды они вырвут его и растопчут.
Едва она выходит из кабинета, как ее подхватывает под руку учительница химии и ведет по коридору.
– Светочка, милая, вам сейчас нельзя свободным временем раскидываться, – щебечет она. Тонкие жирные волосы она собирает в «кубышку», прилизывая так, что они намертво липнут к круглой голове. – Михаил Сергеевич просил вас подойти к нему, вы не слышали?
– Я говорила с психологом.
– Что ж, ваше счастье, что я проходила мимо. – Хохотнув, коллега шагает по лестнице. – Думаю, завуч хочет обсудить с вами что-то важное.
Светлана кивает и улыбается, изображая участие, а ее мысли вьются вокруг запуганного подростка, которого она разглядела в Роме. Если она сейчас ничего не предпримет, дело может закончиться очередным суицидом. Нет ничего ценнее человеческой жизни, и за нее нужно бороться даже тогда, когда «виновный» кажется плохим человеком. Конечно, если не доказано, что он действительно кого-нибудь убил или довел до самоубийства.
В девятом классе Светлана по уши влюбилась в хулигана и встречалась с ним тайком. Отношения закончились летом, когда он объявил, что уходит в колледж, а она осталась доучиваться в старших классах.
Он бросил в нее обидные слова: «У нас, это, разные социальные слои, Светка. Ты мне, типа, не интересна». Впав в депрессию из-за разбитого сердца, Светлана зарылась в учебники по психологии и педагогике.
Коллега запихивает ее в кабинет завуча:
– Михаил Сергеевич, Светочка вся ваша! – И исчезает за дверью.
– Присаживайтесь, – завуч вытирает платком пот на макушке.
Светлана кладет заявление Марии Ивановны в папку «На подпись».
– Мне нужно обсудить с вами классное руководство. – Солнце жарит через открытые окна. – У вас будет десятый «Г». Секретарь составит приказ. Распишитесь в документе, и я дам вам список учеников.
Михаил Сергеевич подписывает документ и вручает Светлане.
– Классное руководство?
– Это ваш шанс проявить себя. – Он снова вытирает лысеющую макушку. – Вы молодой специалист. В вас еще полно энтузиазма. Может, придумаете что-то хорошее, до чего мы за двадцать лет работы в школе не додумались.
Светлана просматривает документ, ища подвох, но решает не отказываться от возможности. Она уже давно мечтала стать настоящим учителем, а для этого нужно работать не покладая рук. А больше всего ее радует и волнует, что в списке учеников Рома Лисов.
3. Демьян
Когда полицейские уходят, Демьян заваливается на кровать. Егора больше нет, а все, что он может, это раз за разом прокручивать в голове их дружбу, как киноленту. Если бы он заметил хоть одну маленькую деталь, если бы мог предотвратить гибель Егора, он бы не задумываясь отдал все, что у него есть. Сейчас он может лишь теребить серебряный крестик, сдерживать слезы, чтобы не разрыдаться перед родителями, и бесконечно задаваться вопросом: «Почему?».
Демьян загибает пальцы:
1) Егора любили родители.
2) У него всегда были брендовые вещи. Взять, к примеру, последнюю модель Apple Watch, подаренных отцом на шестнадцатилетие.
3) Его не гнобили в школе (если не считать Лисова).
4) У него был лучший друг.
5) Он никогда не выглядел расстроенным.
Так почему же?..
Отказавшись от ужина, Демьян притворяется спящим. Когда родители засыпают, он выбирается наружу через окно. Их частный деревянный дом – один из немногих уцелевших посреди города. Набирая сообщение, Храмов идет к дому Самары.
Слова о смерти Егора вертятся на языке, но не говорить же об этом с родителями или полицейскими? Стоит Демьяну расчувствоваться перед последними, как те что-нибудь заподозрят. Самара Реми?зова – вот кто его поймет.
Она ждет его возле ворот. В ней ничего не изменилось: короткое каштановое каре и темно-карие глаза, подведенные «стрелками».
– Почему он прыгнул? – Она теребит пачку сигарет, постукивая по ней неровно подпиленными ногтями.
– Понятия не имею.
Демьян подается вперед и обнимает Ремизову, уткнувшись в ее каштановые волосы. От них пахнет яблоками и табаком. С первого дня в школе она привлекала к себе внимание: единственная девчонка в классе с коротким, будто оборванным каре. А уж когда в седьмом классе у Самары выросла грудь, появилась косметика, а в речи стали проскакивать едкие матерные словечки, Демьян понял, что у него к ней совсем не дружеские чувства.
– Пойдем внутрь. Холодно, – отстранившись, Ремизова передергивает плечами и открывает дверь подъезда.
Они останавливаются на лестничной площадке, Самара приоткрывает окно. Чиркнув зажигалкой, прикуривает и выпускает в форточку струйку дыма.
– Ну, ты как? – спрашивает Самара, перекатывая во рту сигарету. Голос отстраненный, блеклый.
