Сегмент власти

– Ты что реально не вдупляешь?! Нам звездец! Кто вообще дал этому ушлёпку Гайзеру команду поджигать эту чертову лабораторию?!

– Успокойся, и хватит бухать! Надо думать, что дальше делать.

– Уже придумал. – на Борисенко напала икота. – ИИсус! ИИсус, едрёна пассатижи, где ты?!

– Я к Вашим услугам, господин гендиректор. – послышался мужской голос из динамиков.

– Вывези Габри… Ик, ой… Вызови мне Габриэль! Габриэль, где ты?!

Двери распахнулись и в зал вошла девушка-андроид.

– А вот ты где… Запоминай. Цель: Гайзер Маркус. Ликвидировать немедленно!

– Некорректная команда. – раздался женский металлический голос. – Отказано в исполнении.

– Убить! Убить его, я сказал!!!

– Ты с ума сошёл?! – Ортмейер с несвойственной ему проворностью подскочил с кресла и подбежал к Борисенко, прикрывая ему рот ладошкой. – Габриэль, отмена последней команды и очистка оперативной памяти. Код: семь восемь пять шесть ноль ноль два – Ортмейер.

– Команда принята, господин Ортмейер.

Громкий храп разошёлся по всему залу. Пьяный Борисенко спал, развалившись в кресле, выпуская изо рта слюни. Ортмейер махнул в сторону партнёра рукой и направился к выходу. Подошедшая Габриэль ловко подхватила Борисенко на руки и понесла в комнату отдыха.

***

Маркуса усадили на стул в комнате допроса. Руки и ноги зафиксировали металлическими оковами, прикрепленными к стулу. Перед ним стоял металлический стол, который также, как и стул был намертво прибит к полу. Комната допроса глухая без окон и с одной единственной дверью. Размещенные во всех углах под потолком камеры видеонаблюдения ярко мигали красным индикатором. Маркус провёл в одиночестве около часа, ожидая следователя. Через некоторое время дверь комнаты отворилась. Первыми в допросную комнату вошло двое андроидов, облаченных в черную униформу. Они встали по бокам от двери. Вслед за ними в комнату вошёл Пешков, державший в руках планшет и свой блокнот.

– Здравствуйте господин Гайзер. – поприветствовал Пешков допрашиваемого, усаживаясь в кресло, напротив. – Разрешите представиться. Пешков Евгений Валерьевич, старший следователь по особо важным делам Главного следственного департамента Фолксвэйа.

– Во как! – Маркус в шутку сделал испуганное лицо, – Как страшно звучит. А подруг своих для пущего устрашения позвал?

– Чувство юмора – это хорошо. – Пешков стал пролистывать электронные документы на смартпланшете, – Мэгги!

– Слушаю Вас. – раздался приглушенный женский голос из планшета.

– Скомпонуй и выведи фотоснимки с мест преступлений на стол.

– Выполняю…

Над столом возникла голографическая проекция с фотографиями трупов Гафарова, Гризлаева и работников, погибших при пожаре в лаборатории Искандерова Ливаза. Фотоснимки прокручивались слайдами. На лице Маркуса не дёрнулся ни один мускул. Он не моргая пристально рассматривал каждую фотографию, изредка сдерживая появляющуюся в уголках губ улыбку.

– Меня поражает Ваше спокойствие, – Пешков покачал головой, – Вас не приводит в ужас всё что Вы натворили?

– Разве великий художник пугается, глядя на свои картины?

– Вы сравниваете себя с художником?

– Конечно. Нас объединяет одно – творчество. Каждый может рисовать, но не каждый может называться художником. В мире убийц также. Каждый может убивать, но не каждый сможет подойти к этому делу со всей душой, как я.

– Можно ли это расценивать как признание в инкриминируемых преступлениях?

