Прогулка в темноте

Но я продолжил спуск и скоро стоял возле Пола и Джона. Они глядели на меня горящими глазами, как бы говорящими: «Смотри, что мы нашли». И впрямь, картина меня впечатлила до мурашек: большой зал с высоким сводчатым потолком устремлялся далее за пределы свечения наших фонарей. Просторный, с аккуратно обработанным полом и стенами, он точно был создан руками человека. Человека из далекого прошлого, появившегося за сотни, может быть, тысячи лет до прихода сюда военных.

Слегка промешкавшись, мы решили идти в глубь комнаты, молчаливо вглядываясь во мрак и окружавшие нас подземные просторы. Пройдя с сотню метров, увидели, что конец зала по-прежнему скрывался во тьме… но постепенно тайна разгадывалась. Идеально прямоугольная комната начала сужаться, а сводчатый потолок стал принимать более вытянутые эллипсовидные формы.

Спустя ещё какое-то время показался конец странного, по-современному нелепого зала. Арочный вход, располагавшийся в такой же гладкой стене, по бокам украшали барельефные колонны с изображениями каких-то мифических тварей циклопических размеров. Эти жуткие существа сверкали своей громадой на фоне гор и неизвестных мне деревьев, размерами не уступавших им. В самой нижней части барельефа различались фигурки людей, как бы поклонявшихся или восхвалявших чудовищ, способных перешагнуть гору. Над самым входом красовались надписи на неизвестном мне языке. Он походил на арабскую вязь, точно не могу утверждать.

Сомнения об оригинальности и исторической ценности находки отсутствовали, тем интересен был факт замуровывания важной находки военными, а после вскрытия пломбы умолчания в источниках. Действительно, я не мог вспомнить упоминания этой культурной крохи необъятного древнего мира. Возможно, затраченное мною время на сбор информации оказалось недостаточным, однако столь важная и по царившей атмосфере в пещере жуткая находка в любом случае имела право если и не на громкое заявление, то хотя бы на слабый мышиный писк.

Но ничего не было, впрочем, как и идей в наших затуманенных и слегка опьяненных рассудках. Мы понятия не имели, как реагировать, что делать с арочным проходом, заваленным грудой неподъемных камней. Да, дальше пройти не представлялось возможным… Конечно, на адреналине мы пристально осматривали арку на наличие возможных лазов, маломальских щелей, способных хоть на метр продолжить наше путешествие. Все тщетно…

Предприняв попытку разобрать хаотичную кладку обвала, мы потерпели неудачу. Наших сил хватило лишь на десяток крупных валунов, за которыми скрывались очередные. Тогда, судя по всему, из-за усталости и отсутствия свежего воздуха стали сдавать нервы. Предпосылок к этому не было, вовсе нет. Мы подшучивали и острили ни с того ни с сего. Пол в припадке ярости завопил, бросив в завал кусок каменной породы, за секунду до того отколовшегося от валуна, что мы как раз вытаскивали.

Сперва мы с Джоном подумали, что часть осколков упала на ногу нашему товарищу, заставив завизжать от боли. Присмотревшись повнимательней, поняли ошибочность нашей догадки. Не успела вторая версия прийти нам в голову, как сам Пол, жестко выругавшись, расставил все точки. Его негодование было связанно с бесполезностью наших действий и полным непониманием цели пребывания в столь злачном, жутком месте.

Я посчитал это весьма ироничным, поскольку Пол, пожалуй, сильней Джона убеждал меня повторно спуститься в катакомбы. Каждый мой аргумент в пользу опасности и бесполезности данной затеи он парировал романтическими уловками. «Новые ощущения, эмоции! А главное – приключения», – через слово вылетало из его уст. А сейчас, когда реально тестостерон зашкаливал, он поддался паническому психозу.

Джон тут же принялся вразумлять его, примерно так же, как и часами ранее меня, убеждая в безопасности нашего предприятия. В этот момент я поймал некий блеск в его глазах, наблюдать ранее который мне не приходилось. Взвешенный, в меру импульсивный Джон, дав волю эмоциям, вбивая в голову Пола своё виденье, желание пройти как можно дальше, находился на крючке своего любопытства и пытался прихватить раздосадованного друга. На секунду могло показаться, что градус накалился, однако все само собой сошло на нет, когда Пол, глубоко вздохнув, молчаливо дослушал монолог Джона.

