скачать книгу бесплатно
Приехав в его старую квартиру в Community District 5 Бруклина с Николь, мы бросились к картотечным стойкам, из которых вразнобой высовывались металлические ящики. Казалось, кто-то в спешке изучал их содержимое, но вскоре бросил это занятие, благо в спешке в таком обширном массиве сориентироваться невозможно.
Почти мгновенно мы сообразили, что нашего короба среди них нет… зажатое между A7 и C7, на месте, на котором должен был распологаться картотечный ящик B7 зияла утопленная вглубь корпуса массива квадратная пустота.
Мы тщетно перерыли все ящики в поисках какой-нибудь схемы или легенды того, как, собственно, картотека была организована. Видимо, испытывая какое-то смутное предчувствие, оказавшееся оправданным, Джулиан счел необходимым написать мне. Возможно, он написал мне на всякий случай, желая позже списать все на действие алкоголя и не желая ставить Николь под удар… Тем, что там могло находиться. Одним словом, мне уже и самому было жутко интересно, что же, в конце-концов, находится в ней.
Вскоре после этого в квартире Джулиана и вовсе случился пожар. Полицейские сославлись на ненадежную проводку, но из этой его крепости в Ноб Хилл, Сан-Франциско пропала оставшаяся часть картотеки – исчезла вместе с металлическими ящиками и остальными конструкциями. Пропала – мягко сказано, – ее похитили.
Парой дней позже Поусон в конфиденциальном телефонном разговоре осторожно намекнул мне, что по его информации, полученной им из надежного источника картотека Джулиана все-же уцелела и предложил встретиться.
Мы встретились с Фредериком на стройке объекта с рабочим названием Опера тысячелетия – крупный государственный проект. Протянув мне каску, он отвел меня в коморку, игравшую роль столовой. То тут, то там сновали рабочие в желтых касках, иногда группируясь в подобие человеческого кластера вокруг прораба.
Сидя за столом, покрытым клеенкой с логотипом неизвестной ему бейсбольной команды, Джейсон разговаривает с Поусоном о потерянной картотеке и ее злосчастных коробах:
– Я вчера виделся с Беном, обсуждал с ним дела-делишки. И у меня есть для тебя новости.
– Он случайно не сказал, где эта чертова картотека? Николь на ней помешалась.
– Бен рассказал мне, что они вывезли картотеку в его особняк где-то по соседству в том же Ноб Хилле. Не думаю, что какие-либо из коробов могли потеряться. Но новость не в этом. Новость в том, что Бен заинтересовался твоими работами и персонально тобой.
– Фредерик, нам с Николь очень нужен один из ящиков его картотеки.
Он говорил со мной, безмятежно доедая бургер, из которого вывалился лист салата. После, он шесть раз прошелся клетчатой салфеткой по губам и вытер пальцы.
– Не думаю, что теперь это возможно. Впрочем, если ты готов перетирать вопросы с бритыми под ноль быками и спать со стволом под подушкой, то, конечно – вперед, можешь попробовать. Да, звучит страшно, ведь у парней Бена яйца точно не полопаются.
Джулиан рассказывал нам с одной из своих истлевших в огне карточек:
«В молодости я увлекся работами немецкого социолога Никласа Лумана. У него я позаимствовал метод организации знаний на карточках, при котором картотека уже через неделю-другую почти магическим образом становится вашим собеседником и альтер-эго. Тогда я просто хотел протестировать это ее свойство, но ведение и работа над карточками быстро вошли в привычку». Судя по нескольким уцелевшим, хоть и истлевшим в огне карточкам, Картотека его была организована как три десятка больших коробов с карточками, связанных многомерными шифрами на угловых полях и поистинне обширным количеством тем и ключевых слов: «Тарковский», «Кубрик» встречалось даже «Киносемиотика». Если привести аналогию из мира IT, то Zettelkasten была бумажным аналогом реляционной базы данных. Иными словами – это была бумажная Википедия.
