Сокол

Феликс схватил его за руку.

– Парень, успокойся. Иначе позову Павла, и он тебе влепит укол. А ты сам знаешь, какие уколы он ставит. Заднее место так сузится, что иголку не всунешь.

В отчаянье Саша упал на стул и снова дотронулся до моего колена.

– Не хочу есть. Хоть режьте. Не могу крошку проглотить. Тошнит от одного запаха.

– Ты не в положении? – пошутил Феликс, снова взглянув на меня.

Алла поймала его взгляд и тут же опустила глаза на мой живот, спрятанный под свободной рубашкой.

– Кушай, Вера. Я тебе налью компот. Ты любишь курагу?

– Очень.

В этом доме я все люблю.

На мой телефон пришло сообщение. На экране высветилась фотография Олега и первые строчки: «Вера, ты где? Не могу…». Я спрятала телефон в карман. Саша низко склонился над тарелкой, челка упала на глаза.

– Спит, – тихо сказал Феликс.

– Еще бы! Всю ночь шарахался по дому.

Алла убрала тарелку из-под его носа. Феликс обхватил рукой Сашу за плечи.

– Пойдем, друг. Я тебя отведу в комнату.

Саша кое-как встал на ноги.

Он спал почти весь день. Проснулся только к вечеру. Алла ушла к соседям, а мы с Феликсом пили чай на кухне и смотрели телевизор.

Три часа пролетели незаметно. Я ни разу не позвонила домой, не ответила на сообщение Олега. В этом месте время ползет медленно, чай пьется с удовольствием, на кофе не тянет.

– Так ты приехала к нему навсегда? – спросил Феликс с серьезным видом. – Или только подержать за ручку? Ты не шути, Вера. Парень много страдал из-за тебя. Целыми днями рассматривал ваши с дочкой фотографии. Почти два года жил евнухом. Только и думал о тебе.

– Я жду от него ребенка. Куда я теперь денусь?

– А как же свадьба с громилой?

Взял и испортил вечер. Я только забыла о проблемах. А Олег самая большая проблема. Как мне ему объяснить…

Никогда не думала, что я такая трусиха. Вроде, что тут страшного? Сказала «не люблю» и обрубила концы. Я же много раз бросала Сашу и никогда не мучилась угрызением совести.

В коридоре послышались шаги. Саша зашел в ванную комнату и пропал еще на полчаса. Вскоре вернулась Алла с опухшими от слез глазами.

– Японская макака. Как же все погано.

Феликс усадил ее за стол и налил в чашку крепкого чая, добавил два кусочка сахара.

– Как там ребята? Держаться?

– Завтра похороны, а девчонки до сих пор ревут. Анна успокоиться не может, каждую минуту говорит о свекрови.

На кухню заглянул Саша.

– Ты была там?

– Вот только вернулась. Ты выспался?

– Да.

– Поешь немного?

– Не сейчас. Мне нужно поговорить с Верой.

Феликс изобразил улыбку.

– Ну-ну. Соскучились голубки. Только Петра выгоните из комнаты.

Его глупая шутка осталась незамеченной.

Алла дотронулась холодными пальцами до моей руки, когда я прошла мимо нее. Беспокоится. Она так же, как и Феликс, не знает, чего от меня ждать.

Я зашла в небольшую комнату. Саша прикрыл дверь.

Здесь всё его. Чемодан в углу, одежда стопкой лежит на комоде, тут же билет на самолет и паспорт.

«Стоп! – сказал внутренний голос. – Если останешься, то уже навсегда. Назад дороги нет»

В этой комнате что-то не так. Родное, знакомое до боли. То, чего ждала, искала всю жизнь. Мужчина. И пахнет сексом. Естественный запах, естественные потребности.

Мы не сказали ни слова, быстро скинули с себя одежду и упали на кровать. Ни ласк, ни поцелуев. Он долго жил без женщины, я долго спала не с тем мужчиной.

