Девианты

Поздоровавшись с ней, Петра прошла к письменному столу:

– Ты как?

– Оклемалась, – рассеянно ответила девушка, не отрываясь от романа.

– Обедала?

– Поужинаю.

Петра опустилась в кресло, разрывая конверт письма, принесённого полчаса назад, пробежала глазами лаконичный текст, нахмурилась.

– Резервация «Ферндейл» разорена, – проговорила она, откладывая письмо и медленно откидываясь на спинку кресла.

– А люди? – отбросив книгу, вскочила Ровена.

– Их нет. Отель сожжён, но сгоревших тел не обнаружили, – Петра зажмурилась, потирая виски пальцами.

– Это могли быть бандиты? Может, кто-то шифруется под них?

– Не знаю, – лаконично ответила Петра, поднявшись, и зашла в компьютерную. – Айлех, разошли сообщения.

Айлех сбросил огромные наушники и равнодушно спросил:

– Что за новость?

Он присвистнул, когда девушка поведала о том, что стало с резервацией союзного клана.

– Нужно выяснить, что произошло. Может, есть те, кому мы могли бы помочь, – вошла следом Ровена.

– Позови Килиана, – попросила Петра, не отводя глаз от экрана.

– Ты к Марино? – догадался Айлех, набирая текст сообщения.

– Да. Комментариев не делай, скажи, что я буду выяснять подробности, – девушка вгляделась в текст, положив руки на пояс.

Несколькими часами позднее, оставив Килиана ждать её возле химического завода, она быстрым шагом направилась ко входу в подвал многоэтажки напротив и рассеянно кивнула охранявшим двери мужчинам. Длинный коридор привёл её в просторное помещение, залитое голубым и розовым неоновым светом; легко лавируя между столиками и занятыми игрой и выпивкой посетителями, Петра прошла к бархатным шторам и, отодвинув тяжёлую ткань, вошла в недоступный для обычных визитёров клуба зал. Скользнув быстрым взглядам по одетым в блестящие костюмы-тройки мужчинам, девушка не нашла среди них ни одного незнакомого и направилась к дальней ложе, где за столиком в одиночестве курил владелец этого и ещё нескольких похожих заведений в округе.

– Давно не виделись, Петра, – иронично усмехнулся он, выпустив струю дыма, и кивнул ей на кресло напротив.

– Добрый вечер, сеньор Марино.

– Угостишься? – Марино потянулся к бутылке вина и поставил её обратно после короткого: «Откажусь». – У тебя вопросы, я правильно понял?

Девушка закивала, откинулась на спинку кресла, нахмурилась.

– Мы не так давно заключили союз с «Ферндейлом», – начала она.

– Ты подозреваешь другие кланы?

– Нам поступали угрозы, – пояснила Петра. – Люди голодают, – добавила она. – Сколько ещё продлиться локдаун, неизвестно, на той неделе в Гринсбриаре снова вспыхнула инфекция, а перебои со снабжением уже доводят всех до сумасшествия…

– Твоя версия не лишена здравого смысла, – протянул Марино, оглядывая зал. – Расчёт был на то, что все так решат.

– Но кому клан мог перейти дорогу? – в недоумении откликнулась девушка. – Дома в городе уже несколько лет никто не сжигает, даже заброшенные.

– Никому, – мужчина отвёл взгляд от посетителей, неторопливо потушил сигарету. – Это случайность, Петра.

Петра проследила за тем, как в воздухе растворились сизые завихрения, и после недолгого молчания спросила:

– Куда тогда исчезли люди?

– Пропали без вести, – без тени улыбки ответил Марино. – Ты помнишь Личи?

Девушка напряглась, и тихие слова её прозвучали растеряно:

– Я думала, он умер.

– Он уже несколько месяцев торгует в Даунтауне. Судя по всему, связался с Ковенами: он работает на Кровавые Бары.