– Ха, ну ты даёшь пинкертон. – рассмеялся Маркус. – Давай так. Если будет сделка со следствием, то наш разговор состоится. Ежели нет, то твое присутствие здесь теряет всякий смысл.

– Условия?

– Всего одно. Хочу чтобы пожизненное заключение заменили изгнанием. Я знаю, что это возможно в виде исключения. Казнить то Вы всё равно меня не сможете. Закон запрещает.

– Это немного странно и всё же приемлемо. Думаю мы сможем договориться.

– Верю. – Гайзер хрустнул челюстью и облизнул высохшие губы. – Записывай. Дело было так…

***

– Вы с полной ответственностью заявляете о том, что Вашим заказчиком выступал генеральный директор и один из учредителей корпорации БОГ – Борисенко Роман Георгиевич?

– Совершенно верно. – пытаясь дотянуться до воротника рубашки, чтобы почесать подбородок, ответил Гайзер. – Именно Борисенко.

– А с чего Вы так легко решили выдать имя заказчика?

– Для протокола. Я всего лишь исполнитель и не собираюсь один отдуваться за чужие заказы.

– Вы же называли это творчеством, а не исполнением заказа. Выходит, что Вы обычный наёмник?

– Любой художник радуется своему творению, даже если потом оно будет продано клиенту.

– По какой причине был убит Гафаров?

– Не знаю. Спросите у Борисенко. Это ведь его заказ.

– Чьей идеей была инсценировка самоубийства?

– Идея моя, по указанию Борисенко. Он велел провернуть всё без шума и пыли. Кстати, идея вовлечения во всё это Дёмина и Гризлаева принадлежит этому, как его, Бекетову.

– Бекетов тоже работал на Борисенко?

– Он? – Гайзер рассмеялся. – Единственное что его интересовало это деньги. За оговоренную сумму он мать родную готов был продать.

– Спонсировал все мероприятия тоже Борисенко?

– Кто если не он. Не из своего же кармана я подкупал Ваших коллег. Борисенко не жалел денег на… оперативные нужды, так сказать. Уж больно сильно он хотел добиться желаемого.

– И чего же Борисенко хотел добиться?

– Странный ты человек. – Гайзер ухмыльнулся. – Я же тебе говорил, что об этом тебе лучше порасспрашивать самого Борисенко. Мне вообще до фонаря чего он хочет. Он заказал – я сделал. Как в магазине. Ты купил, а тебе продали. Или, по-твоему продавщица каждый раз должна интересоваться: «Извините, Вы галстук покупаете, чтобы носить или чтобы повеситься?».

От собственной шутки Гайзер заржал как конь, топая при этом ногами по полу и постукивая ладошкой по столу.

– А как Вам удалось сбежать из тюрьмы? Тоже Борисенко этому поспособствовал?

– Нет. – Гайзер перестал смеяться и впервые за весь допрос долго обдумывал свой ответ. – Друзья помогли. Бывшие подельники, которым очень сильно хотелось разыскать спрятанный мной когда-то хабар.

– Друзей своих я так понимаю ты не сдашь.

– Браво, шерлок! – Маркус отбил дробь кулаками по столу, – Пять баллов за эрудицию.

– Как на Вас вышел Борисенко? В мире и без Вас полным-полно других наёмников.

– Таких как я больше нет. К счастью или к сожалению, слава обо мне в некоторых кругах бежит впереди меня.

– Очевидцы утверждают, что после поджога Вы не торопились покинуть место преступления. Почему?

– Как говорится, горящий огонь эта одна из трёх вещей в мире, на которую можно смотреть бесконечно.

– Наблюдение за огнем, в этом выражении, употребляется немного в ином контексте насколько мне известно.

– Я это воспринимаю буквально. Помнится, мне, я однажды выполнял один заказ по выбиванию долга из одного коммерсанта. Вы бы видели, как красиво струилась вода из крана, нависшего над цистерной, куда я предварительно запихнул связанного должника. Так засмотрелся, что аж позабыл про него. Короче, захлебнулся бедолага, но деньги всё же вернул.

