Тень Истины

Like You Story (Kuznetsova Elizaveta)

Тень Истины

Глава 1. Начало водоворота

Он нервно ёрзал на стуле, надеясь не услышать своего имени. Только не сейчас, когда он нашёл способ избежать участия в этой никому не нужной жестокости. Шон, выслушав его идею, сразу принялся её реализовывать. Он понимал, что Джим находится в зоне риска. И что его нужно вытаскивать.

План, который носил кодовое название «Г», обозначая именно то слово, что приходит в голову, был настолько же безумным, насколько нереализуемым. Но Джим знал, что именно благодаря этому Глэдис придёт в полный восторг. Эта юная особа всегда обожала авантюры, считая себя кошкой с девятью жизнями. Причём лимит их был уже давно исчерпан.

Она восхищала его. Из-за неё Джим и сам начал всё чаще соглашаться на самые сложные задания. Лишь бы быть рядом, иметь возможность защитить её в нужный момент. Он знал, что она воспринимает его иначе. Но ему не мешало хотя бы так заботиться о ней. Поэтому он справится – чтобы спасти следом и её. Ведь Джим уже не представляет, что может быть мир, где не будет той самой Глэдис. Пускай и на расстоянии, но невредимой.

Ментор продолжал озвучивать список. «Нет, брахма, не сейчас. Мне нужно ещё немного времени», – думал Джим, сжимая планшет. «Да где тебя носит, Шон?»

– Джим Биверли, встаньте, – вот и озвучен приговор из уст ментора. Сидя на последнем ряду, Джим продолжал сжимать планшет, веря до последнего в слова Шона: «Я тебя вытащу, брат».

Ментор начал повторять имя Джима, пытаясь найти его среди тысячной аудитории. Джим ощутил, как острый взгляд Глэдис пробивал его насквозь. Она была сильной. И он не мог не восхищаться её уверенностью. Она смотрела на него, не моргая.

А Джим всё ждал, до последнего веря, что Шон вытащит его.

И тут над его головой раздался голос:

– Джим! Встань.

***

Глэдис прожигала взглядом лицо Джима, стараясь донести до него свои эмоции:

«Давай же, чего ты ждёшь. Ты в зоне риска, Джим. Если твоё имя сейчас прозвучит, это будет приговор. Они заберут тебя».

Продолжая сурово смотреть на парня, Глэдис пыталась скрыть свои истинные чувства. Она всегда была сильной. Одной из них. Независимая. Стойкая. Хоть и производила впечатление хрупкой и ранимой. И, сейчас, казалось бы, она была бесстрашна.

Но у неё была одна слабость, которую она не позволяла показывать даже самой себе. Скрывая это глубоко внутри.

Джим. Её слабостью был Джим. Она старалась вести себя с ним более сдержанно, но каждый раз, видя его улыбку, теряла самообладание. Потому всегда выбирала наиболее сложные испытания, с которыми ей будет справиться сложней. Лишь бы быть рядом и прикрыть его. А он как дурак лез на рожон. Иногда ей казалось, что он делает это для её защиты. Но после того, как он резко отстранялся от неё, эти мысли сразу же покидали девушку.

– Джин Биверли, встаньте.

Вот и вынесен приговор.

Всё, что Глэдис сейчас хотелось сделать, это резко вскочить, создать дымовую завесу и вытащить Джима из этой ловушки. Но тогда она проявит свои истинные чувства и покажет своё слабое место. А для её цели нельзя иметь слабых сторон. Больше нельзя. И всё же нужно что-то предпринять, иначе ментор доберётся до него – и шанса больше не будет.

Медленно сползя со стула под стол, она начала перебираться ближе к Джиму. Почти дойдя до него, она услышала прямо над головой:

– Джим! Встань.

***

Джим и Шон росли вместе в семье Шона Биверли. Не потому что Джим был сирота. Напротив, он был сыном Архила Второго, одного из самых значимых людей в Резиденции. И именно для того, чтобы обезопасить жизнь своего сына, он скрыл факт его рождения и отдал в семью своего друга. Семейство Биверли растила Джима как своего родного. Но лишь недавно смогла поведать, кем именно является его отец.

Именно потому Шон сделает всё, чтобы вытащить Джима.

