Ярая

***

Мы любим тех,

кто меньше всех

того достоин,

и покидаем тех,

кто погибать изволил,

нас любя.

Мы

Я человек простой – для счастья лишь нужна свобода.

Жизнь – это временно.

Нас иногда пугает, что такова её природа.

Мне говорят, как всем,

Что "жизнь прожить – не поле перейти",

Идет всё своевременно.

Я человек чужой – для близости нужна одна дорога.

Ты одинок заблаговременно.

Придет печаль, а с ней осмысленна твоя тревога,

Мне говорят, как и тебе.

Ты в душу загляни теплом небесного чертога,

Жить – это ненамеренно.

Вещают сверху мне или судьбе,

Что у природы нет вообще плохой погоды,

Ты под дождем – и я,

И мы просты для понимания любой невзгоды.

Мы – это временно.

Баю

темнота. звуки кошек.

проснись. твоё тоже

одиноко и беспощадно,

мысли вслух – и это странно.

в темноте, наяву

ты кричишь в пустоту.

тебе ответят лишь кошки,

на стекле их тени немножко.

ты просто дурак,

не кричи так во мрак.

постарайся, поспи, не томи,

кошки будут молчать до зари.

я проснусь среди ночи:

снился усталый почерк

от весны до весны.

удивись и забудь – это сны…

Привет

Унылый вечер гладит стекла.

Зима, ты рано.

Ноябрь – месяц тех поступков,

Причина, рана.

Вновь скатываться тени

Так норовят по векам.

Пройдутся – и не лень им,

Застынут горьким веком.

И зеркальце души – не глаз,

А белый монитор.

За мысли мне и глупый сказ

Людьми зашит позор.

Что малевала тут – не суть,

Мне наплевать уже сейчас.

Жизнь вязкая, болота муть.

Шепчу любви – зайди на час.

Тут мы опять простимся.

Тень усталая – привет.

Мы навеки  растворимся,

Так встречай же наш рассвет.

Вагон

ну давай, расскажи,

как ты любишь весну,

может снежной косой

по душе полосну,

угрожаешь зимовью,

готовясь ко сну.

ничего, подожду.

я сноровкой блесну.

вокзал глушит печаль,

мысли просят на чай,

глянь в синюю даль -

ты в ней утонул

невзначай.

ну давай, закурю,

на случайной сойду,

красный глаз семафора

танцует на льду,

нас не двое, а трое,

на мороз и в бреду -

ты да я, да любовь -

мы на нижней к утру

на виду.

съешь обратный билет

и в себя посмотри.

где ты был столько лет?

вот резинка – сотри,

как живешь, помолчи.

дымовуха внутри,

тесный тамбур в ночи.

вспомни лес,

стук колес,

и соври.

Жизнь

Люби.

И знаешь, жизнь, казалось бы,

трудна,

И мы бессильны что-то изменить,

Я вспоминаю иногда, что жить

годна,

Когда мы успеваем "до" любить.

Люби.

Живи,

На смерть смотри,

Ее улыбка так честна.

И так приятно

осознать,

Как запоздалая весна,

сотрет все пятна

с твоего лица.

Здесь нет конца,

тут только ты -

Смотри,

Живи,

Люби.

Итог

Упрям и горд,

как жеребец степной,

стреножен, не объезжен.

По жизни скачешь,

как чумной.

Кому-то вновь обещан,

да не продан

пресытившейся вещью.

И все мосты сожрет

кровавой мести пламя.

Твои падения и взлет

старушка время приберет,

нас, дураков, дурманя.

Сон

Тот человек, что спит со мной,

Он мне родной или чужой?

Нам в спины дышит западнёй.

Где можно ночевать одной?

Мне нужно засыпать одной,

Чтобы понять, кто враг, кто мой.

Когда останусь под землёй,

Никто не ляжет спать со мной.

Когда рассыпалась золой,

Ты стал чужак и неродной.

Накрылся вечный сон трубой.

Где человек? Кто спал со мной?

Семья

Родными не рождаются.

С родными не прощаются.

Роднёю вдруг случаются,

Вне планов получаются.

С родными не волнуются,

По мелочам не дуются,

На промахи не хмурятся,

При выборе не щурятся.