– Думаете, это сангвинары ему помогли? – подалась вперёд Петра. – Но тогда… Ковены никогда не заключают равноценных сделок, – вспомнила она.

– Точно, – закивал Марино. – И правильно.

– Поясните, – попросила девушка.

– В Детройте появились работорговцы, Петра, – невесело усмехнулся мужчина. – И большинство из них – такие же люди, как и мы с тобой.

Петра, едва касаясь, протерла лицо руками. Запахи изысканного парфюма, дорогого табака и тёплого дерева поневоле успокаивали, напоминая те несколько лет, что она провела рядом с Марино.

– Это как-то связано с тем, что Ковен усилил охрану городских больниц в Мидтауне? – спросила она, поразмыслив.

Марино не донес хрустального стакана до губ, кивнул с чуть заметным одобрением.

– Ты всё так же отправляешь людей на разведку? Рискованно, Петра, – заметил он, – хоть и не лишено здравого смысла. Ты верно рассуждаешь, – он отставил стакан. – Связь прямая. Насколько я могу судить… да даже утверждать… – он смолк, воззрившись на мраморную статую в центре зала.

Петра сглотнула, когда в сердце, как не раз в течение последних десяти лет, закололо предчувствием. Она поняла, что Марино собирается рассказать что-то очень нехорошее.

– Ты слышала про сангвиториумы? – неожиданно спросил Марино. Девушка вздрогнула. – Вижу, слышала. Эти адовы лаборатории когда-то были распространены по всему штату. Целый проект, инвестирующий в незаконные исследования, из которых эксперименты над живыми людьми – самые невинные.

– Мне рассказывали, – глухо призналась Петра, подзывая одного из менеджеров. Во рту пересохло, хотелось воды.

– После нашествия истребителей, судя по отчётам, не сохранился ни один сангвиториум, – продолжил Марино, отпив виски. – Их все уничтожили: здания, базы данных, работников. Для Ковенов это было ударом. И теперь, судя по всему, они собираются возродить эти центры.

– Кланы этого не допустят, – в голосе Петры слышался протест.

– Уже допустили, – жёстко проговорил мужчина. – Больницы в Мидтауне – это только начало. Ковены нашли тех, кто будет поставлять им оставшихся в Детройте людей, и, заметь, не своих. Можешь сообщить об этом на встрече кланов, – Марино приподнял фужер, словно делал тост. – Информация достоверна.

Поблагодарив официанта, Петра глотнула воды и задумчиво отставила высокий стакан.

– Они и так обратили почти всех жителей, к чему… – девушка запнулась: временами психологию сангвинаров она понимала с трудом. – Откуда они будут брать кровь, если в Детройте не останется ни одного человека?

– Ни одного свободного человека, Петра, – поправил её Марино, допивая остатки виски.

– Кланы будут в ярости, – вздохнула Петра. – Возможно, объявят войну.

– Мы и так ведём с ними войну, – проницательно отметил мужчина. – Тебе рассказывали, что в городе появился Догмен?

Петра улыбнулась впервые с тех пор, как пришла:

– Однако, сеньор Марино, я не думала, что вы можете верить в городские легенды.

– Оставь легенды Стиву Куку и Бобу Фарли[2], – слабо усмехнулся Марино. – Догменом прозвали парня, который с недавних пор убивает по ночам сангвинаров, – пояснил он. – Ходит в одиночку, с огромным псом. Его не раз замечали в Даунтауне.

– Вы думаете, скоро люди последуют его примеру? – прищурилась Петра. – Но у Ковенов нет оппозиции. Слишком много тех, кого устраивает этот режим.

– Люди легко поддаются внушению, Петра. Среди нас нет революционеров, одни оптимисты. Впрочем, уверен, у Догмена будут последователи, – кивая, заключил мужчина.

