Мифы. Сборник стихов

Перебивка ритма

Как же так? – сижу на облаке,

А мечтаю о подвале,

Вроде и земля мне по боку,

Но и небеса достали.

И в чести я у святителей,

И воздамся полной мерой -

Только мысли нет мучительней,

Что открыты мне все двери.

Препарируюсь на части я

И бросаю оземь сердце,

Пью из вен своих в причастие

Кровь убитого индейца.

Взял на борт Харон1 убоину

Меж Харибдой2 и харизмой.

Слишком много мне дозволено -

Даже перебивка ритма!

Участь, в общем, и не злая -

Путь к утраченной могиле…

Да, всё верно – умерла я -

Жаль, что мне сказать забыли.

Огонь – артист

Огонь – артист. С безумием сатира3

Он предался неистовой игре.

Каких страстей, неведомых Шекспиру,

Какие драмы плавятся в костре!

Он весь отдался пламенному танцу,

Он в пантомиме злой неудержим,

Пока одежды мишурой искрятся

И не спустился занавесом дым.

И зрители его талант оценят,

Забыв про бесконечные дела…

Он доиграет – и умрёт на сцене,

Он догорит – а после хоть зола!

Музыка

С убитой, где-то найденной кассеты

Услышишь отзвук сердца своего…

На этом свете всё давно уж спето,

А между тем, не спето ничего.

Здесь каждый день – сплошное повторенье,

Менял-веков бессмысленный улов.

И всё-таки он первый день творенья,

Рождаемый из взглядов, жестов, слов,

Из музыки, срывающейся в вечность,

Что плещет из разломов суеты.

Мгновенья в пустоту спешат беспечно,

Горят над млечной заводью мосты.

В огромном мире до удушья тесно,

В толпе нам одиноко, как в гробу.

Ты просто тихо подбираешь песню,

А напророчишь невзначай судьбу.

И жизнь встаёт скалой надменно твёрдой,

Чтоб тут же таять воском золотым.

И нижутся на нить времён аккорды,

И юный мир опять созвучен им.

Мастер и Маргарита

Может, ты и Мастер – я не Маргарита,

Хоть претензий вескость признаю вполне.

Мне за Днепр на шабаш не лететь со свитой,

И твои творенья не спасать в огне.

И меня служанкой в званье королевы

Не дождётся к балу сумрачный Мессир4

И не увенчает родовое древо

Наготой, засмотренной трупами до дыр.

Я сама хозяйка на своих приёмах,

Пусть не претендую на его размах,

А во тьме полёты до зари проёма

Дар не чародейства – ремесла в руках.

И достали споры, точен иль не точен

Тот роман, апокриф месяца нисан5 -

Не для всех сакрален тот первоисточник

С чётким разделеньем плевел и семян.

Но расслабься – может, станешь знаменитым,

Мотыльками музы застучат в окно…

Ты совсем не Мастер, я не Маргарита -

Мы ещё не знаем, как нам повезло.

Парад

Каких высот и далей ради

Идём, не ведая преград?

Равняем шаг, как на параде,

Смыкаем строй вокруг утрат?

К каким вратам, какой награде

Нам путь созвездья озарят,

В каком немыслимом обряде

Замешан призрачный наш ряд?

Какой нас ожидает суд,

Когда окажемся за кромкой,

Сняв груз страстей, свершений, смут?..

А после по брусчатке звонкой

Пройдут надменные потомки

И всё на свете переврут.

Сочинила любовь

Я себе сочинила любовь,

Я её положила на ноты,

Не осталось уж чистых листов -

Расписала её по блокнотам.

Каждый день посвящаю я ей -

Что там день, коль в минуте мгновенья!

Пригружает сильней и сильней

Своевольное это творенье.

Повторяю её я опять,

Наизусть я её зазубрила,

Хоть мне вряд ли удастся понять -

Слабость это моя или сила.

Прогоняю её и зову,

С нею слёзы и с нею веселье.

Ночь во сне, ну а день наяву

Пью взахлёб приворотное зелье.

