Камбэк

Я знаю его всего две недели, но такое отношение вызывает привыкание.

– Ты не мог разобраться с этим дома? – спрашиваю я.

Его кивок настолько решителен, что пряди волос подпрыгивают вслед за движением, словно живые.

– Мне нужно было уехать и проветрить мозги. Если бы я остался там, меня бы затянуло обратно. Как можно познать самого себя в той же обстановке, что определяла твою сущность на протяжении столь долгого времени?

Я не заморачиваюсь саморефлексией, но вижу, к чему он клонит.

– Я никогда не покидала пределов страны, так что не знаю.

Он наклоняет голову набок:

– Тебе не нравится путешествовать?

– Просто не было возможности, но я бы с удовольствием поездила по миру. – Я ковыряюсь в ростках фасоли на своей тарелке. – Я часто составляю маршруты путешествий, это мое хобби.

– Ага. – Это все, что говорит Джихун, но у меня остается неприятное чувство, будто я выдала нечто большее, чем просто слова. – Что-то вроде релаксации.

Так оно и есть, но я отвожу взгляд, стесняясь своего тайного увлечения.

– Ты и сам знаешь.

– Не знаю. Расскажи мне.

Я уклоняюсь от прямого ответа:

– Ничего особенного, разве только стремление к чему-то. Ну что-то вроде просмотра меню перед тем, как пойти в ресторан.

– Предвкушение.

Скорее, проживание чужой жизни, поскольку ни одна из этих поездок не предназначена для меня.

– А ты много путешествуешь?

– Мои поездки обычно связаны с работой, поэтому я мало что вижу, кроме гостиничного номера и места, где работаю. Кто-то другой занимается планированием и расписанием.

Я бы сказала, что это даже хуже, чем вообще никуда не ездить. Мы продолжаем ужин в молчании, пока Джихун не замирает с поднятым бокалом.

– Давай спланируем поездку, – предлагает он. – Наше идеальное путешествие.

Наверное, я одурманена вином и теплой интимной атмосферой совместной трапезы, потому что мой первый вопрос: «Куда?» вместо «С какой стати?».

Он ухмыляется и отодвигается от стола.

– Куда угодно. В любую точку мира. Мы могли бы отправиться в кругосветный круиз. Или найти маленькую деревушку в Альпах и целый месяц кормить коз.

– Ты знал, что козы могут лазать по деревьям? – Я обдумываю его предложение. – Я в деле.

Мы убираем со стола, обсуждая характер маршрута.

– Расслабляющий или активный? – спрашиваю я.

– Движение расслабляет меня. Я люблю пешие прогулки. – Он относит вино и бокалы в гостиную и возвращается за графином с водой. – Шумный или тихий?

Я задумываюсь, вытирая столешницу.

– И то и другое? Я бы хотела побывать в большом городе, но временами хочется и уединения. Чтобы не все время в толпе.

– Я тоже этого хочу, – говорит он. – Мне нравится быть с людьми, которых я знаю, но нервничаю, когда ко мне приближаются незнакомцы.

Мы проходим в гостиную, и он протягивает мне бокал. Наши пальцы слегка соприкасаются, и меня как будто бьет током. Должно быть, Джихун шаркал по ковру и набрал статического электричества.

– Для тебя принципиально важно знание местного языка? – спрашиваю я.

Он отрицательно качает головой:

– Я не стесняюсь опростоволоситься. Кто-нибудь да придет на помощь.

– У тебя прекрасный английский, – говорю я. – Ты научился у Ханы?

– Я учился в международной школе, а затем практиковался с Ханой и ее подругой из Ванкувера. А ты владеешь… – Он колеблется, глядя на мои волосы и лицо. – Другими языками? – Надо отдать ему должное, он не начинает наобум перечислять азиатские языки.

– Нет. Моя мама изъясняется на кантонском диалекте достаточно хорошо, чтобы заказать дим-сам[44], а папа говорит только по-английски, не знает ни слова по-китайски.

Он откидывается на подушки, выставляя напоказ линию подбородка. В некотором смысле я бы предпочла, чтобы он оставался тем далеким Джихуном последних дней, потому  что могу сказать, что с этой, более теплой версией, мне будет трудно жить под одной крышей.

Небольшое уточнение: жить под одной крышей, не пуская слюни.

