скачать книгу бесплатно
– Ника? Почему ты так спускаешься? Это небезопасно.
– Мамусик! – завопила я так, что у самой заложило уши. – Доброе утро! Буличка, я бегу кушать!
И вихрь по имени Ника влетел прямо бабушке в руки. Зачем я так вызывающе себя вела, затрудняюсь сказать даже спустя довольно много времени. Ну, вот захотелось мне повыделываться.
За завтраком я вела себя нарочито правильно. Ела омлет ножом и вилкой, церемонно пила кофе, оттопырив мизинчик. Булик созерцала это безобразие с невозмутимым лицом, мама благосклонно улыбалась. Подожди, в моей спальне тебя ждёт сюрприз.
После завтрака я помчалась в училище подстреленной козой. Из-за моего выкаблучивания я сильно задержалась, и теперь приходилось шевелить ногами, чтобы не опоздать.
Пары прошли как по маслу. Нас постоянно срывали к куратору то по одному, то всей группой разом. Мне в один из перерывов пришлось нестись в соседствующую с училищем больницу и брать документы для практики повторно, кто-то там в учебной части их потерял.
– А надо со всеми вместе идти, а не блатом фигурять, – бурчала куратор.
Усилием воли я проглотила фразу «стадом ходим – стадом какаем» – и пошла на лекцию.
Домой я шла, как на ярмарочный балаган. Маменька наверняка заглянула в мою опочивальню. И точно! Когда я вошла в дом, мама сидела в глубоком кресле бледная.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась я.
Бабуля вздрогнула. Обычно если я начинаю говорить подобные фразы, жди каверзы. Но на этот раз сделаем исключение из правил.
– Добрый? – вяло приподнялась из кресла мама.
Бабушка только кивнула.
– А что сегодня на ужин? – бодро спросила я.
Мама передёрнулась.
– Иди переодевайся, скомандовала бабушка, – на ужин сегодня пюре.
Я обернулась за пять минут. Бабушка с мамой едва успели обосноваться в кухне.
Бабусик сразу принялась хлопотать у плиты.
– Ника, – неуверенно начала мама, – а что это у тебя в комнате? Очень неуместные иллюстрации. Особенно плакат. Это так ужасно!
– Ничего ужасного. Я собираюсь стать врачом. Это моя работа.
– Врачом? – переспросила маменька.
– Ну, не сразу, – успокоила я её. – Сначала в отделении физиотерапии поработаю, потом на скорой покатаюсь. Наберусь опыта, заодно определюсь, на какую специальность идти. Может, ты мне посоветуешь? Я вот не знаю на хирурга, онколога или травматолога. А может, на врача широкого профиля? В ожоговый центр, например.
– Ника, – осадила меня бабушка.
– А?
– Прекрати.
Не вопрос. Прекратила. Сама вижу, что родительница не в себе.
– Мама? – через некоторое время очнулась мама. – И ты позволяешь ей… – что именно булик мне позволяет: то ли говорить о своих намерениях, то ли идти в медицину, я не поняла, потому что мама не закончила фразу.
– А что я ей должна запрещать? – спокойно перебила её буля. – Твоя дочь взрослая и имеет право сама выбирать и место учёбы, и постеры для комнаты, и линию поведения.
На сим до конца ужина разговоры себя исчерпали. Мы с бабушкой принялись за картошку, маменька за крепкий чай.
После программы «Время» мама постучалась в мою комнату.
– Можно к тебе?
– Можно. Заходи.
Я спрыгнула с подоконника, на котором разместилась с комфортом. Моему заду ровнёхонько хватало место на широкой доске.
– Я хочу поговорить с тобой, – начала мама и замолчала.
Я вопросительно наклонила голову.
– Мы с Базилем хотим пригласить тебя к себе.
– В гости? – уточнила я.
– Ну, вообще-то я думала приехать к тебе на выпускной и устроить тебя в французский институт. Ну, скажем, на экономиста или адвоката.
– А почему именно на экономиста? – поинтересовалась я. Вообще-то я хотела спросить, почему же ты на выпускной так безбожно опоздала, но сдержала колкость. В конце концов у человека могут быть дела и заботы. А выпускной? Я сама была только на торжественной части, а потом буля мне устроила праздничный ужин, плавно переходящий в завтрак.