Повисшая мертвая тишина после пошла точно на пользу. Попив воды и выкурив по паре сигарет, мы все успокоились и «протрезвели». Решив ещё немного «покапаться» с проходом, а в случае очередного фиаско отправиться на поверхность, мы вновь припали к валунам.

Прошлые камни, да и весь маршрут в целом, забрали большой запас сил, поэтому расчистка завала проходила в медленном темпе. Мало-помалу наш интерес замещался усталостью, а огонь энтузиазма и стремление к открытиям гас от капель пота.

Скинув в сторону крайний булыжник, мы уже решились бросить эту авантюру и возвращаться домой, как случилось то, чего мы все ждали, но боялись. Из арочного прохода, с практически самой верхней его части, на нас посыпался мелкий грунт. Это было недолго – пару секунд от силы. Мы застыли и стали всматриваться в место смехотворного обрушения. Я с Полом стоял за пределами арки, в отличие от Джона, по которому и пробежался каменный град. Он оглянулся и шепотом потребовал отойти подальше, чтоб выйти с территории возможного обвала.

Внутреннему голосу моего друга можно только позавидовать: обвал случился. Огромная глыба мокрой глины, отколовшаяся от внутренней части потолка, с глухим грохотом рухнула на место, где миг назад на корточках сидел Джон. Вместе с частью завала, я имею в виду камни размером с кулак и немногим меньше, этот влажный ком практически добрался до наших ног, хотя мы и стояли примерно в двух метрах.

Такое событие не могло остаться незамеченным нашими организмами, так что новый прилив адреналина не заставил себя ждать. Однако данная ситуация одновременно сумела и охладить разгоряченные головы, показав наглядный пример, что может случиться с невеждами вроде нас. Но…

Во время рассуждений о возвращении я и мои товарищи не почувствовали легкий ветерок, ударивший нас по лицу. Обвалившаяся куча глины своей массой приоткрыла дорогу этому невидимому страннику. Мы сразу повнимательней осмотрели отверстие и смогли разглядеть проход за завалом.

Было огромной глупостью сделать то, о чём читающий этот рассказ уже понял, но мы так и поступили. Я вновь шёл последним и заметил, как мне показался забавным факт, что, когда кто-то протискивался в лаз, раздавался жуткий гул в конце большой комнаты. Он напоминал звериный рев, но не совсем обычный… будто большой зверь издавал его из-под воды. Когда же я просочился в узкую щель, звука не было, или я просто не слышал его из-за шуршания одежды по причине контакта с камнями и глиной. Но потом мне стало реально не по себе, поскольку гул вновь на миг возник.

Это случилось, когда мы прошли уже метров десять по открывшемуся нам тоннелю. Пол с Джоном не услышали его, однако я уловил этот жуткий глухой рык. Сам коридор имел уже знакомую геометрическую форму. Сложен же он был отнюдь не так аккуратно, как предыдущие. Очевиден факт его рукотворности, однако мастерство отличалось в отрицательную сторону. В сравнении с проходами за пломбой они были грубые, угловатые и топорные, а говорить про пробуренные новоделы военных… и вовсе дурной тон.

Грубая обработка стен со следами древних инструментов встречалась на каждом шагу. Мы, словно находясь в трансе, пленительно лицезрели историю, о которой если кто и знал, то лишь единицы. В подземельях этих, как я и говорил, присутствует некая сила, с жадностью поглощающая глупцов вроде нас. Она манит своей загадочностью и таинственностью, обманывает, не прощая ошибок.

Наш слегка робкий, но целеустремленный шаг нарушил вновь раздавшийся гул, что ранее сопровождал при движении через лаз в арочном проходе. Он был тихий и далекий, но в подземной тишине такие вещи привлекают внимание не меньше, чем свет из мрака. Пол после небольшой паузы предположил, что порыв ветра оказался сильнее предыдущего, поэтому сквозняк так громко и сыграл глухой рев. Джон же с сарказмом пожелал, чтоб это были не камни, завалившие проход. Но я поймал себя абсолютно на другой мысли… Мысли, что наверняка пришла и в голову моим товарищам, но которую никто так и не озвучил: кто-то прошмыгнул за нами…

Ещё в первое погружение в этот мрак подземелий мы столкнулись с подобным, я имею в виду разбитую бутылку за спинами. Данный момент прилично припугнул, нагнав суеверный страх. И по логике он должен был вовсе отвернуть нас от затеи о втором спуске, но вышло все наоборот. Хотя после мы тот случай старались не вспоминать, а если разговор заходил о стеклянном звоне, то он тут же замалчивался с поворотом беседы в другую сторону.

