Сокол

Карина уснула, положив голову на мою руку. Я еще полночи думал о своей бестолковой жизни и мечтал о сигарете.

Благие намерения не всегда бывают благими.

Я хотел помочь Маше, дал неправильный совет Лизе. Влез в то, во что нельзя совать нос ни при каких обстоятельствах. Со стороны все кажется искаженным, кривым, исковерканным. А на самом деле ты видишь только вершину айсберга.

Рука сама потянулась к телефону. Я привык перед сном разговаривать с бабушкой. Но почему-то написал сообщение деду.

«Прости меня. Я до сих пор злюсь на них»

Скорее всего, он уже спит.

И вдруг экран моргнул, появилось все одно слово: «Дальше».

Что – дальше? Я злюсь на родителей, а ненавижу деда.

«Я много совершил ошибок»

Тишина. Он ждет от меня другого признания. Я снова включил светильник.

«Ты когда-нибудь меня простишь? Я сам не знаю, что творю»

Нет, не то. Стер и заново написал:

«Ты всегда боялся, что я стану таким, как мой отец. И я стал. Это меня пугает»

Дед ответил:

«Неужели? Я боюсь, что ты станешь похожим на свою мать, а не на Диму»

«Я хочу быть похожим на тебя»

Пауза. Пришлось ждать ответа пару минут.

Он прислал несколько коротких сообщений.

«Спи, мой мальчик. Уже поздно»

«Завтра встретимся»

«Все хорошо. Я не сержусь»

Над ухом раздался голос дочери.

– Папа, пап. Вставай. Мама хочет с тобой поговорить.

Она сунула телефон мне в руку.

– Да, – еле промычал я.

– Саш, ты еще спишь? Когда ты привезешь Карину? Сегодня мы идем на день рождения Олега. Ты забыл, какое число?

– А какое число?

– Тридцатое.

– И что?

– Ничего. Привези мне дочь до обеда.

– Привезу.

Карина спрыгнула с кровати и побежала на кухню. Алла уже приготовила завтрак. У меня желудок вывернуло наизнанку от голода и от чудесного запаха жареного бекона.

– Ребенок! – крикнула Алла. – Бегом за стол. Только сначала почисти зубы и сбрей свою ужасную щетину с лица. И разбуди Феликса.

Я сунул ноги в пушистые тапки, встал и пошел в коридор. Голова все еще кружится после бессонной ночи. Феликс замотался в одеяло по самую макушку. Я дернул его за пятку.

– Вставай.

И ушел в ванную комнату.

Вода в душе согрела тело, кровь снова побежала по сосудам. Я помылся, вытерся мягким полотенцем. Встал босыми ногами на коврик, надел трусы, носки, джинсы. Пошарил рукой в шкафчике. Снова Алла спрятала мою бритву. Достал станок Феликса.

В зеркале отразилось лицо мальчишки. Даже со щетиной на подбородке я не выгляжу взрослым мужчиной. Все мои ровесники давно приобрели солидный вид: кто-то отрастил живот, полысел, поседел. А я так и остался ребенком. Бриться стал чаще, но на груди волосы так и не растут.

Два года назад, когда Алла подобрала меня в автобусе, я весил шестьдесят три килограмма. Скелет ходячий. И это при моем-то росте метр восемьдесят. Сейчас я наел массу и дотянул до семидесяти двух килограмм.

Я поднял руку. Мышцы, обтянутые кожей. Ни грамма жира. Грудь стала мощнее, живот не прилипает к спине.

Дверь открылась.

– Ты еще долго? – заглянула Алла. – Завтрак стынет.

– Где моя бритва? – показал я станок Феликса. – Я нашел только это.

– В шкафчике, за тюбиком с кремом.

Я снова открыл шкафчик, отодвинул все коробки в сторону.

– Ах, да. Я ее не видел.

– Ты какой-то рассеянный. Не выспался? Тесно вдвоем на такой узкой кровати. Надо было уложить вас на диван в зале. Там свободнее и не так жарко, как в твоей каморке.

