скачать книгу бесплатно
– Ваши яйца мне штаны испачкали!
– Ну что ж теперь делать, милок, продукт-то хрупкий.
– Ну, я предупреждал, ещё раз твоя сумка!
– Что у вас за проезд?!
– Так хрупкий же продукт, сыночек! Это я, пожилой человек, могу компенсацию за испорченный продукт потребовать.
– Да выпустите меня! Идиоты!
– Не ломайте двери! Платим за проезд!
Вот под такой аккомпанемент я докатила до конечки. Толпа с невероятными воплями рванулась на волю. Я вышла последней и едва не упала. Свежий воздух городского вокзала сшибал с ног. Даже вонь несанкционированной помойки казалась почти райской.
До родного дома я дошла без происшествий.
– Бабуля! Я пришла! – по обыкновению крикнула я из коридора.
– Молодец, – откликнулась бабушка из кухни. – Переодевайся и иди есть.
Меня дважды не нужно просить. Через десять минут я сидела за столом и поглощала непередаваемого вкуса щи. После первого пришел черёд картошки, потом бутербродов с маслом и сыром. Бабуля с умилением наблюдала, как я уничтожаю вкусности.
– Как в больнице дела? – приступила буля к расспросам.
– Отлично, – заверила её я, откусывая от бутерброда.
Потекла плавная беседа о том, о сём. Потом мы с бабушкой отправились на её замечательный огород. Бабушка что-то рыхлить и сажать, а я, как любительница ягод, отправилась искать ранние созревшие плоды.
Вечером я намыла посуду, попила чай и отправилась в постель, но не спать, а читать новый детективный роман. Вместо одного-другого десятка страниц я прочитала половину книги и опомнилась, когда заметила полоску рассвета. Спать осталось совсем мало, всего каких-то полтора часа.
Я легла на кровать и мысленно дала себе установку на крепкий сон на грани отключки и ровно на девяносто минут и мгновенно отрубилась, чтобы в следующий момент открыть глаза и обнаружить, что прошло полтора часа.
Вот ещё странная способность в комплект к чутью неприятностей. Я могу задать себе сон. Ну, например: хочу увидеть во сне птичку. И с вероятностью в девяносто процентов я её увижу. Или мне нужно проснуться в три утра, и проснусь почти на сто процентов. Только нужно чётко задать параметр. Один раз произошла накладка. Возвращаясь с учёбы, я сказала себе:
– Нужно лечь спать в девять вечера и не позже.
Где-то в двадцать тридцать я пошла мыть посуду и через половину часа мирно задремала, примостившись на краешке табурета у раковины.
Вот такие мысли и сопровождали меня во время спешного завтрака и пути на работу.
Сегодня взгляд не преследовал меня. Слишком поздно я осознала, что мой вчерашний провожатый, всего скорее, видел, как я выходила со своего двора, а если нет – абсолютно ничего не мешает ему подкараулить меня на том же месте и проводить до дома вечером. Так что зря я вчера умчалась в трамвае.
В отделении как обычно утром стояли все на голове. Общей суеты прибавил отказ одной особы забрать свою очень пожилую родственницу. И куда теперь девать старушку?
Вечером незнакомец привязался ко мне почти перед калиткой. И снова я никого не обнаружила. Человек изучал и как бы примеривался, на что я сгожусь.
Через неделю я привыкла и почти не обращала внимания. Появлялся таинственный смотрящий без всякой системы, в здания за мной почти не заходил, а у дома сразу отставал. Правда, дважды я замечала его в отделении, и это напрягало больше всего.
Первым порывом было рассказать о преследовании бабуле, но пока я подбирала слова, чтобы не перепугать её до того, что она решит запереть внучку дома от греха, у меня сложилось чувство, что она знает всё и даже лучше моего. Так что поговорить определённо стоит. Тем более она обещала рассказать, откуда она знает, как нужно гадать.
Но в этот же день пообщаться не удалось. К нам забрела тётя Нина. Сначала дамы пили чай, потом пошли смотреть наш огород, затем тёти Нины направились к одинокому соседу напротив, который выращивал бабушкину мечту – невероятно большие и сладкие дыни.