– Он умер, Сома. Его больше нет.
– Я про него не спрашиваю. Ты сам как себя чувствуешь?
Демьян разглядывает плитку, похожую на шахматную доску.
– Хотел бы я его отговорить…
Ремизова протягивает ему пачку сигарет, но он качает головой. Все вокруг навевает воспоминания об упущенной дружбе с Егором. Напоминает, что в жизни нет чекпоинтов, как в игре, и невозможно вернуться к сохранению и пройти ее по-другому.
– Можно остаться у тебя? – Демьян наблюдает, как Самара тушит бычок о стену, выкидывает на улицу и закрывает окно.
– Извини, не сегодня. – Она взъерошивает непослушные русые волосы Демьяна и целует в макушку. – Сегодня тебе лучше отдохнуть и подумать о Егоре. Вспоминай только хорошее, понял?
Он вяло кивает. Ремизова берет Демьяна за щеки ладонями и приподнимает его голову, заглядывая в глаза.
– Пообещай, что не расклеишься.
Демьян медлит. Пустое обещание вряд ли ее обманет, но он все равно говорит:
– Попробую.
Слезы подступают к глазам. Демьян обнимает Самару за талию, утыкается лбом ей в плечо и беззвучно плачет. Ремизова гладит его по волосам, не говоря ни слова. Она слишком хорошо знает его. Как никто другой.
Когда он успокаивается, Самара достает что-то из кармана:
– Возьми это, – и вкладывает ему в руку. – Выпей, поможет. Только не переборщи, а то отключишься где-нибудь на улице. Ты меня услышал?
Демьян кивает, разглядывая пузырек с успокоительным.
– Можно мне тебя хотя бы поцеловать? – спрашивает он и сам удивляется тому, как жалко звучит его голос.
– Можно.
Он приникает к губам Самары. Она обнимает его за шею, чуть сжимая волосы.
– Ну все-все, – хрипло шепчет она, отстраняя Демьяна за плечи. – Ты так меня съешь.
– Я люблю тебя. – Демьян тянется за новым поцелуем, но Самара преграждает его губам путь рукой.
– Если ты действительно меня любишь, то иди домой, выпей успокоительное и отдохни. Не делай того, о чем будешь жалеть. – Махнув на прощание, она уходит по лестнице.
По дороге Демьян вращает пузырек в кармане. Сердце колотится, дышать трудно. Глаза то и дело застилает пелена слез, но он упрямо сглатывает комок и идет дальше. От нервов подташнивает, совесть болезненными молоточками настукивает по вискам: «Это ты виноват!»
Остановившись на безлюдном перекрестке, чтобы переждать светофор, Демьян достает успокоительное и делает глоток, другой, третий. В горле щиплет и першит, он едва заставляет себя остановиться. Пузырек снова в кармане. Тошнота в желудке смешивается с травянисто-эфирным лекарством. Упершись в колени, Демьян переводит дух, вытирает со лба пот и не глядя ступает на пешеходный переход. Машины все равно проезжают редко, можно и не ждать. Он идет наискосок, сокращая путь до дома. В голове ленивой ватой расползается туман, его клонит в сон, глаза сами собой закрываются. Еще пара шагов, и он будет на тротуаре.
Резкий автомобильный гудок – Демьян вздрагивает, жмурится и застывает, повернув голову к слепящим фарам – машина пролетает мимо, обдав его потоком прохладного воздуха и едва не задев. Демьян добирается до тротуара на трясущихся ногах, падает на колени, царапая ладони об асфальт, и постепенно заваливается на бок.
Сон опускает ему веки тяжелой ладонью. Тихие звуки города – тонкий писк светофоров, завывающие вдали полицейские сирены, отдаленная болтовня редких прохожих, свист проносящихся мимо машин с бахающими басами – проникают в сознание и переплетаются в единый клубок разноцветных ниток. Теплая летняя ночь укутывает одеялом, асфальт камнями массирует напряженную спину. Сиплые всхлипывания сменяются прерывистым дыханием, затем оно выравнивается и становится глубоким. Где-то на задворках памяти мелькает образ Егора, лучшего друга, которого Демьян не смог спасти.
Будильник надрывно звенит. Демьян с трудом открывает глаза, щурясь от яркого света, и с размаху бьет по кнопке. Этим летом ему хотя бы удается высыпаться: сейчас три часа дня, родители на работе, а старший брат, хвала небесам, в армии.
Вглядываясь в потолок, Демьян закидывает руку на лоб. Как он оказался дома, да еще и в постели? В голове туман, будто сотни курильщиков разом выдохнули.
Проведя рукой по лицу, Демьян встает и идет умываться. Нехотя готовит яичницу на завтрак. От обыденности происходящего его мутит. Лучший друг лежит в земле, а он сидит за столом и не радуется тому, что дышит, ест и может любить.