Мысли о Догмене недолго занимали Петру; стоило ей вернуться в Айрондейл, как все размышления вытеснили заботы о жильцах особняка, планы на следующий день, обсуждение разведывательной операции. И только перед тем, как заснуть, она вспомнила того, кто первым среди людей восстал против установившегося порядка. Ей было невдомёк, что скоро режим, к которому Детройт успел привыкнуть за последние пять лет, пошатнётся и на горизонте впервые появится слабый призрак надежды.

***

Густая, тягучая, будто застывшая в тончайшем бокале жидкость отсвечивала в лучах луны багровым блеском. Обхватившие фужер длинные бледные пальцы были недвижны, словно лапки паука-альбиноса; в свисавшей с подлокотника кресла руке, откинутой назад голове и вытянутой ноге высокого мужчины скользила расслабленность. Кожа его в серебристом сиянии и ночных сумерках казалась прозрачной, грудь едва поднималась и опадала в такт спокойному дыханию. Бегали тусклые блики по чайной глади деревянных стен, мягко ложились тени на пепельно-серый мрамор пола, скрадывая очертания гагатового кожаного дивана и роскошной барной стойки из чёрного дерева. Топазом и рубином вспыхивали порой изысканные напитки в хрустальных тарах, яркими пятнами разбавляла меланхолию интерьера свежесть стройных монстер, и ноткой хрупкости и элегантности касалась взора сложнейшая экспозиция из эпоксидной смолы на дизайнерском журнальном столике.

Со стороны высоких, до потолка, чёрных дверей с изумрудным отливом послышалось:

– Мастер…

– Войди, – не открывая глаз, приказал Эмин Финнахте.

– Стражи просят вашей аудиенции, – сообщил вошедший.

– Пропусти.

Мужчина медленно, плавным движением, встал с кресла и неслышно прошёл к бару. Плеснув в бокал вина, он сделал глоток и посмотрел на прибывших с ленивым вопросом в глазах. Одинаково одетые в чёрные кожаные куртки и плотные джинсы, с капюшонами на головах и масками, скрывавшими лица, стражи изредка оглядывали роскошный салон блестящими зоркими глазами и в строгом молчании слушали слова их предводителя, который принёс хозяину поместья печальные новости.

– Элдер Финнахте, Дом Затмения приносит вам свои соболезнования и готов возвратить вам долг.

– Дом Затмения мне ничего не должен, гард Амарген, – Эмин хищно сузил глаза и отставил бокал. Тонкий хрусталь жалобно звякнул.

Гард не ответил и лишь отступил в сторону, пропуская двух стражей, которые аккуратно внесли в зал бесчувственное тело Сенхана. Эмин проследил за тем, как его сына опустили на диван, несколько мгновений безмолвно взирал на его недвижную фигуру. Янтарные глаза его медленно заволокло махагоновой дымкой.

– Кто? – проронил он после долгого молчания, от которого себя неуютно почувствовали все присутствующие.

– Элдер Финнахте, Дом выполнит любое ваше…

– Кто? – оборвал слова короткий вопрос.

Амарген сглотнул и ровным голосом промолвил:

– Мы его ищем. – Хозяин поместья прищурился, без слов требуя продолжать, и страж добавил: – След от запаха прерывается на реке, мы считываем воспоминания свидетелей. Нападение произошло на территории Дома, в то время мастер Сенхан находился с мастером Ферхесом и мастером Дьюрнахом. Элорах отдал приказ личным гардам, – поведал он. – Преступника ищут все Семьи.

– Наследники Дома Луны живы? – отрывисто спросил Эмин.

– Нет, элдер.

– Свободны, – отпустил стражей мужчина резким взмахом руки и подошёл к сыну. Махагоновая пелена в его глазах ещё долго темнела и вспыхивала жаждой крови, прежде чем он тихо позвал: – Тафи!

Маленькая, ссутулившаяся фигурка слуги показалась в проёме открытых дверей сразу.

– Да, г-господин? – пролепетал Тафи.

– Мне нужен Фенрир.

– Ф-ф-фенрир? – испуганно переспросил слуга.