– Карина такая маленькая, что я ее даже не заметил.

– Красавица. Даже не вериться, что у тебя есть дочь. Одно дело фотография, другое, увидеть живьем. Она очень похожа на тебя.

– Ты просто Веру не видела.

Острая бритва прошлась по щеке сверху вниз. У меня очень необычная щетина на лице: волосы на голове черные, а усы и борода темно-русые.

– Мы с тобой вчера не успели поговорить. – Алла прикрыла дверь за собой и встала у меня за спиной. – Феликс проболтался, что ты купил Вере кольцо. Это правда? Ты, наконец-то, сделал ей предложение?

– Ага, – не шевеля губами, ответил я.

– И что? – засуетилась она. – Согласилась?

– Не-а.

Я ополоснул бритву под струей воды и снял полотенце с вешалки. Алла замерла на месте, с открытым ртом.

– Отказалась? Все-таки выходит замуж за твоего дядю?

– Она не сказала ни «да», ни «нет». Это хороший знак. Дело еще не проиграно.

Вытерев лицо насухо, я выкинул полотенце в корзину для белья.

– Что будешь делать дальше?

– У меня много идей. Но я немного подожду, дам ей время на раздумье.

– У них скоро свадьба.

– Да, не будет никакой свадьбы. Вера в положении.

Я ожидал, что она обрадуется, но не думал, что так.

– Снова?! – крикнула она мне на ухо. – У вас будет еще ребеночек!

Сделав шаг вперед, она обхватила меня за плечи своими теплыми, ласковыми руками, прижалась к спине огромной грудью.

– Сынок, – прошептала она, уткнувшись мокрым носом в мой затылок.

– Ну, ты чего? Только уж не плачь.

Я повернулся к ней.

– Это разве слезы? Я рада за тебя.

– И я рад. Надеюсь, что будет сын.

– Будет-будет. Когда-нибудь обязательно будет. Вы еще молодые. Нарожаете девочек, мальчиков. Потом внуки пойдут.

– Эй! Куда тебя понесло? Остановись. Я чудом решился, сделать девушке предложение, а ты уже о внуках заговорила.

– Надо было раньше делать. Упустил девчонку, а теперь планы строишь. Чего тянул, кого ждал?

– Я не создан для семейной жизни. Взгляни на меня. Разве муж должен быть таким? – Я развел руки в стороны, чтобы она лучше разглядела меня. – Что я могу предложить женщине? У меня ничего нет.

– А что должно быть?

– Ты, когда выходила замуж за Помадина, что искала в нем?

– Ничего. Он был мальчишкой, когда мы встретились. Я из детдома, и он сирота. Вместе учились, вместе квартиру зарабатывали. Нам никто не помогал, только партия и сумасшедшая тяга к жизни. А у тебя все есть… Ну, кроме нормальных родителей. Ты жил со мной больше года. Я видела трудолюбивого парня, а не капризного богатенького мальчика. Думаю, и Вера ценит в тебе мужские качества, раз решилась еще на одного ребеночка.

– Возможно.

– Из-за чего вы вчера поссорились?

– Да так! – Махнул я рукой и снова повернулся к зеркалу. – Ей все чего-то не хватает. Опять про алименты заладила.

Она не дала мне почистить зубы. Выхватила из рук щетку и, грозно нахмурив брови, спросила:

– Ты так и не выплатил алименты? Мы же на прошлой неделе говорили. Ты обещал Серафиме и мне слезно поклялся. Как тебе не стыдно, Саша?

Я забрал у нее зубную щетку.

– Как ты не понимаешь? Сейчас я дам ей деньги, и она сразу же их отдаст Олегу. Ни на Карину потратит, ни на себя. А побежит оплачивать долги своего выпендрежного жениха. Он любит жить на широкую ногу. Взял машину в кредит.

– Почему ты так думаешь?