# Николь: ощущения на кончиках пальцев
Сегодня с утра, лениво позавтракав вчерашней шарлоткой, я заметил заголовок в газете WAR Times. Слегка подрастерявшая былой эффект неожиданности привычная утренняя полоса заявляла, что «Война продолжает мстить своим критикам».
# I. Сеанс
Помню, как полгода назад впервые пришел на сеанс и застал Николь в тогда еще необустроенном кабинете.
Общий план: Наш Джейсон увидел прекрасно освещенную студию с паркетом и каскадом окон, выглядывающих на одну из малооживленных улиц на пересечении Майоз-роуд и Пятой Авеню. Обтянутые липкой лентой коробки, собранный кем-то на месте стол, неразобранные пакеты IKEA.
В кресле с дизайном, намекающим на уместность высоких технологий в офисной жизни, сидела, закинув ногу на ногу, стройная девушка с привлекательной прической. Ее столь же стройные, закинутые одна на другую ноги, облегаемые стильно разорванными на коленях джинсами женственно заканчивались оголенными щиколотками в кросовках с буквой N.
Николь вспомнила в разговоре, как Агент по коммерческой недвижимости пару месяцев назад с ходу подыскал ей этот лофт за 10-процентное вознаграждение и пожалела, что тогда еще не существовало airbnb с его бюджетными студиями в аренду.
В завершение того сеанса, она поделилась небольшим теоретическим инсайтом:
– Абсолютное большинство сюжетов в психоанализе строится вокруг четырех основных понятий: бессознательного, переноса, вытеснения и, конечно, влечения… Многое становится понятно после осознания базовой вещи, а именно того, что каждый субъект слышит себя лишь в голосе своего сознания.
(Джейсон, то есть я:)
– И что это значит в моем случае?
(Николь:)
– Выскажу предположение, что у вас попахивает нарушением отношения субъекта к реальности. Да, есть и такая психоаналитическая топика.
Я сделал вид, что глубоко задумался, незаметно представляя, как крикасаюсь к ее космическим волосам.
Прошло всего несколько дней, а меня уже тянуло к Николь как Хемингуэя к ружью, в то время как она, казалось, бежала от меня так, как феникс спасается из огня. С ней я ценил каждый миг сексуальной отсрочки, но и не спешил уронить первую кость стремительного домино любви.
Вспоминая Николь, я понимаю, что обожаю то, как уныло свисают ее длинные руки, как уныло глядят ее женские глаза за стеклами в тяжелых оправах, и виднеется экспериментальная зеленая прядка волос. Николь была высокой чертовкой, почти выше меня даже без каблуков. А вот если я надевал каблуки… шучу. Вообщем, я рад, что страдаю любовью – болезнью дураков, ведь состоявшийся дурак в современном сверх-интеллектуальном мире – уже значительное достижение. Почему никто до сих пор не выпустил книги «16 способов стать влюбленным дебилом»? Такая книга нужна каждому.
Вообщем, как я уже сказал, я влюбился в Николь как мальчик. В конце-концов, любовь – это игра, в которой не только можно, но и следует проиграть.
# II. Сеанс.
Через неделю я пришел на следующий сеанс. На кожаном честерфилдском диване расположились стопка потрепанных справочников из прошлого столетия и читающая девушка с идеальными ногами в свободном платье со сдержанным авангардно-модернистским узором из фиолетовых, желтых и серых треугольников. Это была Николь.
Мы молчали некоторое время, как это часто случается в ходе психоанализа. Наконец, я расслабился в кушетке и заговорил:
– На ночь я думал о Советском Союзе и ночью, представляешь, мне снится металл – стальные бруски и исполинские промышленные обломки из прогнившего ржавчиной железа, – ох, и жалеть мне об этих словах.
– Джейсон, попытайтесь действительно расслабиться.
Прошла, проковывляла минута.
– Меня преследует мания, что реальность меня не замечает, не реагирует на меня
– Да, мы уже заметили, что фобию вы почему-то называете манией, – она махнула мне разлинованным блокнотом.