Мы оговариваем еще некоторые детали. Никто из нас не нуждается в роскоши, но обоим нужен регулярный душ. Шопинг важен для Джихуна, но не для меня. Я хочу посетить основные достопримечательности, а он довольствуется их просмотром в интернете. Ни одному из нас не нравится стоять в очередях.

– Я к ним не привык.

– Что, в Сеуле нет очередей?

Он опускает взгляд на свой бокал.

– Не в тех местах, где я бываю.

– Ладно, Мистер Модный Музыкальный Продюсер. Мы будем избегать мест, где вам нужно стоять в очереди, как простым смертным.

Джихун краснеет.

– У тебя есть какие-нибудь идеи о том, куда мы можем махнуть?

– Да.

Блокнот путешествий лежит в моей сумке у двери, и я отправляюсь за ним, но не тороплюсь обратно в гостиную. Никто никогда его не читал. Даже Хана думает, что это всего лишь дневник.

Я задумчиво листаю страницы, когда доносится его оклик:

– Что ты там делаешь?

– Ничего. – Я запихиваю блокнот обратно в сумку и возвращаюсь. – У меня есть местечко на примете.

Он смотрит на меня с подозрением:

– Ты мне что-то не договариваешь?

– С чего ты решил, будто я что-то скрываю? – Я напускаю на себя обиженный вид.

Джихун кивает на мою сумку у двери.

– Ари. Ты не настолько непроницаема.

Я умею признавать поражение, но, когда смотрю ему в лицо, ловлю себя на мысли, что могу довериться ему.

– Я веду дорожный дневник. Делаю заметки об интересных местах.

Он не смеется, вопреки моим опасениям, только кивает.

– Это разумно – завести дневник идей. У меня есть записные книжки для моей музыки, но я постоянно их теряю.

– Ты можешь создать специальную учетную запись электронной почты и отправлять себе заметки. Моя подруга сделала это для своего ребенка и отправляет фотографии и сообщения, чтобы прочитать их спустя много лет. Это как цифровой дневник детства.

Он оживляется.

– Мне нравится эта идея. Ну, и куда, по-твоему, нам следовало бы отправиться?

Меня охватывают сомнения. Я могу найти то, что мне нужно, в интернете, но в моем блокноте уже намечен идеальный маршрут. Джихун ловит мой взгляд и улыбается. Он еще ни разу меня не подвел. Я принимаю решение и бегу за своим сокровищем.

Устраиваясь на диване рядом с ним, я перелистываю страницы. Сам по себе дневник ничем не примечателен: обычная тетрадь формата А5 Leuchtturmigiy с канареечно-желтой обложкой. Мне нравится, чтобы все мои путеводители выглядели одинаково, и у меня на полке стоят заполненные тетради в синих, зеленых и фиолетовых обложках. В самих записях нет особой рифмы или формы, они не организованы по континентам или странам, отелям и достопримечательностям. Скорее, это мешанина идей и информации, почерпнутых из разговоров, социальных сетей и новостных сюжетов, разжигающих мое воображение.

Джихун смотрит с интересом, но молчит, пока я не нахожу нужную страницу. Я делаю глубокий вдох и передаю ему блокнот:

– Вот. Камино де Сантьяго[45].

Он осторожно берет блокнот в руки. Это двухстраничный разворот с приблизительной картой Южной Франции, Испании и Восточной Португалии. Я отметила предпочтительный маршрут паломничества через Северную Испанию и дальше на юг.

Я предполагаю, что он взглянет на карту и вернет ее обратно, но вместо этого он изучает маршрут, прежде чем прочитать заметки о гостиницах, достопримечательностях и полезные советы, которые заполняют уголки страниц.

– Могу я посмотреть остальную часть блокнота? – спрашивает он.

– Зачем?

Он переводит взгляд на меня.

– Это потрясающе. Я хочу знать, какие еще места привлекли твое внимание.

Деваться некуда, верно? Раз заварила кашу, то теперь нужно ее расхлебывать. Я согласно киваю. Положа руку на сердце, я счастлива оттого, что могу поделиться своими впечатлениями. В мире столько чарующих мест, и поговорить с кем-нибудь о тех уголках, что меня особенно волнуют… ну, во всяком случае, это весело.

Джихун не торопится, просматривая страницы. Их не так много, поскольку я начала заполнять новый дневник всего пару месяцев назад. Он указывает на одну из записей.

– Мы можем увидеть самую старую в мире ветчину?

– В музее округа Айл-оф-Уайт [46]. А еще у них хранится древнейший арахис.

