Остров отбросов

Лидия Эр

Остров отбросов

1

В огромном зале стояла ужасная духота, пахло потом и затхлостью. С каждой минутой собиралось всё больше и больше народа, который шумел, толкался. Некоторые собрались маленькими группами и разговаривали о грядущих переменах. А ОН тем временем стоял возле одной из многих колонн, которые подпирали высокие потолки зала.

Сентябрьское солнце светило в окна, наполняя зал золотистым цветом. Солнечные зайчики прыгали по стульям, выставленными прямым рядом по центру зала, каждый из которых возвышал друг над другом. Ряды были разделены четырьмя цветами.

Синяя зона была отведена для девушек, которые излучали невидимую ауру очарования и грации. Эти барышни были облачены в легкие синие платья, облегающие их фигуры, а их волосы аккуратно заплетены в косы, перевязанные яркими синими лентами, что придавало им вид настоящих сказочных сущностей. Их небесная краснота кожи и манящая походка притягивали взгляды, а тихий, нежный голос мог увести в мир мечты, заставляя забыть обо всем, что существовало вне этого зала.

Черная зона, напротив, принадлежала тем, кто предпочитал мрак и загадочность: парням и девушкам, абсолютно одетым в черное. Даже их волосы были темные, как воронье крыло, что создавало контраст с их бледной кожей. Чёрные глаза сверкающие, как таинственные глубины ночи, лишь розоватый оттенок губ мелькал на фоне их готических одеяний. Эти завороженные молчанием души держались отдельно, внимательно наблюдая за окружающими, но редко влезали в разговоры, создавая ауру дистанции и недоступности.

Серая зона была настоящим вихрем энергичных, громогласных парней и девушек. Их смех и споры разносились в воздухе, как раскат грома. Каждый из них раскрепощенно выражал свои мысли, не боясь ни оппозиции, ни перепалок. В серых майках и джинсах, с кожаными куртками, на которых блестели металлические цепи, они выглядели как бойцы Свита. Набитые татуировки на шеях и пирсинг на бровях подчеркивали их бунтарский дух и желание противостоять всему, что устанавливало нормы.

Четвертая зона, окрашенная в фиолетовый цвет, являла собой страну загадочных существ. Их темная одежда, состоящая из черных, бордовых, зеленых и фиолетовых оттенков, дополняла ауру тайны, окутывающую их. Они казались интригующими и недосягаемыми, словно храня фантастические тайны, недоступные остальным. Их взгляды часто пересекались, тихо делясь невысказанными мыслями и секретами. Неприступные, они предпочитали наблюдать, с легкой усмешкой на губах, а их редкие комментарии растворялись в воздухе, как шепот ветра, который никто не мог разобрать.

Толпа неумолимо переговаривалась, и гул вокруг был таким мощным, что выделить хотя бы одну тему разговора было практически невозможно. Непонятно было, велась ли бурная дискуссия или же разгорелся спор, а ОН ждал, когда придет старший, и ждал с нетерпением, потому что догадывался, что сегодня будет последний день их нормального существования. ОН знал, что былое и грядущее пойдут врозь и ничего изменить нельзя, но для НЕГО это было и лучше.

Послышался первый хлопок и все присутствующие в зале начали рассаживаться по местам. За ним последовал второй хлопок, и все присутствующие в знак уважения склонили головы. И только затем в зал вошел старший. Послышался третий хлопок, и все присутствующие сели по своим местам.

– Сегодня один из самых значительных дней для нас, – начал старший, его голос звучал уверенно. – Сегодня определится наша судьба, и мир, к которому мы так привыкли, изменится навсегда. Мы положим конец распрям, дракам и насилию. Мы поставим точку на этом кровопролитье. Вскоре начнется новая эпоха, и сегодня мы подпишем договор о мире, который станет основой нового закона, правил, которыми мы будем руководствоваться.

Недовольство быстро охватило зал. Все начали вставать со своих мест, друг друга перекрикивать, кто-то громко восклицал, призывая к разуму. Но старший, подняв руку, заставил всех замолчать.

– Я прекрасно понимаю ваше негодование, – продолжил старший, его голос оставался спокойным и властным. – Но я прошу вас проявить терпение. У нас нет выбора, кроме как принять новые условия. Нам необходимо приспособиться к новому закону, иначе единственным итогом станет наше полное уничтожение в этой изменяющейся реальности. Каждый из нас должен будет подчиниться, вне зависимости от его положения и статуса. Больше нет привилегий, и ни одна влиятельная семья не станет исключением. Смирение – вот наша участь.