Сейчас я вспомнил сей факт и не особо ему обрадовался, учитывая, что тогда маршрут не предусматривал возвращения в то место, поскольку выходов хватало. Данная ситуация полностью нивелировала такое преимущество, отчего становилось все больше не по себе. Гнетущая обстановка в купе с возможностью не вернуться на поверхность меня изрядно пугала, а этот гул добавил ещё пару седых волос.

Честно признаюсь, страх побеждал меня, и вскоре я готов был капитулировать. Уже не в добродушной и товарищеской, а в весьма жесткой и требовательной манере я заявил о нежелании продолжать этот бессмысленный, опасный забег по катакомбам. Мне хотелось выбраться наружу, к солнечному свету и свежему воздуху, бежать прочь от безжизненного мрака и затхлой вони.

У меня случилась истерика, в пылу которой я даже сейчас мало что помню, какие фразы слетали с языка и какие оскорбления и доводы мог бросать Полу и Джону. Но случившееся далее… отрезвило меня, а затем заставило совершить ошибку, цена которой могла стоить жизни трех человек…

В наших фонарях разом погас свет. Он сперва просто замерцал, размывая силуэты теней, а после покинул нас насовсем. Джон сразу принялся всех успокаивать, оповестив о наличии запасного фонаря. Мы, естественно, знали о наличии резерва, поскольку все «археологические раскопки» велись под светом именно его.

Когда стали раздаваться пластмассовые щелчки, а темнота не отступала, Пол нервно поинтересовался, как у нас дела. А они были плохи… Лампа никак не хотела давать самое необходимое в катакомбах. Находясь в полном мраке, уставший и утомленный, ты часто становишься жертвой игры собственной фантазии, рисующей малоприятные картины. А если учитывать багаж знаний, полученный о столь таинственном месте и нелегкий путь, проделанный нами, психика очень быстро начинает подводить.

Не могу утверждать, как долго удавалось сохранять хладнокровие, но момент Х все же настал. В обезумившей агонии я набросился на Джона, вцепившись в его куртку. Трепля его изо всех сил и истошно вопя, я раз за разом осыпал друга упреками и оскорблениями за то, что он, вопреки моим предупреждениям, решил вновь испытать судьбу. Я не сразу заметил, а точнее не почувствовал, как сзади меня начали касаться другие руки. Они оттащили меня от жертвы нахлынувшего безумия и охватили тело так, чтоб я не мог пошевелиться.

Через секунду я понял – скрытая фигура во тьме, впрочем, как и все окружающее пространство, принадлежала не Джону, а Полу, судя по испуганному вскрику. Это взбесило меня пуще прежнего. Вывернувшись и освободившись от крепкой хватки, я вцепился теперь в настоящего Джона и повалил на твердый, покрытый влажной пылью пол.

Сейчас мне очень тяжело даются эти строки, поскольку столь низкий и не присущий настоящему мужчине (каковым я себя считал) поступок не укладывается в голове. Стыд и неловкость теперь останутся со мной на долгие годы. Такие подземелья угнетают, затуманивают ясный взгляд первобытным страхом, вгоняя в суеверную колею событий, сопровождающую на протяжении долгого пребывания под землёй. С каждым часом стены тоннелей сужаются, а потолок предательски скатывается вниз, вызывая приступы клаустрофобии. Воздух, с уменьшающимся в нем с каждым пройденным метром кислородом, отравляет мозг, что приводит к глупым, подчас, откровенно идиотским поступкам. Поступкам вроде этого…

Джон не был крупней, однако в силе все же превосходил. Ему не составило большого труда скинуть меня и, прижав руками и ногами к тому же влажному полу. Наконец утраченное мгновением ранее спокойствие вернулось. Осознав поведение и недостойный поступок, я извинился перед своим другом. К моему удивлению, Джон весьма спокойно отреагировал, не бросаясь в эмоции. Пол, уже также собрался, приняв мои извинения за столь агрессивное поведение. Но та самая ошибка, упомянутая ранее, была совершена…

Во всём этом хаотичном безумии мы потерялись в пространстве и совершенно не могли понять, в какую сторону идти. Фонари по-прежнему отказывались освещать мрак, раздражая каждым безрезультативным клацаньем выключателя, вновь воцарившаяся тишина давила сильней прежнего. Правда, длилась она недолго, поскольку единственный доступный способ, помогающий нам не сойти с ума от одиночества, – умение говорить.