– Давай запланируем это для следующей поездки. – Он переворачивает страницу. – Ага, а здесь я был!

– «Атлантис Букс» [47] на Санторини?

Он кивает.

– Внутри очень извилисто и тесно, но можно купить книгу и почитать во внутреннем дворике на свежем воздухе. Городок славится одним из лучших закатных видов в мире.

Я вздыхаю, и Джихун наклоняется так, что наши плечи соприкасаются.

– Придет день, и ты обязательно побываешь там, – уверяет он меня. – Может, нам лучше отправиться в Грецию вместо паломнического маршрута?

Я разрываюсь на части, прежде чем вспоминаю, что все это фантазии. Мы никуда не поедем.

– Давай придерживаться Камино.

– Идеально, – соглашается он. – Пешком, в тишине. То что надо.

– Ты можешь заняться шопингом в Севилье. Или слетаем в Париж.

– Тогда поднимемся на Эйфелеву башню, – предлагает он. – Я никогда не был на вершине, только видел ее из отеля.

Я смотрю на свои записи.

– Лучшее время для путешествий – весна и осень.

– Осень, – говорит он с уверенностью. – Это мое любимое время года.

– И мое. – Я проверяю свой телефон. – Предлагаю провести три дня в Париже, а потом на поезде двинуться на юг. Мы можем договориться, чтобы автобус каждый вечер заранее забирал наши сумки, чтобы нам не приходилось тащить на себе багаж во время пешего пути.

Он хмурится.

– Разве это не отменяет смысла паломничества?

– Ты хочешь таскать огромную сумку по двадцать километров каждый день?

Джихун сопоставляет реальность с чистотой опыта.

– Нет.

Я закрываю блокнот и откидываюсь на спинку дивана.

– Жаль, что мы не можем отправиться прямо сейчас.

– Еще как можем, – возражает он. – Я же прыгнул в самолет до Торонто. С таким же успехом могу сесть на другой самолет до Парижа.

– Я не могу поехать в Париж. У меня работа.

– Тогда давай сделаем это в следующем году. А пока можем отправиться куда-нибудь, где не нужно пересекать океан.

– Пожалуй. – Я не знаю, что он имеет в виду, но предварительно открыта для осуществления этой идеи.

– Я даже не уверен, что меня больше привлекает в жизни. Я слишком занят работой. – Он отбрасывает подушку в сторону. – Книги. Нравятся ли мне истории или факты? А, может, головоломки? Графический дизайн? Скачки?

– Тут я тебе не помощник. – Я доливаю вина в наши бокалы. И вдруг меня осеняет: – Хотя нет, постой-ка.

Он крутит свой бокал.

– У тебя появилась блок-схема? [48]

Я пропускаю его слова мимо ушей.

– Ты свободен в эти выходные?

– Мне придется проверить свой календарь, поскольку ноль моих знакомых в этом городе умоляют о встрече.

– Отменяй всех нулей. Пока ты в Торонто, мы проведем День познания Джихуна.

Он удивленно вскидывает свои идеальные брови.

– Звучит как худшее название для национального праздника.

– Ну мы же отмечаем День Канады. Тоже не ахти как изобретательно.

– У нас День хангыля [49], когда мы празднуем создание нашего алфавита.

Я выдерживаю паузу.

– Честно говоря, это довольно круто. Так ты в деле?

– Не уверен, что смогу устоять.

Я уже засыпаю, когда приходит сообщение. Это будущий маршрут для Камино от Джихуна со всеми деталями, которые мы обсуждали, в комплекте с доступными рейсами в Париж из Торонто и Сеула. Сообщение заканчивается словами: «Застолбил в своем календаре» и ссылкой на приглашение встретиться в этот же день через год.

Он назвал это «Суперпобегом Джихуна и Ари». Я принимаю приглашение. Теперь и в моем календаре, отвечаю я.

Я лежу в постели и смотрю на экран телефона. Пока Джихун здесь, мы можем весело провести день, исследуя окрестности, но очевидно, что задуманное грандиозное путешествие никогда не состоится. Джихун задержится в Торонто всего на несколько недель, и, без сомнения, именно поэтому я чувствую себя с ним так свободно. Он безопасен, потому что между нами ничего не может случиться. Безопасен и наш суперпобег, который я могу планировать и предвкушать, не беспокоясь о том, чтобы отпрашиваться с работы, не думая о солнечных ожогах или волдырях. Это навсегда останется мечтой, идеальной и нереализованной.