Он посмотрел на собрание, у всех в зале на лицах читалось недовольство, но понимание тоже постепенно начинало пробиваться сквозь гнев.

– Я надеюсь, что всем ясно – никаких обсуждений не будет, это решение принято единогласно.

Словно по команде, раздался хлопок, все присутствующие встали, склонив головы в знак уважения к старшему. Он медленно вышел из зала, оставив за собой атмосферу напряженности и неизвестности.

Как только двери за старшим закрылись, в зале вновь раздался гул обсуждений. Кто-то попытался высказать свое мнение, но голос был заглушен всеобщим шумом. Каждый из присутствующих осознавал, что их мир изменится, но каково будет это изменение, никто не мог предсказать.

2

Я проснулась рано, когда утренние лучи солнца, пробрались сквозь занавески, озаряя комнату золотистым светом. Мягкий свет был таким настойчивым, что мне пришлось, не раздумывая, выбраться из теплого одеяла. По утрам всегда радовало смотреть в окно, и сегодня не было исключением. Я потянулась, словно котёнок, и подошла к окну.

С годами пейзаж за окном оставался неизменным, как и сами соседи, проживающие в уютных частных домах. Соседка слева уже выгуливала свою собачку – порода которой была тайной даже для неё самой. Собачка, явно нежелающая возвращаться домой, упорно сопротивлялась, фырча и показывая, что домой она идти не собирается. Сосед напротив, выглянувший из-за открытой двери своего автомобиля, заставлял своих детей садиться на задние сиденья. Они же сопротивлялись, громко заявляя о том, что никуда ехать не намерены. А две соседки справа, как всегда, обменивались уколами и обидными словами, каждое утро переплетая свои судьбы в борьбе за что-то неведомое. Я не могла не задаться вопросом, как же им, спустя столько лет, удавалось сохранять эту пресловутую вражду.

Лес за окном, который так хорошо мне был виден, оставался неизменным. Ужасно приятно было осознавать, что за все восемнадцать лет, проведенных в этом маленьком городке Тарус на юге России, жизнь здесь всегда имела свои ритмы и краски. Невзирая на небольшое население, почти каждого жителя я знала в лицо, хоть и не всех знала по именам. Зато, я знала все тропинки и улочки, которые запомнились мне с детства, и неизменно осознавала, что не променяла бы свой город на любой другой.

Если говорить о жизни в Тарусе, то она была вполне сносной: достаточно магазинов, развлекательных центров, три детских сада, три школы и даже институт. Но самым не объяснимым для меня был «остров отбросов». Он располагался на северной стороне нашего города. Сколько точно жило человек, наверно никому не известно. Жители «острова отбросов» жили обособленно от остальных в Тарусе. У них был свой детский сад, своя школа и даже свои магазины. Их территория была огороже забором из сетки рабица, хотя они входили в число жителей Таруса. Почему это место так назвали? Никто на этот вопрос не ответит, как то, почему люди там живут обособленно и когда это произошло. Более старое поколение обходило это место стороной, открещиваясь как от прокаженных, с настороженностью говорили о нечисти и ужасах, творящихся по ночам, но с моей точки зрения, это были обычные люди, просто державшиеся в стороне. В любом случае, для меня это место всегда остается загадкой, которую мне не под силу разгадать.

На границе двух сторон города стояла церковь, словно соединяя две половины целого. Эта была обычная церквушка, ничем не отличающаяся от других в маленьких городах, с высокими стенами, выложенными из серого камня, с треугольной крышей, покрытой темной черепицей, которая тускло блестела на солнце. Территория вокруг церкви была огорожена металлическим невысоким забором. Посередине двора рос каштан, трава всегда была ухоженной, как и клумбы, расположенные на территории церкви.

Внутри церкви, стены украшали яркие фрески. Всегда горело много свеч, а запах ладана я помню по сей день, хоть и достаточно много лет не была в церкви. Раньше, мы с бабушкой часто ходили в церковь, когда я была маленькой.

