Нити судьбы. По ту сторону барьера 3

Лайя осторожно сделала первый шаг, прислушиваясь к себе и проверяя всё ли в порядке с ногами. Резкой боли не последовало. Была только скованность от холода и длительного отсутствия движения. Но это поправимо. Следующие шаги она сделала уже смелее. По мере приближения к границе защитного круга запах становился всё более омерзительный, а очертание непонятных предметов всё отчетливее. Руки сами по себе потянулись за оружием. Когда расстояние позволило всё же опознать то, что лежало за кругом, Лайя попятилась, зажимая себе рот двумя руками, чтобы остановить крик ужаса.

***

Щеку пронзила боль. Тэруми дернулась, приходя в себя. От её движения большая птица, что решила полакомиться, приняв её за падаль, с протяжным, возмущенным криком вспорхнула. Тэруми стала озираться, пытаясь понять, где она находится. В положении на животе сделать это было крайне неудобно, и она попыталась перевернуться на спину.

Собственное тело разом дало о себе знать – её пробила крупная дрожь: мокрая одежда плотно облепляла и пробирала холодом до костей. Тэруми яростно зарычала от усилий, но всё же перевернулась.

Солнце коснулось глаз – пришлось зажмуриться. И тут до неё дошло. Жива! Широкая улыбка победителя засияла на лице. Тэруми начала подниматься, но ногу пронзила острая боль, напоминая о цене, уплаченной вчера вечером…

Она неслась во весь опор, уводя проклятых людей всё дальше. Много за ней существ устремилось. Чтобы они случайно не передумали и не воротились к отряду, Тэруми иногда кричала, напоминая о себе. Её лошадь была хороша: скорость и выносливость на высоте, – а уж Тэруми понимала толк в этом. Но в отличие от наделенных невероятной силой существ, животное не могло бежать так бесконечно. Финал для неё и наездницы был предопределен, тем более несколько серьезных травм проклятые люди уже успели нанести лошади.

Едва показалась река, Тэруми свернула в ту сторону. То, что собиралась сделать, причиняло сильную душевную боль на грани физической, но другого выхода для себя она не видела… Короткое и выверенное движение кинжалом, и её сумки летят на землю, сразу же скрываясь под ногами и руками десятков проклятых людей. На короткий миг животному стало легче – желанная река стала ещё ближе. А когда до воды оставалось совсем немного, Тэруми отпустила поводья и прыгнула в сторону. Неудачно. Ледяная вода приняла её в свои объятия, но ногу пронзило болью. Течение подхватило и унесло прочь. Найти за что зацепиться получилось не сразу.

Когда она отерла глаза от воды и осмотрелась, захотелось снова позволить реке унести её в неизвестность. Проклятые люди нагнали лошадь. Её страдания Тэруми слышала и не могла никак помочь: прервать мучения, подарить быструю смерть. Слишком далеко. Оружие не долетит… Если оно ещё у неё осталось после падения. Слезы беспомощности, что струились по её лицу, казались такими горячими…

Тэруми села. Нога… Она попробовала пошевелить ею. Боль снова пронзила тело, сердце зашлось от му́ки. Зато стало жарко. Тихие ругательства щедро полились, сливаясь с вполне мирными звуками осеннего леса. Хорошо, что ещё осеннего. Если был бы зимний… Она отбросила ненужные мысли и сосредоточилась на главном. Нога. Лишь бы не сломана…

Впервые за всё время своей сознательной жизни Тэруми ненавидела свои сапоги, что так плотно облегали ноги. Чтобы снять сапог с больной ноги, пришлось перебрать весь арсенал самых крепких ругательств и проклятий. Плакать от боли и приложенных усилий тоже пришлось. Благо, что никто не видел, какой жалкой она в этот момент была.