С родными не теряются,

Чужим углом не маются.

Семьёю наслаждаются

И жизни улыбаются.

Декабрь

Печально неожиданно узнать,

Что не имеет смысла ждать рассвета.

Я не желаю больше прозябать,

Бродя по улицам угрюмым,

Догола раздетым. Зима опять

Раскрыла мне все карты лета.

Три месяца (а, может быть, и март)

Гулять красавице,

Хранить мои секреты.

Душа усталая, кто на неё позарится,

Но нет же:

Рефлексия тут как тут,

И снова мне сует свои билеты

То в ад, то в рай,

То режет мне сердечный жгут.

Зима – начальница,

Навязчивых воспоминаний друг,

Да лжи проказница.

Ей не до нашей суеты.

Её, как и меня, не ждут,

А жаль.

Прохожие в меня плюют,

Точнее – на асфальт,

Верней – в мою печаль.

И ужасающий я обрету уют,

Лежа в кровати пустоты,

Валяясь на изрезанной дороге.

Декабрь снизошёл, и мысли все умрут,

Услышав его альт,

Увидев его блеск и сталь.

Уж лучше пролежать всю ночь в сугробе,

Печальным жизни стать итогом,

Подснежником цвести в земной утробе,

Чем на твоё плечо упасть,

Как дорогая, покупная шаль.

Зима, позволь навек пропасть,

Где занимают расчудесные твои гробы

Не самые прекрасные цветы.

Я лучше стану вечной пленницей природы,

Чем быть неловким, глупым слогом,

Чем вновь с тобой на «ты»,

Продав последние часы лихой свободы,

Не отпуская из руки

Коварную частицу «бы».

Новогодняя

Зажигаю, проснувшись, нарядную ёлку.

Давно уж нет желания напиться.

В отсутствии тебя всё больше толку.

Зачем шампанское – гаданиям не сбыться.

Воспламеняю в ужасе твою мечту:

Ты – мой салют, она – небесная царица.

В присутствии огня я вижу пустоту.

Нам остается выбор – жить или молиться.

Задую в комнате последнюю свечу

И подожду куранты – буду веселиться!

Я только докурю и в полночь улечу

На крыльях новогодней, дерзкой птицы.

Листочек

Просил я небо, реки, звёзды:

«Хоть кто-нибудь, дайте мне шанс!

Пока ещё не слишком поздно…» -

Не слишком поздно для нас.

Но не ответил мне никто

Из космоса чёрных глубин -

Других игнорировать легко,

Легко, когда ты не один.

Лишь отозвался старый лист,

Упав на моё окно.

Подумал он, что внутри я чист,

Как белое полотно.

Но обознался случайный гость,

Ошибся – верил в добро

И не заметил строительный гвоздь,

Забитый в моё нутро.

Это железо в груди горит,

Плавится даже сейчас.

«Листочек, спасибо, – оно говорит. -

Спасибо, что ты меня спас».

Ответил убогий, пожухлый и строгий,

Осенний растрёпанный лист:

«Я долго скитался по дальней дороге,

Пожалуйста, друг – улыбнись.

Я бережно ветви своими плечами

Поддерживал ночью и днём,

Пришло моё время, тебя укачаю,

Поверь, мы все – пыль перед сном.

Пусть я не велик, как гора и планеты,

И гонят меня со двора,

Последней попыткой тебя одаряю,

Даю тебе шанс до утра».

Будил я напрасно беспечное лето

И рушил покой благородных светил.

Я лист благодарил, что где-то

Меня услышал Он

И простил.

Данность

И если уж писать стихи – так идеально,

Чтоб рифма, запятые, смысла нить.

А получается, что как всегда – банально,

Не можешь ты ни слова изменить.

Когда исчерпаны все темы,

Мне остается просто жить,

Дышать, конечно. Есть и спать.

Чертить в тетрадях схемы,

Следить за молодостью кожи.

Твой кофе рано утром пить.

Глядеть в окно, считать прохожих,

А ночью не светить просить

Рекламный щит, что сон тревожит.

Добавлю сюда очень тонкие стены,

Дверями бой, как пустоту угроз,

А также узость парапета,

Виновника высохших роз.

Прикуривая в ванной сигарету,

На старой канистре, не выбирая поз.