Стон. Медленные движения. Задержка. И снова мышцы на ногах напряглись.

– Люблю, – прошептал он.

Жесткие волосы окутали мое лицо. Еще одно движение, еще один вздох. И он обмяк в моих руках.

Быстро… но так приятно.

Саша наклонился и нашел мои губы. Давно мы не целовались. Спустился ниже, язык прошелся по ложбинке на шее. Руки потянулись к груди.

– Они стали больше. – Он замер на мгновение, чуть приподнялся и взглянул на мой живот. – Ты обманула меня. Зачем?

– Боялась.

– Чего?

– Вот этого.

Я схватила зубами его за нижнюю губу. Он тут же ответил, не стал наваливаться на меня всей массой, а лег сбоку и обхватил рукой за талию. Сил хватило только на поцелуй. Мы оба выдохлись: я от избытка эмоций (а они у меня сейчас всегда на пределе), он от долгого воздержания.

Повернувшись, друг к другу лицом, мы несколько минут просто лежали с закрытыми глазами и наслаждались моментом. Он дышит мне в лоб, я перебираю пальцами его мягкие волосы.

Мне нравится в нем все: голос, тело. Улыбка. Когда-то она соблазнила меня. Нравится легкий характер, ненавязчивое чувство юмора.

– Роди мне сына, – прошептал он, крепко прижавшись своим тощим животом к моему чуть округлившемуся животу. – И еще одну девочку. Мне очень хочется назвать дочь Василисой. Как тебе такое имя?

– Красивое.

– Ты готова к подвигам?

– Я рожу тебе сотню детей.

– Моя храбрая Вера. Вера, – еще раз повторил он и открыл глаза. – Не могу поверить, что ты здесь. В этом доме. Сейчас. Со мной. Только вот не знаю – надолго ли? Я могу на что-то рассчитывать, или это снова сон?

– Все зависит от тебя. Если сделаешь предложение и не сбежишь, то останусь. А если будешь только звонить по телефону и изредка наведываться в гости, то сбегу к Олегу. Мне нужен муж, а не свободная любовь на расстоянии. Ты готов к подвигам?

– Всегда готов, – улыбнулся он. – Но держи меня крепче. Я скользкий тип.

– Я уж это поняла.

– Предложение делать сейчас?

– А сможешь?

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Мечтаю, не сплю ночами, схожу с ума.

– Сильно сходишь?

– Весь мозг сломал.

– Это серьезный аргумент. Придется согласиться. Только зачем мне безмозглый муж?

– Нам хватит твоих мозгов. Ты же знаешь, какой я ведомый. Что скажешь, то и сделаю.

– Нет. Ты непослушный мальчик.

– Это было раньше. Теперь я у твоих ног. Полностью, с открытой душой и сердцем.

– Полностью?

– Все до крупинки.

Я взглянула на его костлявое тело. Можно сосчитать каждое ребро.

– И взять-то нечего. Когда же ты, наконец-то, станешь нормальным человеком?

– Скоро. Осталось всего пару недель. Потерпи. Мы уедем в одно тихое местечко и будем наращивать массу. Я тебе еще не говорил, что построил дом под Москвой?

– Нет.

– Там красиво. Большой сад, за забором сосновый лес и озеро. Девочкам там понравиться. А для тебя я приготовил сюрприз.

– Для меня? Какой?

– Все комнаты на втором этаже готовы, внизу кухня полностью оборудована, осталась только наша спальная. Я ее специально не трогаю. Хочу, чтобы ты сама выбрала обои для нашего гнездышка.

– Это прикол? – догадалась я по его хитрому взгляду. – Издеваешься? Я знаю, что тебе не понравились обои в моей комнате.

– Они красивые!

– Саша!

– Ну что?

– Хватит, издеваться!

– Признаюсь. Они ужасные, но я все равно доверюсь твоему вкусу.

А его вкус я не знаю. Не представляю, каким будет дом, построенный по его проекту.