Никогда не мог представить, что, несмотря на, казалось бы, простое ориентирование в пространстве с двумя направлениями движения, путь может оказаться столь сложным. Я даже сумел стукнуться о стену тоннеля, уверенно полагая о её отсутствии передо мной.

Кое-как на ощупь мы прижались к шершавой породе и, положив руку на плечо впереди идущего, проследовали по направлению узкого лаза в заваленной арке. Нам очень хотелось верить в правильный выбор движения, однако это оставалось лишь верой. Джон уверенно держался, убеждая в аксиоме принятого решения. Наш шаг был медленным, поскольку в темноте, даже будучи уверенным в своем пути, всегда испытываешь робость пред тем, как опустить ногу. А если учитывать весь ужас ситуации и окружавших нас обстоятельств, удивительно, как удалось не сойти с ума.

Не могу сказать, сколько прошло времени: пролетели ли минуты или часы, но мы вскоре стали понимать: желанный лаз скорее всего находится в другой стороне. Внутренний компас не работал, а эмоции, овладевающие нами с каждым пройденным метром, все сильней и сильней полярно менялись. Сперва, практически сразу после движения, я почувствовал оптимистичный прилив, поскольку идти в никуда лучше, чем сидеть нигде. Затем сковывал холодный страх от понимания наших дел, которые были скверные. И это оказалось лишь началом…

Спокойно обсудив, насколько это было возможно, наши дальнейшие действия и перспективы, мы решили развернуться, дабы ещё раз попытать счастье уже в обратном направлении. Но сначала пришлось сделать привал, поскольку эмоциональная и физическая нагрузки совершенно истощили силы. Закурить нам не удалось: даже зажигалка отказывалась работать в этом проклятом нами тремя подземелье.

Допивая скудные запасы воды, в своих разговорах мы невольно скатывались в малоприятное русло рассуждений обо всей чертовщине, связанной с этими катакомбами. Мы вспоминали о погибших солдатах; о старых байках старожил про вход в загробное царство с мифическим Цербером, что стоял на страже, лишь изредка покидавшим свои владения для поедания здешнего скота; о безумце,

в одиночестве блукавшем в лабиринтах ради острых ощущений или же удовлетворения своего больного мозга. Все это угнетало, навеивало приставучий и дремучий суеверный страх, а все попытки прогнать его заканчивались неизменно поражением… Вездесущий мрак лишь усиливал практически неугомонное волнение, помогая воображению рисовать картины, бесконечно далекие от реальности, хотя реальность отнюдь не могла похвастаться более дружелюбным содержанием.

Окончив привал, мы продолжили попытки выбраться из добровольного заточения. Поначалу все шло своим чередом – мелкий шаг, скудное общение, наши руки по-прежнему держались за плечи, однако события, произошедшие далее, навсегда запомнятся и будут сопровождать до могильной плиты. Кошмарный ужас, испытанный в катакомбах древнего городища, и по сей день преследует меня во снах, напоминая о тех малообъяснимых событиях, что пришлось пережить.

К этому моменту мы уже миновали точку, где я, как одержимый, набросился на своего друга – по крайней мере, таковы были внутренние ощущения. Передышек не планировалось, но шедший первым Джон споткнулся и упал, так что нам пришлось потратить какое-то время, прежде чем продолжить. Мы с Полом спокойно расспрашивали его о самочувствии и возможных травмах, как в короткий перерыв в диалоге из-за спин раздался громкий, глухой и мало узнаваемый звук. Словно кто-то из темноты решил резко побежать на нас, а потом, как вкопанный, остановиться в метре, едва не врезавшись…

Хлопки чьих-то ног от такой резкой остановки в момент вызвали бесчисленное количество мурашек и болезненную нехватку кислорода. Находясь в неповторимом испуге, я не мог сделать даже глотка воздуха. Спазмируя и нервно покачивая шеей, я задыхался, грудь разрывалась от колкой боли, на голове волосы исполняли дьявольский танец, а глаза иллюзорно стали улавливать белый свет в непроглядном мраке катакомб. Мои товарищи также не издавали ни шороха, можно было посчитать, что их и вовсе нет! Мы все вслушивались в пустоту…

Первая сказанная фраза казалась банальной, однако содержала общую точку зрения и полностью соответствовала нашим желанием: «Давайте валить скорее…». Не задерживаясь более ни на секунду, мы продолжили движение, стараясь как можно тише ступать ногами.