Следующее утро тоже не представило возможности. После плотного завтрака булик собралась на выставку садовода вместе с соседом.
– Там будет всё для сада, расскажут, как вырастить настоящую экзотику в нашей широте, – радовалась булик как ребёнок, и я не стала портить ей настроение.
В конце концов сегодня суббота, пусть бабушка погуляет, а вечером перед ночным дежурством я всё спрошу.
Но мои планы потерпели крах. С рыночной площади бабушка пришла в расстроенных чувствах.
– Что случилось? – спросила я, когда буля прошла на кухню и плюхнулась едва ли не мимо стула.
– Марина вспомнила, что у неё есть мать, – устало сказала буля.
– Мама?
– Да, дорогая, твоя неподражаемая мама.
– И чего?
– Муж её очень расстроился, что она не привезла тебя и меня заодно. Теперь не даёт ей вольно жить, а она так к этому стремилась. В общем, что-то она вытворила в порыве чувств, и дорогой Базиль Перье собирается выставить Маринку вон. Как по мне, так пусть бы отправил ненасытную супругу куда подальше, но она, похоже, серьёзно заболела, а бывшей жене француз не собирается давать деньги на лечение.
– Серьёзно больна – это чем? – сжимаясь от дурного предчувствия, спросила я.
Буля только пожала плечами. Мы обе знаем, в каком случае так говорят.
Вечером она улетела в Париж, мама организовала билеты. Я не решилась лезть со своими проблемами. Вот вернётся, и со всем разберёмся.
Проводив бабулю, я собралась и пошла на ночное дежурство. Наверное, я неправильный человек, потому что обожаю ночные коридоры больницы. В казённых лабиринтах стоит тишина, медсестра и нянечки спят, и только в самом конце кишкообразного коридора натужно гудит старая лампа.
И утро после смены я тоже люблю. Воскресное тихое, невероятно тёплое. Я вдохнула бархатный воздух и почти бегом спустилась с крылечка. Где-то со звонком промчался трамвай, где-то стукнула оконная рама. Город был необычайно тих.
Я прошла до сквозного двора, нырнула в гулкую арку, и стукая подошвами о брусчатку, дотопала до детской площадки. Эту красоту построили совсем недавно. Красиво подстриженные кусты чередовались с искусно выполненными пряничными домиками, цветастыми качелями и другими механическими аттракционами.
Немного поразмыслив, я ступила на песочно-жёлтую дорожку. Очень уж хочется рассмотреть рисунки на качелях.
Улыбка расцвела на лице. Как же повезло малышам, я многое бы отдала, чтобы стать маленькой и провести на этой площадке хотя бы полчаса.
Из-за огромной синей ракеты метнулась довольно большая тень. Я сразу поняла, что в следующий момент обладатель тени окажется за моей спиной. Метнувшись в сторону, я постаралась уйти с линии атаки, но куда там. Я не воин, и как супергерои тройным перекатом уходят из-под удара, видела только в кино, так что моя жалкая попытка не удалась. На моей шее сомкнулась чужая рука. Я бы закричала, но горло сковало спазмом.
– Тише, красотка, – раздался над ухом свистящий шепот. – Ты Ль'еровид'эриени?
– Чего? Простите, я кто? – хотела сказать я, но не смогла.
– Чего головкой трясёшь? Твой отец Ль'еровид'эриени?
– Нет, – прохрипела я.
За спиной раздался шипящий смех.
– Не ври, ты его дочурка. Ну, а раз так!.. Пусть помнит о своей плате!
Последняя фраза прозвучала настолько страшно, что я дёрнулась. Конечно, безуспешно. Мужчина рванул на мне футболку. Я попыталась завизжать, но голоса не было. От человека за спиной прямо-таки веяло опасностью. Он был готов убивать, я для него всего лишь средство для достижения лишь ему ведомой цели.
Меж тем он больно схватил меня за левую руку и что-то приложил чуть ниже плечевого сустава. Мой визг таки пробился через немоту, но был он почти не слышен, хотя мне казалось, что я ору на пределе лёгких. Это что-то оказалось калёным, точнее раскалённым железом, которое вот сейчас поджаривало мою руку. Впрочем, ни описываемого в любимых романах запаха жареной плоти, ни шипения не было, только дикая, какая-то неуправляемая боль.