Фильтрую мысль, держу в секрете.

В четыре утра не лень всерьёз

Припомнить все мечты о прошлом лете,

И бросить жить ответом на вопрос.

И если уж пишу – стихи просты, неидеальны,

Чтоб чувства, действия и дела суть…

А получилось как всегда – слова банальны.

Но если уж писать – то сердцем,

По чуть-чуть…

В душевной смерти смысла мало

В душевной смерти смысла мало,

А в жизни видишь безысходность,

Учись чему-то новому запалом,

Быть может, пригодится твоя гордость.

Так просто говорить о счастье другу,

Когда другие с ним не очень лестны.

Так просто радоваться маленькому чуду,

Когда последствия, казалось бы, известны.

В душевной смерти жертвы мало,

Себя мы открываем, разрывая суть.

От внутренних снарядов мы летаем,

На избранных «телах» испытываем грудь.

Я в жизни чувствую добра негодность,

С ненужной колеи давно пора свернуть,

Красивым словом «благородность»

Я выжигаю счастье, освещая дальний путь.

Один

За один день я – безликий, продам и продамся.

С пеклом августа было не просто расстаться.

Я – всеми забытые плиты на самом краю платформы.

Предупреждение: не подходить близко,

Чтобы не лишиться формы,

Той самой формы – я в неё, как узник, облачён,

Как опасный преступник, в рецидиве уличён,

Во лжи и попытке затеять восстание

Против себя самого, против всех -

Возмутить мироздание.

Остановись, я сойду, пока нет на пути никого.

Гляну на чёрное небо, швырну в пустоту "ничего".

Я – твоё облако, ржавые рельсы, песок и стена.

Несчастливый у сказки конец – я один.

Ты одна.

Опыт

пусть выпивка вновь стоит дороже,

а душа обратилась в лёд,

каждый день тебя что-то тревожит

и чужие песни поёт.

тебе говорят – нужно стремиться

достать все звезды с небес,

советуют мне не лениться,

не ждать понапрасну чудес.

ты делаешь так, как хочешь сделать,

сейчас ты немного старее,

зато не стучишь в ненужные двери,

взгляд чистый станет добрее.

пусть выпивка чуть дешевле теперь,

и одежда немного старее,

ты закрыл, наконец, эту дверь -

вмиг счастливее стал и мудрее.

Сожги

Сожги.

Сожги все письма,

Эти строки,

Как перекладина над бездной,

Не помогут,

А подлым образом убьют.

Сожги,

А пепел собери рукой

И выбрось в тишину,

В глубокий, старый пруд.

Там обретут покой

Слова, несказанные вслух.

Молчи,

Дай догореть бумаге,

Жги.

Не хватит смелости в тени,

И слабенький огонь потух,

Устал.

Собрался с духом – не тяни,

Ты всё внутри переписал,

Не жди.

Как первый пропоёт петух,

Сожги,

Сожги,

Прошу, тебя,

Сожги.

Четверть века

я четверть века брожу по балконам убитого времени,

кем-то забыта, измучена, с кем-то одним бременем

связана по воле своей собственной,

этой воле и принципам скоро четверть века исполнится.

почему-то мы сердцем, мыслями, да чем угодно,

всегда где-то не здесь, ответы не сходятся – это модно,

а что не в тренде – мы сожжём на костре актуальности,

и я напишу на песке только твоё имя, мне хватит наглости.

также оставим наконец весь бред, что не приносит никакой радости.

Guns N' Roses играет и эти аккорды внутри,

как ноябрьский дождь в голове, утешает, "детка, не плачь" говорит.

но выпустить нужно демонов этой ночью, на неделе решиться бежать.

мы оба когда-нибудь станем равными и порознь будем в земле лежать.

эта граница станции. это огромное небо и поле, а перейти его -

значит выбросить всё, что имеешь, и оказаться голым на воле.

где-то в чужом воображении я снимаю золотые оковы и бросаю их в наше море,

где-то в твоих мечтах я возьму тебя за руку,

и мы на юг, на север – не важно, по шпалам уйдем, довольные.

где-то в своих представлениях о нужной реальности

мы бросаем работы, мешающие нам гореть от слабости.