Несмотря на слепоту, я периодически оглядывался, пытаясь увидеть нечто, следившее за нами. Возможно, это мог оказаться отколовшийся камень, упавший с потолка и немного прокатившийся к нам, или он вовсе лежал на полу, а кто-то задел его ногой. Я старался перебрать все хоть сколько-то реалистичные причины, но каждый раз, вспоминая этот звук, приходил к выводу о своей неспособности объяснить природу хлопков.

Мои уши приловчились к мертвой тишине, и теперь я улавливал даже шуршание пальцев о каменною породу стен тоннеля. Шаги и редкие вдохи Пола и Джона также, несмотря на свою аккуратность, разносились в безмолвном пространстве. Я слышал все… кроме тех звуков, что меньше всего хотел услышать. Легче не становилось, можно сказать, наоборот, каждая прошедшая секунда давила сильнее и сильней.

Вскоре я заметил, что мы ускорились и теперь совершенно не старались красться, постепенно увеличивая темп. Как гонимая ночным кошмаром, наша компания безмолвно бежала в темное ничего, не задумываясь о возможных преградах и невидимых опасностях.

Стоило лишь поймать себя на этой мысли, как с грохотом мы полетели на землю, споткнувшись, а затем врезавшись в заваленный арочный проем. Все-таки удача улыбнулась… мы добрались до этого лаза, что означало, как минимум… жуткий топот останется по эту сторону. И, возможно, дорога дальше станет легче, хотя бы морально.

Но эту маленькую радость омрачал тот факт, что узкий лаз располагался в верхней части прохода и имел витиеватые формы, трудно различимые в темноте. Наши фонари по-прежнему не работали, Джон несколько раз попробовал запустить резервный, но ничего не вышло, лишь очередной раздражающий пластмассовый треск. Ничего не оставалось, как пробиваться вслепую, хотя эта затея являлась очень опасной. Впрочем, выбирать было не из чего, поэтому, долго не думая, мы решили, что Пол первый полезет.

Найти узкую дыру в завале, да ещё и без освещения, оказалось весьма непросто. На это ушло около десяти минут, возможно, даже больше. Мы вместе аккуратно ощупывали камни. Спешка сейчас могла погубить, ведь если мы случайно нарушим архитектуру случайно вытащенным или сваленным камнем, проход может завалить – и тогда… Смерть!

Восторженный шёпот Пола означал о конце поиска и приближении следующего этапа самоспасательной операции. Сейчас было не столь важно рассуждать о дальнейшем нашем пути: впереди ждала винтовая лестница и ещё один не менее маленький и тяжелый лаз. А там ещё… Боже, нам ещё предстояло пройти огромное расстояние… На секунду я вовсе позабыл и о топоте. Маленькие победы вдохновляют, особенно когда безысходность выносит приговор.

Когда Пол начал протискиваться между каменных глыб, в тот же момент раздался уже знакомый гул сквозняка. Ещё мы слышали, как он пробивается наружу, отталкиваясь от камней ногами, создавая грузный шорох. Все прекратилось… и по ту сторону раздалось восклицание. Пол перебрался… Оставалось дело за нами; Джон, судя по всему, держа в уме мою безумную выходку, предложил проследовать следующим, однако из-за чувства вины я отказался.

Гул зазвучал вновь… Я решил подойти чуть ближе, чем мы стояли, когда лез Пол, и в этот момент мня настиг сильный удар в лицо от Джона. Он пытался найти упор, нога соскочила и хорошенько приложилась. От неожиданности я попятился, а после, споткнувшись, упал на спину. Не успел встать и до конца осознать произошедшее, как раздался очередной знакомый звук. Но не тот гул гуляющего ветра и не тот скрежет подошвы о подземный грунт… Нет… Раздались хлопки бегущего на меня невиданного монстра…

Лежа на земле, я затылком чувствовал вибрации этих громких шлепков чего-то быстрого, резкого и большого. В этот раз оно остановилось гораздо ближе, чем в прошлый, у меня даже слегка колыхнулись волосы. Рефлекторно зажмурив глаза, я зажал нос от ужасного зловонного аромата, подобно волне пронесшегося по мне в момент остановки чего-то страшного. Того, что преследовало нас ещё с самого начала. Я чувствовал, как это нечто буквально нависало надо мной… Оно пожирало меня своим, безусловно, хищным взглядом и впитывало мерзким носом страх… Глаза у меня были сомкнуты, однако разыгравшееся воображение рисовало жуткую трехглавую тварь, вылезшую из сердца адского огня. Это был Цербер! Мифический монстр был реальный и стояла в сантиметрах…