– Так зачем надо было его топить?

– Я ж тебе говорю. Засмотрелся на струю воды.

– Убийства доставляют Вам удовольствие?

– Только сам процесс. – сказал Маркус и сделался серьёзным. – Я не псих, если ты об этом.

– А кто Вы, если Вам нравится процесс убийства людей?

– Фильмы смотришь? Боевики? Ужастики?

– Смотрю и что с того?

– Там ведь тоже убивают и тем не менее ты продолжаешь смотреть такие фильмы. Если бы тебе не нравились сцены погони, перестрелок и убийств, то ты бы не стал смотреть подобные фильмы. Скажешь, что я не прав?

– Фильмы – это фильмы. А то что творите Вы, господин Гайзер, происходит в реальной жизни. При просмотре любого фильма мы понимаем, что всё это нереально и персонажи на самом деле не умирают, потому что это такие постановочные трюки.

– И всё-таки, согласись? – Гайзер слегка прокрутил кистями, скованными наручниками. – Человеку нравятся сцены насилия. Просто кому-то в большей степени, а кому-то в меньшей. Если придерживаться твоих критериев психологической оценки личности, то всех фанатов боёв без правил можно смело отправлять в лечебницу… Дело в нас, в людях. Сравни, сколько человек смотрит драку двух бойцов на октагоне и сколько людей посещают театры, картинные галереи или любые другие выставочные мероприятия? – Маркус выдержал паузу, – Правильно, перевес в сторону мордобоя. Я же в отличие от них, с удовольствием посещаю драматические театры и даже всеми позабытые библиотеки, к которым в наше время полностью утрачен интерес.

– Вы сейчас пытаетесь оправдать свои преступные действия, затрагивая моральные принципы нашего общества. Это что, двойная пост ирония?

– Да ну, брось. – фыркнул Гайзер и слегка придвинулся к столу. – Это не оправдание, а всего лишь выражение субъективного мнения.

– Моё же субъективное мнение о Вас ничуть не изменилось. Вы заслуживаете наказания и обязательно понесете его по всей строгости закона. Слово я своё сдержу. О сделке передам прокурору, и он навестит Вас в ближайшее время, чтобы огласить свою позицию. Допрос окончен. Время одиннадцать часов тридцать минут. Мэгги, скопировать видеозапись на мой «РУД», – Пешков бросил указание голосовому помощнику.

– Видеозапись скопирована, – откликнулась Мегги, – Господин Пешков, в РУД требуется Ваше мануальное управление. Необходимо подписать…

– Отставить. – скомандовал Пешков. – Все задачи перенеси на послеобеденное время. До свидания господин Гайзер.

– Честь имею, пуаро. – лицо Маркуса скривилось в ухмылке. – Рад был знакомству.

– Хм, – лицо Пешкова стало серьёзным, – Не могу ответить тем же.

ГЛАВА 14. «Словно снежный ком»

До кафе, где Пешков предложил пообедать я проехал без помощи навигатора. Излюбленным местом трапезы Пешкова оказалось кафе уже знакомого Зураба. Как только мы подъехали он вспомнил меня и дружественно поприветствовал. Также радостно он встретил и Пешкова. Владелец кафе огласил меню. Сегодня на обед подавался гороховый суп, припущенный рис с овощами и курицей, капустный салат и чай. Мы одобрительно кивнули, и Зураб отправился на кухню. Внезапно я почувствовал прикосновение на спине.

– РОС! – воскликнул я, когда обернулся и увидел старого сервисного робота.

Рос задёргался как пёсик и вывел на свой лицевой дисплей жёлтый подмигивающий смайлик. Робот стал кружиться и издавать цифровые писки, схожие со звуком нажатий на кнопки калькулятора. Зураб окрикнул Роса. Показав на дисплее улыбчивый смайлик робот поехал к новому хозяину.