Эта игра взаимных притяжений и отталкивания портила все, она каждый раз образовывала между нами некий топос невыразимости. После первого же приступа отчаяния, я отыскал ее профиль в фейсбуке. Мне приглянулась одна фотография, постановочная – она в шикарном платье сидит на лестнице, судя по всему, терассы Bethesda в Центральном парке, а ее трехметровое рубиновое платье ниспадает вниз по ступеням, оставляя за собой резкий ломанный изгиб лесенкой.
Однако, как же хорошо было впервые по-настоящему выговориться. Уже через несколько минут, я, лежа на кушетке, делился своей увлеченностью определенным видом видео роликов в интернете.
– Я снимаю и публикую видео своих сексуальных связей.
Николь моргнула. Я вдруг начал слышать как тикает маленькая секундная стрелка ее наручных часов. И эти часы были электронными, в них даже не было никакой стрелки.
– Да, я снимаю видео-ролики… эм, не порно вообще, а только видео-ролики – не подумайте, что я какой-нибудь извращенец…
Не переводя дыхания, я посмотрел на улыбку Николь.
– …Хотя по Фрейду, наверное, такое высказывание как раз указывает на то, что я как раз извращенец и есть… и все-же, никогда не стоит забывать, что в любом нашем поступке всегда можно найти частицу зла. Теперь ты понимаешь, почему я избегаю этой темы?
Заканчивается тем, что я рассказываю ей несколько…
# III. Сеанс.
На нашей следующей психоаналитической встрече ровно через неделю, я вновь делюсь своими впечатлениями и рассуждениями на тему развратных видео.
Но мысли мои были заняты краем перевернутого бюстгалтера, вид на который открывался мне с кушетки. Я плел себе все, что взбредет в голову, а сам фантазировал об истории, которую нам предстоит написать вместе:
Долгие годы они вырабатывали в себе это пристрастие друг к другу. Постепенно, как вода обтачивает камень, они переставали замечать текстуру выпирающих человеческих особенностей, – сначала она забыла про генетическую неспособность мужчин замечать пятна от зубной пасты на зеркале в ванной, затем он простил ей, что она не может воспользоваться раковиной на кухне слегка не по назначению, и однажды система отладилась и начала работать исправно. Их семейная жизнь всегда состояла из ярких образов и действенных противопоставлений.
Когда очередной наш с ней разговор вновь начал спотыкаться на теме эротических видео, то после нескольких минут препирательств я поинтересовался:
– Может лучше обсудим это на выставке Армори? Все галереи и все художники в огромном пространстве, сама знаешь – Балдессари, Лучо Фонтана, галерея Цвирнера на пирсах 92 и 94. Ты лайкнешь меня, я лайкну тебя – искра, буря, безумие.
По студии расплывалось освещенное солнцем безразличие, за окном бродили силуэты, потерявшие свой фокус в нью-йоркском снегопаде.
Так прошло немало времени. Не нащупав ставшего бы для меня поистинне спасительным кругом взаимопонимания со своим психоаналитиком, я записался на новый сезон сеансов. Впрочем, первый наш сезон полностью амурно обескуражил и лишил меня надежд.
Выдуманные психологические проблемы в моем арсенале уже подходили к концу. Поэтому я придумал новый ход – «раскрою карты», скажу теперь откровенно, что я публикую порнографические ролики.
Я начал искать какой-нибудь анонимный аккаунт, и наткнулся на тридцатилетнего немецкого фотографа, известного под псевдонимом Prototype466 и снимающего видео в стиле Person Of View. Похоже и причиндал, хотя тут уж мне судить сложно, сносно походил на мой. С тех пор я придумал небылицы о семи снятых на видео женщинах и рассказывал их на сеансах Николь.
Сегодня я вновь оставил ей безответное сообщение на мобильном и одну-единственную неотвеченную смс: «Когда устанешь от бесконечного самоанализа – позвони мне. Надеремся и потанцуем».