Изменилась уже я с лица,

Позабыла дела и потеху,

Хоть не раз повторила в сердцах,

Что влюбляться мне нынче не к спеху,

Что проблем мне хватает иных,

Что сомнений достаточно кроме…

Возражений не слышно моих,

Как паденья дождинок при громе.

И себя ненавижу порой -

Непростителен этакий промах -

Так бездарно не сладить с игрой! -

Довести обертоны6 до грома.

Не спасёт ни дорога, ни кров -

Не замедлит явиться расплата:

Я себе сочинила любовь -

Приговор утверждён – виновата!

Атрибутика смерти

Атрибутика смерти предельно проста:

Плащ, коса да провалы безглазья.

Свой вердикт нам она зачитает с листа,

Никого не спросив о согласье.

Она службу исправно и верно несёт -

Подойдёт – так уже не отступит:

И убийцу с убитым сведёт в свой черёд,

И судью с палачом с ними вкупе.

Вот где суд беспристрастный, где правда на всех,

Где бессильны бабло и раденья!

И какую б ты святость ни нёс или грех -

Свой надел ты возьмёшь во владенье.

Здесь и тихая пристань, и вечный приют,

Здесь равняют, прощают и мирят,

Не ругают, не хвалят, не гладят, не бьют -

Лишь снимают оковы и гири.

Завершу похвалу обращеньем таким:

Смерть, подольше не встретиться нам бы!

Не спеши – свой визит лет на сто отмени -

Дай закончить тебе дифирамбы.

Персей

Герой Персей7, ты, право, безупречен -

Ты твёрд и смел, и полон гордых сил,

И в слабости случайной не замечен,

Когда в пылу оплошность допустил.

Тому есть много веских объяснений:

Весна в разгаре, слишком яркий свет,

Твоё созвездье8 меркнет на мгновенье -

Ты ослеплён, теряешь верный след -

Но лишь на миг… Ты всё решил, как надо,

И действовал стремглав, наверняка -

Вновь не касался глаз влекущих взглядом,

И не дрожала крепкая рука.

Освобождаясь от обрывков транса,

Ты поднял щит холодного стекла

И вынул меч – не оставляя шансов,

Нанёс удар – Медуза9 не ждала -

И покатилась голова Горгоны…

А ты трофей небрежно подобрал -

И в путь – туда, по солнечному склону,

Где, может, Андромеда10 ждёт у скал.

Постой… цветы воспоминаний бледных,

Возросших на крови, ты оборви -

И не забудь, как страшен взгляд последний

Тобою обезглавленной любви.

Бутылка водки

На столе бутылка водки,

За столом одна хозяйка.

Бесполезнейшею ношей

В голове сумбур имён.

Как всегда под утро, кроткий

Дождь рассказывает байки.

На окне букет засохший,

За окном озябший клён.

Над крыльцом качает лампу,

У крыльца толпятся тени,

Обретает день вчерашний

Прояснённый силуэт.

И луна размытым штампом

Над распутицей весенней.

Что ушло – уже не важно,

Что придёт – ещё секрет.

Недоступным было прежде -

Позади навек осталось.

В городе огни как дыры,

Ночь над городом как зонт.

Пред дорогою надежда,

А в дороге лишь усталость.

Чем светлее в этом мире,

Тем всё дальше горизонт.

Над вселенной очень тихо,

Во вселенной слишком тесно,

И случайности как звенья

Вдруг слагаются в судьбу.

Ведь в добре разгадка лиха,

Вечность беззащитна тленна,

Есть агония в рожденье

И в призыве есть табу.

Жизнь твердит одно и то же,

Ничего не повторяя,

В общей ненадёжной лодке

Строит каждый свой паром.

Завтра без вчера не может,

В круг сгибается прямая:

На столе бутылка водки,

Мир спиралью над столом.

Сон

(песня)

Посмотрите, вот он без страховки идет…

В. Высоцкий.

Во сне я часто вижу облака

И безмятежный синий небосвод.

И сквозь него, блаженна и легка,

Моя душа над бездною идёт.

Ей по судьбе, натянутой как нить,

Над пропастью времён скользить вперёд.

И кто-то верит – шаг – и воспарит,

А кто-то ждёт – вот-вот – и упадёт.