Достаточно молодой священник, высокий и статный человек, всегда приветствовал меня с бабушкой. Он был давним её знакомым, как любила говорить бабушка. Время от времени он обращался ко мне с мягкой улыбкой, спрашивая, как у меня дела в школе, или как я себя чувствую. Бабушка всегда мне говорила, если тебе когда-либо понадобится помощь с чем-то странным, всегда обращайся к Николаю.

Я отвернулась от окна и направилась в ванную комнату. После этого спустилась на кухню, где была одна: родители уехали уже на работу. Я налила себе кружку горячего чая и, устраиваясь за столом, приготовила бутерброд с сыром. Затем, отправилась в зал, где включила телевизор.

Вчера в нашем классе и в параллельном прошел выпускной. Тишина и легкая подавленность сменялись радостью вперемешку с ностальгией. Сегодня же, к счастью, не нужно было ни спешить с нарядами, ни заботиться о предстоящем празднике. Мы с ребятами решили, что пора отправиться в лес с палатками на ночевку.

Уже совсем скоро мы собирались покинуть привычные улицы Таруса и отправиться на природу. Это была пора свободы и новых начинаний, и я не могла дождаться момента, когда мы переступим порог леса, оставив все заботы позади. В голове уже рождались образы вечернего костра, шуток под звездами и разговоров, которые, как ни крути, останутся с нами навсегда.

3

Приготовления шли полным ходом, кто костер разводил, кто резал мясо, салаты и закуски, кто на ключ за водой ходил, кто палатки расставлял. Каждый занимался своим делом. Все приготовления заняли около трех часов и уже ближе к вечеру мы расселись возле костра, ели приготовленную еду и вспоминали моменты из школьной жизни, как грустные, так и веселые, а их у нас было не мало.

Когда солнце начало подходить к закату, поляна, на которой мы отдыхали и отмечали выпускной, осветилась оранжево красным светом. Ярко пылал костер и тихо потрескивали дрова. Егор Парыжков, начал настраивать гитару, поскольку обещал девчонкам спеть серенаду, но что-то мне показывает, он её явно не споет. Егор всегда был душой компании, сколько его помню, всегда какие смешные истории рассказывал, участвовал во всех школьных концертах, играл не только на гитаре, но и на пианино, хорошо пел, но вот что точно он не умел, так это держать обещания, и н важно кому он эти обещания давал. А сколько девчонок от него без ума было, с первого дня как он появился в нашей школе с ума сходили. Высокий, спортивного телосложения, голубые глаза, светлые волосы. Правда в старших классах, когда он сделал татуировку на шеи и прокол бровь, наша классная за ним месяц ходила и его родителей в школу вызывала, мол послушный ученик, а сделал со своим лицом и телом такое. Но правда его родители так в школу и не пришли, серьгу во время школьных занятий он снимал конечно, а вот с татуировкой конечно была не задача, но всё же руководство школы и учителя с этим потихоньку смирились.

– Ребят, – крикнул Максим Калинин, чтобы все услышали, – пойдемте на пруд искупаемся, пока солнце не село.

– Да ну, – сказала Минаева Оля, – сейчас искупаемся, а завтра все с соплями дома сидеть будем, на улице то не шибко тепло, да и к тому же я накрашена, не хочется портить макияж.

– Ну а зачем ты вообще красилась, мы же на природу пошли отдыхать, а не в клуб, – ответила Лена Тихонова.

– Я тоже пас, если честно, – отозвался Никита Орлов, – надо было раньше идти, пока солнце светило, а сейчас, в темноте в воде плескаться, да и вообще мы же не дети малые всё-таки, лучше у костра посидеть песни попеть и страшилки рассказывать.

– Вот, вот, – поддержали его почти все ребята.

– Ну да, песни и страшилки, это точно взрослые игры, – саркастически ответила я.

– А мы пойдем, да ребят? – спросила у нас Лена Тихонова.

– Конечно пойдем! – поддержал Серёжа Белодедов, – А вы если хотите, сидите возле костра, а мы пока прогуляемся до пруда и искупаемся.

– А вот и будем, сейчас ещё и песни запоем. – сказал Егор Парыжков, – И я бы вам посоветовал никуда не ходить, всё-таки это наш общий выпускной, давайте его вместе и проведем, а не будем разбиваться по кучкам.

– Ребят, вы как хотите, а мы пошли. – подытожил Максим Калинин, – Девчонки, Серёг, погнали.