Под махоркой я несколько бесконечных секунд смотрел как пена Kilkenny танцует в одно-пинтовом бокале, в этом зрелище было что-то неподдельно величественное. Пена, как и я сам, пребывала в каком-то непонятном водовороте веселья и ужаса. Сегодня сеанс анализа был закончен. Так я остался наедине с самим с собой, то есть на целую неделю попал в дурное общество. А потом я снова загремел в водоворот влюбленной тупости.
В телефоне возникла внезапная вспышка силы – тот знакомый каждому магнетизм, предупреждающий о новых сообщениях. Читаю пришедший от Николь imessage. «Никогда». Сразу после этих слов мне улыбаются ее emoji, подсказывая, что у нее все в порядке. Ну слава богу! Дабы не показаться нигилистом, насильником или серийным маньяком тоже вставляю в конец сообщения желтый улыбающийся круг. Да не оскудеет рука дающего.
# IV. Сеанс {после гибели Джулиана}
После известных событий мы продолжали видеться только во время моих сеансов. Боль от смерти отца она тихо заглушила в себе, да так, что первое время после трагедии ее депрессия практически не подавала виду. Такая попытка проигнорировать смерть близких обычно приводит к тому, что вскоре воспоминания о них начинают преследовать и не покидать твоих мыслей – по себе знаю.
Прежде Николь казалась мне девушкой из ничем, кроме богемных неврозов не угнетенного социального класса, то есть жаловаться ей было не на что. Разве что на неуспех ее проходных проектов (например, передвижной лавки, продающей вареные початки кукурузы в бумажных стаканчиках) или неразделенную любовь. Нас обоих, при этом, объединяла ненависть к добропорядочности тех, кого издревле зовут «буржуа» – людей, которые, например, полагают, что осужденные по закону всегда виновны.
Я вскоре заметил, насколько сильно она теперь боялась подходить к окнам своей просторной приемной и как строго она зрит, будто-бы вместо них сквозь меня, если я не плотно закрываю ее тяжелые шторы в пол как было. Чтобы вы правильно поняли – шторы еще и требовалось подвернуть за шкаф с психоаналитическими журналами у стены. Николь очень сильно боится репортеров и других людей, в особенности каких-нибудь Христианских активистов или других сумасшедших, которые только и умеют, что врываться, чтобы полаять на чужую жизнь.
В сущности, ее клиенты мало чем отличались друг от друга. Все они из штанов лезли, чтобы показать свою сколь неподдельную, столь и невыразимую собственную сложность, ведь современность – эпоха нарциссов с душой. В прошлый четверг я принес ей в подарок проникновенную мазню с уличного рынка на Ист Хьюстон Стрит, в которой души не чаял, но она отодвинула картину как можно дальше от себя, в угол рабочего стола, который занимал маленькую толику площади приемной. Не думаю, что нарисованная Адамом Бадди «большая грудастая канарейка» этого заслужила.
В тот тревожный день мой путь к ее лофтам оказался тернистым. Следующая остановка бытия, и я уже стою в приемной у до боли знакомого сверкающего дивана – кажется, на нем с прошлого моего визита даже сохранилась пара вмятин.
– Господи, как же меня утомили женщины, не переставал повторять я. И продолжал сокрушаться: «Почему нельзя поступить так: «ок, ты выполнил 10 пунктов из представленных мной 10 и теперь мы можем быть самыми близкими людьми и трахаться каждый день»?
Дождавшись своего часа, прохожу в знакомую дверку, отворяющуюся на легких шарнирах.
Судя по стоящему на изысканном а) антикварном библиотечном столе из дуба периода барокко б) викторианскому бюсту, хозяин успел уделить изрядное время интерьерному дизайну. Интерьер сразу показался искусственно успокоенным, но и, одновременно, по-доброму молчаливо-революционным. Я все еще молча рассуждаю про себя: Никогда не думал, что существует что-то настолько успокаивающее в дизайне небрежно скомпонованных эпох.