– Да! – рявкнул Эмин, и Тафи тотчас исчез из салона. Со стороны холла донёсся грохот опрокинутого треножника, и мужчина покачал головой с сокрушённым: – Неуклюжий сангвинар… Что за насмешка природы?

Глаза его вернули ясное янтарное сияние; окинув Сенхана полным печали взглядом, Эмин вернулся к барной стойке и допил вино. Поступи скользнувшего в салон Фенрира не было слышно, но у хозяина поместья был слишком острый слух.

– Да хранит тебя лунный лик, – обернулся Эмин.

Огромный серебристо-серый волк с белоснежной грудью и пересекавшими её наискось чёрными полосами согнул одну лапу и склонил голову в почтительном поклоне. Эмин указал на тело сына:

– Найди его убийцу, Фенрир, – негромко приказал он. – И приведи ко мне.

Фенрир бесшумной тенью скользнул к Сенхану, втянул в грудь его запах и, тотчас развернувшись, одним мощным прыжком преодолел разделявшее его с дверьми расстояние. Мужчина неторопливо подошёл к окну, завешенному паутиной белоснежного тюля, и проводил глазами покинувшего его поместье волка.

Примечания к главе:

1 – «Легенда о мичиганском догмене» (англ. The Legend of Michigan’s Dogman) – песня, которая прозвучала в радиоэфире 1 апреля 1987 года в Мичигане.

2 – Стив Кук – автор «Легенды о догмене», изначально приписавший авторство Бобу Фарли.

Глава 4 Недоразумение

Мост Амбассадер сиял в ночи бусинами ярких фонарей на леерах, мощные железобетонные опоры тонули в свинцовой толще реки Детройт. Со стороны города изредка доносились шум машин, голодный вой собак, рычание мотоциклов. От реки поднималась влажная илистая прохлада, в которой чувствовались мазутные запахи машин и пыльная сухость асфальта. Мигал окнами квартир и терялся в зимнем тумане спящий город, ночь замерла в тревоге, неспокойная и нервная.

Тишину эстакады развеяло приближение байка, и вскоре водитель оставил его неподалёку от одинокой фигуры, стоявшей на краю моста и в безмолвии взиравшей на усталый бег волн. Положив шлем на сиденье мотоцикла, прибывший подошёл ближе и встал рядом.

– Давно ждёшь? – сипло спросил он.

– Около часа.

– Прости, Рэм, пришлось задержаться.

– Собрание затянулось? – обронил Рэмрейн.

– Нет, ребята засекли ещё один Бар.

Молодой человек подался вперёд, вглядываясь в реку и переступая с носков на пятки, помолчал и спросил:

– Предупредили своих, куда ходить не следует?

– Да. Рэм…

– Что?

– Недавняя бойня в «Ночной бабочке» – твоя работа?

Рэмрейн замер, отодвинулся от перил и взглянул на собеседника.

– Моя, Уоррен, – невозмутимо отозвался он.

Уоррен с шумным вздохом протёр лицо ладонью.

– Ты… Рэм, ты вконец рехнулся? – сдерживаясь, поинтересовался он.

– Да нет, вроде, – улыбнулся молодой человек.

– Гарды на тебя охоту начали, идиот! – прошипел в злости Уоррен. – Ты хоть представляешь, что они с тобой сделают, когда поймают?

– Пусть сначала поймают, – жёстко проговорил Рэмрейн.

Уоррен набрал в грудь воздуха, собираясь обрушить на близкого друга гневную тираду, и… промолчал. С болью оглядел его стройную фигуру, в ночных сумерках казавшуюся совсем тонкой и беззащитной. Опущенная на подбородок чёрная маска, стильная кожаная куртка одного цвета с чёрными брюками, перчатки на руках, тёмно-серый свитер с большим воротником – в облике молодого человека не было ни намека на угрозу. Редкие прохожие догадывались о ножах, спрятанных под рукавами, и скорости, которая удивляла иных сангвинаров. Хорошо знавший же друга Уоррен был вынужден признать, что в действительности не знает о нём ничего. Он не понимал, что выгоняет Рэмрейна из дома с наступлением ночи, что не даёт ему покоя; подозревал, что молодой человек что-то ищет, но никогда об этом не спрашивал, чувствуя, что тот не ответит. И мог только искренне переживать за того, кто в своё время помог ему уйти от преследования посланных Бюро агентов.