– Старый знакомый? – улыбчиво спросил Пешков. – Я про робота.

– Да. – я выдохнул. – Раньше он служил владельцу… другого кафе.

– Это случайно не тот которого арестовали за убийство?

Я молча кивнул.

– Ловко ты его расколол.

– Это было не сложно. Окажись на его месте маститый преступник – расследование затянулось бы на долгие месяцы.

Как всегда, Зураб удивил своей оперативностью. Аккуратно расставив все тарелки и чашки с едой на столе, он удалился, пожелав нам приятного аппетита. Пока мы обедали, я обратил внимание, как Пешков периодически поглядывал во двор юртколонны за моей спиной, пытаясь кого-то разглядеть среди толпы ребятишек, игравших на детской площадке. Закончив трапезу, мы пододвинули к себе свои кружки с чаем и перешли к обсуждению дела. Пешков подробно рассказал мне о результатах допроса Гайзера.

– Тебе ничего не показалось подозрительным? – спросил я, медленно помешивая сахар в чае.

– Например?

– Почему он не покинул место поджога и стал так демонстративно удирать от патрульных полицейских, устроив по ним пальбу, еще до того, как они подъехали к парковке?

– Я ему задал тот же вопрос. – Пешков откусил немного хлеба с джемом и запил чаем. – Мне показалось что он псих, хотя может и прикидывается таковым. Ты бы видел его восторженные глаза, когда я показывал ему фотоснимки трупов. Гайзер сравнивает себя с человеком искусства, любующегося своим творением.

– Я считаю он намеренно дожидался полиции и хотел чтобы его задержали. Перед тем как убить охранника, Гайзер заставил того позвонить Искандерову и сообщить о нападении. Хотел привлечь его внимание.

– Согласен, это очень странно. А они не были с ним знакомы?

– Не думаю, – я покачал головой.

«Были знакомы» – подумал я. – «Заочно, но были»

– Гайзер сказал, что выполнял заказы Борисенко, у которого то и следует спросить о причинах поджога лаборатории…. – Пешков задумался. – Не понятно чем корпорации не угодила простая химическая лаборатория? Больше смахивает на провокационный удар, целью которого был Искандеров. Вопрос только, для чего?

– Такой вариант в моей голове тоже крутился. – я потёр виски и почувствовал сильный пульс вен. – Получается, что Гайзер действительно психбольной, раз для этого он решил подвергнуть опасности работников лаборатории, которые в тот момент были на обеденном перерыве и гуляли на улице.

– Он не просто подверг опасности, – Пешков сжал кулаки, – Гайзер желал убить их. Можно было придумать уйму способов, как привлечь внимание Искандерова, но он воспользовался той веткой событий, при которой заживо сгорает два десятка человек.

– Ты в серьёз подумываешь поддержать ходатайство Гайзера о заключении с прокурором сделки?

– Мои мысли не в счёт. Закон даровал Гайзеру такое право и не нам его отбирать.

Пешков снова кого-то высматривал на детской площадке. Ради интереса я тоже перевёл свой взгляд туда. Дети шумно бегали по двору, играя в догонялки. Краем глаза я заметил появляющуюся на лице Пешкова улыбку. «За кем же ты наблюдаешь?». Глаза Пешкова радостно заблестели. Мне стало ясно кого он высматривал и за кем наблюдал в данный момент. Несомненно, его внимание было приковано лишь к одному ребенку. Приглядевшись я узнал в ней ту самую девочку, Кэсси кажется. Все такие же каштановые волосы, сплетенные в две косички, всё тот же джинсовый сарафан и кроссовки.

– Дочь?

– Что? – Пешков встрепенулся, – Ах, да.

– А чего из далека наблюдаешь? Подошёл бы.