Я нажимаю ссылку на карту, которую он включил, и провожу пальцем линию от Саламанки до Мериды. Возможно, однажды я совершу это паломничество, и мне интересно, вспомню ли я тогда Джихуна. И вспомнит ли он меня.

Хотя было бы забавно пройти по этому маршруту вместе.

9

Вместо того чтобы готовиться к Дню Джихуна, я сижу на балконе, разглядывая верхушки деревьев и эгоистично размышляя, что бы мне хотелось запланировать на День Ари. Пеший туризм? Охоту за сокровищами? Пляж? Я беру паузу. Разве мне когда-либо нравилось плавать или я только думала, что это должно мне нравиться? На самом деле большинство моих мыслей бумерангом возвращается к одному вопросу: по душе ли мне то, что значится в моем списке любимых занятий?

Скажем, моя работа.

Я хватаю дорожный блокнот и перелистываю страницы. В Стамбуле я могла бы поторговаться за шафран на базаре специй. В Белизе пройти или проплыть по пещере майя на месте археологических раскопок. В Танзании – подняться на Килиманджаро. Мир предлагает столько интересных вариантов, а я лишь заношу их в блокнот, сидя здесь, в Торонто, под гнетом стресса и работы, которой отдаюсь годами ради того, чтобы занять новый офис и почувствовать себя хотя бы наполовину тем, кем хотела бы стать.

Правда, я пока не знаю, что собой представляет та другая половина меня.

Движение в квартире привлекает мое внимание. Джихун видит меня, машет рукой и выходит поздороваться.

– Ты опоздаешь на работу. – Он перегибается через перила балкона, уткнувшись лицом в предплечья и выпячивая непревзойденную задницу, когда растягивает подколенные сухожилия. Он в шортах и пахнет синтетическим кокосом солнцезащитного крема – верный признак того, что собирается совершить свою обычную восьмидесятикилометровую пробежку или что-то в этом роде, как и положено приверженцу здорового образа жизни.

Я проверяю время. Джихун прав: я опоздаю на работу. Я неохотно выбираюсь из кресла.

– Долг зовет. Какие у тебя планы на сегодня?

Он не отвечает, и я не давлю на него. По всей квартире разбросаны открытые блокноты, заполненные перечеркнутыми строками и каракулями, и я подозреваю, что у него период творческого кризиса, если такое бывает у музыкальных продюсеров.

Хм, творческий кризис. У меня зарождается идея о том, чем заняться в День познания Джихуна.

* * *

Когда наконец наступает утро субботы, я первым делом звоню родителям. Папа уже дома, и мы с Фиби по очереди навещаем его. Мама ясно дала понять, что мне не будут рады в этот уик-энд, потому что у нее и так достаточно забот, связанных с попытками заставить его отдохнуть, а не заниматься обычными делами выходного дня.

Неудивительно, что Фиби не потрудилась позвонить мне.

– Ты готов? – взываю я к Джихуну. Я сублимировала свой дискомфорт от срыва привычного субботнего распорядка в полезное русло, организуя наше мероприятие с точностью военной кампании. – Сегодня мы поможем тебе найти себя.

– Если только я смогу провести день с тобой, Ари. Это все, что мне нужно. – Он поднимает взгляд, пока я поправляю прическу. – Может, оставишь волосы распущенными?

Я смотрю на него краем глаза, не отнимая рук от головы.

– Зачем?

– Они развеваются, когда ты двигаешься. Это красиво.

Я прячу раскрасневшееся лицо в сгибе локтя. Мне приятно выглядеть красивой, и я невольно чувствую себя своего рода антифеминисткой.

– Обычно я убираю их в пучок, когда работаю.

Он одаривает меня милой улыбкой.

– Делай, как тебе удобно.

Я на всякий случай засовываю заколку в карман, но встряхиваю волосами, так что они струятся до самой талии. Я как будто становлюсь похожей на саму себя, когда чувствую успокаивающую тяжесть волос на спине, а не постоянную стянутость на затылке.

Джихун протягивает руку, словно хочет дотронуться до них, но тут же спохватывается и отступает в сторону.

– С чего начнем? – спрашивает он.

Я смотрю на его длинные пальцы, гадая, каково это – если они запутаются в моих волосах.

– Что?

– Наш день. С чего начнем?