Мне ничего не оставалось, как встать и постараться как можно скорее буквально влететь в невидимую узкую щель, а затем молиться всем Богам, в надежде, что кто-то из них услышит. Оторвавшись от земли и сев на корточки, я почувствовал, как вновь зловонный запах ударил в нос, но с ещё более сильной, отвратительной вонью. Я замер и… Теплые порывы ветерка погладили мою шею, а затем мокрая, вязкая субстанция упала на левое ухо. Она медленно скатывалась, зависнув на секунду на мочке, затем беззвучно приземлилась на плече.

Я вскочил и пулей бросился к стене. Как удалось найти с первой попытки тот лаз – не имею ни малейшего понятия, но то, как я преодолел эту дистанцию, от кошмарной твари до друзей, можно назвать лишь чудом. Меня не покидало фантомное ощущение преследования, которое заставляло нервничать и совершать крайне нежелательные ошибки. Под последним словом, я подразумеваю пресловутые сдвиги валунов ногами в попытках как можно скорее выбраться. Так и случилось… В нервном порыве и безусловном страхе я не рассчитал силу и сильнее, чем это было необходимо, оттолкнулся от верхнего камня, тем самым спровоцировав обвал. Признаться, сначала мои мысли были о кошмарной зловонной твари, наконец сумевшей отыскать меня, после схватить и достать обратно. Но фантастическая тревога сразу сменилась более реалистичной угрозой, после того как Пол с Джоном закричали об осыпающихся камнях, а точнее о присущих этому звуках.

Услышать их голос было хорошим знаком – уже близок. Через секунду они схватили меня за протянутые руки, и тут вместо выдоха облегчения я разразился невыносимым воплем боли. Правую ногу придавила большая, тяжелая масса. Корчась в колючей агонии и вскрикивая, я чувствовал, как моя плоть рвется, а теплая кровь стекает по штанине. Меня словно пытались поделить: с одной стороны верные друзья, несмотря на слепоту, навязанную мраком, сумевшие быстро отреагировать; с другой – проклятая пещера, намеревавшаяся оставить себе.

Моя неловкость могла стоить жизни, однако Пол и Джон сумели спасти меня от погребения заживо. Они оттащили меня, стонущего и измученного, от арочного прохода, от которого спустя несколько минут разнесся глухой грохот. Джон рефлекторно направил в его сторону резервный фонарь, а он… ярким заревом осветил заваленный, сильнее предыдущего, вход.

Свет был очень непривычен, даже чужд в каком-то смысле. Он сразу причинил физический дискомфорт нашим глазам, но такой неожиданный поворот заставил забыть о боли в ноге. В полумраке мы осмотрели мою ногу. Идти я, конечно, мог, но окровавленная джинсовая штанина намекала о крайне нехорошем состоянии. Джон предложил не лезть в рану, поскольку можно было занести инфекцию, а обойтись импровизированным жгутом из ремня и самодельной повязкой, а уже на поверхности воспользоваться в его машине аптечкой с необходимыми средствами первой помощи.

Мне уже было плевать, свет… спасительный свет – вот что сейчас являлось определяющим, а боль ушла на второй план. Сделав все предложенное Джоном, мы как можно скорее отправились к выходу. Темп был, конечно, быстрей, чем в густом мраке, однако я, как балласт, тормозил всех. От этой мысли становилось не по себе. Ощущать себя беспомощным грузом непривычно…

Ступеньки для меня стали испытанием. Винтовая лестница своими размерами и формами не позволяла легко подняться здоровому человеку, а я так вовсе взбирался на неё, как хлевная свинья на стремянку… Где-то на середине силы покинули, я споткнулся и просто прилег на ступени. А если бы не Пол, подхвативший моё уже скатывающееся тело, то и вовсе улетел вниз, где наверняка что-то сломал бы. Точно помню интонацию, с которой он подбадривал меня в этот момент: «Давай дружище! Немного осталось… Потерпи, мы вытащим тебя отсюда». Теплые и непривычные слова поднимали дух и придавали уверенности, но начавшиеся судороги на раненой ноге сводили все на нет.