– Боюсь. – лицо Пешкова погрустнело. – Как только Кэсси родилась, мы с её мамой развелись, но поддерживали хорошие взаимоотношения. Звонили друг другу, она показывала мне малышку и я периодически отправлял подарки для дочки. А потом, в какой то момент, мы с Полиной, бывшей супругой, изрядно поругались и разорвали все контакты. Естественно это повлияло и на моё общение с Кэсси. Полина запретила мне видиться с ней. В этом безусловно есть и моя вина. Я ходил к юристам, намеревался даже обратиться в суд, но почему-то не доводил дело до конца, хотя, как уверяли адвокаты, у меня были все шансы на победу. Погруженный в работу, я не успевал заняться этим вопросом.. хотя может попросту забывал. – Пешков покачал головой. – Юристы предупреждали меня, что лучше разрешить эту ситуацию сейчас, пока Кэсси маленькая и ничего не понимает. Дальше будет только сложнее, как только к делу подключиться ювенальная юстиция. Махнув на консультантов рукой, я велел им не торопить меня. С тех пор прошло четыре года, пролетевших как один. В начале этого года я облюбовал кафе Зураба. Сидел также как сейчас, пил кофе и вдруг увидел её – Кэсси. Я сразу же её узнал. Ещё бы, она ведь так похожа на Полину. – глаза Пешкова заблестели. Он это почувствовал и сразу же вытер слёзы рукавом. – С тех пор я прихожу сюда, практически каждый день, наблюдая за родной дочерью, лишенный возможности подойти и просто поговорить.

– И что ты так всю жизнь хочешь просидеть? – с серьёзным лицом спросил я. – Твои юристы отчасти были правы, но суть не в том, что к делу подключиться ювенальная юстиция, которая натравит на тебя армию психологов и социальных работников. Время действительно неумолимо движется вперёд. Ты и оглянуться не успеешь, как твоя дочь вырастет и тогда уж точно твои шансы на успех сведутся к нулю. Вот что ты ей ответишь, если она у тебя спросит о твоём отсутствии???

– Объясню ей, что Полина запретила мне общаться с ней.

– И почему же ты не попытался даже оспорить решение Полины?

– Ну… Я…

– Вот и я о том же. – похлопав Пешкова по плечу, сказал я.

***

Борисенко, одетый в майку и помятые брюки, с растрёпанными волосами, сидел у себя в кресле. Позади него стояла секретарша, которая старалась как можно мягче и в то же время интенсивно, массировать виски начальника, страдавшего от алкогольной детоксикации. Перед ним за столом сидел мужчина с зализанными на бок рыжими волосами, в очках и синем костюме тройке. Из всего костюма выделялась ярко-красный галстук, в форме бабочки с аляпистыми узорами. Сидел он неподвижно, глядя прямо перед собой, в стену. Его появления Борисенко не заметил. Моргнув краем глаза своей секретарше, последняя пояснила, что это адвокат. Борисенко махнул рукой и секретарша, собрав все мази, крема и полотенце, поспешно покинула кабинет начальника. После ее ухода, адвокат медленно повернул голову и пристально посмотрел на Борисенко.

– А… Эм… – Борисенко слегка замешкался. – Не знаю, как Вас зовут. Кто Вас прислал?

– Здравствуйте Роман Георгиевич, – зализанный мужчина поправил очки, – Меня зовут Асат, фамилия Транов. Я – Адвокат. Буквально два часа назад был нанят Вашим компаньоном господином Ортмейером.

– Ясно. – Борисенко открутил крышку пластиковой бутылки с минеральной водой и залпом выпил почти половину содержимого. – Приношу извинения за не презентабельный вид. День вчера был тяжёлый.

– Ничего страшного. Мне и без всякой дорогой одежды известно кем Вы являетесь. Перейдём к делу?

– Хотелось бы.