В моей ладони сейчас ощущение тяжелой металлической рукояти пистолета. «Имеющий глаза и уши да удостоверится в том, что смертные не умеют хранить своих тайн. Тот, на чьих губах печать немоты, проговаривается прикосновениями пальцев; мы выдаем себя каждой каплей собственного пота», вспомнил я, пожалуй, самую дешевую, но с оттенком сентиментального трагизма цитату из Зигмунда Фрейда. Да уж, у меня от психоанализа тоже «ощущения на кончиках пальцев».
Позже, я несколько раз мысленно возвращался к этой сцене: когда я зашел сзади и молча и плавно прижал ледяное дуло к ее шее. Она вздохнула и начала раздеваться сама.
– Тише, малышка, – медленно произнес я. – Я просто хочу, чтобы ты расслабилась.
Потом я, продолжая набирать обороты, с неожиданной громкостью, чуть ли не задыхаясь, прохрипел «ты знаешь чего я хочу». После этих слов она возбудилась, ее твердые соски упрямо и неистово навострились, покрытые тонкой белой блузкой.
Плохие (ок, пусть будет «особо искушенные») девочки знают, что нет ничего более возбуждающего, чем примитивное мужское подавление. На одной из стен в моей спальной и сегодня висит гигантский принт – чернобелый кадр из «Необратимости» Гаспара Ноэ. Вообщем, не жалею, что взял со съемочной площадки на сеанс Николь этот холостой ключ от всех дверей. Рассказывая об этом, я до сих пор вижу как рубин поднявшихся грудей все еще воспламеняет неподвижный воздух.
И только я приготовился прошептать Николь заранее приготовленную фразу во время изнасилования «Чем больше ты будешь мне помогать, тем быстрее освободишься», как заметил кое-что. К моему удивлению, она ни секунды не сопротивлялась. а только помогала мне, подыгрывала.
Словом, билась она недолго. Вскоре, если быть точным, то уже через секунду, перестав сопротивляться, она стала легкой и податливой. И еще через секунду я почувствовал, как она нежно обняла меня ногами как правая нога в колготках прильнула к моей жесткой ягодице.
Мы занялись достаточно свирепой любовью. Это, несомнено, был один из самых упоительных моментов в моей жизни. В итоге, все закончилось сильнейшей телесной разрядкой, какой я только встречал.
Возможно, это приведет нас к роману, а может быть она напишет в своем вечернем компьютерном дневничке что-нибудь в стиле Одена:
Я жертва, которую ты поимел, мой любовник. Пора спать.
Я же перефразирую Одена по-своему: Я растленный, которого ты растлила, моя любовница. Когда в отполированной рукояти моей шпаги отразится заклятый враг, и будет громогласно произнесено «Touche!», ты снова убьешь меня, моя закадычная подружка.
Позже Пинки, когда мы будем уже знакомы, разумно заметит:
– Джейсон, я тебя умоляю, вот Джек Ричер тоже, например, добивался от людей всего, чего угодно, просто угрожая им незаряженным оружием.
В ответ на мое недоуменное молчание она же выдает мне такое:
– Девочки тоже хотят секса, просто они называют это романтикой. Особенно, если за деньги!
– — —
На часах было 9:20. В полдесятого по Вашингтону Господь сотворил мир, а я заварил себе в кофейной колбе молотые зерна из отдаленной Бурунди. В интернете только и новостей что о президенте, Войне, да о «Розовой Пантере». Немного полуденной интернет-прессы: Сегодняшная первая полоса World Art Review:
«Пока Такеши Мураками разбирает свои цветочные постаменты в Версале, а Кристина Армович молчит и долбится будто рыба об лед в своем перфомансе „Томас Липс“, опутанная тайнами с подачи желтых газет группировка Розовая Пантера снова дает всем прикурить».
Фрагмент радиопередачи:
«Одной из последних акций Пантер стало ограбление выставки Де Бирс, в акции участвовало два человека. Два человека, по свидетельствам очевидцев, похожие на сербов за доли минуты положили всех на пол, вышли через черный вход и навсегда испарились».