Припев:

А я живу и забываю, если честно,

Что наяву полёт бывает только вниз отвесно.

А снизу город, улицы, собор,

И площадь вся в зеваках – пятна лиц.

Там шумно – крик, и смех, и чей-то спор -

Душе взлететь иль пасть на камни ниц.

И всё мрачнее и кромешней твердь,

Вот-вот – и ночь свою объявит власть.

Душе лишь миг, я знаю, чтоб взлететь,

А, может, лишь движенье, чтоб упасть.

Припев:

Но на краю и во владениях заката

Я пропою, что сгинут тени, что душа крылата.

Бессонный дождь

И дождь, бессонный дождь -

Наверно, звёзды плачут.

А город смыт почти

И постарел в момент.

Лишь позабытый вождь

Сквозь темноту маячит -

Он сам бы рад уйти,

Да держит постамент.

И я не шевелюсь -

Как он, окаменела.

В отсутствии зонта

Наметился исход:

Замёрзну – ну и пусть,

Промокну вся – и дело -

Болезни маета,

Глядишь, меня спасёт.

Не правда ль, благодать

Лежать ничком в постели,

Изнемогая всласть,

Чтоб истомился мозг?

А после наблюдать,

Как чувства ослабели,

И память извелась

И тает, словно воск.

А вдруг я исцелюсь,

Переборю потерю?

Мороки сбросив власть,

Смогу тебя забыть?

Нет, не совсем, не тщусь -

Я в чудеса не верю! -

На ту хотя бы часть,

Чтоб получалось жить.

Уйди, молю, как бред,

Как день, который прожит,

Исчезни как строка

В камлании огня.

Тебя на свете нет -

Тебя и быть не может!

Ты свет издалека,

Но отпусти меня.

Ноябрь

Лишь только янтарный истаявший отблеск

Уснувших пожарищ роняет ноябрь.

Туман сотрясает тревога, озноб ли,

Сплетаются в воздухе сырость и гарь,

И омут, и мостик, и филина вопли

С реальностью в прятки играют, как встарь.

Предлесье, предзимье – иль предначертанье?

И бред одиночества: "Впредь – никогда…"

А я торопливо читаю посланья,

Что рябью выводит больная вода,

О том, что опальное лето в изгнанье,

И в летнюю ссылку не сыщешь следа.

Пресытился ветер – раздеты все ветки,

Похмелье справляет усталая грязь,

От буйства былого одни лишь объедки,

Тропы неразборчива древняя вязь.

Земля подбирает продрогший луч редкий,

К монашке-зиме за причастьем склоняясь.

Ангел

Танцует ангел на мосту сожжённом,

И от движений лёгких пальцев блики

На облаках изменчивых и вечных.

Мир в капле замирает отрешённо,

Мгновенье и судьба равновелики,

А жизнь и смерть чисты и быстротечны…

Танцует ангел на мосту сожжённом.

Танцует ангел на осколках веры,

И пустота – надёжная опора

Для самых невесомых пируэтов.

Для всех, кто жизнь считал за полумеру,

Выводит он виньетки и узоры,

Касаясь лишь казнённых и поэтов…

Танцует ангел на осколках веры.

Танцует ангел на игле вонзённой.

Он просто ангел – нам не оправданье -

Но музыка почти нас воскресила.

Расправив крылья, снежные знамёна,

Он светлых провожает на закланье,

И нам над пропастью дарует силы…

Танцует ангел над твоей могилой.

Танцует ангел на мосту сожжённом…

Танцует ангел на осколках веры…

Танцует ангел на игле вонзённой…

Для всех, кто жизнь считал за полумеру,

Танцует ангел над твоей могилой -

И музыка почти нас воскресила.

Духом правящие стихии

Духом правящие стихии,

Подскажите слова такие,

Что не вырубятся топором,

Даже если пойдут на плаху

В искупленье грехов и страхов -

Виноваты они кругом.

Их, рождённых не на бумаге,

Как девиз на небесном стяге,

Кто-то тихо спускал ко мне.

Создавал неведомый кто-то,

Уступив мне одну заботу -

Лишь расслышать их в тишине.