Когда удалось оголить ступню, Тэруми снова стала ругаться. Сустав опух, появилась синюшность, а неестественно выступающая часть красноречиво говорила, что какая-то кость да решила покинуть положенное ей место. Что делать в подобных случаях, Тэруми точно знала: видела такое у парней своего отряда, пару раз те получали вывихи на задании. Но сама впервые заимела такого рода травму. Ну и чем ей перевязать ногу? И как добраться до остальных? Прыгать на одной ноге? Или сидеть и ждать помощи? Кыт защитит её от чудищ леса, но могут же и проклятые люди вернуться. Кто тогда пожертвует своей жизнью, чтобы спасти её в следующий раз?

Вспомнилось предсказание Верховной жрицы.

Тэруми послала в небо общеизвестный жест, надеясь, что Великие силы эльфов четко передадут молчаливое сообщение для Анкалумэ. Чон и ведьмочка найдут её. Она не умрет здесь. Ну а пока… Она сняла куртку, потом кофту, затем рубашку. Последняя вещь стала разрезаться на полосы. Слава Богам, оружие при ней. Не всё, клинков больше нет, но хоть кинжал…

***

Чонсок примчался к месту, где они разделились. Проследить за дальнейшим путём стаи было несложно – земля отчётливо хранила следы множества рук и ног. Он пришпорил лошадь, устремляясь в нужном направлении. Следы вели к реке, затем сворачивали обратно в лес. Он в нерешительности остановился у кромки леса. Не может быть, чтобы Тэруми свернула в эту сторону. Скорость будет снижаться из-за необходимости маневрировать – уйти от погони нереально. Но если следы уходят в лес… Значит, проклятые люди либо переключились на другую добычу, либо догнали эту и потом уже…

Он спрыгнул на землю и отправился обратно к реке, придерживая лошадь под уздцы. Тэруми не могла погибнуть. На сей раз он ни за что не поверит. Её сумки увидел издалека. Растоптанные десятками ног, они были грязного, землистого цвета. Запах, исходивший от них, был соответствующий. Зелья, которые Тэруми отдала Лайя, пропитали ткань. Чонсок поднял сумки и осмотрел. Срезаны. Если бы проклятые люди уцепились за них, то был бы другой характер повреждения.

Но если сумки здесь, где тогда Тэруми?

– Тэ-э-э-э-э-э-э!!! – громко закричал он. Понимал, что бессмысленно, ведь если бы она была где-то здесь, то показалась бы, как только услышала топот лошади. Но не мог иначе. Крик шел из самой глубины души. – Тэ-э-э-э-э-э!!!

***

– Чо-о-о-он! – хрипела Тэруми громким шепотом, до боли напрягая горло. До этого момента она и не знала, что потеряла голос. – Я здесь! Чо-о-о-он!

Тэруми видела, как стремительно он промчался мимо зарослей, в которых она сидела, заканчивая накладывать тугую повязку. И боялась, что он уедет.

– Чо-о-он!

Она бросила сапог, не собираясь тратить время на то, чтобы его обуть, и стала подниматься. Боль тела прикрывал дикий страх остаться здесь одной.

– Чо-о-о-он! – снова лишь тихий хрип.

Встать вышло. Она стала прыгать на одной ноге, стараясь как можно быстрее выбраться на более видное место. Когда хоть на мгновение опиралась для равновесия на раненую ногу, то сердце заходилось от пронзающей боли.

– Тэ-э-э-э-э-э!

Его крик взорвал пространство. Так кричат, умирая… Тэруми ускорилась, прыгая…

– Чо-о-он! – Она закашлялась, подавившись воздухом.

– Тэ-э-э-э-э-э-э-э!!!

Тэруми взвыла. Отчаяние разрывало душу. Проклятые кусты… То, что вчера спасло, сегодня убивало… Он уедет, не заметит… Она достала свои метательные ножи, отрезала от штанины полоски ткани, повязала на оружие и стала подбрасывать в воздух, следя, чтобы обратно оно прилетело чуть в сторону, а не в голову к ней.