– Мы обратились за комментарием к сотруднику «Единственного фонда Рескина», известного также под прозвищем Козленок, всемирно известному независимому арт-критику. Козленок, вам слово.
– У Пантер мы находим определенную траекторию движения в родословной похищаемых ими вещей. Они начали с камней, что символизирует противостояние естественности, продолжили автомобилями, которые почти наверняка являются символом механики в частности – и конструктивистской антропологии вообще. Затем они переключились на предметы современного искусства.
Изначально появилось предположение, что группа могла получить свое название как дань нетрадиционной сексуальной ориентации ее членов, но спустя две или три акции гипотеза была полностью дезавуирована. На интернет-форумах кто-то шутил, что скоро «Розовая Пантера» доберется и до бриллиантового черепа Дилана Керста.
Полиция вскоре, разобравшись с алиби и с показаниями рыбного ресторанчика напротив, поняла, что снова задержала не тех. В связи с чем триумфальное новостное сообщение: «Розовая пантера разоблачена. Накануне Джереми Микс был арестован полицией Стоктона 18 июня в рамках операции по снижению количества грабежей и вооруженных столкновений в городе. Вместе с ним были задержаны 22-летний Терри Бэйли, 44-летний Джулиан Колмен и его 18-летний родственник. У них были изъяты две винтовки, пистолет и дробовик» позже было опровергнуто.
Я-то знаю, что до Розовых Пантер были и пантеры Черные – темнокожие национал-революционеры, которые были шокированы тем, что алжирцы не афро, и, в свою очередь, шокировали алжирцев, ожесточенно расслабляясь каннабисом. Все «пантеры» были beautiful, грозные и кокетливые: черные кожанки, перчатки, береты, черные автоматы и солнцезащитные очки. Необычный стиль, радикальная риторика, синтез идей, казавшихся несовместимыми – все это привлекает интерес к опыту движения Черных, Розовых, каких угодно пантер.
После Инцидента с пистолетом, Николь, как это ни странно, даже заметно воспрянула. Ведь каждая одинокая и, в особенности, переживающая семейные невзгоды женщина в той или иной форме неосознанно жаждет разрядки. Так или иначе, мой поступок, о подарок небес!, спас и меня и наши с Николь отношения. Возможно, это было единственным способом растормошить ее. И правда, ведь у нас состоялся вот такой разговор:
(Николь)
– Джейсон, ты уж прости, но папа последние годы был уже не торт. К тому же у него, судя по всему, развился синдром Шарля Бонне[5 - У людей с сильным расстройством зрения может развиться синдром Шарля Бонне – это когда человек видит яркие сложные визуальные галлюцинации, например, лица, движущихся персонажей, красочные узоры или предметы. Считается, что причина происходящего в том, что мозг больше не получает информации от сетчатки глаза и компенсирует это, создавая свои собственные изображения. Согласно исследованиям, до 40% случаев значительной потери зрения у взрослых оборачиваются синдромом Шарля Бонне.]. По крайней мере, только такой вывод я могу сделать, зная, что ему понравились твои видео.
Для меня же этот вынужденный секс прошел не вполне бесследно. Будь я психологически травмирован, я страдал бы наяву, а той роковой ночью, лежа рядом с Николь, я видел кошмарный, но и интересный сон. Я прихожу домой и встречаю там незнакомую девочку, которая спустя короткое время стреляет прямо в меня, но, по счастливому стечению обстоятельств, промахивается. Я избегаю скорой и абсурдной гибели, разбивая и выпрыгивая в окно своей квартиры на первом этаже, спасаюсь бегством. Спустя некоторе время я застаю ту же девочку, но уже в другом помещении и спасает меня все то-же окно.
Помню, как непреодолимая сюжетная сила манит меня в свою квартиру и, зная о том, что сон построен как сюжет с трагическим окончанием, я, несмотря на то, что сам только того и ожидаю, встречаю убийцу у двери своей квартиры. Не проходит и мгновения, как она стреляет – совершает четыре уверенных выстрела прямо в меня. Просыпаюсь.