Он знал, что данные у Джима выше среднего, ведь он сын Архила. А это означает, что он вынослив, силён, обладает аналитическим складом ума и непревзойдённой реакцией. Таких как он берут в Исследователи в числе первых. Но после встречи со своим отцом, Джим резко сменил курс действий. Когда Шон спросил его, что ему сказал отец, то тот ответил только одно:

– Никогда не вступай в ряды Исследователей. Сделай всё, чтобы избежать этого. И если вариантов не будет, я помогу тебе сбежать.

Когда настало время сдачи итоговых экзаменов, Джим осознал, что он в числе лучших. А это значит – один из первых кандидатов в Исследователи. Так как выбора не вступать у него не было, то не было и варианта, как это избежать.

Только лишь обратиться к Архилу.

Безумный план! К одному из лидеров Резиденции, напрямую, без причины не попасть. А стоило всем узнать, кем на самом деле являлся Джим, то его тут же заберут. Но перед этим вместе с отцом сошлют на каторгу за сокрытие информации от Системы. Или же выберут наихудший исход.

В том, что Джим был одним из лучших, было и преимущество. Он мог встретиться с Архилом на официальном мероприятии. В тот вечер, когда был торжественный аудит Академии, Джим обсудил с Архилом план своего побега, используя шифрование. Шон слышал через наушник все, что они обсуждали и понимал, ведь этот шифр они с Джимом придумали ещё в детстве. Каждое третье слово в предложение – это основное слово к настоящему смыслу сказанного.

Шон вытащит Джима во что бы то ни стало. Однако тогда и он попадёт в зону риска. И все, кто окажется рядом. Именно поэтому Шон поделился своими идеями и страхами с теми, кто сможет им помочь. С родителями, которые, к его удивлению, почти не внесли никакие правки в его действующий план. Только лишь Эгги, его младшая сестра, оставалась в неведении. Было принято решение максимально по времени оттянуть тот момент, когда и ей, в свои десять лет, придётся разбираться в том, в чём дети разбираться не должны.

Одной из главных проблем являлся тот факт, что в Резиденции скрыться почти невозможно. А за её пределами начинаются земли других локаций, где их сразу вычислят. Но у Архила был план, как им выйти незаметно, а, главное, как попасть и скрыться в Городе.

Так как Шон занимался защитой информационных данных, то у него была возможность практиковаться самостоятельному переходу из сна в реальность. Особенно много он тренировался в последние месяцы. Пройдя через плазму быстрого сна, Шон увидел спину Джима. И ощутил весь ужас, когда осознал, что ментор уже назвал его имя.

Медлить было нельзя. Стараясь сливаться с обстановкой вокруг, он медленно приблизился к Джиму и произнес:

– Джим! Вставай.

***

– Джим! Вставай. Нам надо уходить сейчас.

Не понимая, как именно Шон оказался рядом, Джим собрал всю волю, чтобы не произнести ни звука. Он умел сохранять хладнокровие, но сейчас ему было по-настоящему страшно. Ведь в зону риска попадает и его лучший друг. И, возможно, те, кто не сможет оставить его в самое тяжёлое время. А их жертвы Джиму будет крайне сложно принять.

Но вопрос стоял не только в личных страхах самого Джима. Но ещё и в том, что сделает Резиденция, используя его потенциал. Его сделают одним из координаторов сна. И тогда люди потеряют последнюю каплю свободы, когда Джим раскроет формулу подчинения через сны. В этом и заключалась основная задача Исследователей. Странствуя, открыть формулу контроля сна и тем самым вселять в головы людей чужую волю.

Когда-то давно, в детстве, Джим любил учиться. Они с Шоном, Глэдис и младшей их Эгги весело проводили время, визуализируя сны. Получали задачи изобразить тот или иной объект, иногда событие человека. Это невероятно творческое задание по визуализации снов.

Но спустя время Джим понял, что это было лишь начало. После того, как были отработаны навыки в визуализации абсолютно любого события, объекта, субъекта, Резиденция приступила к вопросу изучения формулы по контролю самой воли. Только недавно, после встречи с отцом, Джим это понял.

Та встреча – одна из первых – на аудите Академии, была наполнена теплом. Ведь отец сразу понял шифр. Оказалось, что это Архил и отец Шона, Крон, придумали этот шифр и обучили ему детей. При аудиенции на встрече Джим задавал Архилу Второму вопросы, касающиеся его будущей работы. Но на самом деле, каждое третье слово формировало то, что он так хотел сказать отцу:

– Я начал понимать правду. Теперь не знаю, как мне избежать этого.