ты далеко, решаешь проблемы путём нерешительности

и запуганного разочарования,

а здесь я – всё также живу, ничего не изменится,

ведь расставание лишь торжество расстояния.

еще одна четверть века пройдёт не в действительности,

а в режиме придуманного ожидания.

Биение

пустой внутри, как в вечности.

оставил себе немного, прости,

последнее биение человечности,

верности тебе и легкого пути.

нам всем не хватает сердечности,

в ночь на дальние огни бежим.

последнее биение человечности

замерло сейчас на нотах лжи,

прервав дыхание бесконечности,

покинув враз

стареющие рубежи.

Весенняя осень

Идешь по улице, на мосту остановишься,

замечали  иногда, что осень пахнет весной?

Старее или просто взрослее становишься,

а город всегда удивляет, словно чужой.

Я чувствую, что могу ощущать

благоухание безудержной свободы.

Осенней весной нужно дышать,

как сказочным посланием природы.

Последняя прелесть тепла тебя окрыляет,

желтые листья не видят лестной крови,

что осень пылает весной – снег замечает,

и падает тихо, как саван небесной любви.

Путь

жизнь наша, как всегда, небезупречна,

и поезд мчится вдаль, как пьяная стрела.

но помни ты одно – проблемы скоротечны,

когда я целый мир под сердцем обняла.

работа, переезд, шум и тоска не вечны.

проходит время, как луна плывёт в туман.

уходят люди вновь – они не бессердечны.

нам кажется, происходящее вокруг – обман,

что нет на свете звёзд

настолько бесконечных.

часы, мост и вокзал тебя не ждут,

у наших стоптанных дорог такой был план,

проводники соврать им не дадут,

что поезд в ночь летит,

уставший от конечных.

Осень, скажи

Скажи, первозданное небо, почему ты меня предаешь?

За что нам осенняя смута и птиц похоронный галдеж?

Весну будем ждать мы так преданно, верно, как ты,

Золотая моя, свои слезы немые тихо-бренно прольешь

На бурые травы, чернявый асфальт и слепые цветы.

Я снова в поле иду, где сердце сжимает спелая рожь,

Тяжелые тучи и дни обнажают свои и чужие мечты.

Легко одета, дорога в пыли, и тело пробирает дрожь,

Ливень холодный сегодня в лето все смоет мосты.

Сложно

Сложно представить,

что может избавить меня

от головной боли.

Я бы всю ночь с тобой целовалась

под небом в поле

и даже более.

Солнце бы так же с нами игралось,

душе стало бы

чуть просторнее.

Я бы в тебе не сомневалась,

вера была не сломлена.

Представить сложно,

но все же можно, что ты,

что мы

не позволили

сломать росточек, кровь обесточить,

сорвать с могилы

цветы магнолии.

Представь ты.

И я тоже.

Как руки немеют,

и джинсы в крови,

а мы неотложно,

до мурашек по коже,

разрываем безбожно гробницы любви.

Осень

Осень, ну здравствуй.

Говорят, ты прекрасна,

я боюсь тебя,

не злорадствуй.

Я сегодня в поле -

лес, небо, пшеница.

Яркие краски на воле,

такое приснится,

как ретушь в инстаграме,

меня это пугает -

не приняла ни грамма,

но грудь не забывает

твои глаза – опалы,

в них лето умирает.

Последний вдох отравлен,

как фильтр, обжигает

внутри пустые залы

и очень огорчает.

Нам лета было мало,

но осень расставляет

все по местам.

Сначала.

Смерть

Мне нравится то, что я вижу

в зеркале,

но отталкивает то, что я

слышу внутри.

Вблизи и снаружи прекрасны мы,

но до дрожи, до тошноты

поступками ужасны ли?

Я не знаю, не вижу,

не чувствую

огонек вдали.

Там стужа,

И хочется выть.

Я разорву себя.

Так нужно -

не дюже

укушена нить,

где бьется жизнь ровно…

Послушай,

послушай,

как умирает истомно,

тот, кто выбрал

задушенным быть.

Исполнено.

Влюблённость

Эй, блеск в глазах, куда ты потерялся?

Я так хочу увидеть твой опальный взгляд.

Дешевый изумруд, ты не остался,

со мной ты утонувшим быть не рад.