В итоге к пруду пошли я, Ленка, Макс и Серёга. Солнце уже скрылось за горизонтом, а небо постепенно темнело. Лунный свет и множество маленьких звездочек, освещали вытянутую тропинку, ведущую к пруду. Мы шли не спеша, наслаждаясь вечерним спокойствием. С каждым шагом мне становилось не по себе. Ноги начинали подкашиваться, жуткая головная боль отдавала в виски.

– Сонь, с тобой всё в порядке, – спросила меня Лена.

– Если честно нет, мне как-то совсем не хорошо.

– Ребят, Соне плохо, пошлите обратно.

– Нет, нет. Идите, я сама доберусь.

– Точно доберешься? – спросил меня Максим.

– Да. Просто голова немного кружится.

– Может лучше до пруда дойдем, а там присядешь, отдохнешь?

– Нет, правда, идите купаться. А я потихоньку дойду до ребят. Не переживайте.

– Хорошо, – сказал Сережа, – будь осторожна.

Я кивнула и пошла обратно. Меня не покидала головная боль и легкое головокружение. Я шла медленно, пытаясь глубоко дышать, когда услышала позади себя шарканье. Подумав, что кто-то из ребят всё-таки пошел за мной, я обернулась, но вместо одного из них, я увидела волка. Его холодный и пронизывающий взгляд, был устремлён на меня, и я почувствовала, как во мне нарастает страх. Я начала двигаться назад, пытаясь сохранить дистанцию, а он продолжал подкрадываться ко мне. Боковым зрением начала высматривать камень, ветку, да вообще хоть что-нибудь, что поможет мне остаться в живых. Но волк резко сорвался с места и вместе с ним сорвалась я. Понимая, что от волка мне не убежать, в панике, я продолжала высматривать то, чем можно оттолкнуть волка, но не заметив корягу под ногами, я споткнулась, налетев на огромный камень, почувствовал резкую боль в правой руке. Но в данный момент она меня не так сильно беспокоила, как волк. Лежа на камне и боясь пошевелится, я начала прислушиваться. Но я не слышала не рычания, ни воя, ни шарканья, ничего. Медленно, приподнявшись на колени, я развернулась. Волка поблизости не было. Но на долю секунды мой взгляд устремился вперед, и я увидела Артема, который прислонив палец к губам за секунду испарился, будто бы его и не было. Оглядевшись по сторонам, больше я не видела ни волка, ни Артема. Я села на камень и начала вглядываться на руку. Она была разодрана очень сильно о шершавый камень, кровь медленно текла, капая на камень. Медленно встав, я побрела к ребятам. Мучаясь уже не от головной боли и головокружения, а от боли в руке.

В конечном итоге, спасло то, что у нас с собой была аптечка. Выпускной вечер дома проводить очень не хотелось, поэтому ребят помогли мне тщательно промыть руку, наложить мазь и перебинтовать руку.

Как оказалось, позже, в этот день, произошло ещё одно происшествие. Без вести пропал Вадим Пружинин, но об этом жители города узнали спустя три дня.

4

За окном была ночь, свет луны струился в окно и обволакивал комнату лёгким мерцанием. Я попыталась встать с пола, но мои ноги онемели, и мне пришлось потратить несколько минут на их разогрев, чтобы почувствовать хотя бы легкие прикосновения, а потом по ногам пробежали неприятные колющие ощущения, как будто бы тысяча маленьких иголочек одновременно кольнули меня в ноги. Через пару минут, когда я уже могла встать, я зашла в ванную комнату, включи душ и зашла под него. Вода обжигала мою кожу, но я не обращала на это внимания. Быстро ополоснувшись, вышла из ванной, натянула пижаму на еще влажное тело и вернулась в комнату, сев на кровать, закрыла глаза.

Открыв их, я увидела большой просторный зал, с высокими колонами, большими окнами, с рядами стульев. Окна были расположены очень низко и из них был виден цветущий сад, с маленьким фонтаном с чашей, в которой плескались маленькие воробушки. Я огляделась – зал был пустым, но это место мне совершенно не знакомо. Вероятно, это сон. Да, это точно сон. Я помнила, как шла в ванную, как вернулась и села на кровать, возможно, совсем незаметно уснув. Изучая зал, я заметила проем между рядами стульев, который вёл к двери. Когда я направилась к ней, раздался низкий, грубый голос мужчины:

– Куда это ты собралась, пташка? – спросил незнакомый мужчина, – Я тебе разрешил посетить нашу обитель, а ты так быстро упорхнёшь? Ну же, не бойся, подойди ко мне, я хочу поведать тебе одну историю, о которой мне кажется тебе будет интересно послушать.