Она была такой сосредоточенной на траектории полета своего оружия, что бег Чонсока услышала, только когда тот раздался совсем близко.

– Руми!

Он стиснул её в объятиях, отрывая от земли и кружа. Тэруми разом расслабилась и обмякла. Взятые взаймы силы ушли.

– Амэнэ… – выдохнула она.

– Я тебя звал, почему не отвечала? – упрекнул он её, продолжая стискивать в своих объятиях. Волнение сжимало грудь, мешая сделать вдох, но Чонсок не обращал на это внимание. – И как ты могла? Ты представляешь, что я пережил за эту ночь? Сколько можно вот так надо мной издеваться?! Я привяжу тебя к себе веревкой и никуда не отпущу, а когда доберемся до Изимы, то запру в комнате! Пожизненно!

Тэруми тихо и счастливо рассмеялась. Всё, что она могла ответить:

– Прости…

– Не прощу, никогда, – с тихой яростью проговорил он и стал покрывать её лицо поцелуями. – Жестокая… Невозможная… Эгоистка… Моя… Руми…

***

То, что Лайя приняла сначала за непонятные горы мусора, при приближении оказались свёрнутыми в клубочки проклятыми людьми. Тощие тела были едва прикрыты остатками одежды. Руками они обнимали свои босые ноги, прижимая к груди. Длинные волосы лежали на их острых плечах, на перекошенных злобой лицах, на земле. Они были повсюду. Грязно-серое полотно, укрывающее всё вокруг. Глаза проклятых людей были плотно закрыты, а сами существа мелко и часто дышали. Создатель… Они дышали…

Лайя скользила по ним взглядом. Сколько хватало взора, столько и было спящих тел. Это её защитный круг отбросил часть спящих существ прочь? Или она упала, потеряла сознание, и, пока лежала в беспамятстве, существа вернулись в своё логово? А следом мелькнула истеричная мысль: из всех возможных мест она свалилась именно сюда. Гася подступающую панику и приступ хохота, Лайя заставила себя думать. Они спят. Всё не так плохо. Главное, случайно ни на кого не наступить. Одно из существ вдруг дернуло ногой, сонно пошевелилось, а затем снова затихло. Оно-то затихло, а вот сердце Лайи провалилось куда-то вниз и следом пустилось в пляс.

Она закрыла глаза, постаралась выровнять дыхание и унять трясущееся от страха тело. Кинжалы, зажатые в обеих руках, придавали сил, а мысли о Тэруми и Чоне возвращали мужество. Она должна выбраться отсюда. Вместе они спасут Фенриса. Её муж где-то там, совсем один, и у него мало времени. Она должна быть сильной.

Лайя остановилась у края охранного круга, решаясь. Первый шаг был самый сложный. Она долго выбирала, куда поставить ногу, чтобы не задеть ничьей руки или ноги. Волосы, рассыпанные на земле, усложняли задачу, скрывая конечности.

Она ошиблась. Второй шаг было сделать сложнее. Лайя аккуратно приземлила носок своего сапога возле чьего-то лица. Поставить всю стопу не представлялось возможным. Она замерла, балансируя. И снова ошиблась. Окончательно отдалиться от охранного круга, сделав третий шаг, было дико страшно. Страшнее, чем сделать два предыдущих. Сердце так сильно билось, что в ушах зазвенело и стало нечем дышать.

Фенрис. Любимый. Где-то там. Ждёт её. Она должна. Ради него.

Лайя до рези в глазах всматривалась вниз, определяя, куда поставить ступню. Проклятые люди так плотно лежали друг к другу, что создавалось впечатление, что они мерзнут и пытаются согреться. Как и рваное дыхание множества тел, это было слишком… по-настоящему… слишком страшно. Она тихо взмолилась, прося Создателя невообразимо жестоко покарать того, кто сотворил подобное с этими существами.

Она напомнила себе: вспыхнувшая жалость – гибель для неё. Это больше не люди. Они несут смерть. И когда они проснутся, от неё уже ничего не останется. Никакая магия не сможет сдержать такое количество.