– Малыш, ты никогда не задумывался, что мы с тобой два совершенно незнакомых человека.

– Задумывался. – Он провел пальцем по моим хмурым бровям. – Меня это тоже беспокоит. Однажды, бабушка Серафима спросила меня. Что любит Вера? А я не смог ответь на простой вопрос, потому, что ничего не знаю о тебе.

– Ты знаешь обо мне все. У меня нет секретов. Все, что ты видишь в нашем доме – это я и моя семья. А я твой дом не видела и не знаю никого из твоих близких людей, кроме Маши.

– Ты скоро познакомишься с самым близким моим человеком. И увидишь дом. Пару недель назад, перед отъездом в Канаду, я перевез Софию в Москву.

– Она у тебя?

– Только никому не говори. Она переживает, что мой дед не простит ей бегство.

– Но он ее ищет.

– Пусть ищет. Она устала от дурного характера бабушки.

– Значит, она не уехала к сестре в Иркутск?

– Конечно, нет. Она не бросит меня, и я без нее не могу. Какой Иркутск? Дед видимо ошибся, София никуда не собиралась уезжать. Она как узнала про дом под Москвой, и что я скоро туда переселюсь, так сразу стала собирать чемодан. Мы привыкли жить вместе, заботится друг о друге. Я всегда присматривал за ней и сейчас не оставлю на попечение сумасшедшей старухи.

Из-под кровати послышался тихий вздох Петра. Матрас шевельнулся. Саша опустил руку вниз, пес преданно облизал его большой палец.

– Он всегда спит с тобой? – спросила я и непроизвольно потянула на грудь одеяло.

Но Саша не дал мне спрятаться и снова откинул одеяло в сторону, полностью обнажив мое тело. По спине побежали мурашки, желудок заныл от предвкушения чего-то приятного.

– Иди ко мне, – прошептал он.

Я оказалась в плену. Теплые руки сжали в стальное кольцо. Губы потребовали ласки.

– Я лю…

Он не дал мне договорить, прикрыл рот рукой.

– Не торопись. Я хочу, чтобы эти слова были сказаны осознанно.

– Но, я…

– Нет. Ты не ничего не знаешь обо мне. Я вовсе не тот человек, которого ты видишь перед собой. Выслушай меня, Вера. Если мы сейчас не поговорим, то я так и буду врать, закапываться все глубже и глубже, а потом наступит конец.

– Ты меня пугаешь.

Синие глаза уставились в одну точку. Что-то за моей спиной привлекло его внимание.

За секунду он превратился в другого человека. Кто-то невидимый заставляет его, сказать что-то важное, то, чего он раньше никому не говорил.

– Ничего страшно не происходит. Не бойся. Я только хочу открыть тебе душу.

– Твоей душе нужны зрители?

– Нужны. Она не может без поддержки. Всего два года назад я был совершенно другим человеком, и душа была другой, и тело. Ты помнишь прыщи на моем лице? Синяки, ушибы. Помнишь, как я ненавидел всех вокруг? Как мечтал отомстить деду? А ты никогда не задумывалась – за что? Я задумался. Только не тогда, а сейчас, когда познакомился с Серафимой и Аллой. Вся эта кровать, – он чуть сдвинулся в сторону и провел рукой по белоснежной простыне, – была залита кровью. Из меня вытекала такая гадость, что невозможно было дышать. Воняло, как в бочке с тухлой рыбой. Павел, это местный врач, за голову хватался, не знал, что со мной делать. Не помогло даже переливание крови. А бабушка знала. Принесла травы, какие-то сушеные ягоды и сварила настой. Сначала влила полстакана мне в рот, а остальным намазала тело. Каждую субботу она мыла меня в бане, а вместо молитвы читала целыми днями сказки.

– Какие сказки?

– Разные. Добрые и не очень. Больше месяца она изгоняла из меня нечисть. А потом я прозрел… но она уже умерла.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Разве тебе не интересно?