Не знаю, через сколько руки незнакомца меня отпустили. Я скосила глаза и увидела, что он стоит позади. Его тень была выше и шире моей.
– Иди домой, – велели из-за спины. – И прикройся.
Тень метнулась за ракету, и всё. Словно ничего не было. Только я стояла посреди детской площадки с ноющей рукой и без кофты. Моя светлая футболка упала на землю.
Я наклонилась и подтянула одёжку обратно. Вещь испорчена, но не идти же до дома в джинсах и бюстгальтере.
Придерживая рваную футболку, я за несколько минут почти долетела до дома. Ну почему буля уехала именно сейчас?
В доме я отбросила останки майки и уставилась в зеркало. На левой руке красовался ожог – чёрный контур птицы, нависшей над схематичным человечком. Линии рисунка были чёрные, точно нарисованные тушью. В общем, татушка стильная, но… Что это? Очень похоже, что меня пометили.
Я прижала к груди останки футболки, села на пол и разрыдалась. Ну почему я? Почему буля не рассказала. Стоп! А что она должна была рассказать? Возможно, это просто маньяк, но тогда почему он не изнасиловал, не избил и напал в такое дурацкое время – раннее солнечное утро, а не тёмная ночь.
Слёзы бурной рекой текли и текли. Невольно подумалось, что я водопад и могу снабдить солёной влагой целый город.
Вопрос что происходит задавать уже поздно. Что-то произошло, причём давно. Как назвал меня этот маньяк? Ль'еровид'эриени? Это что такое? Или кто? Да, это скорее всего, имя или фамилия. Возможно… Да нет, точно! Напавший сказал, что я дочь загадочного Ль'еровид'эриени. Тогда выходит, что я Ника Ль'еровид'эриени, но по какой-то причине мне дали фамилию Лисина. Бабуля Лисина и мама тоже. Вывод: Лисин – это фамилия бабушкиного мужа, то есть дедушки, о котором я никогда не слышала. Возможно, он умер, возможно, бросил булю. Последнее неудивительно, у Анны Андреевны не лёгкий характер. В качестве друга или наставника она идеальна, но с уютной бабушкой, нежной женой она имеет мало общего. Вот звание бабуленции, активной, мудрой, всё понимающей ей прекрасно подходит.
Слёзы закончились, логические мысли тоже. Я задумалась над тем, позвонить ли буле? Впрочем, ей можно написать, она продвинута сверх всякой меры и уверенно пользуется новомодными социальными сетями.
Я поднялась к себе, откопала ноутбук и задумалась. Может, нет смысла писать сейчас. Какое в Париже время? И вообще, мама в сложной ситуации и, возможно, серьёзно больна. А я… Ну со мной всё, что могло, наверное, случилось. До понедельника я даже из дома не вылезу, а на практику поеду на такси.
Я включила бук и залезла в сеть. Проверила почту, удалила спам. Залезла в VK. Одно непрочитанное оказалось от були.
«Привет, Ники! Всё отлично! Добралась прекрасно. Пообщалась с Перье. Маринка слишком серьёзно восприняла его слова. Короче, расскажу словами, когда вернусь. В понедельник отправимся с Мариной к врачу.
Как твоё ничего?»
Под булиной аватаркой появился кружочек. Она в сети. И что писать и писать ли вообще?
Пока я думала, от неё прилетело сообщение:
«Так как дела?»
«Привет!» – написала я и на мгновение замешкалась. Нет, мне кажется, что сообщать о произошедшем пока не стоит.
«У меня всё ничего. Пришла с дежурства. Вот думаю: поспать или поесть?»
«Поешь, а потом поспи», – предложила буля.
«Как там новый папахен? Правда, что ли такой, как мама описывала?»
«Важный, как чистый лист бумажный! Не дом – вокзал! Постоянно народ, в трусах на кухню не пойдёшь. Пока идёшь, забудешь зачем, да и в кухне три повара днём и дежурная помощница ночью».