Взгляд Архила был наполнен теплом и любовью к сыну, которую он ловко выражал в каждом третьем слове:

– Я знал, что ты поймешь. Горжусь тобой. Ты прав. Никогда не вступай в ряды Исследователей. Сделай всё, чтобы избежать этого. И если вариантов не будет, я помогу тебе сбежать.

– Куда я должен буду сбежать? И что делать дальше?

– Не волнуйся, я всё подготовлю. Чтобы ты незаметно исчез. И чтобы оставался таковым и после того, как покинешь нашу Резиденцию.

Я хотел создать для тебя идеальный мир. Тот, где ты сможешь выбирать. Но сам же оказался у руля Системы, которая отняла у тебя право выбора. Однако маховик заведён. И это то немногое, что я могу сделать для тебя теперь. Когда ты выберешься, я дам тебе выбор. И ты сам решишь, что тебе делать дальше. Но я всегда буду на твоей стороне, чтобы ты не предпочёл.

Это был их первый разговор, который зародил крепкую связь между отцом и сыном. Поклонившись Архилу Второму, Джим удалился, из последних сил сдерживая слёзы. Он ещё не знал своего отца, но уже безоговорочно верил ему.

И вот сейчас Шон стоял за его спиной в многолюдной аудитории. Пока ментор ищет его, есть пару мгновений, чтобы скрыться.

– Не делай резких движений, – сказал Шон. – Я создам завесу и выведу тебя. Так как я не вошёл в сонную фазу, то находиться долго здесь не могу. Так что поднимай свою задницу и делай то, что я тебе скажу. Старший брат плохому не научит.

Джим тихо фыркнул. По факту, Джим был старше. Так Шон говорил каждый раз, когда благодаря ему они вновь ввязывались в какую-либо авантюру.

Нужно было напрячь мышцы, чтобы ловко и незаметно оттолкнуться от пола и горизонтально проплыть в плазме до прохода, созданного Шоном. И задержать дыхание, ведь они находились в разных фазах, а это означало, что после будет сильно мутить.

Стоило Джиму начать подниматься с места, отслеживая каждый взгляд ментора, как он ощутил холодное и нежное прикосновение к своему колену. Каково же было его удивление, когда он понял, что интуиция не подвела:

– Глэдис?! Какого брахма ты творишь?

Чёрт, это было слишком громко.

– Мистер Джим Биверли, вот мы вас и нашли. Встаньте же, наконец, и выйдете к нам.

Тысячи голов резко развернулись, следуя голосу ментора.

«Это конец».

***

– Джим! Вставай. Нам надо уходить сейчас.

Сердце Глэдис провалилось, замерло, а застучать смогло только после того, как она поняла: это говорил Шон. Тот факт, что он не был в фазе сна, свидетельствовало о том, что сейчас они оба покинут аудиторию. А дальше – скорее всего будут скитаться. Даже Глэдис, с её умом, было сложно представить, как можно скитаться и оставаться незамеченным в их мире. Но это ведь Джим и Шон, они точно продумали план действий.

И вроде бы Глэдис должна быть рада, что у Джима есть шанс спастись. Но ужас от того, что она навсегда потеряет его, ошпарил тело. Он никогда не был её. Однако всегда был рядом, с самого детства, когда его тёплый взгляд и голос спасли её от дикого одиночества. Усмирили нрав. Покорили.

Не понимая, что именно делает её тело, она пришла в себя после громкого возгласа Джима.

Брахма, да как же так? Она бы всё отдала, чтобы его спасти. И сейчас сама же загнала его в ловушку. Особенно после того, как услышала голос ментора, направленный в их сторону.

Джим поднял голову, крепко сжав зубы. В его глазах она видела тысячи мыслей, вариантов того, как спастись. Кто бы мог подумать несколько лет назад, что сдача экзаменов приведёт их к концу. Они быстро повзрослели, узнав всю правду о Системе. И безобидные детские задания по созданию снов стали их проклятием. Они были слишком умны и любопытны. Задавали вопросы и искали ответы. И общаясь друг с другом, приходили к одним и тем же выводам.

Но в отличие от Джима, у Глэдис была цель.

Отомстить.

Для этого она стала такой прямолинейной, бесстрашной, одинокой, скрывая это за милой улыбкой стеснения.