– Мне кажется, это самый удачный выбор для такой девочки, – улыбнулась мама.
У неё оказалась очень милая улыбка. Трогательная, нежная – мамина. Вот только сердце тревожно ёкнуло.
– Нет, мам. Есть две причины, почему я не поеду с тобой. Причина первая – я медик. Понимаешь, по складу характера, по темпераменту. Вот бывает такое. Увидит кто-то загаженную больницу, вредных больных и зарплату и бежать хочет чем дальше, тем лучше. Мне же ничего, кроме этой больницы, не нужно. Я чувствую, что это моё место.
Мама нахмурилась:
– Это всё романтика. Ну, а какая вторая причина?
– Язык, – просто ответила я. – Я не знаю французского языка. А в учебном заведении, тем более экономическом, язык необходимо знать на более чем высоком уровне. Ну, и бабушку я не оставлю.
– Язык – это не проблема, – почти радостно сказала мама, – ты быстро освоишь его. Что касается бабушки… ты слишком много внимания уделяешь взрослой женщине. Ты совершеннолетняя и имеешь право не спрашивать разрешения.
Я немного опешила.
– Это как? Она же с детства со мной.
– Мне кажется, ты выросла и в ней не нуждаешься, – довольно жёстко парировала мама.
Я растерялась:
– Но как же? Это же бабушка. Я не могу кардинально изменить жизнь, не посоветовавшись.
Беседа стала сильно напрягать. Я силилась понять, к чему клонит мать, и не могла. Булик часто говорила, что я понятлива не по годам. Быстро соображаю и вообще, в двадцать лет девочки мечтают, а я думаю. Это не мои слова, а бабуси и её соседки тёти Нины.
Мама поморщилась:
– Мне казалось, бабушка не принимает за тебя решения, и поступать в медицинский ты решила сама.
– Верно. Но я обсуждала с ней свою будущую профессию. Конечно, она не в восторге от моего выбора, но в то же время именно булик помогла мне его сделать.
– Это ерунда, – жёстко сказала мама, – Базиль хочет, чтобы ты жила с нами.
– А ты? – перебила я.
– Что я?
– Ну, ты хочешь, чтобы я жила с вами?
– При чём тут я? В нашем доме всё решает Базиль.
Некстати вспомнилась пословица: кто девушку ужинает – тот её и танцует.
– И всё же? – попыталась я настоять, но попытка провалилась.
– Ты слишком мала, чтобы умничать! – довольно сурово сказала маменька и поднялась с грацией королевы. – Запомни, в нашем доме всё решает Базиль. Он сказал привезти тебя домой, и я намерена это сделать!
– Но я могу не захотеть.
– Не захотеть жить в прекрасной стране в богатом доме? Это чушь! Подумай, дочка. Базиль тебя обеспечит.
И она покинула мою комнату.
Вот так. Базиль обеспечит. А если я не желаю, чтобы меня кто-то обеспечивал? Но мама вряд ли поймёт. Она привыкла жить за счёт мужа и не откажется от обеспеченной семьи.
Глава 4
Мама уехала через пять дней. После предложения поселиться у неё я перестала выделываться, а она претворяться. Мамочке до зубовного скрежета не нравилось чадо. Я же перестала изображать подростка. Впрочем, милую привычку возвещать о своём возвращении на весь дом я особенно подчёркивала.
Бабуля пару раз пыталась поправить ситуацию, но, откровенно говоря, поправлять было нечего. Я далеко не вдруг осознала, что если бы не настойчивость неизвестного Базиля, матери не было бы до меня дела. Говорить больше она со мной не порывалась, жизнью моей не интересовалась.
Практика моя началась двадцать восьмого мая. Я привычно приступила к своим обязанностям.
Ещё одна неделя канула в историю. Весна окончательно сдала позиции лету и в календаре, и в городе. Школьники, радостно гомоня, носились по улицам, студенты и выпускники сдавали хвосты и экзамены. Короче, июнь наступил во всех смыслах.
Я как всегда оформилась на ставку санитарки и была абсолютно счастлива, получая за свой труд копеечку.