«А ночью зачем?»
«Видимо, чтобы по шкафам не лазали))))»
Я отправила смеющийся смайлик и пошла на кухню. Надо поесть и выпить. Желательно крепкого спиртного, а то руки до сих пор подрагивают.
В нижнем шкафу нашлась початая бутылка виски. Вяло удивившись такой находке, я плеснула огненную воду в чайный стакан и залпом проглотила содержимое. Желудок противно съёжился от горячего кома, глаза вытаращились, лёгкие замерли на вдохе. Ооооох… Забористо.
Кое-как я встала с пола, и когда успела сесть на плитку, убрала бутылку и принялась соображать завтрак.
Вынула из холодильника молоко, два яйца, сосиски и сыр. Вот и омлет. Сварила кофе и села за стол.
Вкуса еды я почти не ощутила. Наступило какое-то отупение. Очень хотелось кому-нибудь рассказать о произошедшем. Вот только кому? Булик в Париже, Галка ещё то радио, а соседи мне чужие люди. Только тётя Нина, да и то это бабушкина подруженция, а мне она начальник.
Побродив по дому вверх-вниз, я наконец забралась в постель и уснула.
Снилось что-то тягомотное, неприятное. Странные люди говорили на странных языках. Молодая буля в шикарном платье идёт по красной дорожке в огромном зале. Ей машут и улыбаются, маленькая мама на уроке математики. Она очень мила внешне, но я чувствую, что она невероятно злится.
Проснулась я за полночь и больше не спала. Поела, посидела в нете, попереписывалась с булей. Вот и рассвет.
Идти в больницу пешком я не отважилась, вызвала такси. Белый рено подъехал почти мгновенно. Поминутно озираясь, я заскочила в салон.
Вежливый водитель довёз меня за считаные минуты и не сдержал вопроса:
– Пешком, наверное, за пять минут доходите?
Я пожала плечами и попросила подъехать к самому крыльцу. Водила покосился, но выполнил просьбу.
Из-за вчерашнего негодяя пришлось напялить халат с длинным рукавом – жутко неудобная вещь, и как люди раньше работали в таких хламидах.
Сбежав пораньше с практики, я выловила полупустой трамвай и доехала почти спокойно, а к дому летела на всех парах и едва не угодила под машину.
Вот примерно в таком режиме я дотянула до среды. И тут ужас сковал меня конкретно. Со среды на четверг ночное дежурство. Очень не хотелось никуда выходить, но я никак не могла найти достойный повод сидеть дома. Заболела? Нет. Придётся утром топать в поликлинику или в мою же больницу. Просто прогулять? Тётя Нина уже будет дома, и после того, как ей позвонят и сообщат, что её протеже не явилась на дежурство, пойдёт выяснять, что приключилось с аккуратной мной. Надежда, что вернётся буля и её нужно встретить, даже не зарождалась, её самолёт прилетит только в пятницу вечером и то в Москву, а оттуда поездом около пяти часов.
В общем, обмирая от страха, я двинулась в отделение. По пути ровным счётом ничего не произошло. И не мудрено. За мной больше никто не следил.
Ночь я просидела как на иголках, изо всех сил моля, чтобы она не закончилась. Но, как известно, чем неприятнее предстоит событие, тем быстрее оно приближается. Вот и ночная смена закончилась невероятно быстро.
Я вышла на крыльцо и задумалась. Деньги потихоньку улетают, и вызывать такси неоправданно, но страх… когда он вступает в дело – остальные инстинкты молчат. Вот и теперь руки машинально отмечали на карте моё местонахождение. Минута – и машина подкатила к крыльцу больницы.
Дома я сразу завалилась спать и открыла глаза уже следующим утром.
Бабушка приехала в субботу около восьми утра. Я сидела всю ночь в тёмной гостиной и думала. Мыслей было много, даже слишком, а толковой не одной. В конце концов в замке щёлкнул ключ.
– Ника, привет, – устало улыбнулась бабуля. – А ты чего тут? Что-то случилось?
Я не стала ломать комедию и обнажила руку.