Я очнулась от транса. Не время фантазировать о Джихуне, хотя, учитывая его личную драму, проживание в Корее и нынешний статус моего соседа по квартире, я не уверена, что вообще наступит подходящее время.

Ладно, вернемся к делу.

Я проверяю составленный маршрут. Я попросила Юко помочь мне с некоторыми деталями, и она неистово хвалила мой план.

– Черт возьми, как же здорово у тебя получается. Могу я воспользоваться этим? – спросила она, просматривая некоторые из моих отвергнутых идей. – Это подошло бы нашим клиентам, когда им нужно развлечь людей.

– Да ради бога, – сказала я. В любом случае это всего лишь глупые затеи.

Через пять минут мы готовы отправиться в путь. Джихун наблюдает, как я натягиваю ботинки, с видом вежливого неодобрения, и я бросаю взгляд на его обувь. На ногах у него безупречно чистые кроссовки.

– Еще одна пара от Prada?

Он смотрит на меня в ужасе.

– Это Balenciaga. Balenciaga!

Его так легко дразнить, поэтому я замолкаю и отворачиваюсь, чтобы он не заметил моего смеха.

– Ах, Ари. – Он закатывает глаза. – Когда-нибудь я куплю тебе пару такой красивой обуви, что ты не сможешь сдержать восхищения.

Я никогда не испытывала особой симпатии к своему имени, но, когда его произносит Джихун, оно подобно ласке. Я засовываю бумажник в сумку.

– Мне не нужна обувь.

– У тебя могут быть как желания, так и потребности. – Я уже готова растаять от его мягкого мурлыкающего голоса, когда он устремляется к выходу. – Погнали.

Мы спускаемся в подземку, и Джихун наблюдает за людьми из-под низких полей шляпы, как будто долго томился в космосе и изголодался по человеческому общению. Тем временем я наблюдаю за ним. Его лицо или, вернее, глаза, которые только и видны поверх маски, настолько выразительны, что я могу прочитать почти каждую мысль, что отражается в них.

Я уверена на сто процентов, что если когда-либо и жил на земле человек, неспособный на откровенную ложь, так это Джихун. Приятно быть рядом с таким, как он.

Я откидываюсь на спинку сиденья и расслабляюсь под грохот метро.

* * *

Первая остановка – книжный магазин, и Джихун с любопытством заглядывает в витрину.

– Подержанные книги? – спрашивает он.

– Не просто какие-то подержанные книги, – поправляю я. – Здесь самый эклектичный ассортимент, который я когда-либо видела. – Перед нами ряды книг, которые визуально унифицированы и тематически хаотичны. Рукописный путеводитель по грибам Северной Америки соседствует со стратегией фехтования. Над ними возвышается трактат о том, как стать компетентным секретарем.

Я провожу Джихуна внутрь и позволяю ему осмотреться, с любопытством подбирая книги, и спустя несколько минут подхожу к нему.

– Сегодня мы сыграем в игру. В каждом пункте остановки победитель зарабатывает очко.

Джихун оживляется.

– Я азартен, – предупреждает он.

– Однажды я объявила Хане бойкот, потому что она получила посылку по почте раньше меня.

Джихун кивает, понимая, насколько все серьезно:

– Я готов.

Театральным жестом я достаю блокнот из сумки. Это скорее для пущего драматизма, потому что игра довольно проста.

– Первый раунд. Идеальная книга. – Я поднимаю глаза. Кассирша занята своим телефоном и не проявляет к нам никакого интереса, поэтому я продолжаю:

– У нас две минуты, чтобы найти самую вдохновляющую книгу.

Он оглядывается по сторонам, упершись руками в бока:

– По дизайну обложки или тематике?

– Полный пакет, и вдохновляющий – это широкое определение. Победитель определяется по обоюдному согласию.

– Самая вдохновляющая книга. – Он смотрит на меня сверху вниз. – Почему именно такой выбор?

– Ты, похоже, разочарован своей текущей работой. – Я листаю свои записи, не желая встречаться с ним глазами, потому что, как обычно, то, что поначалу казалось хорошей идеей, теперь как будто пронизано потенциальной драмой.

– Я не читала ни одной из твоих заметок, – добавляю я.

– Ты и не можешь их прочесть, – подмечает он. – Они на корейском языке. Ты же не знаешь корейского.

– И это тоже причина. – Я убираю блокнот в сумку. – Я подумала, что было бы неплохо найти книгу, которая мотивировала бы тебя.