Эй, сердца стук, куда же ты метался?

Я так хочу, чтоб вновь вагоны в ряд -

и в шуме этот стук не растворялся,

а паровоз во мрак, а мы опять назад.

Эй, страх души, зачем ты надругался?

Когда сердца горят, ты – невпопад.

Я так хочу, чтоб голос надорвался,

что судьбы поломал, Её боясь преград.

Салют

Запуталась, где абсолют любви,

где правда – ложь. И разбери,

где грусть не шутка.

И чувств салют внутри

стреляет в неба промежутки.

Как будто праздник, но не мой,

не наш. День города в груди.

Все веселятся. Надоело жутко.

И органы, как у театра жители,

у них сегодня мая торжество,

они сегодня пиротехник зрители.

Где разум? Уничтожь мое родство,

душу и тело запишите в заменители.

И милости салют сегодня божество,

а завтра кончен бой обременительный,

Но утреннее небо – святотатство

над абсолютом механизма гибели.

Запуталась, а истина в вине одна,

а вы – священные мои освободители.

С последнего моста летит звезда,

последний залп огня. Хранители,

мне не мешайте,

и не пишите писем мнительных,

не унывайте.

Мы под салютом все чудес любители.

Прощайте.

Поверь в себя

Как часто сомневаемся в себе мы,

И наши жизни – сложные поэмы,

И в головах одни заумные дилеммы.

Поверь в свои слова, потом в поступок,

Забудь друзей поток унылых шуток

И думай обо всем – хоть трое суток!

Свобода быть собой – открой мне двери.

Что люди? Обезумевшие звери,

Хотят урвать кусочки без потери,

Не открывай своим всех целей,

Кто не успел – того не съели.

Работа, дом и быт – брыкайся,

Ты будешь трезв и сыт – отдайся,

Сбежать предложат – соглашайся!

Поверь в себя – и улыбайся,

Но ни за что

И никогда

Ни обстоятельствам, ни людям

Не сдавайся!

Скажи

скажи, ну сколько можно видеть недовольные рожи

по утрам, вечерам, в магазине, ресторанах,

на работе, учебе, в парках и просто прохожих?

скажи, как долго просыпаться мне впотьмах,

ложиться раньше, и сегодня на вчера похоже.

зачем, я спрашиваю, сколько жить осталось нам,

когда не разберешь, зачем сдираешь воле кожу.

почем, я задаю вопрос, что стоит этот хлам,

который я несу в себе, держа ради забавы Божей?

привет, ну как ты, небо? ты видишь наши спины только,

тебе не до простых, ведь небо тоже что-то гложет,

ты подмигни звездой – нам быть зачем, когда и сколько?

ни за что

"ты ни за что люби" -

бессмысленная фраза,

за что-то любят – не меня,

без всякого экстаза.

взять стол, балкон, кровать,

я встану – но не все же сразу?

любовь так кинется гулять!

эх, сирые, а наш мотив заказан.

люби меня ты ни за что,

смешная все же фраза.

я ни за "сё", и ни за "то",

любить кого-то не обязан.

Уходя, гасите свет

Уходя, гасите свет,

в квартире, на работе, в сердце,

перегорит, и смысла нет:

таким теплом нам не согреться.

Ты, уходя, туши огонь -

он намекнул душе раздеться,

и, уходя, сделай одно -

захлопни навсегда все дверцы.

Мы выключаем робкий свет

в себе, не позволяя разгореться.

Зажег – не спи, тебе совет.

От света никуда не деться.

Чтоб не смотреть друг другу вслед -

всего лишь нужно осмотреться.

Километр

Страстная миля -

километры боли,

а надо быть сильной,

и чуть меньше соли.

Но сыплет обильно

бесстрастная мина:

Ее стиль пассивный,

а мне надо сильно!

Горящая миля,

и, враг, не завидуй.

И чуть больше воли,

И – нет, мне не стыдно.

Еще добавь соли,

чтоб было противно.

Смотри, как бесследно

ты снова не в роли -

финал очевидный.

Оригами

разложение по полкам,

чтоб встали на свои места

так, чтобы толком

все мысли, чувства,

суета. Нет,

это разложение меня,

как плоти, сути.

Так просто крутит, мутит,