– Дело не в интересе. Я не понимаю, что из тебя можно изгонять? Ты всегда был хорошим мальчиком, только сам этого не знал. Недаром Аня и мои родители так сильно привязались к тебе. Сам подумай, если бы ты на самом деле был таким, как говоришь, смогли бы люди полюбить тебя? После поездки в Казахстан папа только и вспоминал о твоем ангельском характере. Ты покорил сердце моей мамы и Лизы. И мое…

– Я был другим.

Он снова посмотрел в пустоту. Я обернулась. Окно и больше ничего. Но он что-то видит. В черных зрачках мелькают белые тени.

– Мы все меняемся с возрастом. Это нормально. Не стоит копаться в прошлом, лучше подумай о будущем. Скоро родится ребенок, и ты узнаешь, что значит быть молодым папашей.

– Теперь ты меня пугаешь?

– Я тебе отомщу за Карину. Не дам булки расслабить.

– Это ты так думаешь! Я сам тебе не доверю ребенка. Мой мальчик будет воспитываться мужчиной.

Просунув руку под бок, я крепче прижалась к его груди.

Мой мужчина. Будущий отец.

– Так мне можно сказать? – прошептала я. – Или ты еще не всю душу излил?

Он поцеловал мои волосы.

– Не всю. Но сказать можешь. Если хочешь.

– Хочу. Только, пожалуй, выслушаю до конца твою историю.

Мышцы под смуглой кожей напряглись.

– Это я разорил деда.

Его слова не сразу дошли до моего сознания. Еще одна шутка.

– Ну да. И отца за решетку упрятал?

– Откуда ты знаешь?

Я подняла голову. Глаза серьезные, губы дрожат. На лбу образовалась длинная, глубокая складка.

– Не смешно.

– Ты видела маму? – обдав меня холодом, спросил он. – Где? Когда? Она сама тебе позвонила? О чем вы говорили?

Его пальцы вонзились в мое плечо.

– Больно, – попыталась я вырваться из его рук. – Отпусти меня.

Он отпустил. Я спрыгнула с кровати, подняла рубашку с пола и подошла к окну.

– Ты снова убегаешь от меня?

Я закрыла глаза. Пятки примерзли к холодному деревянному полу.

Он подставил Олега…

Каждый раз он удивляет меня. Сначала заманивает своей наивностью, а потом стреляет в самое сердце.

Саша встал у меня за спиной. Его голое тело отразилось в темном окне.

– Ты видела ее?

– В парке. Она гуляла с внучкой.

– Вы разговаривали?

– Немного.

– Вера, – он обнял меня за плечи, – никогда не подходи к ней. Ты не знаешь, что она за человек.

– Я и тебя не знаю.

– Вот я и пытаюсь рассказать.

– Что еще? Давай уж, говори сразу все.

Я стряхнула его руки со своих плеч. Он снова отвел взгляд в сторону, будто ждет чьей-то поддержки или совета. Кто-то ему должен подсказать правильные слова.

И эти слова нашлись. Не сразу, но все же вылились наружу.

– Она избивала меня.

– Кто?

– Мама, – затаив дыхание, прошептал он. – Я всегда раздражал ее.

– Почему?

– Я сильно отставал в развитии от других детей. Много болел, часто плакал, капризничал. Ей не хотелось возиться с таким недотепой. Папа всегда был сильным, волевым, а я был слабым, и ей это не нравилось. Только дед за меня заступался. И бабушка… – Прикусив губу, он упрямо насупил брови. Каждое слово для него как удар в сердце. – Никто не знал, что между нами происходило. Я боялся кому-нибудь рассказать. Папа закрывал глаза. Юлька тоже была жертвой, поэтому молчала. Мне приходилось разговаривать только с самим собой. И при этом я очень любил маму, жалел, оберегал ее. Даже от отца-наркомана избавился ради нее. Ее внимания. Ее взгляда… Потом я взялся за ум. Только этот ум пошел мне не на пользу, а во вред. Я использовал его слишком рьяно, с ненавистью, с ожесточением. Наивно предполагая, что с помощью денег и власти моя жизнь изменится.