И сейчас, когда она услышала имя Джима из уст ментора во второй раз, то не смогла сдержать себя. И ещё крепче вцепилась в ногу парня. В её глазах был ужас. А в глазах Джима был страх… за неё. Ведь у него точно был план. А она в него не входила.

Или же…?

***

«Да брахма бы вас побрал, парочка идиотов», – кричал про себя Шон. – «Всё и так с трудом срасталось, а тут ещё и это. Придётся подключат план «Х».

Оставаясь незамеченным для остальных, Шон с силой надавил на плечо Джима, смотря на Глэдис:

– Что ж, приступаем к импровизации, мои юные друзья. Джим, ты делаешь ровным счетом то, что было задумано. А ты, Глэдис, отвлекаешь ментора. После – как только ты ощутишь моё присутствие – безоговорочно следуешь за мной. Теперь в списке и ты.

В планы Глэдис это явно не входило. Но она сама виновата – нечего было лезть, куда не просили.

Шон помог Глэдис подняться, после чего с силой надавил на плечи Джима, чтобы немного своей тенью скрыть его от глаз ментора. Ошибиться было нельзя. А силы, как назло, заканчивались. Надо успеть и Глэдис вытащить. Потому, как только девушка резко подняла руку, он дал команду Джиму действовать. Парень не сразу среагировал, с опаской поглядывая на Глэдис. А та, что странно, сразу согласилась помочь. Всё же хорошо, что Шону не требовать этим двоим ничего пояснять.

Как только Джим отпрыгнул, Шон помог ему пролететь пару метров до созданного им прохода. И выпихнул в него друга. Ощущая усталость и боль в мышцах, Шон начал глубоко дышать. Пот застилал глаза. Но он должен ещё вытащить Глэдис.

Посмотрев в стороны девушки, он к своему ужасу осознал, что Наблюдатели окружили её и начали связывать руки. Глэдис сопротивлялась, стараясь как можно больше внимания привлечь к себе.

«Безумная. Её же ждёт каторга» – пронеслось в голове Шона. Но первые мгновения он как завороженный наблюдал за ней. Придя наконец в себя, он поймал её взгляд и дал команду пустить дымовую завесу. Сам же тихо подкрался к одному из державших её Наблюдателей, после чего сбил его с ног. Когда у Глэдис освободились руки, она молниеносно создала иллюзорную завесу, схватила Шона под локоть и помчалась в сторону, где крайний раз видела Джима:

– Я знаю, тут проход. Перенеси нас. А я прикрою ещё одной завесой.

Когда Шон и Глэдис были почти у прохода, Шон ощутил резкий удар, а после крик девушки.

«Нет, прошу, только не сейчас».

***

Джим не понял, как перешёл через проход и очутился в комнате Шона. Так как это самое очевидное место, то искать будут тут в последнюю очередь. Этого времени должно хватить, чтобы скрыться.

Глубоко дыша, Джим щупал пульс. В два раза выше нормы. Стараясь себя успокоить, он перематывал события последних минут. Вот он отталкивается, Шон помогает ему промчаться. Вот он у прохода. И последнее, что он видел, была Глэдис.

Пульс вновь начал расти. Девушка настолько оперативно среагировала на команду Шона, что Джим был поражен. Не были ли они в сговоре раннее? Отвлекая на себя внимание, Глэдис осталась там одна. И Джим знал, что подобное хамское перебивание ментора будет наказано в тот же миг. И ни единожды он видел это лично. Брахма, нет! Если они прикоснутся к ней. Если хоть пальцем посмеют тронуть, он вычислит их. Каждого, кто обидит её. И тогда плевать на план. Плевать на всё, если её безопасность будет под вопросом.

Но зачем она вновь пошла на авантюру? Иррациональную для неё. Опасную. Что подвигло её так поступить? Страх? Нет, это точно не про Глэдис. Заранее согласованный план Шона? Тоже нет, ведь он был искренне удивлён, увидев её.

А её холодная рука. Казалось, что она хотела предупредить Джима. Её перепуганный взгляд, адресованный Джиму, когда ментор назвал его имя. Джим хотел бы продлить это мгновение их неожиданной близости. Пускай и под страхом, но ощущение её рядом было тем, что стоило любого риска.

Из раздумий его вывел звук за спиной. Готовясь к защите, Джим облегченно вздохнул, когда увидел Глэдис и держащего её Шона. Но облегчение сменилось волнением, стоило ему заметить искаженное болью лицо девушки. Поймав её из рук перепуганного Шона, он положил Глэдис на кровать и начал осматривать. Словно рентген, его взгляд не пропускал ни миллиметра её тела. Ему стоило невероятных усилий сохранить хладнокровие. Но только так он мог ей помочь.