– С чего вы взяли, что мне будет интересно, и вообще, это сон, я вольна делать всё, что хочу. Так где я нахожусь вы сказали?

– Я же сказал в нашей обители.

– Мне это мало, о чем говорит, если честно. Я ведь точно сплю?

– Возможно спишь, а может и нет, это тебе решать моя пташка. Но прежде, мне надо с тобой поговорить, рассказать одну историю.

– Может для начала вы хотя бы представитесь?

– Прости мне мою оплошность, пташка. Меня зовут Александр, – он остановился и сделал театральный поклон.

– А чья именно это обитель?

– Я же сказал, наша, – резко ответил Александр и посмотрел на меня злобным глазом, но через секунду, его взгляд снова стал обычным, и он сказал. – Прости, ты так много задаешь вопросов, которые не имеют никакого отношения к нашему с тобой разговору.

– Как это не относится, я же должна понимать, где я нахожусь, почему я здесь нахожусь, кто вы такой и зачем вы хотите со мной поговорить.

– Во-первых хватить «выкать» я не старый», во-вторых…

– Ну это смотря с какой стороны посмотреть, для меня более чем старый.

– А в жизни ты не так уж и остра на язык, что случилось сейчас?

– Какая я в жизни, вы знать не можете, и вообще это мой сон, а значит я могу вести себя как хочу и разговаривать как я хочу.

– Что ж, пусть будет так, а теперь, пожалуй, я расскажу тебе одну маленькую историю. В далекие времена на человечество было обрушено страшное зло.

– На сколько далекие? – спросила я, пока Александр не продолжил дальше свой рассказ.

– Да твою ж…, – он взял меня за плечи и повернул к себе лицом, – ты издеваешься на домой, я же сказал, что мне надо рассказать, значит я говорю, а ты слушаешь, хватит вести себя как ребенок. И так. В далекие времена на человечество было обрушено страшное зло. Нечисть существовала рядом с людьми, изводила их, рвала на куски, поедала и человечество решило взять всё в свои руки. С вилами, лопатами и всем, чем можно было отбиваться, люди шли на нечисть. Долго воевали люди с нечистью, а она с людьми. И какие только извращения люди не придумывали: ведьм сжигали на кострах, вампиров хоронили с колом в груди, волколаков убивали серебром. Но настали хорошие времена для людей, один из вожаков людских объехал весь свет, а после заявился к нечисти и предложил подписать договор, согласно которому, нечисть не охотиться на людей, люди не охотятся на нечисть. Взбунтовал тогда старший, мол чем мы тогда питаться будем, мы не сможем прожить без человеческой крови, плоти. Задумался тогда человечишка и предложил старшему, раз в месяц, каждый из племен вам жертву будет приносить, ну а вы в свою очередь будете нам помогать на лугах, в полях, чтоб урожай рос, да от засухи не погибал. На том и подписали договор, и все были счастливы…

Я всё больше погружалась в его рассказ, и у меня возникло ощущение, что каждая его фраза обладает скрытым смыслом, а он сам незаметно обвивает меня своим чарующим злом, влекущим и пугающим одновременно.

– …Времена шли, люди менялись, города строятся начали, заводы, фабрики, магазины и все забыли про нечисть, подписанный договор. Никто нам жертв не приносил, да и нечисти помогать уже стало незачем. Кануло много времен, оставшаяся нечисть, адоптировалась, на людей редко нападала, свои ухищрения придумала, но с людьми не приживалась, да и времена такие настали, никто и не поверит в неё, подумают, что какой-то псих очередной попался. Да и вообще, утратила нечисть своё преимущество, раньше люди боялись, а сейчас и говорить нечего. Решила тогда нечисть, среди людей жить, долго не хотела идти на такие жертвы, но и в лесах прятаться уже невмоготу. Не все конечно решились людьми жить, многие оставили в себе прежние повадки, да продолжают путников разных пугать. Ну и это конечно не всё. Есть ещё один очень занимательный момент. Есть зло, которого боятся даже сами чудовища и не просто боятся, а прибывают в ужасе, что оно когда-нибудь пробудится. И вот у меня возникает один вопрос. Какого хрена, моя пташка, ты сделала?