– Просто пообещай мне, что будешь осторожнее, – вздохнул Уоррен.

– Обещаю, – коротко ответил Рэмрейн.

– Ты не передумал насчёт клана?

– Я не присоединюсь к «Рэперам», – покачал головой молодой человек. – Они варвары, Уоррен, – пронзительно посмотрел он на друга. – Понятия не имею, как ты их терпишь.

– Мы многих предостерегли от опасности, Рэм, – начал увещевать Уоррен. – Что, думаешь, мы от скуки прочёсываем районы и следим за прохожими? Знаешь, сколько Кровавых Баров мы выявили за последние две недели?

– А что с обворованными магазинами, Уоррен? – проницательно спросил Рэмрейн. – Вы с музыкой грабите торговцев, им и так есть нечего.

– Это не воровство…

– Это сбор дани, – перебил Уоррена молодой человек. – Ваша защита имеет свою цену.

– Каждый делает, что может, – в голосе Уоррена не было раздражения, одна усталая печаль. – Люди голодают, Рэм.

Рэмрейн закивал:

– Я понимаю. Просто не хочу связываться с «Рэперами».

– Тебе нельзя быть одному, – заметил Уоррен. – Последние дни всё опасней, Мэтт говорит, санги что-то готовят. С улиц начали пропадать горожане. Мы не одну тачку без водителя обнаружили… Тебе будет безопаснее с нами.

– Вам будет безопаснее без меня, – усмехнулся молодой человек. – Не переживай, Уоррен. Я из Баров уже уходил невредимым…

– За каким чёртом ты туда вообще полез? – вновь вспомнил встревожившую его новость Уоррен. – Да ещё и напал на наследников Домов?

Рэмрейн отвёл взгляд, запрокинул голову.

– Они выбросили ту девушку на свалке, – сглотнув, проговорил он. – Ей не было и семнадцати… Я потратил неделю на поиски. Я не мог их оставить, Уоррен, – вновь посмотрел он на друга.

Уоррен сокрушённо покачал головой:

– Безумец, гарды ведь не перестанут прочёсывать город, пока тебя не найдут.

– Они меня не отыщут, – по губам молодого человека пробежала кривая усмешка. – Никогда не могли.

– Тебе нужно найти другой клан, раз не хочешь к «Рэперам», – заметил Уоррен. – С людьми безопаснее.

– Знаю, я веду поиски. Не хочу в сквоты, – пояснил Рэмрейн в ответ на удивление друга.

Он окинул взглядом гладь реки и посмотрел на противоположный городу берег. Близкие и парадоксально далёкие огни Канады манили не его одного…

– Сегодня ещё двоих забрали в Бюро, – рассеянно сообщил молодой человек.

– Пытались пересечь границу?

– Угу… Ладно, приятель, – завершая беседу, повернулся к Уоррену Рэмрейн, – у меня ещё уйма дел до утра. Передавай Клэр привет. Как там Сэмми, кстати?

– Выучил стойку на руках и расшиб себе лоб, негодник, – с ворчанием поведал Уоррен о проделках любимого сына. – Теперь пугает Клэр здоровенной ссадиной и называет себя Гарри Поттером.

Рэмрейн улыбнулся:

– Я загляну на днях, обними его за меня.

– Где ты свой харлей бросил? – заозирался Уоррен.

– Под мостом, вон там, – молодой человек кивнул на берег. – Ты езжай вперёд, не жди.

Уоррен хлопнул его по плечу, прежде чем зашагать к своему байку:

– Береги себя, парень.