Но, нечуткая к зову свыше,

Я теряла способность слышать,

Отвлекаясь на треск пустой.

Приходила в себя во гробе,

Изнывая в смертном ознобе,

Как землёй, давясь немотой.

Не до торга мне, вестник света,

Принимаю любую смету -

Дай слова мне взамен минут!

Мало?.. а ничего нет больше…

Впрочем, стой! – вот последний грошик -

Тот, что счастьем люди зовут.

Травка

А нам всё равно…

Л. Дербенёв.

Греется в лучах чужая слава,

Все слепые шествуют в канаву,

Невзначай находится управа

После долгих поисков в стогу.

Во дворе нам травки иль отравы,

Мне налево – ты навеки правый.

Кто казнён – у палача в долгу.

Псов прогнать с крыльца и гнать пургу

Про крыльцо златое и барана

У ворот, про немца из тумана,

Соль на ранах – всё идёт по плану -

Про яйцо со сломанной иглой,

Что в стогу потеряна охраной.

Зайцы травку косят на поляне

И кричат "осанна!" иль "долой!" -

Небо кроет матом всех и мглой.

В контр страйке всем достались роли,

И раскручен бренд о божьей воле.

Кто-то о чужом спасенье молит,

А могила прячется в снегу.

И соломка не спасает боле.

Сатана сбирает души в поле,

Я свою роняю на бегу…

Всё – о травке больше ни гугу.

Небо и хлеб

Жить ради неба или ради хлеба -

Храм возводить иль укреплять овин?

А впрочем, уж пора усвоить мне бы -

На сей вопрос ответ всегда один.

Насущный хлеб и небосклон в созвездьях,

Стабильный прок, безумных грёз поток,

Судьбы повестка, плата и возмездье -

Всё улеглось в исчёрканный листок.

В нём, только в нём искать мне пропитанье,

Ловя меж строк свет канувших миров,

Он то с лихвой воздаст за упованья,

То пустотой обдаст, зело суров.

И знал бы кто, как хлеб тот скудный горек,

Замешан на чернилах и тоске,

Затворнице зарвавшихся риторик,

Где небо помещается в руке.

Всего страшней, что белая бумага -

Экран, присяга, скатерть, простыня,

Тень савана, порыв крыла иль флага -

Продукт лишь целлюлозы без меня.

Блуждающему в собственных отсеках,

Как осознать бессильному уму,

Что мне, незримой фаворитке века,

Придётся зреть и есть себя саму.

Ристалищем времён я перед всеми -

Где плуг прошёл, там шарит телескоп.

Царит в душе тюремная богема -

Забитый сноб, изнеженный холоп.

Дорогой в склеп, бессмертью на потребу

Мне выпал жребий – сказочно нелеп! -

В хлебах взрастить своё седьмое небо,

На небе сжать свой самый сладкий хлеб.

Господин

Я не плакала очень давно,

Позабыла отдушину слёз.

Но взамен мне открытье дано -

Знать, кто слёзы с собою унёс.

Кто собрал их слепящую ткань

И прибавил к поборам иным,

Обесцветил прошедшего ткань

И развеял фантазии в дым.

Время, жадный лихой господин

С неизменною плёткой в руках,

В рабстве я у тебя до седин -

Я песок твой, и глина, и прах.

Твой мгновенный и вечный сосуд,

Плод, обитель и жертва огня -

Ты вершишь беззаконье и суд,

И спасаешь, и губишь меня.

Я бессмертья единая плоть,

Непреложность юдоли людской.

Меня в бренность оправил господь,

Чтоб ценить научилась покой,

Чтобы сделала выбор сама,

Чтобы всё начинала с нуля,

Чтоб сходила с пути и с ума

О покое и воле моля.

Время, время, огромный манеж,

Ринг и паперть, голгофа и трон,

Мой последний манящий рубеж,

Мой, не взятый пока, бастион.

Слепая

Как трудно быть слепой

В сверхзрячем этом мире -

Брести себе вперёд

Без цели, наугад,

Изменчивой тропой

В просвеченном эфире,

Оставив прочим гнёт

Вериг, интриг, наград.