Повисло молчание. Я смотрела на Александра и не могла отвезти от него взгляда. Это сон, повторяла я себе, смотря на него, сон, сон, сон. Я сейчас себя ущипну и проснусь.

– Ну что ты, зачем себя щипать, ты и так сейчас проснешься, но мы с тобой встретимся в следующий раз, а я к тому времени попытаюсь выяснить, кто ты такая моя пташка.

5

Я открыла глаза, поскольку постучались в дверь моей комнаты.

– Засоня, время уже к обеду, сколько можно спать. Давай, вставай, надо к бабушке сходить, продукты отнести ей. – сказала мама, заходя в комнату

– Уже встаю.

– Хорошо.

Я встала с кровати, в голове отдавала сильно пульсация, от чего она начала болеть. Ощущения не из приятных. Одевшись, я зашла на кухню, перекусила бутербродом, запив его чаем, взяла пакеты с продуктами и пошла к бабушкиному дому, который находился на другой стороне города, возле леса. Вот сколько раз я говорила маме о том, что бабушку надо к нам перевезти, а её дом продать, она там живет совсем одна, и кроме меня, её больше никто не навещает, ни маме, ни папе особо это и не нужно. До дома бабушки я дола примерно минут за тридцать, наизусть зная окольные пути к её дому. Стучаться в дверь я не стала, так как бабушка никогда не запирала дверь, мол соседей она знает, город хороший и никому она не сдалась, чтобы к ней домой вламываться. Бесстрашная конечно женщина.

– Привет ба, я тебе продукты принесла, – крикнула я из прихожей, пока разувалась, но когда в ответ ничего не услышала, то тут я поняла, что-то не так. Обычно очень громко включен телевизор, кода я к ней приходила, и она вечно что-то готовила на кухне.

– Ба, ты дома? – спросила я, начиная немного переживать.

Но мне снова никто не ответил. Я начала ходить по дому, заглядывать в каждую комнату, поднялась на второй этаж, но и там никого не было. Выглянула в окно с надеждой на то, что бабушка во дворе, но и там никого не оказалась. Я взяла телефон и начала набирать номер бабушки. Услышав гудок на первом этаже, я снова спустилась в низ и обнаружила телефон на столике возле дивана в гостиной. Странно, всё очень странно. Я, не раздумывая, набрала телефон мамы.

– Мам, бабушки нет дома.

– Как нет, может во двор вышла или к соседке в гости пошла?

– Нет мам, её вообще ни дома, ни во дворе нет. Телевизор выключен, хотя она дай бог только ночью выключает, и то не точно, телефон её дома, дверь открыта.

– Послушай, давай не будем волноваться, бабушка старенькая, телефон вполне могла забыть дома, как и запереть дверь, сходи к соседям, спроси, может у бабы Нины дома, или у бабы Тони.

– Хорошо, я сейчас к ним схожу и сразу тебе отзвонюсь.

– Хорошо.

Отключив звонок, я направилась к бабушке Тони, которая жила в доме, напротив. Бабушка Тоня встретила меня с теплой улыбкой, однако я заметила, что она была чем-то опечалена. Она рассказала, что в последний раз видела мою бабушку два дня назад. В тот день они с бабушкой Ниной сидели у неё дома, пили крепкий чай и беседовали о разном. Но вскоре к ним пришел священник Николай. В тот момент моя бабушка, попросила Тоню и Нину уйти, чтобы побеседовать с Николаем наедине. После разговора с бабушкой Тоней, я сразу же позвонила маме. Она сказала мне, что сейчас находится в полиции у папы в кабинете. Мама попросила меня прийти к ним.

Когда я вошла в кабинет к папе, он был хмурым. На столе лежали бумаги, покрытые мелким почерком. Я рассказала ему о разговоре с бабушкой Тоней. Папа сказал, что попробует сделает всё возможное, что от него зависит.

После, мы с мамой решили вернуться домой. Оставшуюся дорогу до дома мы шли в полной тишине. Уже начинало темнеть, на улице включались фонари. Дома я сидеть не хотела, поэтому, когда дошла до дома, я забежала в свою комнату, переоделась и пошла на улицу. Около часа я блуждала по городу, когда решила пойти к бабушке домой, вдруг она и впрямь вернулась, или может я найду хоть что-нибудь, что поможет найти её.