– А как по-другому? У них большие расходы на свадьбу, плюс этот рыдван на колесах. Ты бы видела, на каких машинах он ездит. Какой у него кабинет! Даже мы с дедом ведем себя скромнее. А тому надо показать свою значимость. А сам даже не Соколов!

– Зря ты так. У тебя машина стоит нереальных денег.

– Я – директор! А он?

– Не кипятись. Все мужчины думают одинаково. Вы платите алименты детям, а куда бывшие жены тратят их – не ваше дело. Многие, почему-то, считают, что женщине не надо одеваться, покупать еду, платить за жилье, отдыхать. Лекарства и то стоят денег, их не дают даром.

– Я все понимаю. Но сейчас не то время, чтобы ей платить. Вот станет моей женой, и будут у нее деньги.

– Она к тебе никогда не вернется, – жестко сказала Алла. – Женщины ненавидят жмотов.

– Я не жмот.

Она снова обняла меня за плечи.

– Знаю. Поэтому и удивлена. Ты парень добрый, щедрый. Никогда не контролировал мои расходы. А тут не хочешь помогать родной дочери. Не понимаю. Ты спал с ней ночью. Неужели ничего не дрогнуло вот-тут? – Она показала на сердце. – Крошка. Твоя доченька. Кровиночка.

– Дрогнуло. Я ее люблю больше всего на свете.

– Ну вот. А то, что Вера отдаст деньги Олегу – это еще не факт. Не все женщины самоотверженные.

– Вера она…

Какая? Я даже не знаю – жадная она или щедрая. Пойдет ли она навстречу любимому мужчине? Для семьи она расшибется в лепешку. А для Олега?

– Алименты, – задумался я. – Конечно… Вот, дурак, думаю, как избавиться от Олега, а нужно всего лишь дать Вере денег.

– О чем это ты?

– Да так. Мысли вслух. У меня появился шанс. Огромный шанс.

– Не нравится мне твой взгляд.

– Деньги, Аллочка, творят чудеса.

– Кстати, о них. – Искоса взглянув на дверь, она перешла на шепот. – Ты привез огромную сумму. Что мне с ними делать? А вдруг кто-нибудь узнает…

– Никто не узнает. Как и в прошлый раз, положи их себе на карту.

– Саша! Я в жизни не видела таких денег! На них можно, купить остров!

– Не бойся. Спрячь и никому не говори. Даже Феликсу. В понедельник я привезу еще немного.

– Зачем ты их прячешь? У тебя проблемы?

– Пока, нет. Но всякое в жизни бывает. Сегодня я на коне, а завтра упаду в лужу. Пусть они будут у тебя.

– Почему у меня?

– Я больше никому не доверяю. У меня есть только ты и…

– Кто? – недовольно сморщила она нос. – Твой дружок?

– Нет. Данила не самый надежный человек.

Из кухни послышался голосок Карины.

– Бабуля! Ты где?

Алла бросилась к двери.

– Про ребенка-то забыли. Заболтались. Ты умывайся, а потом позови Феликса. Он уже час курит на улице.

– Позову.

Я включил воду. Алла обернулась.

– Только куртку накинь. На дворе не май месяц.

Если бы мама так обо мне заботилась.

Я потянулся рукой за футболкой. И бац! Ударился головой об угол шкафчика.

Как? Шкаф висит в стороне от раковины. Невозможно дотянуться до него лбом. А я каким-то чудом задел головой, треснулся, оцарапал кожу над бровью.

Из глаз полетели искры. Больно! Я уже отвык от боли. Два года на моем лице не было ни одного синяка. Неприятно.

И зачем я раньше себя калечил?

В аптечке нашлись перекись и пластырь.

Дурные мысли привели к боли. Нельзя осуждать мать.

Через пять минут я вышел на веранду. Накинул куртку на плечи. Похолодало. Небо снова заволокло серыми, тяжелыми тучами. В конце октября всегда выпадает первый колючий снег.