– Она не изменилась?

– Изменилась, но позже. Когда я встретил тебя.

– Подожди. Я ничего не понимаю…

– Вера, выслушай меня. Да, я виноват, но…

– Ты говорил, что тебя бабушка била.

– Я врал. Меня никто не бил кроме мамы.

– Ты был в синяках! – чуть не плача, воскликнула я. – Как же так!

– Это я сам… бил себя… наказывал…

– Что? Как это?

– Такое бывает, – пробурчал он тихо. – Но я пытаюсь…

– Пытаешься?

Голос пропал. Ноги совсем окоченели от холода.

– Вера, я…

– Нет! – закричала я ему в лицо. – Ты – псих! Чокнутый! Тебя надо лечить! Не трогай меня!

Я ударила его по рукам, потом надела джинсы и выбежала из комнаты.

В этот момент Алла вышла из ванной. Я босиком пронеслась мимо нее.

– Вера, что случилось?

– Ничего.

Из комнаты показалось сонное лицо Феликса.

– Уже наигрались? Я же говорил, их любовь долго не продержится. Хватило часа.

– Заткнись, – грубо оборвала его Алла, а потом громко крикнула: – Саша! Иди-ка сюда!

Он не вышел, не подал голоса.

Я схватила куртку с вешалки, сунула ноги в сапоги и вышла на веранду. Алла помчалась за мной в одном тонком халате и тапочках.

– Ну, девочка, подожди. – Она встала у двери, преградив мне путь к отступлению. – На улице собачий холод. Автобусы уже не ходят. Как ты доберешься до дома?

– Пойду пешком, – сквозь слезы промямлила я. – Но, здесь не останусь.

– Что у вас случилось? Все же было хорошо.

– Он больной! Вы не знали?

– Обычный мальчик, со своими тараканами в голове. Ничего странного. – Алла тронула меня за плечо и с мольбой сказала: – Иди к нему. Сейчас не время ссориться. Ни у тебя, ни у него нет выбора. Теперь вы связаны детьми.

Она ушла в дом. Я прислонилась спиной к холодной металлической двери.

Нет выбора. И почему я не послушала внутренний голос? Он же кричал: «Стоп!»

За окном посыпал крупный, пушистый снег.

Я сбежала от Олега, обнадежила родителей, приехала сюда, переспала с Сашей. Господи! Что же будет дальше? Надо было вовремя сделать аборт.

Внутри что-то перевернулось. Мой малыш, ребенок. Он уже большой, чтобы от него избавляться.

В кармане дернулся телефон. Днем я поставила его на беззвучку. Нежный голос Олега еще больше расстроил меня.

– Ты у него? – без эмоций спросил он.

– Да, – прохрипела я в трубку.

– Сегодня вернешься, или тебя не ждать?

– Не жди.

– Я могу за тобой приехать.

– Приезжай.

– Скинь мне адрес.

– Хорошо. Скину.

Рука задрожала. Я хотела отправить сообщение, но не смогла.

Что я ему скажу, когда живот будет заметен? Сколько у меня осталось времени?

Каждый раз я буду изменять ему. Ничего не изменится. Саша придет, и я не смогу отказать. Из года в год мы будем еще сильнее любить друг друга.

Нет выбора.

Алла права. Саша загнал меня в лабиринт, из которого есть только один выход.

Все-таки не зря мне нравился Александр Иванович. И Виолетта хоть и грубая особа, но не жестокая. И насчет Олега я была права, когда не верила в его связь с канадцами. Одна ложь за другой, и уже не знаешь, где правда.

Трудно перевернуть в голове события, произошедшие за последние годы. Осознать, что все было не так, как говорил Саша.

Сейчас он сидит в своей комнате на кровати. Я стою на холодной веранде, кутаясь в тонкую курточку. В коридоре шепчутся Алла с Феликсом. Олег, в ожидании моего сообщения, уже подходит к машине.