– И так, – адвокат достал смартпланшет и открыл электронные документы, – В повестке указано что Вы вызываетесь на допрос в Главный следственный департамент Фолксвэйа. Как Вы понимаете, это подразделение не расследует мелких преступлений. Рассказывайте всё, и как можно подробнее. Я должен знать с чем мне, как Вашему защитнику, придётся столкнуться.

Борисенко подошёл к окну и подкурил сигару.

– Дело было так…

***

Рассказ Борисенко оказался скудным и адвокату пришлось вытягивать из него уточнения.

– Главные следователи республики не стали бы просто так Вас вызывать, не имея в деле каких-либо доказательств Вашего прямого или хотя бы косвенного участия. Если уж они Вас вызвали, то скорее всего произведут Ваш арест.

– И что, уже ничего нельзя сделать?

– Есть несколько способов. Вопрос в том, понравятся ли они Вам.

– Что от меня нужно? Деньги? Сколько?

– Деньги это всего лишь инструмент, но отнюдь не способ.

– А что тогда? – Борисенко явно начал нервничать, услышав про арест. – Ну же, не молчи, адвокат.

– Первый способ, – адвокат потер ладони, – Нужно как-то позаботиться о том, чтобы тот, кто даёт против Вас показания, больше не смог говорить, никогда. Предупреждаю, это практически невозможно. Вашего Гайзера скорее всего сейчас стерегут как зеницу ока.

– А второй вариант?

– Он более прост, но тоже имеет некоторые сложности. Нам понадобится вся информация на следователя, который ведёт Ваше дело. Нужен кто-нибудь из его близких, тот за сохранение, жизни которого следователь сделает всё что мы от него потребуем.

– А почему бы просто на надавить на следователя?

– Поверьте моему опыту. На таких как он, где залезешь, там и слезешь. Пешков довольно известная фигура в наших кругах.

Адвокат снял и протёр очки.

– Выбор за Вами, господин Борисенко. Время пошло. Через час нам надо быть на допросе.

– Мне надо принять душ и переодеться. Время еще есть. Позже скажу свое решение.

– Как пожелаете. – адвокат встал изо стола и сделал легкий поклон головой. – Я буду ждать Вас в холле.

Отягощённый мыслями Борисенко медленно побрёл в ванную комнату, по дороге окрикнув секретаршу, чтобы та подготовила его костюм.

***

На базе было тихо. Лампочки светились очень тускло. В зале как ни в чем не бывало сидел Ливаз и пил чай. Увидев меня, он улыбнулся. Я присел рядом и налил себе в кружку крепкий кофе.

– Где все и почему так темно? – усаживаясь напротив Ливаза, спросил я.

– Генератор сломался. Глеб, Лукас и Ромен поехали в город покупать новый. Алекса и Эрика потащили Аурелию на шопинг, чтобы развеяться.

– А ты чего остался?

– Хотел побыть в тишине. – водя пальцами по столу, сказал Ливаз.

– Ты как вообще? В норме?

– Спасибо, уже лучше. – лицо Ливаза не подавало никаких эмоций. – Ты не в курсе? Преступник в тюрьме? Это ведь Гайзер, да?

– Это он. Он признался в содеянном и выдал Борисенко.

Мышца на щеке Ливаза дрогнула.

– Чудны дела твои, Господи. – Ливаз скривил рот. – Вот так вот просто?

– Я и сам удивился.

Наш разговор прервал телефонный звонок. Ливаз поднял трубку и поблагодарил своего дядю Рамиля.

– Ливаз, этот тот самый Рамиль? Нигманов?

– Да. – отрезал Ливаз.

– Только не говори мне, что ты дал ход материалу?

– Да. – гаркнул Ливаз, – Именно так я и сделал.

– Я думал мы в прошлый раз всё обсудили. Разве нет?

– Дэн, они перешли черту. Мне стоило раньше позвонить Нигманову. Может быть ничего тогда и не случилось бы.