Не успел я надеть кроссовки, как в дом вошла девушка. Необыкновенной красоты. Точеная фигура, ноги от ушей. Блестящие волосы и глаза…

Что-то в этих глазах не так. Девушка молодая, но взгляд опытный, прожженный.

Прошла огонь и воду. И роту мужиков.

Подобных особей мы с Данилой называем хищницами.

– Доброе утро, – тоненьким голоском пропела девушка. – Ничего, что я так рано?

– Ничего. Ты к Алле?

– К тебе. Ты же Саша?

Хочет показаться невинной. Выпятила вперед розовые губки, руки теребят пуговицу на желтом пальто.

– А ты кто?

– Яна. Внучка Серафимы, вашей соседки.

– А-а!

Что еще сказать? Неожиданно. Та самая девственная студентка престижного университета. Супер-порядочная девушка.

Она тоже внимательно оглядела меня.

– Я видела вчера твою тачку, ты проезжал мимо нашего дома. Очень крутая. Стоит как все машины в нашем поселке.

– Ты плохо считаешь.

– Я пробила цену в интернете.

– Зачем? – удивился я.

– Год назад бабушка хотела нас познакомить.

– Помню. И что?

– Я думала ты самогонщик. А ты богатый мужик.

– Ну, допустим.

– Я дорого стою.

Теперь все встало на свои места.

– Я не плачу за секс. Можешь, быть свободна.

Я открыл дверь. Но она снова закрыла ее ногой.

Черные чулки, кружева под юбочкой. Пахнет сладкими ягодами.

– У тебя нет налички? Я согласна на банковский перевод. А если ты такой же хорошенький и без одежды, то возможно секс будет бесплатный.

– Что же ты не пришла год назад? Тогда бы я отдал любые деньги.

– А сейчас?

– Я женат.

– Жалко.

Она подошла ближе. Я не стал сопротивляться, когда ее рука потянулась к моей ширинке на джинсах.

Сжала пальчики. Опытным движением провела по нужным точкам. Замерла. Заглянула в глаза, чтобы удостовериться в твердости моих намерений. Не поняла намеков и потянула молнию вниз. Я схватил ее за руку.

– Это лишнее.

– Жалко, – повторила она, отпустив меня на волю. – Твоей жене повезло.

В другое время, в другой жизни… Хватило бы минуты… Но сейчас меня не интересуют красивые девушки.

В дом ввалился Феликс, пропахший бензином и сигаретами. Увидел Яну и застыл на месте с глупой улыбкой на лице.

– Привет, малышка. Как дела?

Буквально за секунду хищница перевоплотилась в «малышку». Моргнула длинными ресницами и птичьим голосом заговорила:

– Все хорошо. А вы как?

– Нормально. Бабушка оклемалась?

– Уже бегает.

– Передавай привет от нас.

– Обязательно передам.

Я смотрю на нее, а вижу себя прошлого, того, которым был совсем недавно. Неужели я так же выглядел со стороны? Лицемер. Спал за деньги и тут же притворялся невинным созданием.

Яна ушла. Феликс толкнул меня в плечо.

– Правда, красавица?

– Девять с половиной.

С недавнего времени, мы стали оценивать женщин по десятибалльной шкале. У меня идеал – Маша, у Феликса – Моника Беллуччи.

– Да, ладно! Шутишь, чел? Она офигенная! Секси! Только маленькая еще. Наверное, так нельзя говорить про детей?

Я никогда не платил девушкам за секс. Ни разу в жизни не подходил к шлюхам. Только мне платили: или удовольствием, или подписью в документе. Всегда была выгода.

Мы с Феликсом зашли на кухню. Алла пожарила яичницу с беконом.

– Что у тебя на лбу?

– Поранился.

– Где ты умудрился?

– Да так. В твоем доме все вещи заколдованные.

Я сел за стол.

– Пап, а мне бабушка подарила бусики.

Карина продемонстрировала разноцветные бусы у себя на шее. Маленькая женщина, с маминой улыбкой и моими глазами.