– Наблюдатели, чёрт их подери, слишком быстро начали реагировать. Плохой знак, – сказал Шон. – Как только я вытащил тебя, то направился за ней. Правда на пару секунд потерял силы и упал. В тот же миг они застали её. Но она успела выпустить дымовую завесу.

Шон продолжил говорить, аккуратно помогая переворачивать раненую Глэдис.

– А затем мы вошли в проход. Последние силы я потратил на то, чтобы Глэдис прошла без последствий. Но кто-то успел схватить её и всадить парализующий укол. Из-за перехода состояний он дал иной эффект. Подействовал как яд. Вот тут, смотри.

Шон обнаружил место укола на левой лопатке девушки. Оттуда узорами начала разрастаться синяя сетка с ядом. Именно она отравляла тело Глэдис.

Увидев это, Джим начал терять контроль. Он слышал, как пульс начал ускоряться. В ушах стучало. Появился металлический привкус во рту. Температура тела начала расти. А голос Шона отдавался далёким эхом. Такой ярости Джим не испытывал никогда. Животную, бесконтрольную ярость. Она словно бы делала его неуязвимым. Ему было нужно избавиться от неё, ведь иначе он не сможет помочь Глэдис.

И тогда перед его глазами появился Шон.

***

Никогда раннее Шон не видел столько ярости в глазах друга. Он читал о таком состоянии в запрещенных книгах, но никогда не сталкивался с этим вживую. В Резиденции, около года назад, начали медленно блокировать ряд эмоций. Шон узнал это, когда в очередной раз взломал закрытую исследовательскую базу Системы. Это было его призвание. Называя себя авантюристом, он элегантно открывал скрытые от других секреты и пользовался этим преимуществом. Детально погружаясь в изучение природы человека, Шон начал выявлять, что уже был лишён ряда очень ярких эмоций и чувств. Как ребёнок первого поколения новых людей, он часто обсуждал со своей матерью её ощущения, сравнивая их со своими. Такие яркие чувства, как страсть в перевес с яростью были у него и ему подобных притуплены. Следующим поколением, которым окажутся их дети, эти чувства и вовсе исчезнут. Как некогда в ходе эволюции человек лишился хвоста, так и они будут отключены от эмоций.

Сейчас перед глазами Шона его близкий человек превращался в зверя. Блокированная столько времени эмоция возымела многократный эффект. Скопленная годами ярость начала выходить наружу. И если не помочь Джиму избавиться от неё, то Морблок быстро найдёт его. И тогда даже Архил Второй не сможет его спасти.

Как хорошо, что в этот вечер никого не было дома. И шум не привлечёт лишнего внимания. Сняв со стены зеркало, Шон подошёл к Джиму и встал прямо напротив него:

– Бей.

Парень не сразу понял, что Шон имел в виду. Лишь удивленно поднял бровь.

– Бей, я сказал, – жёстко проговорил Шон, чтобы Джим услышал каждое его слово. – Тебе нужно выплеснуть это. А сделать это можно только таким путём. Собери всю ярость в руке и выплесни сюда, смотря на себя такого в зеркало. Ты должен ударить самого себя, чтобы привести в чувство. Давай же!

Достучаться до Джима становилось всё сложней. Всегда весёлый и бодрый Шон стал крайне серьёзным. А это означало, что он терял контроль над ситуацией. Дикая, накрывающая сознание Джима, ярость набирала обороты. Когда ты впервые сталкиваешься с такой мощью, то не понимаешь, как это контролировать. Дыхательные практики, отсчеты в обратном направлении, медитации – всё это чушь для первого раза. В первый раз любая новая эмоция парализует. Она бесконтрольна, иррациональна. Вот почему Резиденция начала вводить контроль над ними. Чтобы получить контроль над сознанием. Ведь именно в таком состоянии человек становиться лучшей марионеткой.

«Чёрт, Джим, да ударь же ты чёртово стекло. Я теряю тебя. Мне так страшно, что даже голос пропал. Не могу контролировать это. Как?»

Всё длилось доли секунды. Но этого было достаточно, чтобы глаза Джима налились кровавой ненавистью и жестокостью. Он начал терять человеческие черты. И становился зверем.

Существом, способным убивать.