Сегодня день начался как обычно. Я подскочила в половине шестого, приняла душ, позавтракала омлетом с гренками и кофе и, принарядившись, двинула на работу. Погода стояла что надо, и мне захотелось стать шальной и красивой. Обычно у молодых и не только голову рвёт весной, но я отличаюсь и тут. Моё шальное время наступает в июне. Тепло и зелено – что может быть лучше?
Я выпорхнула из калитки и почти вприпрыжку понеслась по бетонке. Лёгкое светло-голубое платье щекотало колени, распущенные волосы трепал утренний ветерок. Как же прекрасно это утро! Как прекрасна эта жизнь…
Между лопатками засвербело. Я инстинктивно дёрнула плечами. Свербёж стал заинтересованнее. Меня явно разглядывали с незамутнённым вниманием. Я была абсолютно уверена, что если обернусь – никого не увижу, даже если у меня внезапно откроется глаз на затылке.
Я невольно сбавила шаг, веселье испарилось. Я перебежала дорогу и свернула в арку, промчалась, пересекая квадратный двор. Взгляд пропал, но через минуту глядун отыскал меня снова.
Я не удержалась и на прямом отрезке пути резко развернулась. Улица за мной была прямая, как стрела. Справа дорога, слева на триста метров тянется высокий забор. И, конечно, никого.
Около больницы провожатый отстал. Я выдохнула, но после трудового дня взгляд прилип снова. Идти пешком я не рискнула и, свернув за угол, присела на лавку под навесом остановки.
Трамвай задерживался. В некоторых местах пути проходят по проезжей части, и рогатые вагоны частенько стоят в пробке. А там их нагоняют следующие, и следующие. И вот так они стоят, пока затор не рассосётся.
Через сорок минут, грохоча и переваливаясь, к остановке подкатил красный облезлый трамвай. Он был заполнен дурно пахнущими и ругающимися людьми. Стоило дверям распахнуться, я поняла, что ни за какие пряники не полезу в эту душегубку.
Как я и ожидала, следующий трамвай пришел через две минуты. Увы, места в нём оказалось не больше, чем в предыдущем. Я сидела на остановке, трамваи шли переполненные, а таинственный наблюдатель продолжал смотреть. Во взгляде не ощущалось ни любопытства, ни смеха – вообще ничего. Человек-невидимка просто смотрел: изучал, оценивал, эдак задумчиво, неспешно.
Наконец мне надоело ждать, и я заскочила в следующий трамвай. Он был чуть свободней предыдущих, но всё равно… быстрее и комфортнее было бы дойти пешком, но мне очень не хотелось тащить хвост.
На следующей остановке в салон заползла невероятно воняющая потом бабка с огромными сумками, которые почти сразу оказались на моих туфлях.
– Вы сумочки мне на ноги поставили, – попыталась я привлечь внимание вонючей тётки, но она матерно велела мне не ставить свои ноги под её баулы.
– Граждане! Вы ломаете дверь! – заорала мощная кондукторша.
– Чё ты так лаешь? – завопила обладательница сумок прямо мне в ухо.
В двери лез с упорством не знаю кого молодой парень с огромным рюкзаком. Снимать с плеч сумку было уже поздно, да и ничего бы это не изменило. Ну, тыкал бы своей ношей всех в ноги, а сейчас шваркает по лицам. Какая в сущности разница?
Через десять минут мне было не до взгляда, а ещё через пять я предпочла бы провожатого «уютному» трамваю. Ну, это, конечно, бравада. Мне не хочется приводить маньяка к своему дому. Но и продолжать путешествие расплющенной по стеклу – тоже не вариант.
На следующей остановке я попыталась выбраться наружу, но не тут-то было. Народ просто физически не мог раздвинуться, а ополоумевшие работяги пёрли внутрь, не давая выйти остальным.
– Выпусти меня! – заголосил кто-то. – Сначала нужно выпустить, а уж потом залезать.
– Прошу прощения, но мне уже некуда деться.
– Оплачиваем проезд!
– Слыш, мужик, ещё раз ударишь меня своим грязным рюкзаком!
– За проезд!
– Дайте сесть ребёнку!
– А-а! Что это?!
– Яйца.
– Чьи?!!
– За проезд или я иду сама!