Наконец-то она заметила небольшое расстояние между телами, переместила туда ногу и замерла. И снова стала искать место для следующего шага. Взгляд с надеждой устремился вдаль, сразу же принося разочарование: выхода не видно. Если она ошибется и пойдет не в ту сторону…

Не думать. Она представила синие глаза Фенриса и снова сделала шаг. Остановка, и тихий, липкий ужас в предчувствии, что сейчас проклятые люди проснутся. Сердце отсчитывало секунды её жизни. Желание вернуться под защиту круга, свернуться подобно этим существам и ждать помощи, отравляло её и уговаривало поддаться слабости. Так безопаснее…

Ещё один шаг. Вот так. И ещё один. Безумно медленно она продвигалась вперед. Тело болело от сковавшего его напряжения. Лайя смогла полноценно вздохнуть, когда получилось поставить сразу две ноги рядом на твердую, лишенную волос поверхность. Захотелось убедиться, что она проделала большой путь, что всё идет как надо. Она обернулась. Зря. Позади, сколько хватало взора, лежали свёрнутые спящие тела. А ещё по бокам. И впереди.

Едкий смрад немытых тел, смешанный со сладковатым запахом разложений и тяжелым запахом сырой земли с новой силой пропитал всю её, врываясь в легкие и заполняя каждую клеточку тела, разносясь по венам. Ощущение бесконечности накрыло. Ничего не было. Были только эти люди и она. Мыслям о Фенрисе не нашлось места. Всё сковало парализующее отчаяние.

Она зажмурилась, кусая губу, чтобы не закричать.

– Создатель, помоги… – шелестом жизни вырвалось у неё.

Вдох через нос. Выдох через рот. И ещё раз. Надо медленно считать. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть…

Двадцать один…

… тридцать.

Теперь обратно. Двадцать девять…

И слушать своё дыхание. Вдох. Выдох.

Впереди выход. Она дойдёт. Всё хорошо. Они крепко спят. Шаг. Вот так. Молодец. Говорят, если насильно улыбаться, то тело вспомнит то состояние, которое было при настоящей улыбке, и станет легко и весело. Лайя попыталась растянуть губы в улыбку. Но мышцы лица дрожали вместе с остальным телом и не поддавались, превращая улыбку в искривлённый оскал. Видела бы сейчас её Тэруми, спать бы долго не смогла. От этой мысли её охватило нервное веселье. Остановить свой зарождающийся хохот чуть успела. Ещё бы мгновение, и она, запрокинув голову, смеялась бы так же люто, как умеют делать эти существа.

Успех придал ей веру, что скоро всё закончится. Продвижение вперёд стало быстрее и смелее. Лайя увереннее ставила свой сапог между частями тел. Спокойнее дышала, сердце уже не так отчаянно стучало, а думать о Фенрисе снова получалось.

Шаг. Шаг. Отлично. И ещё один участок, укрытый чьими-то волосами. Нога опускается туда. Что-то твердое под сапогом пробило её испугом. Лайя быстро переставила ногу, но было уже поздно. Существо проснулось и уставилось на неё красными глазами, открывая рот… Костлявая рука вцепилась в сапог… Лайя даже не успела в полной мере осознать произошедшее. Тело среагировало само. Она ударила со всей силы, вонзая кинжал в голову существа по самую рукоять. Красный взгляд замер, продолжая смотреть на неё, а рука бывшего человека обмякла, отпуская сапог.

Собственную дрожь она не замечала, стояла и смотрела, как из раны в голове убитого вытекает кровь. Тошнота подкатила к горлу. Несколько лежащих рядом существ зашевелились. Это встряхнуло и вернуло девушку в собранное состояние похлеще пощечины или ушата холодной воды. Лайя выпрямилась и снова сосредоточилась на предстоящем пути.