Получасом позднее Рэмрейн остановил мотоцикл на одной из арт-улиц, которых в Детройте было великое множество, и задумчиво огляделся. Несуразные изделия из металлического мусора в тусклом свете луны казались монстрами из детских страшилок, потухшие дома, в которых давно уже никто не жил, вздыхали, глухо стонали и скрипели, словно измученные жизнью старики. Молодой человек опустил маску и втянул в лёгкие воздух. Характерное сочетание запахов серы и крови отозвалось привычной вспышкой ярости, тотчас перешедшей в холодную сосредоточенность, Рэмрейн вновь натянул маску на нос и направил байк в сторону самого высокого из сквотов. Оставив мотоцикл под росшим рядом деревом, он зашагал к пустому проёму входных дверей, который причудливой формой разрушенного контура казался входом в пещеру.

То, что искал, Рэмрейн обнаружил в едва освещённой лунным светом широкой комнате, которая когда-то была гостиной. Молодой человек прищурился при виде двух тел – бившегося, словно в судорогах, одного и крепко державшего его второго – и, недолго думая, подошёл ближе.

– Извините, я вам помешаю, – похлопал он по плечу мужчину, стоявшего на одном колене. – Как некультурно, – цинично усмехнулся он, когда мужчина обернулся, явив взору окровавленный рот.

Сангвинар не успел ни спросить ни удивиться и упал на грязный пол, тщетно пытаясь остановить кровь, хлынувшую из раны на шее. Рэмрейн не смотрел на него; подбросив в руке нож, он лениво поймал его, метким броском запустил в деревянный косяк и взглянул на корчившегося на полу подростка, который сжимал ладонью рваную рану на шее. Молодой человек вздохнул, присел на корточки и неловко позвал:

– Слушай, приятель…

– Скорую, – прохрипел подросток, – вызовите скорую…

– Ты не дотянешь до приезда врачей, – безрадостно сообщил Рэмрейн. – Если позволишь, я тебе помогу.

Мальчик посмотрел на него с подозрением, перевёл взгляд на затихшего сангвинара и неуверенно закивал.

– Будет больно, если честно, – Рэмрейн выудил из кармана куртки миниатюрный пузырёк, – но можешь вопить от всей души – других сангов тут больше нет, так что это не опасно.

– Это ты сейчас шутишь? – тяжело выговаривая слова, недоверчиво взглянул на него подросток, и неуклюже сел, продолжая сжимать пальцами рану.

– В наши дни, – тоном знатока начал молодой человек, приподняв флакон и проверяя его содержимое на свет, – чтобы не сойти с ума, можно либо плакать, либо смеяться. Поверь мне, лучше смеяться, – доверительно протянул он, придвинувшись к мальчику. – Убери руку. Делай, что говорю, – закатив глаза, посоветовал он.

Подросток медленно отнял ладонь от шеи, и Рэмрейн, запрокинув ему голову, без предупреждения вылил половину пузырька на рану, из которой тотчас хлынула кровь.

Он успел схватить мальчика за запястья и крепко держал его руки, пока тот вырывался с силой и яростью схваченного в капкан енота и, пронзительно крича, сыпал проклятиями:

– Чтоб тебя волки задрали, камикадзе недоделанный! А-а-а-а-а-а! Жидкого азота тебе в ухо! У-уй, как больно!.. Да чтоб тебе резину жевать… три месяца… И запивать машинным маслом… – прохрипел подросток, затихая, едва рана затянулась и золотисто-перламутровая жидкость, будто впитавшаяся в кожу, перестала жечь острой болью.

– Знаешь, вот масла не надо, – поднимаясь на ноги, скривился Рэмрейн, с улыбкой выслушавший все пожелания в свой адрес. – У меня печень не железобетонная всё-таки, – он протянул руку и рывком помог мальчику встать. – Как тебя зовут, парень?

– Дэрил, – буркнул подросток, потирая шею.

– И кто тебя научил так волшебно ругаться, Дэрил?