***

Уилла знала, что сегодня у её старших будет долгожданное распределение. Уже почти с десяток раз они с Джимом, Шоном и Кроном проговаривали план действий, веря в лучший исход. Уилла понимала весь риск, но лелеяла мысль о том, что её детям удастся спокойно пройти это распределение. И что у них будет время уйти в тень.

Однако, перемену настроения в Шоне она не могла не заметить. Всегда весёлый и обаятельный, он стал замкнутым, постоянно витал в своих мыслях, что-то лихорадочно записывал во время обеда. Даже со своей сестрой он больше не играл, хотя обожал проводить с ней время. Уилла ощущала каким-то внутренним чутьём, что сын ввязался в неприятности. Или же узнал что-то, что не должен был знать. Но из-за очередной подготовки к званому ужину была вынуждена всё время уделять данному событию. Очередное чествование нового прорыва Системы.

Семья Биверли была одной из прилежных семей Резиденции. Крон, отец семейства, был порядочным сотрудником Совета Правления Системы, занимая третью после Архила Второго должность. Дохода было достаточно, чтобы Уилла полностью ушла в вопрос дома и создания уюта в семье. Приходясь матерью и женой, она искусно сочетала в себе и навыки психолога, способного понять другого и оказать верную помощь. Порой в семье не хватает человека, который вместо осуждения сможет выслушать, понять проблему, подсказать её решение и поддержать. А, главное, сохранить всё в тайне.

Но сейчас Уилла теряла эту нить, связывающую её семью в единую систему. Крон всё чаще пропадал на работе. Она не подозревала его в измене, нет. Не нужно было шпионить за мужем чтобы знать, что Крон уважает её. И что в самом начале они договорились: всё, что происходит между ними, всегда обсуждать.

Так Джим в их жизни появился не сразу. Первые годы он провёл под пристальным вниманием Резиденции из-за своего происхождения. Его мать попала под гонения Системы и была истреблена. Пожалуй, это самое честное слово. А отец, являясь вторым человеком в Резиденции, по Уставу не мог иметь семью. Именно поэтому для всех оба родителя Джима были ликвидированы за нарушение Закона.

К счастью, Джим укрепил их семью. Крон воспринимал его как второго сына, а Шон и маленькая Эгги как брата. И так энергично Джим врос в их семью, что однажды Уилла решилась поговорить с юношей откровенно. Джиму тогда было двенадцать лет. Они только собирались рассказать ему правду об отце:

– Я знаю, что это очень тяжёлая тема, но мы должны обсудить её, Джим, – мягкая рука Уиллы по-матерински легла на кисть юноши. – Шон наверняка рассказывал тебе, что у нас в семье я воспринимаюсь как наблюдатель. Мне нравится понимать людей, которых я люблю. Поддерживать их и направлять, если им нужна моя помощь. Мы не можем сами выпутаться из тяжёлых передряг своего сознания, Джим. Но стоит хотя бы проговорить всю боль вслух, как неожиданно приходит понимание, что принятие наличия проблемы уже половина её решения.

– Вы думаете, что у меня есть проблемы, миссис Уилла? – За улыбкой Джим пытался скрыть страх поднимать эту тему. – Не отвечайте, это риторический вопрос. Конечно, есть. Ведь моих родителей ликвидировали за иное мышление и восприятие Системы. Хотите узнать, есть ли у меня что-то подобное? Тогда у меня встречный вопрос, миссис Уилла. А каково правильное мышление? Не запрещённое в Резиденциях?

Уилла потеряла дар речи. «И когда этот ребёнок стал настолько мудрым? Или он и был таким всегда? Неужели такие суждения передаются по крови? Неужели…?»

Тогда Джим трепетно взял руки сводной мамы в свои, крепко сжал и произнёс:

– Не бойтесь, миссис Уилла. У меня нет желания ломать Систему. По крайней мере пока. Я знаю, за что погибли мои родители. Но не готов пока сказать, согласен я с этим или нет. Я понял, что для разрушения и изменения Системы сначала её нужно детально изучить, а после уже принимать для себя ту или иную сторону. Я только учусь понимать её. У меня множество вопросов. Но пока я могу находить на них ответы, это оттягивает мрачный момент. Но однажды настанет миг, когда мне никто не сможет дать этих ответов. И тогда я приму одну из сторон.

Но я обещаю, мама, что ни за что не позволю рисковать вашей семьей.