Постепенно становилось всё светлее, это окрыляло, но вместе с тем обнажало нутро ранее сокрытого. Теперь она детально могла различить черты лиц и строение тел этих существ. Все были разными. Время застыло для этих людей в миг проклятия. Они не старели, но при этом иссыхали, а волосы, ногти… они росли со временем, как и у любых других существ. Вряд ли люди при жизни имели такую длину волос.

Сохранилось ли в их памяти хоть что-то из прошлой жизни или всё покинуло их вместе с душой? Испытывают ли они какие-нибудь желания, или без духовной составляющей всё скатилось до первобытных, самых низших потребностей, таких как голод? Хотя тьма даже это исказила до невообразимости, делая главной потребностью.

Мысли отрешенно текли сами по себе, спасая от безумия. Взгляд зацепился за существо, которое было меньшим по размеру. Лайя невольно всмотрелась в лицо. Оно было детским. Маленькие ручки обнимали себя, согревая. Это существо было когда-то ребёнком. Понимание этого выбило из груди воздух. Лайя открыла рот в безмолвном крике. До этого момента она не думала, что… что…

Словно почувствовав, что на него смотрят, существо дернулось. На Лайю уставились красные глаза ребёнка. Его рот тут же исказился, ещё больше обезображивая лицо. Она вонзила кинжал, убивая одним ударом. С глаз Лайи полились слёзы, срываясь и падая, оставляя капли на лице убитого существа.

– Прости, – беззвучно произнесла она, – прости меня…

Почему каждый раз, когда она думала, что хуже уже не будет, жизнь снова и снова проверяла её возможности? Подкидывала испытания, превращая реальность в ад на земле, словно выжидая, в какой именно момент она не выдержит и сломается? Есть в судьбе какой-то лимит боли и ужаса? Когда уже закончится её?

Стало совсем светло. От этого Лайе было только хуже. Она не могла смотреть на них, но и не могла не смотреть. Когда нога коснулась полоски земли, свободной от чьих-то волос, Лайя сорвалась с места и бросилась прочь. Производила ли она шум? Проснутся ли от этого проклятые люди? Неважно. Прочь…

Она врезалась в ближайшее дерево и крепко сжала в руках ствол. Тело дрожало, и даже родная стихия не помогала прогнать ужас, который заполнял всю её. Сколько она так стояла, не знала. Ничего, кроме тихих, привычных шорохов леса, её не интересовало. Достаточно реальности. Боль, желания, мечты, надежды, страхи и цели – для людей. Она лишь незначительная часть Природы. Пусть так и остается.

Негромкая человеческая речь вклинилась в её спасительную, размеренную жизнь леса. Шорох листвы, прерываемый иногда звуком сломанных веток, мешал, сообщая, что сюда идут.

– Лайя!

– Лайя!

Торопливые шаги, переходящие в бег.

Если бы это была Тэруми, то Лайя бы шагов не услышала. Её маленькая вредина умеет ходить так тихо… Это Чон. Отстраненно думалось ей.

– Лайя!

Оцепенение слетело с неё. Голос она узнала. Её нашли.

– Лайя! – снова громко крикнул Чонсок.

Она отстранилась от дерева и направилась на звук. Воин кружил по лесу вокруг её павшей лошади и пытался по следам понять, куда она, Лайя, делась. Чуть впереди на лошади сидела Тэруми, высматривая следы прямо оттуда.

Нужно было позвать его, их, но Лайя стояла и смотрела, плача от облегчения. Живы. Они. Она. Вернулись…

Чонсок заметил её и помчался на встречу. В его объятия она упала. Слезы с новой силой побежали по лицу. Она вцепилась в его одежду, ища опору.

– Я так устала, Чон… Эти люди… Они дышат… представляешь? И там есть дети… Чон… я должна была… я не хотела, но тогда бы…

– Тише, тише, всё хорошо. – Он гладил её по волосам и спине, прижимая к себе. – Ты молодец. Справилась.