Как странно быть слепой -

Не чувствовать насмешек,

Гордиться напоказ

Невидимой звездой,

Назвать своей судьбой

Тот град неуцелевший,

Чей строй волшебных фраз

Обложен высшей мздой.

Как просто быть слепой -

Вцепившись в чуткий посох,

Идти, минуя грязь,

Гомеровской стезёй.

Пред истиной святой

Не задавать вопросов,

От века оградясь

Чистейшею слезой.

Город

Несбыточный город распался на части –

На прошлое с будущим, вечное с бренным,

Ни к снам и ни к яви теперь не причастен

Ни пылью дорожной, ни бредом похмельным.

Он, дважды рожденный и трижды умерший,

Заклятый, невидимый, наглухо скрытый,

Со дна преисподней мне славший депеши,

Быльем прораставший по треснувшим плитам.

Мой канувший город забытых мелодий,

Где строк незаписанных маются тени.

Своё совершенство взрастил он под сводом

Моих наказаний, моих преступлений.

Я больше не рвусь в зыбкий морок зеркальный,

Свой сорванный голос во мрак не пускаю.

Меня не прельщают ни троны, ни тайны,

Ни тропы к вершинам по самому краю.

А он и не звал – все собрал отраженья,

Забытое эхо усилил стократно,

Меня он воссоздал, втянул в свои стены,

Вобрал он в себя и не пустит обратно.

А то, что осталось – моя оболочка –

Пытается жить в безвоздушной блокаде,

Бездумно сплетая нелепые строчки

О рухнувшем, проклятом, сгинувшем граде.

Обретение

Я спешу навстречу себе

Через тысячи лет разлук

Вопреки молчанью небес,

Равнодушью холодных звёзд.

И готовлю себя к борьбе

Под неистовый сердца стук,

И принятие новых мук

Есть единственный к жизни мост.

Через воды слепые мост,

Через бурный седой поток,

Он однажды меня унёс

В край, что нам не постичь умом.

Разрешён где любой вопрос,

И где вечность – уже не срок.

Полномочья сложил там рок,

И не нужен покров и дом.

В себя нынче вселюсь, как в дом,

Опустевший давным-давно –

Паутина лишь здесь кругом,

И никто не берёг огня.

Но опять обживусь я в нём,

Распахну всем ветрам окно,

Разыщу в подвале вино,

Дожидавшееся меня.

Обогреет оно меня,

Зазвучит золотой рояль,

Осмотрюсь я при свете дня

В обретённой судьбе моей.

И мечту, как залог храня,

Снизойдёт в мой покой печаль,

И мне станет безумно жаль,

Что не ждать мне иных гостей.

Я не встречу своих гостей,

Не открою пред ними дверь –

Какой тайной я ни владей,

А дорог больше общих нет.

Не прочесть мне от них вестей,

Не бояться новых потерь,

И уже не узнать теперь,

Когда выйдут они на свет.

Орфей

Застынет все, что пело и боролось,

Сияло и рвалось.

М. Цветаева.

Ты спаси меня, мой невозможный,

Мой придуманный, мой оберег…

Оседаю я пылью дорожной,

Осыпаюсь рябиною в снег.

Разметалась я палой листвою,

Раздробилась я эхом лесным.

А в лесу заплутавшие двое

Той листвой кормят въедливый дым.

Я истлела костром неумелым,

Каплей я истеклась по стеклу.

Всё, что раньше любило и пело,

Погружается в жадную мглу.

Сохрани меня, мой всемогущий,

Мой из песен, из сказок, из снов,

Лишь в моём зазеркалии сущий,

Ты на подвиг Орфея11 готов.

Но нелепее нет ожиданья,

Что спасёт меня в царстве теней

Воспалённого бреда созданье

И фантазии буйной моей.

Жизнь есть сон

Здесь всё, что было – сном объято,

А всё, что есть – ко сну стремится:

Тень ветерка, смятенье мяты,

Всплеск ручейка, смех медуницы.

Сквозь веки – пятна изумруда

На голубом звенящем фоне…

Как сладко спится нам, покуда

Без упряжи пасутся кони.

Как сладко спится нам на склоне

Холма, годов, небесной груды,

Покуда так возможно чудо,

И кони пьют с земной ладони.