– Ты доедай, и поедем домой. – Я сразу же взялся за вилку. – А то твоя мама меня скинет с балкона, если мы не явимся к обеду.

– С Верой лучше не шутить.

Феликс видел ее один раз, и этого было достаточно, чтобы понять какая мне досталась фурия.

– Ты уже достроил свой дом? – спросила Алла, присев на табурет рядом со мной.

– Осталось совсем чуть-чуть. Первый этаж полностью готов, а на втором ванная не доделана. Там будут две детские комнаты и игровая.

– Красивый дом. – Феликс ездил со мной в Москву на прошлой неделе. – Участок большой и недалеко от города. Ни разу видел хоромы размером с Кремль. Такая махина, что сразу все не обойдешь.

– Когда ты переедешь?

– Скоро. Вот закончу дела в Торонто.

– Ты снова летишь в Канаду? – оторвался от кружки с чаем Феликс. – Надолго?

– На пару недель. Данила подготовил все документы для работы. Мне осталось лишь поставить подпись, и я – директор компании.

– У тебя будет своя компания?

– Мамочка, не загружай голову ерундой. Я буду прежним Сашей, твоим любимым сыном. Буду приезжать к вам в гости каждую неделю, надоедать своими слезами, гнать самогон. Ничего не изменится.

Карина странно взглянула на меня. Она многое не поняла из нашего разговора, но кое-что в голове отложилось.

– Ты уедешь от меня?

– Нет, солнышко! – Я дотронулся пальцем до ее розовой щеки. – Ты хочешь, быть рядом со мной? Жить в новом доме, в своей комнате, где много красивых вещей, много игрушек, много цветов.

Она открыла рот. Забыла про яичницу, про сладкий чай.

Я не дал ей время на раздумье.

– Я куплю тебе много разноцветных шаров, целую коробку шоколадных конфет. Что ты еще любишь? Я все тебе подарю!

– Все? – переспросила девочка.

Купил. Глаза светятся от счастья, ручки дрожат.

– Саша, – одернула меня Алла, – так нельзя. Это грязный прием.

– Детей уж не втягивай в свои разборки, – поддержал ее Феликс. – Если тебе нужен партнер для стрелки – возьми меня с собой. А ребенка не трогай.

– Нет! – крикнул я. – О чем вы подумали? Я не пытаюсь переманить дочь на свою сторону. Я только хочу, рассказать ей о новой жизни. О той, которую устрою для нее и ее мамы. Я так старался! Вы считаете, мне нужен дом? Не нужен! Без Веры и девочек мне ничего не надо. Как вы не понимаете?

Я живу для них! И сделаю все, чтобы семья Васильевых стала моей семьей. Это важно для меня. Так же, как важна Алла и Феликс.

Мне поверили. Впрочем, как обычно. В этом доме я никогда не вру.

Мы поели, собрали вещи, и вышли в прихожую. Карина села на лавочку и взяла с полки свои красные сапожки. Феликс вышел на улицу.

– У нас свадьба в феврале, – огорошила меня приятным известием Алла. – Приедешь?

– Феликс сделал тебе предложение?

Я отложил в сторону куртку.

– Сделал? Ага! Держи карман шире. Я сама ему купила кольцо.

Подставив щеку для поцелуя, Алла прижалась ко мне всем телом. Боится, что я навсегда исчезну из ее жизни.

И как она не понимает, что в ней моя жизнь.

– Ты – умница. Я люблю тебя.

– Вот если бы твой друг так красиво пел! А то, молчит, зараза!

– Ты же не жалеешь? Нет? Он чумовой парень. Как раз для тебя.

– Знаю.

Без задней мысли, чисто машинально, она бросила взгляд в сторону. Туда, где живет Петр Помадин. Давно не любит, а по привычке думает о нем.

– Ему нравится Феликс, – сказал я. – Он бы одобрил.

К нам подбежала Карина. Кое-как натянула на ногу один сапог и надела куртку вывернутую наизнанку.

– Я готова!