Нет выбора.

А когда-то он был, и я выбрала Олега. Это были самые лучшие дни в моей жизни. Вспоминаю его закутанное в теплый шарф лицо, вечно хмурые брови, недовольное бурчание, редкую улыбку. И тут же думаю о Саше. Сопли, слюни, откровенные вздохи, несдержанные поцелуи. Глупый щенок.

Каждая женщина выбирает свой путь. Кому-то нужен надежный тыл, а кому-то необходимо заботиться о другом человеке. Я боялась жалости, а сама жалею. И хочу жалеть дальше! И любить. И страдать только из-за одного мужчины!

Хочу… И уже точно знаю с кем. Если бы такой выбор был у Маши, она бы не колеблясь, ушла из этого дома. Но я не она. Мне не нужен друг.

Нет выбора.

Только с Сашей я испытала яркие эмоции. Не с чопорным, равнодушным Юрой. И не с Олегом, живущим по правилам и законам Господа. А с мальчиком, умеющим, восхищаться мелочами. До сих пор помню, как он пришел ко мне в номер в Каннах. Тогда мы не прыгнули сразу на мягкий диван, не поцеловались, не притронулись друг к другу. Он показал мне «чудо». И как оказалось, это чудо было всего лишь радугой, повисшей над бушующим морем. В тот день лил дождь, мы с Аней не выходили из номера. А Саша, как обычно, пошел на пробежку и увидел необычную картину. Тут же достал телефон и сфотографировал.

«Смотри, какая она яркая, большая. Вода в море отражает только светлые оттенки, а остальные краски спрятались в облаках»

В синих глазах я увидела такую радость, как будто он увидел английскую королеву, а не природное явление, которым восхищаются дети.

Ткнув пальцем в экран, Саша прошептал мне на ухо: «Это чудо».

Чудо…

Не каждый человек видит то, чего видит он. Даже запахи для него имеют форму и размер.

Странный, больной мальчик. С искаженным воображением, с потребностью в любви, которая не вписывается в привычные рамки, и которые многие люди не готовы принять как нормальные.

А кто из нас нормальный?

Даже себя я не могу назвать стабильным человеком. Или эта женщина, что стоит за дверью и ждет моего решения. Почему Алла живет с Феликсом? Он младше ее, глупее. Почему Олег полюбил именно меня, а не другую девушку? Это тоже странность. И отношения Маши с Мишкой.

У всех у нас есть изъяны. У кого-то больше, у кого-то меньше. Кто их считает?

Окончательно замерзнув, я вошла в дом. Алла грустно улыбнулась, Феликс забрал у меня куртку.

– Чай? – спросил он.

– Нет, спасибо.

Алла подтолкнула меня в сторону комнаты.

– Иди. Что-то там слишком тихо. Мне это не нравится.

Она сама не решилась зайти к Саше.

Я открыла дверь.

Он предстал передо мной новым человеком. Молодой, красивый. Стройное тело, длинные ноги, шикарная улыбка. В черной рубашке, в синих джинсах. Волосы блестят при свете люстры на потолке. На руке золотые часы. Уверенный, богатый, умный. Смотрит мне в глаза.

Алла притаилась у меня за спиной. Феликс встал в двери.

Саша вынул из кармана коробочку, подошел ко мне и встал на одно колено. Все как в сказке.

– Вера, ты выйдешь за меня замуж? Я очень тебя люблю.

Кольцо переместилось из коробочки на мой палец.

Синие глаза блеснули из-под черных ресниц.

Он ни на минуту не сомневался, что я вернусь. Оделся, причесал волосы, заправил кровать. И приступил к последнему пункту своего безупречного плана.

Алла толкнула меня в бок.

– Ну?

Я словно очнулась ото сна. Взглянула на кольцо на своем пальце и уверенно сказала:

– Я тоже люблю тебя, малыш.