В восьмом классе у них с Егором состоялся серьезный разговор на школьном дворе.
– Я Сому люблю, – первым заговорил Демьян. – Как вижу ее, так перед глазами все сиять начинает.
– То-то мы теперь редко видимся, – усмехнулся Полосков, хрустя сухариками. Его родители повернуты на здоровом питании, поэтому только в школе и только с Демьяном он мог позволить себе «попортить зубы и желудок».
– Ты не обижаешься? – Не дожидаясь ответа, Демьян добавил: – Я просто… не знаю. У меня без нее как будто даже дышать не получается.
– Круто, наверное, – Егор отвел взгляд и смял опустевшую пачку из-под сухариков.
– Ты не представляешь как!
Проигрывая в голове воспоминания, Храмов пытается понять: когда Егор отчаялся? Смог бы Демьян помочь, если бы заметил?
Взяв опустевшую тарелку, Демьян кладет ее в раковину. Солнечные блики играют на лезвиях ножниц. От шеи к затылку бегут мурашки.
Демьян поспешно отходит. Пальцы непроизвольно хватаются за отросшие кончики волос. Он не стригся два с половиной месяца, а перед школой нужно привести себя в порядок. Можно попросить маму помочь, но она уже пробовала и каждый раз нечаянно надрезала кожу на голове до кровавых ранок. Он мог бы стричь себя сам, но сейчас, стоя у зеркала, боится даже взглянуть в сторону ножниц.
– Ты ссыкло, – Демьян тычет в лоб своему отражению. – Кого ты обманываешь? Ты бы никому не помог, если бы вернулся в прошлое. Даже постричься боишься.
Что бы на это заявление сказал Егор? Посмеялся бы или осудил за самоедство?
Вздохнув, Демьян рассматривает собственное лицо, а поверх него «накладывает» лицо Егора. Внешних сходств у них не было, да и внутренних тоже, но зародившаяся по странному стечению обстоятельств дружба была для Демьяна дороже золота. А его мать говорила, что «ценности материальные не должны стоять выше ценностей духовных». И обязательно добавляла: «Все грешники попадут в ад».
Демьян обхватывает ладонью крестик и сжимает. Самоубийство – грех, и Егор, зная это, все равно обрек себя на муки.
Позволив себе всплакнуть, Демьян разжимает руку.
– Если ты собирался вот так по-идиотски уйти, то должен был взять меня с собой, – шепчет Демьян, вглядываясь в отражение.
4. Рома
Будильник срабатывает в пять утра. Потягиваясь и зевая, Рома идет умываться. Его ждет будничная рутина, которую он так ненавидит. Подходя к кухне с закрытыми глазами, Лисов чует запах жареного масла и принюхивается.
– Доброе утро, дорогой. – Мама хозяйничает у плиты, переворачивая гренки с яйцом. Рома порывается ее обнять, но, сдержав радость, усаживается за стол. – Как спалось?
– Не очень. Когда ты приехала?
– Поздно ночью. Не стала тебя будить. К тому же Федор сказал, что ты работаешь. – Мама смотрит на него с прищуром. – Ты собирался мне об этом рассказать?
Рома пожимает плечами, раскинув руки:
– Виноват.
– Карманных денег уже не хватает на расходы?
– Да просто как-то решил, что пора. Ты все время пашешь, а я тебе только проблемы создаю. Хоть какая-то польза будет…
– Не знала, что ты о таком задумываешься. – Мама берет ручку сковороды прихваткой и перекладывает гренки на тарелку. – Не ты ли мне рассказывал, что девять лет раздолбайничал?
– Ма-ам, – с улыбкой тянет Рома. – Можно я просто поем?
– Конечно, лисенок. – Растрепав светло-каштановые волосы, мама целует его в макушку и садится напротив. Она подпирает кулаком подбородок. – Как приятно смотреть, когда ребенок кушает.
– Можно подумать, я раньше от чего-то отказывался.
– Я слишком редко тебя вижу, чтобы не насладиться моментом.
Привыкший перебиваться слабосоленой или пересоленной яичницей на скорую руку, Лисов едва не сияет от счастья. Забота матери и ее присутствие помогают ему воспрянуть духом.
– Я таких вкусных гренок тыщу лет не ел, – промокнув губы салфеткой, Рома подходит к маме и, сгорбившись, обнимает ее. – С возвращением, мам.
– Подожди. – Мать обходит сына. – Правильно надел футболку с первого раза. Надо же!
– Ой, да ладно, – смеется он.
– Теперь покажи руки.
Рома вытягивает их и вертит ладонями. На запястьях темные напульсники с оранжевой цифрой «13». Мама подарила ему их на тринадцатый день рождения тринадцатого августа. Он был в восторге от подарка, а еще больше полюбил его, когда узнал, что напульсники защищают запястья от повреждений. С тех пор он носит их каждый будний день, бережно стирая по выходным.
– Будь осторожен. Спину не надорви.