– Мама, – коротко ответил Дэрил и помрачнел. – Говорила, голову мне оторвёт, если узнает, что матерюсь…

Рэмрейн не стал больше спрашивать, поняв всё без слов, лишь подивился тому, как преданно мальчик следует тому, что уже никто не проконтролирует.

– Ты чего один тут оказался? – без тени осуждения поинтересовался молодой человек.

– Да не было меня тут! – в сердцах вымолвил мальчик и пнул сломанное кресло. – Этот… притащил меня сюда, – пробормотал он.

Молодой человек задумчиво нахмурился:

– Ты же из приюта, да?

– Да, – с удивлением отозвался Дэрил.

– А что, там двери не запираются?

– Да нет, запираются, просто… – мальчик замялся. – Мы в футбол заигрались с ребятами, – неловко признался он наконец.

– Понятно, – кивнул Рэмрейн, подошёл к проёму и вырвал из косяка свой нож. – Остальные-то хоть убежали?

– Не знаю, – испуганно ответил Дэрил. – Этих… сангов?.. Ага, вот, их несколько было.

Аккуратно стерев кровь с лезвия, молодой человек покачал головой и со вздохом поманил мальчика за собой:

– Пойдём, недоразумение, отвезу тебя обратно. Ты адрес вспомнишь? – спросил он, спускаясь с крыльца.

Дэрил сбежал следом с полным надежды:

– Слушай, а можно я с тобой останусь?

Рэмрейн развернулся так резко, что подросток отпрянул:

– Не понял?

– Меня все дразнить будут, – Дэрил не скрывал отчаяния. – Таких, как я, кто выжил после нападения… таких же презирают, – тяжело добавил он. – Ты разве не знаешь?

– Н-да… – проронил молодой человек. – Может, поищем тебе другой приют?

– Я с тобой хочу, – голос Дэрила был тверд и спокоен; складывалось впечатление, что решение он принял окончательно.

– Так, парень, – без особого раздражения начал Рэмрейн, – я не Бэтмен, и ты не Робин. У меня каждую ночь с десяток таких нападений кряду, – он кивнул на заброшенный дом. – Это тебе не тусовка супергероев.

– Ты не понимаешь, камикадзе, – Дэрил почесал в макушке, тон его оставался серьёзным. – Я у тебя в долгу теперь. Хочу помочь. Заодно научишь меня, как защищаться от этих тварей…

Рэмрейн протёр лицо ладонью, размышляя. На вид Дэрилу было не больше шестнадцати лет, и молодой человек не хотел подвергать опасности того, кого только что спас. Однако едва он собрался перечислить свои аргументы, как его внимание привлёк пронзительный крик с другой улицы.

– Жди здесь, возле харлея, – тотчас увлёк он за собой мальчика. – Я сейчас…

– Ух ты! Это Street Glide? – в восторге ахнул Дэрил.

– Держи, – Рэмрейн сунул ему в руку нож. – Надеюсь, до этого не дойдёт… – вздохнул он, обращаясь к самому себе. – Оставайся здесь, Дэрил, – повторил он и поспешил туда, откуда теперь доносились шум борьбы и полные злости выкрики.

– Надери им уши, камикадзе! – крикнул ему вдогонку мальчик и вернулся к восторженному созерцанию мотоцикла.

О том, что решил вмешаться, Рэмрейн пожалел в тот же миг, как увидел сцепившихся в схватке мужчин и понял, что это обычные для этих мест разборки кланов. Нехватка еды, делёж территории и сферы влияния – причин для размолвок было много. Что не поделили катавшиеся в пыли драчуны, молодому человеку было неинтересно, в отличие от внушительной толпы тех, кто выкрикивал советы и громко ругался. К их шуму вскоре присоединился грохот опрокинутой инсталляции из мусора, которую мужчины в пылу драки не заметили. Фыркнув, Рэмрейн зашагал было обратно и не удивился, когда его грубо окликнули:

– Эй! Ты кто такой?