Мы попрощались. Феликс с Аллой проводили нас до калитки.

В субботу в такую рань ни одна машина не едет в сторону города. Дорога скользкая, грязная. По стеклу стучит ледяной дождь.

Я включил музыку.

– Не хочу домой, – заныла Карина. – Давай вернемся к бабуле?

– Мама будет ругаться.

– А ты ей скажи, что мы спим.

– Как же мы можем спать, если ты с ней разговаривала по телефону?

– Японская макака. Точно!

Ее недовольное лицо отразилось в зеркале заднего вида.

– Тебя дома Аня ждет.

– Не ждет. Она целыми днями болтает со своим другом по телефону.

– Ты выдела его?

– Не-а.

– А что она любит читать? Расскажи мне – фантастику или романы?

– Не знаю. У нее все книжки только про собак.

– Это интересно, – задумался я. – Послушай, доченька. Ты должна кое-что для меня сделать.

Мы поднялись на третий этаж. Дверь открыла тетя Люба.

Я привык видеть ее в халате и фартуке, но сегодня она принарядилась, надела тонкое платье в мелкий цветочек.

– Моя зайка, – кинулась она к внучке, – как ты отдохнула с папой?

Девочка ничего не ответила, сняла куртку, забросила сапоги под шкаф и ушла в комнату. Показала характер. Из кухни появился Олег. Его-то я не ожидал увидеть.

– Привет, – сухо поздоровался он.

Тетя Люба испуганно взглянула на меня.

– Заходи, сынок. Будешь чай?

Я поцеловал ее в щеку.

– Не сегодня. Спасибо. Вера дома?

– Она в парикмахерской, – ответил Олег.

– Это хорошо, – растерянно пробубнил я. – Она просила, привезти Карину. Я не хотел вам мешать.

– Проходи, – снова предложила тетя Люба. – Негоже стоять у двери. Ты ж не чужой в этом доме. Скоро отец придет, Вера с Аней вернуться.

– Я тороплюсь. Извини. – Я повернулся к Олегу. Не правильно будет, если я сделаю вид, что забыл про его день рождения. – Поздравляю тебя.

– Спасибо.

– Ладно, я пойду. Еще раз извините.

– За что? – удивленно пожала плечами тетя Люба.

– У вас праздник, а я опоздал. Погода плохая, дорога не чищенная. Мы ехали очень медленно. Я хотел по пути заскочить в магазин, купить Ане книжку про животных, но побоялся, что мы слишком надолго задержимся.

– Да куда нам спешить? Вера еще час пробудет в парикмахерской.

– Она сказала, привезти к обеду. Вот я и привез.

Я попятился спиной к двери. Но Олег меня остановил.

– Еще минуту. Мне надо с тобой поговорить. Не спешишь?

Тетя Люба ушла к детям в комнату.

Я приготовился к очередной атаке. Снова нападки, обвинения.

– Мне стыдно за наш последний разговор, – вдруг сказал он. – Я погорячился.

– А что было вчера? Вроде мы не ссорились?

– Я говорю про тот… ну, я когда наговорил тебе о Максе. Ты ни в чем не виноват, я сам сел за руль. Мы можем делить Веру, но дети здесь не при чем.

Огромная фигура осунулась.

Как же я завидую ему. Крепкий, высокий. Не очень умный, но внешность компенсирует недостатки.