А всё, что будет – зов возницы,

Птиц траурность внутри заката,

Рыданье спиц, набат лопаты,

Блаженство в сомкнутых ресницах -

Возврат ко сну сквозь сна утрату…

Как сладко знать, что жизнь нам снится.

Сибирь

Сибирь, спаси от вязкой муки

Потери родины своей –

Ты протяни навстречу руки

В парчовом стихаре12 ветвей.

Как странно таинство разлуки

С купелью родовых кровей –

В лесные клиросные13 звуки

Мой стих ключом таежным влей.

Предстань епархией14 покоя

Да причасти томленьем хвои,

Зажги багульника цветы –

Душа склонится к аналою,

И тело отпущу легко я

В обитель вечной мерзлоты.

Снег

А снег срывается, как песня,

С небесных побелевших губ

И открывает нам чудесно,

Что мир не пресен и не груб.

Снежинки лепятся, как ноты,

На ветки и на провода,

И нам поверить неохота,

Что это мёрзлая вода.

Кто нас чарует иль морочит? –

В смятенье замираем мы:

Чуть слышная средь звуков прочих,

Звенит мелодия зимы.

Иль оголтелыми крылами

Забьёт хрустальная метель –

Как будто в оркестровой яме

Настройки общей канитель.

И кажется – природой щедрой

Дана нам снега чистота,

Чтоб мир порой с подсказки ветра

Читался с нотного листа.

И, может, в жизни затрапезной

Наступит просветлённый час,

Когда, с небес срываясь, песня,

Как снег, вдруг ниспадёт на нас.

Плен

Устань, замри, на время хоть

Замедли ход свой, Время -

Иль сбрось мою пустую плоть,

Чтоб я осталась с теми,

Кто выйти отрешённо смог

Из-под твоей опеки,

Над кем раздастся в оный срок:

– Восстаньте, человеки!

Их берег за зарёю зрим

И белые одежды,

А взор их сном неугасим –

Так истончились вежды.

Там усыплён твой водопад

Слияньем сладким с Летой15,

А губы пенно шелестят

Нетленные заветы.

Душа давно летит туда –

И значит, тело – бремя.

Так брось его!.. Бежит вода,

Не отпускает Время.

Призвание

Душу знанье истощило,

В голове раздрай и шум.

Где мне взять такие силы -

Жить всё время наобум?

Не заботиться о хлебе,

Не рассчитывать шаги,

Не гадать, где быль, где небыль,

Кто друзья, а кто враги.

Дни-копилки разбивая,

Личный счёт сводить к нулю,

И на полдороге к раю

Вдруг примеривать петлю.

Обречённо верить в сказки,

Чудеса вершить тайком,

Всю себя, боясь огласки,

Ощущать проводником.

Испокон в безумном мире

Ничего безумней нет,

Чем служенье глупой лире,

Чем призвание – поэт.

Или в прорубь, или в пламя,

Или в руки к палачу -

Лишь бы выразить словами

Всё, что я сказать хочу.

За горизонтом

За горизонтом зреет тишина,

Забота главная – не пропустить зарю,

Что есть уже, но просто не видна

На этом, мглой захваченном, краю.

Встаёт из мрака светлая волна,

Опасная ворью и воронью,

Чтоб рушить стены неживого сна,

И чистый отблеск я в глазах ловлю.

Рассвет не встречу, может, но вот-вот

Взметнётся первый возглас петуха,

И нечисть поползёт, стеная, прочь…

Иначе – безнадёжен неба свод,

И темнота кромешна и глуха -

И жить отстойно, коротая ночь.

Благословите любовь

(песня)

Лишь звездой новой вспыхнула встреча – и вдруг

Повлекло нас с тобой к эпицентру разлук.

Но внутри темноты, в невозможной дали

Сквозь потерь рубежи лишь друг к другу мы шли.

Припев:

Благословите любовь мою, снега и дожди,

Благословите, ветра – все, что ждут впереди.

Благословите любовь мою, туман и роса,

Благословите её, небеса, небеса.

Выпадали вдруг дни как из жизни звено –

Без надежды и сил становилось темно.