Я избегаю смотреть на него, и тишина затягивается. Я недооценила его, и моя душа проваливается в черную дыру стыда. Полагаю, поиск любимого дела – тот еще квест.

Я никогда с ним не сталкивалась. Составление маршрутов для воображаемых путешествий, в которые я никогда не отправлюсь, не в счет, потому что это несерьезно. Я уже собираюсь пойти на попятную и предложить покинуть это место, когда он нарушает молчание:

– Ты наблюдательна, Ари. И абсолютно права. У меня проблемы. Раньше музыка лилась рекой, а теперь нет ничего, кроме водянистой скуки. Не за что ухватиться. – Он наклоняет голову набок и потирает затылок, рассматривая полки, а потом улыбается: – Мне стало легче с тех пор, как я появился здесь, но не насколько, как хотелось бы. Мне нравится твоя идея.

Осмелев, я поднимаю брови:

– Так ты принимаешь вызов?

– А у меня есть выбор?

– Конечно, если хочешь быть лузером.

Его глаза предупреждающе сужаются:

– Запускай таймер, Ари.

Начинается обратный отсчет, и мы расходимся, удаляясь каждый в свою часть магазина. Я просматриваю том 1970-х годов о мариновании, прежде чем перейти к руководству по ремонту дорог. Ни то ни другое не кажется особенно вдохновляющим для автора песен, и я продолжаю поиски. Мое внимание привлекает книга «Скульптуры из хлеба для забавы и прибыли». Среди иллюстраций – фотография поджаристой золотисто-коричневой русалки на ракушке. Изюм украшает ее шею съедобным ожерельем, а миндаль покрывает груди, как бюстгальтер.

Я мысленно откладываю книгу в стопку «может быть».

В другом конце магазина Джихун изучает названия книг на полках. Я чувствую укол вины. Предположив, что он читает по-английски так же хорошо, как и говорит, я надеюсь, что не поставила его в неловкое положение. Наверное, следовало сначала спросить; Хана всегда советует мне не экономить на словах.

Он ловит мой взгляд, и у меня слабеют колени. По мере того как мы лучше узнаем друг друга, Джихун кажется мне все более и более привлекательным. Например, когда он наклоняется ближе во время разговора, чаще прикасается ко мне, хотя, возможно, я всего лишь принимаю желаемое за действительное. Порой, когда он смеется или смотрит на меня как-то по-особенному, мне любопытно, что бы он сделал, если бы я прижала его к стенке и поцеловала. Вот и теперь меня одолевают подобные мысли, и они как будто транслируются по всему магазину, потому что глаза Джихуна широко распахиваются.

Его взгляд скользит к моим губам. Или, по крайней мере, мне так кажется.

Определенно я бы этого хотела.

Мой телефон тихо издает саундтрек к «Пиратам Карибского моря», который Хана установила в шутку, и мы оба отходим от полок. Поскольку все это время я занималась мысленным раздеванием Джихуна, вместо того чтобы сосредоточиться на выполнении задания, приходится схватить первую попавшуюся книгу, полагаясь на удачу.

Джихун подходит, торжествующе размахивая своей находкой.

– Я победил, – заявляет он.

– Не так быстро. – Я опускаю взгляд на книгу в своей руке. «Театральные интерьеры для вас!». – Арки авансцены очень стимулируют.

– Серьезно, Ари?

Я готова отстаивать свой ужасный выбор до самого конца.

– Театры подразумевают пьесы, а пьесы – это искусство. – Тут никакого обмана. Перед отъездом Ханы мы посмотрели «Операцию Обливион» с Сэмом Яо и Вэй Фанли. Впечатление потрясающее, даже для такого обывателя, как я. Химия между их персонажами просто зашкаливает.

– Это не имеет значения. Я уверен в себе. – Он показывает мне свою книгу, которая, кто бы мог подумать, называется «Вдохновляющие упражнения для умственной и физической силы».

Я даже не могу злиться на то, как он меня уделал.

– Невероятно.

– Я знаю. – Он листает страницы. – Здесь говорится, что я должен диктовать свои идеи добровольному помощнику, делая стойку на руках, чтобы воспользоваться приливом крови к голове.

– Добровольному помощнику?

– Ты готова выступить в этой роли? – Джихун прикасается пальцем к моему голому предплечью, и, к моему ужасу, по коже тут же бегут мурашки.

Я делаю все возможное, чтобы незаметно отодвинуться в сторону.