– У меня в детстве был один случай, – сказал я, прислонившись спиной к двери. – Со мной в одной парадной жил мальчик Денис. Мы не дружили, но иногда ходили друг к другу в гости. Он был на год старше меня. Как-то раз мы с ним заигрались у него дома. А в соседней комнате сидел его младший братишка Антошка. Взрослых в квартире не было. Мы посмотрели телевизор, а потом стали слоняться по длинному коридору и выдумывать разные шутки. Смеялись, дрались на палках, гоняли мяч. И вдруг Денис предложил мне, разыграть Антошку. Я согласился. Почему бы и нет? Обычная игра, ничего страшного. И вот мы затопали ногами по деревянному полу. «Мы сходим к Саше домой! – крикнул Денис брату. – Ты посиди один. Мы скоро вернемся». «Хорошо», – ответил малыш. Мы сделали вид, что ушли из квартиры. Хлопнули дверью, погремели ключами. А сами тихонько вернулись назад и спрятались в кладовке. Прошло десять минут. Антошка пошел на кухню. Мы услышали его шаги за дверью и начали издавать разные, неприятные звуки. Мальчишке было пять лет, мы уже учились в пятом классе. «У-у!», – закричал Денис. «Бо-бо-бо», – постарался я. Антошка завизжал от испуга, бросился в коридор и в одних тапочках и тонких брючках выбежал из квартиры. Мы посмеялись и ушли ко мне домой. Позже я узнал, что малыш просидел на холоде до прихода мама. Он не только простыл, но и начал заикаться. Когда я уже закончил университет, мне позвонил Денис и рассказал про брата.

– Он погиб? – нахмурив брови, спросил Олег.

– Нет. Он жив и, можно сказать, здоров. Только до сих пор заикается и писает по ночам в кровать. Я никому раньше об этом не рассказывал. Ты первый. Вот так бывает в жизни. Никогда не знаешь, какой случай может навредить человеку. Одно слово – и он уже инвалид. Мы не осознаем своего участия в судьбе близких людей. Думаем – шутка, обычная беседа за столом, пожатие руки, взгляд, недовольное бурчание. И вот ты становишься виноватым. С клеймом на лбу.

Олег еще больше нахмурил брови. Не так часто в его голове родятся толковые мысли. Но видимо, мой рассказ взбудоражил скудное воображение.

– Я сам много сделал ошибок в детстве. Помнится…

– Ну, это не страшно! – остановил я его. У меня нет времени выслушивать чужую исповедь. – Тебе сегодня исполнилось сорок. Это тот возраст, когда люди подводят итоги. Вот и займись самоанализом. А мне пора. Пока.

Я дернул за дверную ручку, вышел и, не оборачиваясь, побежал вниз по ступенькам.

***

Тест показал две полоски. Беременна.

Снова я оказалась перед выбором. Как сказать Олегу и должна ли я оставить ребенка?

Саша пропал. Не звонит, не пишет. Мне даже пришла в голову бредовая идея, что он умчался вслед за Машей в Германию. Ведь именно он нашел ее дома без сознания, потом сидел в больнице, пока врачи приводили ее в чувства.

Совсем недавно Антонина Павловна мне сказала, что Маша подала на развод.

– Она отказалась от всего имущества и от денег, которые Саша заработал во время их совместной жизни.

– Почему? – удивилась я. – Это ее квартира.

– Квартиру им подарили Соколовы на свадьбу. Она их общая. Я не знаю почему, но Маша не захотела делить метры и написала официальный отказ. Но самое поразительное, что Саша спокойно принял подарок от бывшей супруги и не предложил ей ничего взамен. Хотя в нынешней ситуации, возможно, он поступил правильно. Маша – девушка состоятельная, а у него скоро, так же как у всего семейства Соколовых, ничего не останется.

Антонина Павловна не объяснила мне, что за «ситуация» сложилась в семействе Соколовых. Но я краем уха подслушала разговор папы с Андреем и вспомнила, как Саша рассказывал Олегу что-то про компанию.

Пазлы в голове сложились, и я обратилась с вопросами к Олегу.

– Что происходит? Все вокруг говорят про банкротство. Мы будем работать или скоро окажемся на улице?

– Работать будем, – скривив губы, ответил он. – Только не в Соколе. Нас купила какая-то канадская организация. Что будет дальше, никто не знает.

– А как же Александр Иванович?

– Он разорен.

– Совсем?

– Полностью.

Я не поверила и еще раз переспросила.

– Соколов больше не директор?

– Нет.

– А Саша?

– Он изображает спасителя, но дело безнадежное. Компания пошла на дно.