скачать книгу бесплатно
Май-июнь 1986 – 10 марта 1987
3. «Свежевыбрит, отутюжен…»
Свежевыбрит, отутюжен,
как всегда, слегка простужен,
не испорченный наружно
и такой же изнутри,
я шатаюсь по бульварам,
по дворам и тротуарам,
но не трачу время даром —
дело, что ни говори:
незаметно, осторожно
заглянуть в глаза прохожим
и по лицам непогожим
отгадать приход весны;
еле слышно напевая,
прокатиться на трамвае
и, заботы забывая,
золотые вспомнить сны.
А кругом жужжат, как пчелки,
быстроглазые девчонки
и смеются обреченно
и влюбляются в любовь.
Ну, а мне немного странно,
непривычно и досадно:
мне любовь не по карману —
остаюсь самим собой.
Вот и вечер подытожен,
и помочь никак не может
та одна, что всех дороже
и которая вдали;
у которой век не вянут
в вазе алые тюльпаны
и которая не взглянет
в эту сторону земли.
А назавтра, отутюжен,
свежевыбрит и простужен,
протащу по летним лужам
незатейливый ответ
и, вдыхая влажный воздух,
вдруг припомню: скоро осень —
встанут новые вопросы,
а ответов нет как нет…
1986, 1987
Часть 2
«Я виноват перед тобою…»
Я виноват перед тобою
за этот облетевший сад,
за солнце, мглою залитое,
за смех и слезы невпопад.
Я виноват и в том, что было,
в том, что могло быть, виноват
и в том, что ты меня любила
Бог знает сколько лет назад.
Прости за вечный ералаш,
за осень без конца и края,
за не ахти какой шалаш,
за то, что в нем не вышло рая.
За то, что не ушел, прости,
за то, что помешал уйти.
28—31 января 2011
«Была ты лучезарна, как весна…»
Была ты лучезарна, как весна,
и, как весна, прекрасна и свежа,
мне одному навек принадлежа,
была прохладна, но не холодна.
И летом ты была едва тепла,
сверкала, как неяркая заря,
а я пылал, тебя боготворя,
и охладить меня ты не могла.
Но осень становилась все свежей,
и губы стали стынуть на ветру,
а ты была нежаркой поутру,
не становясь под вечер горячей.
И вот пришла студеная зима,
и, сидя перед стылым очагом,
я согреваюсь собственным теплом,
чтоб не сойти от холода с ума.
21—22 февраля 2011
«Вдвоем мы были одним…»
Вдвоем мы были одним,
в обоих было одно,
теперь одной и другим
с тобой нам стать суждено.
В том месте, где мы вдвоем,
уже закрылся сезам,
и поделил окоем
все наше напополам.
Не здесь ты и не сейчас,
хотя мы наедине.
Прощания нет для нас
и нет прощения мне.
Сама ты теперь, я – сам,
теперь – вразлад и вразлет,
а если больно глазам,
то это скоро пройдет.
3—4 мая 2012
Часть 3
Иуда
Нет, не повесился Иуда,
живет на пенсии покуда,
тоскует, правда, по работе
в мечтах о нераспятой плоти.
С евангелических времен
стал профессионалом он,
а без работы заскучал
Иуда-профессионал.
Поскольку жить невмоготу,
Иуда молится Христу:
«Помилуй грешника, Создатель,
я по призванию предатель.
Прости, но я готов опять
Тебя, Распятого, распять.
Ты знаешь, мы, Искариоты,
ни дня не можем без работы».
Вдруг показалось, что уста
зашевелились у Христа:
«Ах, бедный Мой Искариот,
вновь за тобой пойдет народ,
твой труд останется в цене,
и снова ты послужишь Мне».
28—29 мая 1996
«Мы живем в государстве, которого нет…»
Мы живем в государстве, которого нет
в галерее времен, в лабиринте планет.
Мы – раскольники славы и чести чужой —
со своею судьбою идем вразнобой.
Мы живем в государстве, которого прах
амальгамой лежит на слепых зеркалах.
Отражения растворены в пустоте.
Мы свои и ничьи; мы и те, и не те.
Мы живем в государстве, которого след
затерялся в мечте под названием «Нет».
Мы – слепая звезда, мы – глухая река;
не осталось от нас ни луча, ни глотка.
Очарованный плес, опрокинутый лес,
золотой окоем вплоть до самых небес.
И ребенок стоит над морскою водой:
ни щербинки в душе, ни гроша за душой…
1998
Песенка о крысах
голоса наши глуше глуше
наши глотки все суше суше
глухота наша движет души
не поем мы в душе и в душе
ни на озере ни на суше
ни в пивбаре ни в баре-суши
а слова наши моросят
заглушая шажки крысят
это крысы для них крысят
а крысята для крысенят