– В этом нет твоей вины…

– Есть! – вспылил Ливаз, – Кто виновен если не я? Может быть ты?! Пожар – дело рук Борисенко, но вина в произошедшем на мне! Ты видел число погибших?! Как мне теперь смотреть в глаза их родным и близким!? Что я им должен ответить? То, что из-за моей беспечности погибли дорогие им люди, да?!

– Успокойся, Ливаз, прошу тебя.

– Не надо меня успокаивать! В этом есть и твоя вина! Зря я тебя послушал! Надо было сразу подключать дядю Рамиля. Люди имели право знать истинного виновника всех бед! Потеря рабочих мест, сокращение численности населения, интриги, заказные убийства! Что будет дальше? Самодурство, тирания и всевластие?! Господи, Дэн, ты сам чуть не умер от рук Гайзера!!! А мама Аурелии и ее сестра? За что Борисенко с ними так поступил?!

Ливаз весь пылал от ярости. Глаза налились слезами, вены на лбу вздулись. Он истерично кричал и бил руками по столу. Всё лицо его покрылось крупицами пота. Я в первый раз видел его в таком состоянии. Никогда прежде за ним такое не наблюдалось. А может он прав и согласись мы тогда осветить весь имеющийся компромат на корпорацию, они бы не стали ничего такого делать?

– Ливаз! – пытаясь перекричать начал говорить я. – Я думаю, что Борисенко не причастен к пожару в твоей лаборатории!

– Чего, чего? – лицо Ливаза стало серьёзным, а взгляд хмурым. Казалось, что он меня хочет ударить. – Не причастен? Да ну на хер! Серьёзно?

– Выслушай меня, а уж потом будешь делать выводы!

– Ну давай, – поёрзав на стуле ехидно сказал Ливаз, – Мне аж самому стало интересно.

– Для начала. Какой был смысл поджигать твою лабораторию? Хотели заставить тебя отступить и замолчать? Так им было проще убрать тебя, чем идти на такой риск и давать Гайзеру команду на массовое убийство.

– Продолжай, – Ливаз, как мне показалось начал остывать и его голос обрёл привычный тембр.

– Во всех предыдущих убийствах и покушениях у Борисенко прослеживалась логика. Гафарова они убили, чтобы он не выдал их внутренней политики. Во Франции их первоочередной задачей было зачистить тайник Гафарова. Совершенное на нас покушение, как мне кажется было чистой импровизацией Гайзера, иначе он до сих пор бы нас преследовал, чего мы в принципе и ожидали. Далее, к смерти Гафаровой Надежды и ее дочери Азалии, Борисенко имеет отношение, но косвенное. Я думаю, что прямой команды убивать их, Гайзеру не поступало. Задачей было выбить из них информацию о связях Гафарова, то есть о тебе.

– И тем не менее они мертвы. – Ливаз сжал кулаки.

– Да, но почему-то Аурелия жива. Тебе это не показалось странным?

– А что надо было чтобы и её убили?

– Не говори глупостей. Я не об этом. Включи мозги и задайся вопросом. Почему Аурелия осталась в живых? Если бы у Гайзера была чёткая задача устранения семьи Гафарова, то стал бы он оставлять в живых Аурелию?

Ливаз опустил глаза и задумался.

– Ты же сам видишь. – продолжил я. – В случае с твоей лабораторией, в действиях Борисенко, если это действительно он был заказчиком, я не вижу никакой логики, абсолютно. Либо Гайзер съехал с катушек и проявил инициативу, либо…

– Либо Гайзер специально подставил Борисенко. – наконец-то Ливаз начал приходить в себя и мыслить более-менее конструктивно. – А зачем ему это?

– Сам бы он на это не решился. Какой смысл кусать руку, которая кормит? – я развёл руками и продолжил. – Давай зайдем, с другой стороны. Как ты думаешь, зачем Гайзер приказал охраннику позвонить тебе, перед поджогом? Так подставляться не в его стиле.

– А что Гайзер сам говорит про это?