***

Я зашла в здание аэропорта. Никогда не видела, чтобы в зале ожидания было всего с десяток людей. Плитка на полу блестит на солнце, терминалы пустые, сувенирные ларьки закрыты плотными жалюзи. Тишина… Только табло на стене переливается всеми цветами радуги, сообщая пассажирам последние новости.

Давно из России не прилетали самолеты.

– Маша!

Я обернулась. Олег двинулся мне навстречу по широкому коридору.

Белые шорты, синяя спортивная майка, легкие кроссовки на ногах. Зеленые глаза прикрыты темными очками.

Совершенно незнакомый мужчина машет мне рукой.

– Ты все-таки приехала? – обрадовался он.

– Я не могла, не встретить тебя.

Мы встали посреди огромного зала. Олег первый меня обнял.

– Как ты добрался сюда? Сейчас никого не впускают в страну.

– Папа помог выбраться.

– У вас тоже закрыли границы?

– По всему миру бушут зараза. Все закрыто. Я еле оформил визу.

Он отпустил меня и взял чемодан за ручку. Я скромно отступила в сторону.

– Олег, где Вера? Почему ты один?

Меня насторожил его поздний звонок по телефону. Никто не знает мой номер.

– Ты ничего не знаешь?

Его голос напугал меня. А когда он снял очки, я и вовсе потеряла дар речи.

Синяки под глазами, вид уставший, кожа на лице бледно-голубая.

– Ты приютишь меня на несколько дней? – жалобно спросил он. – Все отели закрыты.

– У меня большая квартира. Поехали.

Но он не шелохнулся.

– Ты изменилась.

Меньше всего я хотела это улышать. Да, изменилась. Повзрослела, поумнела. Перестала следить за питанием, не бегаю по салонам красоты. Моя жизнь стала другой.

– Тебя смущают джинсы и футболка?

– Раньше ты так не одевалась.

– Раньше я одевалась для кого-то, а сейчас привыкаю к удобству.

– Ты счастлива?

– Да.

– Это главное.

Теперь он сдвинулся с места. Одной рукой подхватил чемодан, другой рукой взял меня за локоть и повел к выходу.

Новый город встретил Олега ярким солнцем и нереальной жарой. Мы вышли на улицу. Горячий воздух проник в легкие.

– Здесь всегда так?

– Всегда, – ответила я. – Круглый год.

– Красота. Мне нравится. Только вчера я попал под дождь, а сейчас греюсь на солнце.

– В Питере дождь?

– Теперь там каждый день льют дожди.

Он сильнее сжал мой локоть.

Нехорошее предчувствие проникло в сердце. Спросить или лучше ничего не знать?

Обручального кольца на пальце нет.

Мы прошли на стоянку. Я спрятала машину под огромную крону дерева.

– Твоя малышка?

– Моя.

– Можно, я сам поведу?

– Пожалуйста.

Я протянула ему ключи от машины.

Олег закинул чемодан на заднее сиденье, потом открыл переднюю дверку и снова взял меня за локоть.

– До сих пор не могу поверить, что вижу тебя.

Теплая ладонь поднялась выше по моей руке, коснулась плеча.

– Я живая, Олег.

– Вижу.

– Чего ты боишься?

– Что ты снова исчезнешь.

– Как ты меня нашел?

– Папа звонил твоей маме. Она долго не говорила, где ты живешь.

– Родители переживают за меня.

– Разве мы не друзья, Маша? Разве я хоть раз тебя обидел?

– Я уже не знаю, кто – друг, а кто – враг.

– Я такой же бродяга, как и ты. С разбитым сердцем и прогнившей душой.

Грешники. Он убил сына, я убила себя.

Мы не имеем права быть счастливыми.

– Прошло восемь месяцев, – прошептала я. – А как будто сто лет.

– Маш…

– Поехали домой. Скоро солнце поднимется над горизонтом, и будет нечем дышать. Здесь нельзя ходить по улицам в полдень.