– Они лежали… Им было холодно… А я всё шла… Одна… Мне нужно было выбраться… Фенрис ждет…

– Ты больше не одна… Чхаэри, я с тобой, – шептал он, бережно прижимая к себе.

Характерные звуки бега лошади заставили их обоих вздрогнуть. Лайя отстранилась от Чона. Судя по удивленному лицу воина, прибывший Натаниэль здесь оказаться не должен был. Сам эльф своё присутствие обозначил коротким кивком и жестким:

– Возвращаемся.

Он протянул ей руку, и Лайя поспешила забраться к нему на лошадь. Чонсок быстро подбежал к павшей лошади ведьмы, забрал сумки, прикрепил их возле своих, а потом занял место позади Тэруми. И сразу же они пустились в галоп. Лайя позволила себе расслабиться и не следить за дорогой. Натаниэль мчал куда-то. Значит, знал куда. Его руки не давали ей упасть. Изумительно. Она даже не стала смещаться, чтобы как-то обозначить дистанцию. Чувствовать возле себя хоть одно живое существо – то, что ей сейчас необходимо.

Возле высоких дверей они спешились. Прежде чем Натаниэль открыл дверь, Чонсок сказал:

– Спасибо.

Эльф не стал лукавить или делать вид, что его поступок был незначительный. Ответил лаконично:

– За мной был долг. Да и трое человек вряд ли поместились бы на одной лошади.

Когда Чонсок осторожно стал снимать Тэруми с лошади, Лайя встрепенулась.

– Что случилось? Ты ранена? Что произошло?

– Не смертельно, – довольно грубо огрызнулась она, а потом при виде израненного лица Лайи чуть смягчилась. – Подвернула ногу. – Чонсок захотел взять её на руки, но Тэруми с силой пихнула его. – Не нужно.

Воин не стал выяснять причину её злости, против силы подхватил и понес. Натаниэль забрал поводья лошадей и красноречиво указал глазами на открытое подземелье. Лайя послушно скользнула внутрь. Именно скользнула, потому что нога проехалась по влажному камню, и девушка больно шлепнулась на зад. Эльф учтиво поинтересовался:

– Вам помочь?

– Я сама, – процедила от боли Лайя, поднимаясь и потирая ушибленное место.

Настаивать Натаниэль не стал, запер дверь и продолжил спуск вниз.

При виде Чонсока Исалиэль на мгновение просияла, а заметив довольно живую и бодрую Тэруми у него на руках, чуть успела скрыть досаду. Тэруми картинно обвила его шею рукой и принялась ласково перебирать черные локоны. Хватка Чона стала сильнее, выражая своё отношение к показательному выступлению. Тэруми сжала его волосы и чуть потянула, вынуждая посмотреть на неё.

– Не смей называть её родная, – на азурианском тихо проговорила она, ярко сияя отраженным в глазах гневе. Губы при этом продолжали мило улыбаться. – И обнимать так…

Чонсок не сразу понял, к чему это? Кого обнимать? Рыжая ведьма прошла мимо них, ничего не замечая вокруг, слишком сосредоточенная на том, чтобы снова не упасть. Воин тихо вздохнул, вдруг понимая, что Тэруми слышала его в лесу. И всё же объяснение он придержал до того момента, как опустил её на землю.

– Твоя ревность неуместна! Как ты вообще можешь о таком думать? Она мне как сестра! – он выговаривал ей на азурианском, тайно радуясь, что нет лишних ушей, которые могли их услышать и понять. Страшно представить, что было бы, услышь их Фенрис.

– Что-то я не помню такого трепета в твоих отношениях с Чиджу!..

– Как это вообще можно сравнивать?..

***

Лайя сидела у кромки озера и меланхолично оттирала руки и лицо от крови. Потом принялась за сапоги. Азуры что-то там делили. Опять. Что именно, не хватало душевных сил узнать. Понимание, что это надолго, отозвалось у неё внутри раздражением, смешенным с усталостью. Она подобрала свои сапоги и, босая, прошла до спорящих. При виде неё они замолкли. Чонсок отвернулся, часто дыша от гнева, а Тэруми зло сощурила глаза, явно планируя убийство.

– Покажи, что с ногой, – отрешенно произнесла Лайя и уселась на камни.

Она подтянула к себе свои сумки и стала перебирать уцелевшее. Странно, но зелья не все разбились. Мази были в металлических ёмкостях, поэтому и вовсе оказались невредимы. Чонсок помог сердито сопящей Тэруми сесть и снять сапоги, а потом ушел к озеру, прихватив с собой обувь.

Тэруми молча наблюдала за Лайей. На её ведьмочке опять не было живого места, но она не лечит себя, а сидит и перевязывает ей ногу. Стало стыдно за свою ревность. И всё же то, как Чон обнимал… Она подавила новый ядовитый приступ злости.

– Я заметила, что ты отстала от остальных, и вернулась, – тихо сказала Тэруми, – но увидела лишь лошадь. Где ты была всё это время?

– Я упала прямо в логово проклятых людей. – Тэруми широко распахнула глаза от ужаса. Лайя безэмоционально продолжила: – Они спали. Мне нужно было просто быть тихой. Но я не хочу об этом говорить. – Она закончила перевязь. – Ты сможешь идти? – Тэруми сразу же кивнула. Лайя в сомнении покачала головой, но спорить не стала, зачитала заклинание.

– Давай тебя подлечим.

– У меня лишь ссадины. К тому же нет времени на это. Нужно уходить.

Лайя собрала обратно всё в сумку и поднялась, собираясь позвать Чона, как Тэруми, стыдливо отводя глаза, попросила:

– Мне нужно какая-нибудь палка, чтобы опираться первое время на неё. – Лайя не ответила, поэтому Тэруми подняла на неё взгляд. Сомнения сестры и её предложение прочитала по глазам. – Я не останусь и пойду с вами. И клянусь, что не замедлю. Просто найдите мне чертову палку! Постепенно твоя магия меня вылечит.

– Я скоро вернусь, – предупредил Чонсок, слыша их. – Соберите пока всё в дорогу. Ненужное – выбросите.

Воин коротко сообщил эльфам о цели выхода на поверхность, и Исалиэль увязалась за ним. Лайя и Тэруми разложили содержимое сумок. Почти всё, что было у Тэруми, пришло в негодность. Запасные вещи, которые она взяла в дорогу, тоже не подлежали восстановлению. Они не только изменили цвет, они плотно смешались с осколками стекла. Перебирать и очищать было некогда. Её часть провизии также была потеряна. Состояние припасов у Лайи оставляло желать лучшего, хотя многое тоже пришлось выбросить: оно было залито кровью растерзанного животного. Вещи для Фенриса каким-то чудом остались в первозданном виде. Лайя любовно их огладила и снова сложила в сумки.

Чонсок вернулся быстро. У него в руках была две довольно крепкие палки. Тэруми выбрала наиболее подходящую, а потом иронично усмехнулась и сказала:

– Угрюмый, как увидит меня с костылем, век не забудет. – Лайя хихикнула, впервые за день вырываясь из своего странного состояния оцепенения. Тэруми от этого просияла и решила закрепить результат. – Теперь я в нашей четверке могу побороться за звание самого немощного. Осталось только сединой обзавестись, но учитывая наш образ жизни, за этим дело не станет.

– Дурочка, – толкнула её Лайя, засмеявшись по-настоящему.

Чонсок с улыбкой посмотрел на них и сообщил:

– Нам в дорогу выделят часть провизии и два одеяла.

– Я надеюсь, взамен ты не обещал на ней жениться? – недовольно буркнула Тэруми, косясь на говорившую что-то Натаниэлю эльфийку.

– А должен был? – не сдержался и съязвил Чонсок.